Мир оранжевой акварелью (общий файл)

— А скажи-ка нам, Зоя, что такое: "менархе"(1)? — и шеи навытяжку оба. Видно, вопрос и в правду, важен.

Я в ответ так же важно напыжилась (не хотелось в грязь лицом ударять, раз такой поворот с "погоды"), но воссоздать из "дырявого" гимназического курса данное слово так и не смогла. А вот моя одноклассница, отчего то, вмиг заалелась.

— Я не знаю. Пира, а ты? — и на нее — полный надежды взгляд.

— Нет... Понятия не имею.

— А-а, ну, ладно. Мы тогда... до свиданья, — и в полном разочаровании отчалили...

Что такое "менархе" я, все-таки, после, узнала. Правда, от озадаченной Люсы. А вот "любознаты", еще чуть позже узнали, что такое "двойной подсвет". Правда, от злющего Арса. И вообще, к чему это всё?.. К моему полнейшему невниманью и незнанью многих житейских вещей. Значит, дурость, она, иногда... выручает.

Как и теперь. Когда я с большим опозданьем, наконец, сопоставила два овальных клейма: на белой недавней вазе и том блюде, с которого мы с Виторио уплетали бананы... "А какое у вас "дело"?.. Фарфоровое, Зоя. У Вито своя большая мастерская в Диганте. Там делают очень тонкий красивый фарфор..." Мама моя... Она ж меня, едва ли ни носом в это их "дело" совала. Но, вот, зачем?..

— Монна Зоя, вы меня не пугайте.

— Что... Марит?

— У вас сейчас сделалось такое лицо.

— Угу... А скажи мне: твоя хозяйка, монна Фелиса, она — очень умная?

— Моя хозяйка? — непонимающе хлопнула та глазами. — Да, очень. Иначе б не смогла с такой, как ее... репутацией заведенья так долго им управлять. И с властями дружить.

— И долги не прощать.

— Какие "долги"? Это вы — про свой сюда?

— Не знаю, Марит. Только... — хмуро уставилась я в темень за окном. — У меня, вдруг, такое чувство возникло, будто к местным каменным заборам еще и потолок прирос. Из этих хобьих розовых роз...

Под равнодушной к земным красотам луной розы воняли не так вдохновенно. Видно копили силы к рассветной росе. Но, мне сейчас было, не сказать, чтоб без разницы. Просто, совсем не до них. Я сегодняшней ночью вышла на дерзкую первую разведку... И куда там разведчики на разведке идут? Наверное, по ранее намеченному курсу — к забору. Нет, к воротам в заборе. И махнула с подоконника в траву. Оказалось — довольно высоко. Но, разведчики — люди смелые. Так что, пригнувшись, потрусила дальше. Вдоль белёной стены, выпрямив спину лишь за ее углом. И сразу стало весьма интересно... Хорошо видные отсюда, обе части Розе Бэй напомнили сейчас Вананду: одна — погружена в лунную ночь, другая — щедро расцвечена фонарями. И чтоб лучше ее рассмотреть, я даже на каменный вазон взобралась. Со всеми мерами предосторожности...

— Ай-й... Да чтоб вам навек своими шипами... втянуться. Ай-й.

— Мартын!

— Ась?!

— Глянь, чё за шебуршанье на порубежной!

— Мама моя...

Всё, что я успела оценить, когда бежала обратно — охрана у разделяющей изгороди надежная. И от собственного окна двинула теперь в противоположную сторону, по уже знакомой тропинке. Она ведь тоже — к забору. Хотя...

Влажно хрустящий под ногами гравий, очень скоро ручейком нырнул влево — к загону с павлинами. Я — опять свернула в траву. И, обогнув очередные колючие клумбы, оказалась в аккурат перед бывшей конюшней. Она казалась теперь черным пятном, очерченным по краям серыми каменными уступами. Я еще раньше их разглядела (выбрав для "графической" Марит задним планом), эти неровные "ступени", ведущие прямиком вверх. К заднику из забора. И сейчас вознамерилась... Вознамерилась... Не так-то это и просто. Видно, здешняя хозяйка, ко всем своим талантам, еще и сверх бережлива — камни, не скрепленные должным раствором, разъезжались под ногами, норовя так и бухнуться вниз... Может, это место само развалилось? Какой-нибудь пони свой блохастый бок о стену потер... Но, все ж, взобралась. И, замерев на широком углу, обозрела открывшуюся перспективу... Лететь долго. Потому как сразу за кладкой начинался обрыв с далекими огоньками домов внизу среди длинных рядов винограда. Хотя, если взять длинную-длинную веревку и закрепить ее за что-нибудь... И тут я прищурилась вниз... Да так и замерла, выгнув шею: в конюшенные развалины сбоку от меня юркнули двое. Очень живенько так... Мама моя. Вот же вляпалась.

— О-о, погоди.

— Бу-бу-бу, бу-бу-бу, — едва различимым басом. Потом опять:

— Да погоди же. Хи-хи...

И дальше по отработанной, видимо, схеме, потому как единственно понятой мною мужской фразой стала:

— Тихо, Элда. Эта трехногая рухлядь скрипит... — ага, вы б еще на клавесине... а вот голос-то мне знаком. Впрочем, как и приснопамятное женское имя.

Однако судьбу мою данное знанье не изменило. Пришлось у себя наверху залечь и замереть. Постепенно и глаза к темноте привыкли. Вот только б ветром не сдуло, и здешняя шаткая кладка не подвела. А то, присоединюсь в самый...

— А!.. — что, уже всё?!.. Ну, так я себя поздравляю. Не тебя, Элда. И, дождавшись такого же шустрого бегства, задним ходом попятилась вниз.

Да... Разведчица из тебя, Зоя... Ну, ничего — это, лишь первый мой опыт...

— И чтоб до такого додуматься?!.. Да как вы, монна Зоя на... на...

— Это — разведка была, — хмуро уточнила я, уперев подбородок в колени. Потом почесала нос. Марит еще раз тряхнула моим платьем:

— Так ведь теперь его — только в стирку. Рукава — в побелке. Подол — в паутине. А туфли... Монна Зоя?..

— По-видимому, это — земля.

— Ага. Из-под вашего окна. Где вы палку, к стене приткнутую оставили, — да-а... разведчица из меня... — Монна Зоя, мессир Леон очень ругался. Он обещал меры принять.

— Какие... меры? — махом вскинулась я. — Марит, так он что, в курсе...

— А как же? — раздула та гневно ноздри. — Весь ваш разведческий путь проследил вместе с ночными охранниками. Вы ж и траву истоптали и розы в вазоне за углом помяли и...

— А вот павлинов я точно не трогала.

— Каких павлинов? — выкатила Марит глаза.

— Да так. Видно тех, что тоже — в курсе... А что за меры то?

— Не знаю, — вздохнув, хлопнулась девушка ко мне на кровать. — Да только теперь все ваши "пути" будут строго под надзором... Монна Зоя...

— А-а?

— Чего вы теперь делать-то будете?

— Что делать? — скосилась я на нее. — Есть одна мысль.

— Письмо написать? — тихо произнесла Марит. — А что? В этом я вам помочь смогу через надежного человека. Только, надо быстро писать, потому как его хозяйка уже послала.

— Уволила, что ли? — безучастно буркнула я.

— С чего, вдруг? Он на задание после обеда отбывает. Разыскивать какого-то капитана, чтоб от нее письмо передать. Ругался так, — засмеялась и сморщила носик... Капитана?..

— А что за "капитан"?

— Не знаю... Тито говорит: "Где ж я его найду, когда у него корабль "Летуньей" называется? Вчера в столице был, а сегодня, может, где угод...

— Мама моя...

— Монна Зоя, вы чего? Вам что, поплохело? Тошнит?

— Ага... Нет... — и уставилась на девушку "страшным" взглядом. — Марит, мне очень-очень нужна длинная-длинная веревка.

— Зачем? — испуганно выдохнула та. — Монна Зоя, то — грех.

— Ты о чем?.. Я по ней вниз, в долину спущусь. Мне надо быстро. Или много-много простыней. Где у вас тут прачечная? Я все это спрячу в старой конюшне. Хотя, там — ненадежно. Туда по ночам приходят...

— Призраки?

— Что?!

— Приходят призраки?

— Марит, ты... уф-ф... — кажется, отпустило. — Любовники туда приходят, — уже вполне адекватно уставилась я на побледневшую деву. — Элда твоя, сильно стройная, и Никип. Я их сегодня ночью там...

— Не может этого быть! Нет!

— Марит, с тобой что?

— Нет, монна Зоя! Вам примерещилось!

— Да ты чего так раскричалась то? Я живых людей от призраков в силах пока...

— Нет!.. Нет. Нет, — и, подскочив с кровати, стрелой унеслась вон...

— Да хобья ж сила... Что же это в жизни моей такое... происходит?.. И что мне теперь самой с ней делать? Вазы опознавательные. Взгляды внимательные... И где же ты, любимый, с ней мог пересечься? — а потом, как громкий хлопок, вдруг, пришло понимание. — Он меня ищет... И теперь сам угодит в западню... Марит!.. Марит!!! — да где ж ее теперь искать?..

__________________________________________

1 — В переводе с лекарского — настигшее впервые в жизни, "женское проклятье".

ГЛАВА 17

Марит вскоре нашлась и вернулась сама. Я поняла это по тихому скрипу двери и дрогнувшим ей в ответ шторам:

— Монна Зоя? — шмыгнула носом уже за моим плечом. — Вы чего, даже стоя уснули? А еще говорили... — и громко вздохнула. — Монна...

— Да, Марит?

— Я вам новое платье принесла. А то прежнее я еще и в слезах с соплями... В общем, просыпайтесь, снимайте свою мужскую рубаху.

— Да я не сплю, — оторвала я голову от оконного косяка.

— А что ж тогда?

— Ду-умаю.

— О чем?

— О нашей бабьей доле.

— О-о. Значит, о мужиках, — хмуро изрекла Марит, приткнувшись рядом. Я взглянула на нее: глаза и нос припухли, а черные кудряшки на лбу — мокрые после умыванья... подружка по "бабьей доле":

— Он ее не любит. Если тебе от этого станет легче.

— Я знаю. Только, от этого — не легче, а наоборот. Ведь, если б, по любви, я бы поняла, а так — чистое скотство.

— Угу. Тем более, в конюшне, — качнувшись к девушке, заправила я самый длинный ее выбившийся завиток, и обхватила за плечи руками, — Марит, ты не плачь по нему больше.

— Не бу-уду, — шмыгнула она носом мне в плечо.

— Угу... Иногда случается, что любовь — только лишь иллюзия. И ты эту иллюзию обязательно распознаешь, но, может быть уже слишком поздно. Так что, считай — тебе повезло.

— Ага. Мне повезло... А вот ему... — и, вдруг, выразительно туда же фыркнула. — Хобячий жеребец.

— Ну, во-первых, не "хобячий", а "хобий", — в ответ несдержанно хихикнула я. — А во-вторых, не такой уж он и "жеребец" — лишь на элитного петуха тянет. Так что, и здесь тебе тоже...

— Монна Зоя?!

— А что? Я не виновата — они меня врасплох застали. Пришлось все действо на стене торчать. Благо, минуты три всего.

— Три минуты?! — отстранившись, выкатила Марит глаза. — И он меня из-за этих хо-бьих трех минут полгода к "полноценной страсти" склонял?!

— Видимо... да, — скривившись, кивнула я. — Страсть... полноценная, — и через мгновенье, вместе с Марит, прыснула со смеху.

— О-ох, монна Зоя, — по новой вытерев глаза, обняла она меня уже сама. — Какие же мы бываем ду-уры... Это, ничего, что я вас...

— Нет. И вообще, забудь про свою здесь должность. Ты теперь — моя первая в жизни подружка. Представляешь? — и сама себе удивилась. Однако Марит отнеслась к новой своей "должности" нежданно всерьез:

— Так, подружки должны друг другу всегда...

— Сочувствовать?

— Ну, это — само собой. А я...

— Что?

— А я, знаете, что придумала?.. Я вам сбежать отсюда помогу.

— Прачечную покажешь?

— Неа. Лучше — сама все устрою.

— Марит, тебе же нельзя? Тебя потом...

— А я с вами махну. И... — и подхватив меня за руку, потянула к кровати. — Дело серьезное и требует тайны.

— А-э...

— Меня сейчас послушайте, — замерла, усевшись, будто решаясь. — Я ведь в последнее время, лишь из-за него здесь была, из-за Никипа. Чтобы с ним каждый день встречаться. А так, здешняя жизнь — совсем не по мне. Глядеть с утра до вечера на этих Роз. Одни — хохочут беспрестанно. Другие — капризничают, а свободными ночами плачут. И те и другие. Или пьют. Так что, теперь все решилось в моей судьбе. Меня Тито давно отсюда зовет в город рядом. Там и работа есть и жизнь куда благонравнее.

— Это тот, "надежный"? — дернулась я на знакомое имя.

— Ага. Хороший парень. Он тут... ну, тоже, будто из-за любви.

— Но, к тебе?

— Говорит, что, да. Однако я теперь буду гораздо прозорливее и в обиду себя не дам, — поджала Марит губки. — Ой, монна Зоя, о чем я?

— Даже представить пока не решусь, — заерзала я на кровати.

— А-а, о вашем побеге. Я все устрою. У нас и жалованье, как раз, только вчера было, — скосившись в сторону, уточнила она. — Так что... Монна Зоя, а с письмом то как? Писать его будете?

— Буду, Марит. И... только ты не сильно громко удивляйся... Адресатом в нем — тот же самый, нужный твоей хозяйке, капитан.

— Святая Мадонна!

— Марит, я же просила?

— Монна Зоя, а как же так?

— А вот так, — вздохнув, сцепила я на коленях руки. — Но, это — еще не все. Помнишь, ты мне рассказывала про побег Соттолы?.. Ее помощником он как раз и был. И Монна Фелиса теперь...

— Святые небеса! Матерь...

— Марит. Что же ты так орешь то?

— Я больше не буду, — даже втянула она шею. — Так, а он, этот капитан, он...

— Угу. Мой любимый мужчина. И это на его корабле, "Летунье", меня сначала шандарахнули крюком по лбу, а потом скинули за борт. Я в этом уверена, потому что последним, перед тем, как потерять сознание, видела именно доски палубы. Мокрые, — уточнила зачем-то.

— Хобий водоворот!

— Мари-ит.

— Ой!.. Монна Зоя, вот это у вас "история". Так вы тогда к нему и должны бежать.

— А вот это... сложно. Дело в том, что, мой ребенок может быть и не от него, а совсем от другого человека. А еще... Еще, мой капитан — из клана бенанданти. Марит, молчи!

— А-а... о-о... Молчу-у, — надув щеки, громко выдохнула она...

Ни в коем случае не верь ни единому слову — так надо написать. И один, нет, три восклицательных знака. Потом... Письмо от этой дамы — обман и, даже если... Если, "что"?.. Поверишь ему, меня там уже не будет. Я буду... И где?.. А хоб его...

— Ну, так я жду, русалка!.. Ты меня слышишь?! — чтоб тебя черти взяли!

Так о чем это я?.. Я буду... очень оттуда далеко. Угу, знать бы еще, самой... направление... Так что, ты лишь зря подвергнешь свою жизнь...

— Русалка! Ты там, часом, не испарилась в пену морскую?.. Сигай опять в окно — я словлю! Со мной гулять можно! — да сто акул в задницу тебе в попутчицы. И когда он "иссякнет"?

Так, на чем я... Угу... Зря будешь рисковать своей жизнью. И вообще, я бы на твоем месте, сначала узнала, кто из команды "Летуньи" способен на преднамеренное убийство... Вот пусть он сам над этим и думает. Потому что мне, даже представить такое...

— И не уныло тебе там одной?!

Да я даже вообразить не могу, кто это мог...

— Давай ко мне! Я женщин не луплю! — ты их "красноречием" пытаешь. — Я их, наоборот...

— Да как же ты мне надоел то! — сузив глаза, подскочила я к подоконнику и перегнулась в распахнутое окно. — Угу-у, — круглолицый охранник, закинув сцепленные руки за голову, качнулся на своем раскладном стульчике:

— О! Здорово! Ну, так...

— Добрый день, мессир Леон! Новый пост проверяете?!

— Мать твою, — хлобысь!

— А-ха-ха-ха-ха!

Ближайшая розовая клумба в ответ плотоядно заколыхалась.

— О-ой! Ай!.. Да бесово... — парень, выбравшись из шипов, еще с колен огляделся. — А где ж он?

— Свернул, вероятно.

— Ну, ты ж...

— Пошел вон! — и захлопнула оконные створки. Потом еще и шторы задернула. — Да, Зоя, ты уж и ржешь во весь рот, как Сусанна. Точно, пора отсюда... Так на чем я...