Мир оранжевой акварелью (общий файл)

— Двадцать две, двадцать три... двадцать четыре!

— Донна Зоя! Донна Зоя, скажите монне Симоне!

— Дахи, о чем?

— Чтобы она ко мне больше не приставала! — мальца прямо распирало от негодованья. — А чего она ко мне со своею...

— Та-ак... Ротик свой сейчас... Во-первых, не "со своею", а с твоей.

— А-а...

— А, во-вторых, все равно придется.

— Да я в эту деревенскую школу... Да что я там вовсе забыл?

— Видимо, буквы и цифры.

— Так вы ж меня им еще у Козьей заводи научили? — округлил глаза "умник".

— Ну, то, что ты умеешь втихую читать "взрослые" книжки из здешней библиотеки, еще не говорит об уровне твоего образования.

— Да я... да я к капитану на Летунью сбегу!

— Дахи!

— Да я сам капитаном и без умножения стану!

— Зоя!

— Дахи, а ну, стоять!.. Марит, что?.. Мессир Беппе и монна Розет...

— ... только что. И у нас все готово. Там свечи и мыло внеурочно привезли, так я на пару минут...

— Дуй... Нет, постой, — Марит, всколыхнув юбкой, застыла. — А Тито к обеду будет?

— Не-ет.

— Почему?

— Нет и всё.

— Марит, я его ни разу в жизни не лицезрела. И должны же мы все когда-нибудь с ним познакомиться?

— А и ни к чему уже, — вот это да!

— В смысле?

— В смысле, мы с ним разбежались: он сюда к нам не хочет, а мне обратно и подавно и... Пора мне! Донна Зоя, не приставай!

— Хобий натюрморт... И как мне все это... нравится. Такая моя жизнь!

— А кто это у нас так ноздри раздул? На маму твою сильно похожа. Неужто...

— Спо-о... Люса, а я с сэром Корнеилом...

— Да знаю, видела, как он обратно проходил... Мы поели уже. Всю бутыль подчистую.

Малыш в подтвержденье на руках у "самопровозглашенной няньки" расцвел. Нянька, с напевом, продолжила. — Конечно, от мамы то молока теперь...

— Люса, не начинай.

— Так, а эмоции в руках надо держать.

А как это сделать, когда "не держатся"?

— Сэр Клементе сказал, что, возможно, у меня молоко пропало и по естественной причине, а не от стресса. Вот он завтра приедет, я его попрошу тебе "на бис" повторить.

— Ага. Слышал, Теодоро? Завтра у нас ваш многомудрый лекарь выступает. "На бис". Так, я тебе все одно скажу: дона Нолдо, дай Бог его душе вечного покоя, твоим рёвом ты б не вернула...

— ... как и сейчас мое молоко, — закатив глаза, закончила я. — Спо, не слушай эту ворчливую женщину. Впрочем, с годами и у тебя на нее сложится иммунитет... Люса, давайте в сад. Там все уже приготовлено. Я — через пять минут! — и, чмокнув в одинаково розовые щеки обоих, понеслась наверх наряжаться.

В саду, у самой тыльной стены действительно, все было готово: длинный стол, накрытый белой накрахмаленной скатертью, лавочки с обеих сторон, а сбоку, в абрикосовой тени — наряженная к приему "хозяина" люлька. Правда, лишь она одна сейчас пустовала: стол зазывно благоухал (с утра ж не ела), а лавочки наполовину пестрели нарядно-важной семьей (не считая почетного гостя — сэра адвоката).

— Ваша светлость! — мессир Беппе чинно привстал. Монна Розет хмыкнула. Я — тоже... преисполнилась:

— Мессир, присаживайтесь. Как поживает досточтимая монна Салоха?

— Спасибо, хорошо.

— А мессиры Проныра и Укроп?

— Спасибо, как всегда, бдят.

— Угу... А кто теперь ваши тарелки малюет?

— Спа... да никто. Да если б я знал, что их будет будущая герцогиня живописать, то в цене б раза в три поднял.

— За что?! — хором выдали внучка с супругой.

— А за этот, — скривился гончар. — за престиж! Вот!

— Ну, так привозите их сюда, мессир Беппе. За все — не обещаю, а дюжины две распишу.

— Зоя, дочка, смилостивись над ним! Он и так всему Копу оставшиеся после ярмарки два горшка на обозрение выставил. В моей лавке. И продавать их не дает.

— Мессир Беппе, вы и мне и тем горшкам явно льстите. Ну да, сейчас — не о том: вот-вот экипаж из Пенторы вернется от пассажирского корабля. И я должна вам сказать, зачем мы сегодня здесь...

— Святая мадонна!

— Мы сегодня...

— О-ой... Зоя...

— Да вы...

— Здравствуй... сестренка. Все здравствуйте.

— Мама моя... Арс!!!

Дом наш затихает на удивление быстро. Кажется, еще недавно в окнах горел свет, а за шторками велись разговоры и уже через миг все вокруг обволакивает глубокая сонная тишина. Да так, наверное, и положено. Ведь снова он захлопает многочисленными дверьми очень рано. Мой дом... Вот и сейчас нас с братом развлекали в саду лишь сверчки, да еще мотыльки, кружащие над водруженным на стол фонарем. Одни пели, другие плясали. Мы же просто сидели и тихо вели разговор...

— А вообще, лихо у нас тогда получилось. Почти получилось, — Арс, крутанув лежащую вилку, прихлопнул ее сверху пятерней. — Он тогда повел себя достойно.

— Угу-у, — вздохнула я, уткнувшись щекой в кулак. — А от кого из вас получил саблей по скуле?

— От меня... Зоя?

— Что, Арс?

— А твой... ваш Спо, он славный получился. И похож на обоих сразу.

— Угу... Ты на меня очень злишься? Только честно скажи.

Мужчина вскинул глаза, точную копию моих собственных. — Нет, Зоя. Я же тебя знаю как себя самого и был уверен — причина, по которой ты так поступила — стоящая.

— А вот я тебя, видимо, плохо знаю. Потому что очень тогда испугалась, что ты меня не поймешь. Да и Зача...

— Что, "Зача"?

— Вы же — друзья и всегда с ним вместе.

— А-а, — снова крутанул Арс вилку. Прямо, как в детстве, когда о чем-то сосредоточенно думал. — Теперь можешь этого не бояться. Мы с Зачей больше не в одной команде. Я вообще с Крачки ушел.

— А мы с Люсой так и подумали. Почему, Арс?

— Не знаю, — скривился он. — Хотя, нет, знаю — все же, ты. Но, это — к лучшему. Из вас бы с ним вряд ли вышла семья. Мы ведь — бродяги и...

— Контрабандисты.

Арс тихо засмеялся:

— Бывало иногда. Сначала — по нужде, а потом...

— Азарт?

— И это тоже. А говоришь, что плохо меня знаешь... — и вздохнул. — После того, как к нам нагрянул твой... капитан Летуньи, Зача решил, что искать тебя бесполезно. И не потому, что все равно не найдем, а... зачем? Ведь Виторио Форче нам прямо сказал, что между вами было. И что слово свое он в отношении тебя не сдержал.

— Какое "слово"?

— О том, что не покусится ни на тело твое, ни на душу.

— О-о, ну, надо же, какая честность. Арс, на самом деле, он этому слову не изменил — я сама. И первой сказала ему, что люблю и... В общем, все — сама. А потом и решение о ребенке тоже приняла сама.

— Зоя, Спо нужен отец. Не только мать. Это я тебе, как бывший сын говорю, — качнулся ко мне через стол брат.

— Я понимаю. Но... все очень сложно теперь. И Виторио... я не знаю, о чем он думает. Во второй и последний раз я видела его на похоронах дона Нолдо. Он лишь выразил свои "искренние соболезнования", оставил цветы и ушел. И все... А где он сейчас?.. На днях был в столице.

— Летунья — на приколе в Пенторе. Я ее видел.

— Да?.. Ну, надо же... — отвернулась я в темень сада. — Давай лучше о тебе поговорим. Я так поняла, ты теперь — без своего корабля?

— Ага, — беззаботно хмыкнул Арс. Пожалуй, слишком "беззаботно". — Зача, в конце концов, отдал мне мою половину за галеон, и я отчалил на твои самоличные сухопутные поиски.

— Ну а теперь что с тобой будет? Ты ведь меня "нашел".

— Ага, нашел. Письмо под порогом... Что со мной будет?.. Вернусь в Радужный Рог и наймусь на какой-нибудь корабль. Начну все сначала. Какие наши годы?

— А в Канделверди вернуться не хочешь?

— В Канделверди? — удивленно переспросил брат. — Не-ет. Даже после того, как там не стало сэра Сеста... Зоя, я — моряк и с этим уже ничего не попишешь.

— Угу, — в ответ потерла я нос. — А скажи мне, "моряк": купить или построить корабль — очень дорого?

— Зоя, — Арс даже головой покачал. — что значит, "дорого"? Я вопроса не понял.

— Ну-у, хороший корабль сколько стоит? Как хороший дом?

— Очень хороший дом.

— А-а наш дом в Канделверди на какой корабль потянет?

— Ну-у, — закатил Арс к звездам глаза, а потом метнул их в меня. — Зоя, ты даже не думай.

— А что? Дом этот лишь на бумаге мой, а по-честному — наш с тобой общий. Или, я не права?.. А мы с тобой оба в Канделверди возвращаться не собираемся. Или я опять не права? Ты чего молчишь?

— Пока... да. Права.

— Ну, а раз так, то...

— Корабль — наполовину.

— Спасибо, я уже "находилась".

— Да я тебя и не возьму, — азартно оскалился Арс. — Будешь моим совладельцем и всю прибыль — напополам.

— Хоро-шо. Только, уговор...

— "Легких денег" больше не будет.

— Угу.

— Обещаю... Зоя, — Арс, вдруг, выдохнул и рассмеялся. Тоже, прямо, как в детстве — беззаботно и искренне. — А ведь мы с тобой, сестренка — семья.

— Еще какая семья. Остальных ее членов ты сегодня уже видел.

— Ну да. И...

— Мессир Арсений? Зоя? Я...

Мама моя, а ей-то что так поздно не спится: Марит, стоя на заднем крыльце, запахнулась в платок и потерла ножкой об ножку:

— Зоя, я твоему брату комнату крайнюю приготовила и... в общем, спокойной вам ночи.

— Спокойной ночи, Марит.

— Спасибо, прекрасная монна.

— Ага-а...

— Что? — прошипела я одновременно с закрывшейся дверью. — Арс, она — моя подруга и даже не...

— И в мыслях такого не было, — весело оскалился тот. — Просто, очень хорошая девушка.

— Ну-ну...

Ну и что же теперь мне со всем этим делать?!.. И зачем я вообще сюда, в это хобье место, приперлась?! И-и...

— Донна Зоя, я так понимаю, ваш разговор уже завершен?

— Что?.. — лишь этот спокойный адвокатский тембр заставил меня громко, очень громко выдохнуть.

Сэр Корнеил, наконец, качнувшись из отсыревшего угла, сел. Юный Маттео, важно перекладывающий на столе листы, от них оторвался. И лишь ссутуленный Неро Ведуло так и остался сидеть, уткнувшись взглядом в собственные, сцепленные на столе, руки. Руки, как руки. Привыкшие к тяжелой работе. Уже покрытые старческой пятнистой "рыжиной". Впрочем, как и их обладатель... Я перевела взгляд выше. На усталое в морщинах лицо. Тонкие губы едва подрагивают опущенными уголками и чисто чидалийский увесистый нос. И теперь сложно представить, что когда-то этот пожилой человек садил на колени маленького темноволосого мальчика и рассказывал ему о своих приключениях... Хобье место... А что ты хотела? Жизнь, она и такой тоже быва... Руки между нами дернулись. Я — быстро, как воровка, отвела в сторону взгляд:

— Нет. Наш разговор не окончен. Мы, сэр Корнеил, сейчас перейдем к самому интересному... Мессир Неро, ваши раскаяния в содеянном искренние?

Мужчина поднял на меня серые мутные глаза:

— То, что касается лишь последствий для мессира Виторио. В остальном я ни о чем не жалею.

— Угу... Значит, будем считать, что вы это сделаете исключительно для него.

— Что именно, Ваша светлость? — замерли теперь все трое сидящих в маленькой тюремной комнатке мужчин.

— Напишете признание на имя главы клана бенанданти. Сэр Корнеил, кто там сейчас у них?

— Архиепископ Иоанн, — глухо откликнулся адвокат.

— Вот именно на него. И сразу после оправдательного судебного приговора это письмо попадет к адресату. Вы же в это время будете уже очень далеко. Вам Ладмения, мессир Неро, нравится? — старик растерянно кивнул. — А то, возвращать вас обратно на Зили... а потом вам самому снова нанимать кого-то до Ньюпвана.

— Ваша светлость, Ладмения — самое то. У меня там дальние родственники в центральных землях.

— Вот и отлично, мессир Неро. Дело осталось лишь за малым — вас оправдать. Но, здесь... — скосилась я на усмехающегося сэра Корнеила. — я спокойна. Так ведь, мессиры?

— Ваша светлость, сделаю все, что смогу, — поджал пухлые губы Маттео.

— Спасибо, сэр адвокат. А про вашего начальника мой покойный муж вообще говорил: "Он один стоит половины всего Королевского суда". Кстати, когда этот суд?

— Через две с половиной недели...

— Хо-рошо, — и бежать отсюда. Подальше. Под теплое солнце августа и туда, где нет отсыревших каменных стен.

— А что будем делать с самим "пострадавшим"? — "половина всего Королевского суда" нагнала меня уже в узком длинном коридоре. — Донна Зоя?

— Надо сказать... Сэр Корнеил, как думаете: почему он такое сделал?

— Выкрал у собственного хозяина сей артефакт? Вананду? — прищурился перед собой адвокат. — А кто его знает? На фанатика накейо он не похож. Магии древней в нем — нуль. Его проверяли. Может, личное? Говорят, глава рода Форче еще тот был... — скосился на меня мужчина.

— Угу. Говорят... Сэр Корнеил, только вы, пожалуйста, сами мессиру Виторио сообщите.

— Сделаю, донна Зоя. А вы...

— А я обязательно приеду на суд...

Вот насчет "приеду" у нас и вышел дома скандал. Ну, не так, чтобы скандал. В общем:

— Я все равно туда завтра поеду.

— Поедет она, — Люса, вся красная от пыхтенья, выдула носом пар. — А то, что Мимоза эта блудливая до сих пор по стране лазит?

— О-о, не "Мимоза" она, а Роза. Соттола, — собирая дорожный ридикюль, выдернула я из подружкиных рук собственную ночную сорочку. — Ну и пусть пока лазит.

— Зой, а может хоть...

— Вот Малая в Королевском суде не хватало.

— Ведь и Арс, как назло уехал.

— Угу, — пристально глянула я на местный "поникший цветок". — Марит, вот только...

— Ой, ну, надо же. Я — взрослая и это... полузрелая.

— Половозрелая, — вздохнув, пихнула я в раззявленную ридикюльную пасть сорочку. — Ты вместе с Дахи, что ли, эти книжки читаешь?.. Марит, Арса я люблю, но, он — бродяга и...

— Контрабандист? — даже с надеждой уточнила та.

— Нет! Он мне пообещал.

— А-а... — ну да-а — это ж так "романтично", хобья сила.

— Дочка, а почему ты, прости Господи, этим магическим подвалом не хочешь? И тогда б ночевать в столице не пришлось.

— А ты почему?

— Ну так...

— И я также, примерно. У меня озноб от него. Я пробовала. А ощущение... бр-р, — и даже сейчас, скривясь, передернулась. А кому приятно, когда, будто кислотные пузырьки вокруг лопаются и все тело от этого... — о-ой... Я лучше простым способом. В два дня обернусь. Так что... ну, вы сами у меня — девочки взрослые и Спо на вас можно оставить. Да ведь, мой задумчивый друг? — малыш в ответ мигом отмер, обозначив свое согласие гороховой погремушкой матери в лоб. Нянька его не замедлила придать действу иной смысл:

— Даже Теодоро, и тот — против, — хлобысь! На этот раз прилетело и толковательнице.

На том мы наш "семейный скандал" решили свернуть...

Всю дорогу до столицы Чидалии я упорно озиралась по сторонам — нет, одна. Одна — в пустом бархатном экипаже. Одна — со своими, затолканными в дальний угол мечтами. И они теперь надо мной в этой колышущейся пустоте кружили. А потом, вдруг, поняла, что никогда раньше одна так далеко не ездила. И от этого на душе стало и тревожно и радостно. Будто я — ребенок, впервые начхавший на строгий запрет:

— Нет. К Орлет я ночевать не поеду. Хватит с нее слушателей и в лице сэра Клементе.