Мир оранжевой акварелью (общий файл)

— Папа, показывай мне свою новую живую игрушку?! — накидка из кружева — в горничную, аромат дорогих духов — прямо мне в нос. И долгий задумчивый взгляд зеленых с поволокой глаз... — Орлет. И имей в виду: я у него — единственная.

— Зоя. Мой сын тоже для меня — единственный, — и, как кролик перед змеей, сглотнула слюну. Дон Нолдо, встав из-за стола, прокашлялся:

— Ну, что, девушки, будем дружить?

— Женская дружба, есть сотрудничество на взаимовыгодных условиях, — качнулась она от моего стула. — Сотрудничать будем, — и, глянув на своего отца, наконец, оттаяла. — Я же тебя люблю. И ты у меня — не дурень... Зоя, я с портнихой. Завтра у нас — цирюльник, а послезавтра — учитель танцев.

— Зачем? — выдохнула я разом на все три заявления. Получилось, почти панически.

— Повторяю: я папу люблю и не дам его опозорить. Ну, и тебе тоже выставить себя малоумной селянкой.

— Зоя, а что я тебе говорил? — покачал головой "любимый отец". — Блеск платья и драгоценных камней заменяет...

— Отсутствие всего остального... Зоя, и с обедом заканчивай, а то я эту "волшебную даму" прямо из-под носа жены главы города увела!..

Вот тут моя тишина и закончилась. Вместе с залпом допитым стаканом молока...

Попутно же этим мытарствам я от "блистательной" во всех отношеньях Орлет, получала уроки жизни в высоком обществе. Впрочем, очень даже полезные:

— С Анной можешь быть откровенна. Стоящая портниха, она, как священник: знает все твои тайны и мастерски их "скрывает".

— В смысле?

— В смысле, под воланами, складками и корсетами. А Анна еще и умна, иначе б не стоила так... Да, без корсета тут...

— Только, не грудь!

— Нет, грудь мы покажем. А вот твой, пока вялый живот...

— Вот родишь сама и потом...

— Да ни за какие богатства! Пусть Юрий, муж мой, рожает. Ему не привыкать с животом ходить. Так, теперь, что касается маэстро "Раз-два-тры".

— Это имя или...

— "Или". Он — из Ладмении. И делает вид, что ничего не понимает по-чидалийски. Кроме, "раз-два-тры". Но, в некоторых местах очень даже словоохотлив.

— Я поняла.

— Замечательно. И наш милый друг, Вольдемар. Ты знаешь, почему он так прекрасно разбирается в моде?

— Ну, так, я слушаю?

— О-о, он сам на себе воплощает в жизнь все наши прически. Правда, сейчас до сих пор в печали. Его большая любовь, мессир Сэм, сын главного городского нотария, прошлым летом впал в немилость — оскандалился в "Пристанище Роз".

— Мессир... Сэм?

— Ага. Выскочил оттуда едва ли не голышом, блажа, что его обокрали. А выскочил из-под балдахина одной дивной Розы. Правда, она, по слухам, ничего не смыслит в завивках, но, в другом, видно, нашего Вольдемара "на грудь обошла".

— Мама моя...

— Ты чего это?

— Мир ваш... наш так тесен.

— Это уж точно... Ну что, как тебе с челкой?

— Очень чешется лоб.

— Привыкай.

— Угу... Мессир Сэм... Вольдемар. "Раз-два-тры"... Мама моя...

— И-и, раз — два — тры, раз — два — тры, раз — два — тры! Спыну дэржим ро-овно-ровно. Суть валса, Ваша свэт.

— Угу. Я поняла.

— Я рад. Я рад. А теперь — лангуоре. Компрени ла сигнифон де ла танцо? О-о, как это по-чидаэльски?

А хоб его знает?

— Зоя, он интересуется, понимаешь ли ты его суть?

А вот кого я откровенно развлекала, так это, присутствующего на всех наших уроках, дона Нолдо. Он даже иногда нам такт своей тростью стучал. Пока я об нее один раз не запнулась. Теперь же Его светлость, решил выступить в роли "переводчика сути".

— Это вы про "два — медленных, два — быстрых", дон Нолдо?

— О, нэт-нэт, Ваша свэт! Суть лангуоре! Лангворон: о-о-о-о, м-м, ба-бах!

— Мама моя.

— "Томление", Зоя. Маэстро, вы мне позволите?

— Конэшно, ваша свэт. Сочту за чёс.

— Взаимно... Послушай меня. В этом танце, настоящем, не зальном, нет счета.

— Как это? А нас в гимназии только ему и учили?

— Вас учили не тому. В Чидалии лангуоре танцуют иначе. Он, как... — подняв к потолку глаза, замер дон Нолдо. — В этом танце, Зоя, нет правил. И партнер в нем думает за двоих. Он ведет. Он задает ритм, направляя, сжимая в объятьях или отпуская из них на кратковременную свободу. И тогда ты можешь позволить себе развороты и прогибы, но, лишь в пределах кольца его рук. Главное — слушать его и слышать. Чувствовать. Это, как... Ты меня поняла?.. Вижу, что поняла. Это и есть, лангуоре.

— Ваша свэт, тогда, на позу?

— О, нет!

— Зоя, а может, со мной?

— Дон Нолдо, да я бы — с радостью, а как же...

— Не лишай меня этого удовольствия, — мужчина медленно встал и, отложив свою трость, подал мне руку.

— Лангуоре! На мой раз — два! Ваша свэт, слушать Его свэт! — да чтоб ты заткнулся, когда такой танец... с таким партнером...

Блики на темной стене играли сами с собой. Я не сразу сообразила — это, от моих гранатовых сережек в ушах и колье. И замерла, не дыша (чертов корсет).

— Мо... донна Зоя, вы... как королева.

— Ага, только жезла не хватает. Подружка, дыши.

— Зоя?

— Пф-ф-фу... — королева. Сама себе я больше напоминала... да в камин на дрова посади и — полноценное пламя. Такой от меня "блеск". Все, как Орлет хотела. Теперь можно вообще не думать. Хотя, думалось... Я еще раз скосилась в зеркало: ярко красное платье без рукавов и с вырезом "допредельным" — все "богатство" Спо сегодня продует. Вот об этом я думала. А еще о том, как бы не зацепить каблуком подол из сотен вуалевых "лоскутков". Бедная Анна. И в правду, "волшебница". И жутко чешется под челкой лоб. В общем, мысли...

— Подружка, а что будешь делать, когда с ним, ну, лоб в лоб? — а вот об этом совсем лучше не думать:

— Почешу его, наконец... Ну, я пошла. Пожелайте мне...

— Ох, Ваша светлость, удачного вам "дебюта".

— Зоя, за дона Нолдо держись.

— Мо... донна Зоя, а привет капитану не передадите... от меня?

— Это все пожелания?.. Малай?.. Спасибо. Ну, я ушла...

Дон Нолдо, встретивший меня у экипажа внизу, тоже возвышался при полном параде. Как на портрете в большом зале. Впрочем, он "парадным" и называется. Вид мой был оценен довольным кивком, надеюсь, и вечер им же закончится. А уже в пути зашел разговор об его "перспективах":

— Зоя, благодаря твоим танцевальным урокам и языку моей дочери, вся округа уже в курсе о смене моего семейного положения... Ты понимаешь, о чем я?

— Догадываюсь.

— Тогда, будь готова к "долгожданной" встрече. Я думаю, мессир Виторио ее вряд ли пропустит. Да и монна Сусанна. Чтоб оценить твой настрой и меру осведомленности она должна увидеть твои глаза.

— Так и я на нее посмотрю. Пристально. Мне тоже интересно в них заглянуть.

— Я думаю, пока играть с ней в открытую рано. А вот мессиру Виторио можно дать повод для раздумья.

— Вы меня на то "благословляете"? — удивленно развернулась я к нему.

— При этом сильно надеясь на твое... благоразумие.

— Дон Нолдо, неужели вы допускаете, что я отвечу вам злом на добро?

— Нет, дитя мое, но я прекрасно знаю силу "стихии", что может полностью лишить нас разума. Еще не время, Зоя. Даже со стратегической точки зрения. Кстати, монны Фелисы сегодня не будет. Она — в столичном суде пыхтит на допросах. Пока, предварительных, — заметил он с явным удовольствием. Я тоже мстительно "оживилась". С такой-то защитой... А вот когда мы приехали:

— Мама моя...

— Никогда здесь раньше не бывала?

— Даже в самом Диганте, — вывернула я шею на остроконечные, тонущие в ночи, шпили ратуши. А потом опустила их к рядам освещенных окон. И много-много людей внизу, на площади. Нарядно одетых, благоухающих, радостно возбужденных. — Наверное, такие приемы здесь — событие?

— Ну да. Город не так уж и богат. А вот личные балы тут гораздо чаще. Ты все это еще узнаешь...

— Дон Нолдо?

— Да, Зоя?

— Дайте мне вашу руку. Мы ведь с вами — супруги?

— Почту такое за честь, донна Зоя, — перехватив трость, подставил мне мужчина свой локоть и мы, через распахнутые настежь монументальные двери, вошли вовнутрь.

Яркий, как в солнечный полдень, свет сразу ударил в глаза и я... "благоразумно" решила их не поднимать. Так и шла, вцепившись в рукав дона Нолдо, до следующих высоких дверей... У-уф-ф...

— Его светлость, герцог Катийский, дон Нолдо Фонс со своею супругой, герцогиней, донной Зоей Лино! — и снова, по вышарканному сотнями ног, паркету, через весь, любопытно притихший зал.

— О, Ваша светлость, как я вам рад! Вы благополучно развеяли слухи о своем уединенном затворничестве. А меня, знаете, без вас в суэку главный судья с профессором дурят. Ваша светлость?..

— Знакомься, Зоя: глава этого славного города, сэр Виктор, его супруга, монна Оливия.

— О, вы, донна Зоя — прекрасная причина изменить собственным жизненным приоритетам. Донна Зоя?

— Сэр Виктор...

— Оливия?

И вот тут я, наконец, подняла глаза. То есть, осознанно их "нацелила". И встретилась взглядом с чопорной, как гимназическая матрона, женой карапуза — градоначальника. Она как раз заканчивала осмотр моего "пламенного" наряда... "Я эту "волшебную даму" прямо из-под носа жены главы города увела!". Ну-ну...

— Мне очень приятно, — монна Оливия в ответ так же "радостно" мне скривилась:

— С праздником, донна Зоя. Выглядите превосходно, — будто мы с ней только вчера от столика с рукоделием разбежались — высокое общество:

— Благодарю вас. Вы тоже, — и дальше пошло по накатанной.

С той лишь разницей, что подходили уже к нам: дону Нолдо, занявшему почетное гобеленовое кресло, и мне, отгородившейся его прямой спиной, как щитом. Вот из-за него я всем воспитанно улыбалась. Пока не...

— Это — преимущество старости и титула. В Диганте кроме меня, герцог еще лишь один. Да и тот — в постоянных разъездах. Как и сегодня... Зоя... Зоя?

— Да... дон Нолдо?

— У тебя пальцы или когти? Ты мне плечи ими проткнешь... Кх-х... А, теперь и я их увидел, — и сердце мое забилось, пытаясь выскочить прямо в "допредельный" разрез...

Он будто что-то еще решал. Сомневался. Стоя на противоположном конце зала со сцепленными перед собою руками. Весь, натянутый, как струна, в своем черном костюме и белоснежной рубашке. А рядом — высокой замершей статуей, Сусанна, в синем, как сумерки и, не меньше моего, "вызывающем на поединок", платье... Вот и встретились... Мужчина, разомкнув руки, качнулся и, подставив правую спутнице, медленно пошел через зал... Ну, теперь держись, трусиха...

— Дон Нолдо, мое почтение.

— Здравствуйте, мессир Виторио. Вы на таких мероприятиях гость, как и я, нечастый. Тем более, рад вас видеть. А это...

— Мы с вашей... супругой знакомы.

— Я... в курсе. А вот ваша, мессир Виторио, спутница?

— Деловая компаньонка, монна Сусанна.

— Ага?

— Для меня это — честь, дон Нолдо... Зоя, здравствуй.

И, если бы взгляды могли убивать, от нас бы обеих лишь по горстке пепла осталось:

— Здравствуй, Сусанна... Виторио.

— Да... Ваша светлость? — и сверху на эту горстку еще мышьячка. Ну что ж, из нас двоих лишь я буду "благоразумна":

— Мессир Виторио, надеюсь, у вас все в порядке.

Мой любимый выразительно вскинул вверх брови:

— В полном порядке. И...

— О, папа, мы, кажется, припозднились! Это всё Юрий со своими нудными законопроектами... Зоя, мессир Виторио... Я ничего не пропустила?

— Хорошего всем вечера. Разрешите откланяться, — и, оторвав от меня взгляд, потянул за собою Сусанну...

— Зоя?.. Зоя?!

— А?

— Отомри. Выглядишь шикарно — блестяще. А это — мой муж, Юрий.

А вот теперь можно и выдохнуть. И ослабить хватку на многострадальных благородных плечах...

То, что самые почетные горожане уже на почетных местах и пора начинать полноценный праздничный вечер, я поняла по раскрывшимся смежным дверям. Точнее, по тому кулинарному благоуханию, что, перебивая общий парфюм, тут же заполнило зал. А потом на своем балкончике задвигал стулья оркестр. Пока же оный настраивался, Орлет без умолку щебетала. Ее бледный и важный супруг, косясь на сервированные за дверью столы, вяло кивал дону Нолдо. Я же пыталась одновременно всем им внимать:

— А вот та дама в розовом, местная знаменитость: схоронила трех мужей и теперь ищет четвертого. Мужчины от нее уже шарахаются, не смотря на приданное, которое неизменно, от мужа к мужу, растет. О, а эти двое у нас...

А "эти двое"... Да где же?.. Ни ее ни его не видно...

— ... и сезон сейчас вялый. Вот ближе к осени выбор будет гораздо больше... Юрий, а что об этом думают в нашем горластом Парламенте?

— Что? А, горланят, дон Нолдо...

Ох, я бы и сама сейчас с удовольствием поорала. И мне б до волос ее пепельных добраться. Соттола, хобья Роза...

— ... Вот так и дрейфуют... Зоя... Зоя? Ты меня слышишь?

— Угу, конечно, Орлет.

— Ну, и о чем я сейчас говорила?

— О чем? — старательно сморщила я лоб. — Дама в розовом ищет себе четвертого мужа, но, сезон пока вялый. Хоть, заорись... А что?..

— Девушки, Юрий, а не пора ли нам передвинуться в сторону праздничного застолья? Там можно и беседу нашу содержательную продолжить...

Беседу мы продолжили и за столом. А вскоре к нашему краю подтащили, обитый синим сукном, игральный столик и глава Диганте, потирая ручки, первым уселся на матч-реванш. Я тоже свой стул развернула, "благоразумно" решив дона Нолдо не покидать. И у меня это вполне получилось. Пока к нам из танцевального зала не влетела румяная Орлет:

— Зоя, я к тебе зачем этого "Раз-два-тры" засылала?

— Для общего светского развития.

— Ну, уж нет. Я там к колонне мужа своего "привязала". Пошли.

— Куда?

— Танцевать. С людьми знакомиться.

— Орлет...

— Зоя.

— Что, дон Нолдо?

— Она права... Иди... А то мне при тебе мухлевать неловко.

— Хорошо, — и покорно пошла за мелькающим белым шлейфом Орлет в зал.

Юрий, действительно, "пасся" у крайней колонны. С все тем же важно-скучающим видом, но к порученью жены отнесся серьезно. Да и вальс танцевал вполне. Лишь физиономию изменить забыл:

— Социальные приемы очень благотворно сказываются на общем настрое горожан.

— Угу... А танцы?

— Танцы?.. Танцы, Зоя, есть их неотъемлемая и лучшая часть. Для большинства.

— Так в нашем Парламенте думают?

— И... поворот... Там, Зоя, мало танцуют. Все больше...

— Горланят?

— Это же чидалийский Парламент, — позволил себе Юрий легкий намек на улыбку... Вот же жизнь. А я еще про свою... — Спасибо за вальс.

— Да, пожалуйста.

— И позвольте вас прово...

— Позвольте вас пригласить? — о-о... мама моя. Хотя, на что я, дура, надеялась? Он ведь ничего мне еще не сказал. — Ваша светлость?

— Д-да, — и горячий капкан на ладони. Потом — в центр зала, огибая другие пары, властным движением рук — разворот. И глаза в глаза. До первого, заставившего вздрогнуть аккорда.

— Лангуоре, Ваша светлость... Нет, не так, — мама моя... вот она — смерть... В кольце из невыносимо любимых рук. Так близко... И мы в первый раз пробно качнулись. Потом он "повел"... — Это платье вам очень к лицу, — замер, будто проверяя, и немного ослабил хватку.