Особые обстоятельства

Место для "шевроле" отыскалось на самом краю стоянки — по всей видимости, так далеко от входа в центральное здание ставить свой автомобиль желающих не было. Заперев машину нажатием кнопки на пульте управления сигнализацией, Кларк с решительным видом двинулась к зданию. Макаров и Сушкевич, переглянувшись меж собой, последовали за офицером ФБР.

Сказать честно, Макаров был не слишком высокого мнения о североамериканских службах безопасности, исходя из личного опыта. Однако здесь всё было по-другому. КПП на въезде это хорошо продемонстрировал, а охрана, состоящая из национальных гвардейцев на входе в главное здание комплекса, этот факт только подтвердила. Пройти внутрь здания оказалось не так и просто, как могло показаться на первый взгляд — ведь через тонированные раздвижные дверные панели из бронестекла не были видны ни пропускные турникеты со сканерами и металлодетекторами, ни несущие у них дежурство автоматчики. Всё это означало, что важные объекты здесь охраняются ничуть не хуже, чем в Империи.

Сопровождающий, о котором говорил гвардеец на КПП, встретил их у входа в здание. К немалому удивлению всех троих, им оказался не кто иной, как сам профессор Густав Чижек. Ни Макаров, ни Сушкевич, ни Кларк никогда ранее не встречались лично с этим господином, однако ещё по дороге в Вашингтон на борту сверхзвукового пассажирского авиалайнера Макаров ознакомился с краткой биографией профессора, которую без труда можно было найти на посвящённой лично мистеру Чижеку странице Википедии. И тот факт, что следователей встречал сам руководитель научной группы, работающей по некоей секретной программе Агентства Стратегических Исследований при президенте Североамериканских Соединённых Штатов, говорил о многом.

Из того, что было известно русским сыщикам, следовало, что господин Густав Чижек, пятидесяти семи лет от роду, является гражданином САСШ в третьем поколении. Прадед профессора Ян Чижек переселился за океан перед самым началом Второй Мировой войны, переехав в Штаты из небольшого чешского городка под названием Пельгржимов. Поселившись в Индианаполисе, он всю оставшуюся жизнь проработал в строительной индустрии, и не было ничего странного в том, что его сын — дед Густава — Августин пошёл по его стопам, открыв со временем собственный бизнес по продаже строительных материалов. Дело Августина Чижека продолжил уже его сын и отец будущего профессора квантовой физики Фердинанд, в то время как дочь Августина Доминика стала известной в САСШ волейболисткой.

Густав Чижек был в семье Фердинанда Чижека и Эмили Джексон третьим ребёнком, самым младшим, и уже с шести лет начал проявлять склонность к различным наукам. В школе юному Густаву очень хорошо давались физика и математика, поэтому не было ничего удивительного в том, что после окончания школы Густав смог выиграть одну из нескольких стипендий, предоставляемых лучшим из лучших выпускникам средних школ Массачусетским Технологическим Институтом. Его работы в области квантовой физики и физики многомерного пространства были замечены в НАСА и так получилось, что молодой и талантливый физик получил приглашение на работу в североамериканской космической программе.

Выглядел профессор Чижек так, как, по мнению Макарова, и должен был выглядеть профессор квантовой физики НАСА — в скверного покроя дешёвом костюме (хотя агент ИСБ прекрасно знал, что годовая зарплата Чижека вполне позволяла не только одеваться в лучших магазинах одежды Вашингтона, но и спокойно приобрести вполне приличный дом где-нибудь в Марлтоне или Брендивайне3), со слегка растрёпанной шевелюрой и с очками в дешёвой оправе. Но людей науки, по мнению Макарова, нельзя было мерить обычными лекалами. Они пребывали в своём мире, непонятном непосвящённым — в мире формул, графиков и вычислений, и смотрели на окружающий их суетный материальный мир с позиции стороннего наблюдателя.

— Я так понимаю, — произнёс профессор по-русски с едва уловимым акцентом (в мировой научной среде русский считался международным языком, наряду с латинским и немецким), — вы и есть те самые джентльмены из России, о которых меня предупредил мистер Асеведо, занимающиеся расследованием этих весьма прискорбных происшествий, связанных с нашими коллегами? А эта молодая леди, судя по всему, агент Бюро?

— Совершенно верно, профессор, — отозвался Макаров. — Андрей Макаров, Имперская Служба Безопасности. Это мой напарник по проводимому совместно ИСБ и МВД расследованию дела об убийстве профессора квантовой физики Иннокентия Ползунова, Казимир Сушкевич из уголовного розыска. Молодая леди, сопровождающая нас — офицер ФБР Элина Кларк.

— Ползунов, Ползунов... — на лице Чижека возникла тень печали. — Как же, помню, помню... Весьма талантливый физик, его работы весьма интересны, смею заметить. Какая трагедия, ай-ай-ай!

Профессор покачал головой.

— Вы знали профессора Ползунова? — полуутвердительно спросил Казимир.

— Лично я с ним не встречался, — Чижек сделал приглашающий жест, призывая следователей пройти за ним в здание, — но с его работами знаком. Мой сотрудник, доктор Брукс, несколько раз встречался с профессором Ползуновым на международных симпозиумах. Вам, возможно, это ни о чём не скажет, но именно Ползунов решил уравнения квантовой теории Янга-Миллса4, которые оставались нерешёнными на протяжении семидесяти лет. Вам это ни о чём не скажет, но для квантовой физики это серьёзный прорыв.

— Всё это может иметь отношение к некоему проекту, который, как мы подозреваем, может разрабатывать некая группировка внутри Соединённых Штатов? — задал вопрос Макаров.

Профессор Чижек подошёл к лифту и нажал сенсорную кнопку вызова, после чего перевёл взгляд на агента ИСБ.

— Полагаю, нет смысла спрашивать вас, есть ли у вас допуск к данной теме, мистер Макаров, — усмехнулся физик. — Ваша контора, как правило, имеет допуск практически ко всему, что происходит в мире. Но говорить об этом лучше вдали от посторонних ушей. Здесь не Россия, здесь Америка, и у некоей группировки вполне могут быть свои люди даже здесь, в Дентоне. Вы меня понимаете?

— Более чем, господин профессор, — невозмутимо отозвался безопасник.

Кабинет Густава Чижека располагался на четвёртом этаже здания и выглядел эдаким пристанищем учёного аскета. Никаких украшений, никаких посторонних вещей, кроме разве что большой кадки с декоративной пальмой в дальнем от двери углу кабинета. Большой прямоугольный рабочий стол с жидкокристаллическим монитором компьютера, больше похожим на небольшой телевизор, коммуникационное устройство последней модели производства компании "Motorola"5, расположенный в специальной нише стола системный блок и большой книжный шкаф у стены слева от стола, забитый книгами и электронными носителями информации, рядом с которым стояла большая кофемашина и бытовой рефрижератор со стеклянной дверцей, каковые имели место быть в правительственных учреждениях Северной Америки. Подставка со звёздно-полосатым флагом САСШ — непременный атрибут любого учреждения в Соединённых Штатах — располагалась в правом от входа углу кабинета. И всё. Ну, если не считать картины на одной из стен, изображавшей поверхность какого-то планетного тела, явно лишённого атмосферы, с космонавтами на переднем плане и вездеходом — на заднем. "Покорители космоса" Олега Синельникова, узнал картину Макаров. Довольно известный художник из Ижевска, рисующий картины на темы космоса.

— Прошу вас, присаживайтесь, — произнёс Чижек, проходя к своему креслу во главе стола и усаживаясь в него. — Чай, кофе, сэндвичи? Крепких напитков не держу, уж извините — спиртное не приемлю.

— От кофе мы бы не отказались, — переглянувшись со своими спутниками, сказал Макаров.

— О'кей, — в типичной североамериканской манере отозвался профессор.

Чижек снова поднялся на ноги, подошёл к кофемашине, что стояла рядом с книжным шкафом, и некоторое время колдовал возле неё. До обоняния следователей донёсся аромат свежезаваренного кофе, судя по запаху, весьма недурного.

— Есть сэндвичи с тунцом и индейкой, если желаете, — проговорил Чижек, ставя на стол большие пластиковые стаканы, почти доверху наполненные горячим ароматным кофе. — Сладкого, увы, не держу — врачи не рекомендуют.

— Спасибо, не стоит, — отозвался Макаров, пододвигая к себе кофе. Пластиковый стакан — ну да что здесь можно поделать, это же не кафе на набережной в Москве или Царицыне, кофеварочные машины только в таком вот виде кофе выдают. Принюхался — вроде как приемлемо, не помои. — Мы уже перекусили по пути сюда.

Отчасти это было правдой, если, конечно, пара гамбургеров со стейком и зеленью и бутылка "Фанты" могли сойти за нормальную еду.

— Ну, раз так, тогда давайте перейдём к делу, — Чижек снова уселся в кресло и оглядел всех троих оперативников. — Люди вы занятые, как я полагаю, а значит, не любите ходить вокруг да около. Что конкретно вас интересует?

— Мы уже знаем, что Коннор Брукс встречался с профессором Ползуновым на международных симпозиумах, — произнёс Макаров, осторожно делая глоток. Кофе был очень горячим и, как ни странно, довольно вкусным. — Могли ли эти встречи послужить причиной обеих убийств, как вы думаете, профессор?

— Безусловно, — без каких-либо обиняков заявил Чижек.

— А почему? Ведь если есть так, как есть на самом деле, то за сделанное Ползуновым и Бруксом открытие нужно Нобелевскую премию давать, а вовсе не убивать. Или кто-то просто не хочет, чтобы мы были в этом деле первыми?

— Здесь не всё так просто, мистер Макаров. Вы ведь в курсе, что за открытие было сделано профессором Ползуновым? Полагаю, что в курсе, иначе вы вряд ли бы сейчас здесь сидели. Здесь нужен очень серьёзный уровень допуска и подозреваю, что без вмешательства вашего руководства здесь не обошлось.

— Да, претору Коридзе пришлось приложить некоторые усилия для того, чтобы я попал в ИЭПТ, — усмехнулся агент ИСБ. — Ведь и у нас есть аналог вашего АСИ — Совет по науке, который тоже в плане секретности тот ещё, знаете ли, орган. И именно там я и узнал кое-что очень интересное, настолько интересное, что поначалу это показалось сценарием к очередному фантастическому фильму. Но всё оказалось куда как проще и сложнее одновременно.

— Да, можно сказать, что мы сейчас фактически в шаге от того, чтобы создать привод для межзвёздных полётов, — с совершенно серьёзным выражением лица сказал Чижек, делая глоток кофе. — Вернее, вы. НАСА здесь пока что только результаты наблюдений за внешним космосом может предоставить.

— Но эти наблюдения выявили что-то такое, что вызвало столь нестандартную реакцию неких лиц. Что же вы обнаружили?

— Собственно, это не мы обнаружили, а наша лунная обсерватория в кратере Де Гаспарис. Там занимаются изучением внешних районов нашей системы, ведут наблюдения за процессами, происходящими в атмосферах внешних планет и наблюдают за реликтовым излучением. И именно там было зафиксировано странное излучение вблизи Плутона, которому мы до сих пор не нашли сколь-нибудь адекватного объяснения.

— Как будто дверь открылась и закрылась, — пробормотал Сушкевич.

— Что? — Чижек перевёл взгляд на Казимира. — Да-да, именно так и выразился Коннор. Как будто дверь открылась и закрылась. В самый первый раз астрономы обсерватории Де Гаспарис сочли это какой-то помехой или электромагнитным фоном, исходящим от некоего космического объекта. Но когда излучение было зафиксировано вторично и третично, стало понятно, что мы имеем дело с неким доселе неизвестным нам астрономическим явлением.

— И на основании чего вы пришли к такому выводу?

— Не знаю, смогу ли я вам это объяснить... — засомневался Чижек. — Здесь надо иметь хотя бы самые поверхностные знания в области физики. Есть у вас такие, мистер Макаров? Я, конечно, догадываюсь, что сотрудники вашей конторы достаточно образованные люди, но вряд ли вы изучали курс квантовой физики или физики многомерных пространств.

— Не изучал, тут вы правы. Моё образование лежит в сфере юриспруденции, экономики и информационных технологий, но кое-какие знания у меня в вашей области всё же имеются. Поэтому можете попытаться объяснить.

— Наверное, люди вашей профессии должны знать много разных вещей, что и неудивительно — ведь безопасность государства очень важное дело. Хорошо, давайте попробуем.

Чижек протянул руку к сенсорной клавиатуре и пробежался пальцами по нескольким клавишам, после чего повернул монитор к безопасникам.

— Примерно так это выглядит в компьютерной симуляции, — пояснил Чижек, давая всем троим возможность рассмотреть на мониторе нечто, отдалённо напоминающее призрачную воронку, словно сотканную из тонких серебристых нитей. — Естественно, невооружённым глазом увидеть всё это невозможно, если только вы не обладаете способностью видеть в электромагнитном и микроволновом диапазоне. Модель ситуации сделана на основе математических вычислений, так как весь процесс был записан оборудованием обсерватории Де Гаспарис и подвергнут обработке специальными алгоритмами. Оборудование обсерватории как раз было нацелено на тот участок пространства внутри орбиты Плутона, поэтому процесс был запечатлён полностью. Как вы, русские, говорите — от А до Я.

— Но почему приборы Де Гаспариса были направлены именно на этот участок пространства?

Профессор понимающе усмехнулся.

— Вам, очевидно, известно, дамы и господа, что земные исследовательские космолёты посетили практически все планетные тела Солнечной системы. Открыты примитивные жизнеформы на Марсе, Европе, Ганимеде, Энцеладе, Титане, Тритоне и в атмосфере самой большой планеты нашей системы — Юпитера. Но Плутон6 пока ещё не удостоился чести быть посещённым исследователями. Далековато, хотя от Тритона не столь далеко, как от Земли. И пока вроде как МКА не собирается отправлять к двойной планете исследовательскую экспедицию. А почему мы наблюдаем за Плутоном с помощью астрономических приборов? Это очень просто объяснить. Вам известно, что из себя представляет газ метан?

— Продукт жизнедеятельности живых организмов, — ответил Макаров. — Это же элементарно, профессор. Школьный курс биологии.

— Именно! — Чижек воздел к потолку указательный палец левой руки. — Именно благодаря тому, что в спектральных линиях атмосферы Тритона при дистанционном наблюдении с поверхности Япета, где находится одна из крупнейших обсерваторий человечества во Внеземелье, были обнаружены следы метана, что дало основания полагать, что на самом крупном спутнике Тритона может существовать жизнь. И действительно, в тысяча девятьсот восемьдесят шестом году экспедиция на космолёте "Байкал" обнаружила примитивные организмы в экваториальной зоне Тритона, прекрасно чувствующие себя при температуре в минус двести тридцать пять градусов по Цельсию и давлении почти в двадцать тысяч раз ниже земного. Разумеется, это совершенно иная биохимия, ведь условия на поверхности Тритона по нашим меркам сверхэкстремальные — низкие температура, гравитация и атмосферное давление. Так почему бы и на Плутоне не существовать чему-то подобному? Ведь условия на его поверхности похожи на условия на поверхности Тритона — температура минус двести двадцать три градуса Цельсия, низкое атмосферное давление, всего порядка одного Паскаля, гравитация всего шесть процентов от земной. Вот поэтому обсерватория в кратере Де Гаспарис и вела наблюдение за Плутоном, когда произошло то, что произошло.