Черные силуэты в огненно-красном ореоле показались из-за ближайшего гребня. Альдис присела и съежилась, выставив перед собой метелку. Как назло, все обережьи заговоры выскочили из головы, ничегошеньки не вспоминалось, кроме детской считалочки, призывающей Черного человека.
Силуэты растворились, слились с ночью, а кроваво-красный огонек завис в воздухе, словно раздумывая, куда направиться. В чернильной темноте он казался глазом отвратительного киклопа. Подмигивает, вынюхивает жертву, чтобы ухватить ее волосатой ручищей, вырвать душу и занять опустевшее, еще теплое тело.
Девушка скорчилась, не дыша. Красный глаз неспешно приближался и рос, превращаясь из точки в пылающий шар.
А может, это огненный демон из тех, что водятся на южных островах?
Она перехватила метлу наподобие боевого шеста. Если демон хочет забрать ее душу, сначала пусть докажет, что он сильнее.
Красный глаз мигнул и пропал. Послышался шум осыпающихся камней и возмущенная ругань.
— Придурок! — произнес дрожащий мальчишеский голос. — Смотри под ноги!
— Сам придурок, — живо откликнулась темнота. — Кто чуть в штаны из-за птицы не наделал?
"Вы оба придурки! — захотелось закричать Альдис, которая разом обмякла и плюхнулась на пятую точку. — Какого йотуна вы тут по ночам топчетесь?"
Аж слезы на глазах выступили от злости. Сейчас бы вскочить и отпинать любителей ночных прогулок, чтобы знали!
Она представила, какой гогот поднимут мальчишки, если догадаются об истинной причине ее возмущения, и не тронулась с места.
— Тихо, ты! — шикнул кто-то третий. — Еще покричи погромче, а то не все нас слышали.
— Да нет здесь никого, — преувеличенно громко и самоуверенно ответил второй голос.
Компания почти поравнялась с Альдис. Теперь она могла их хорошенько рассмотреть. Жуткий глаз оказался обычным фонарем, только солнцегриб в банке светился не теплым желтым светом, а багрово-алым. Говорят, садовники конунга вывели зеленые, фиолетовые и даже голубые солнцегрибы, и во время праздников улицы столицы сияют и переливаются разноцветными огнями.
Лицо держащего фонарь мальчишки показалось смутно знакомым. Ровесник-"птенец". Черты остальных пареньков терялись во мраке.
Еще несколько шагов, и любители ночных прогулок увидят сидящую на дороге девочку. Альдис поморщилась при мысли о неизбежных расспросах, привстала, огляделась и отступила в кусты.
Увлеченные беседой мальчишки так ничего и не услышали. Они почти поравнялись с ее укрытием, когда третий, очевидно бывший за главного в этой компании, скомандовал:
— Стой! Вот ведь йотунство! Прошли поворот, надо было еще на гребне сворачивать.
Красный фонарь описал дугу в воздухе и повернул в сторону склона горы. Кто-то опять тихо выругался.
— Я же сказал — всем смотреть под ноги.
— Да тут смотри не смотри...
Голоса медленно удалялись. Альдис провожала огонек фонаря взглядом, донельзя заинтригованная этой встречей. Чтобы принять решение, девушке хватило нескольких секунд.
Да плевать, что Ночь Поминовения! Пропустив мальчишек подальше вперед, она последовала за ними, стараясь ступать неслышно.
Шли они долго, не меньше получаса по узкой лесистой тропке, извивавшейся у подножия горы Одиночества. Красный фонарь то убегал далеко вперед, то приближался. Однажды пришлось даже пересечь мелкий ручей, ориентируясь только на слух, по журчанию воды меж камней. В темноте Альдис оступилась и набрала в правый ботинок ледяной воды.
Происшествие нисколько не охладило любопытства. Наоборот, помогло отогнать наваливающуюся сонливость.
Тропинка прошла по ущелью, вильнула и вывела к скалистому гроту. Яркий свет больно ударил по глазам. Альдис рефлекторно присела и зажмурилась.
Ночных путников здесь уже ждали.
Развешанные по стенам фонари и факелы высвечивали каждый уголок пещеры, а скалистое ущелье и густая растительность надежно скрывали свет от посторонних глаз.
Просторный грот, размерами почти с холл в корпусе первокурсников, казался переполненным. Альдис ущипнула себя — происходящее было похоже на бредовое сновидение.
Мальчишки, подростки, почти взрослые ребята. Только парни. Всех возрастов — от ровесников Альдис до пятикурсников. Стройные, подтянутые, в одинаковых мундирах академии. Выстроились по росту, застыли ровным полукругом у стены, почти навытяжку. Одухотворенные чистые лица, горящие глаза с безмолвным обожанием следят за фигурой в белом балахоне, склонившейся над жаровней в центре пещеры.
Альдис сморгнула, пытаясь понять, что же было "не так" в этой картине. Чувство неправильности усилилось...
Лица — красивые, с правильными, почти идеальными чертами. Бледная кожа без единой веснушки, светлые и прямые волосы, мощные квадратные подбородки, зеленый и голубой лед в глазах... все эти юноши могли бы быть братьями... они и казались братьями...
Сванды. И не просто сванды, а белая кость. Аристократичные, безупречные, чистокровные. Лица, как лики с семейных портретов, гравюр и фресок эпохи до Объединения. Одинаковые, как мальки одного нереста. Породистые, как... как Хельг!
Она выдохнула, поняв причину своей неосознанной неприязни к собравшимся паренькам. Хельг — вот кто чудесно вписался бы в эту компанию. Даже удивительно, что здесь его не было.
Юноши как будто сошли с картинки на агитплакате "Наша армия — наше будущее". Вот только на плакатах художники всегда рядом со свандом рисовали смуглого белозубого бхата, рыжего и конопатого гальта, узкоглазых чжанов и ниронцев...
Вновь прибывшие выступили на освещенную факелами площадку, и Альдис наконец-то смогла как следует их рассмотреть.
Приземистого паренька, с толстой шеей и маленькими поросячьими глазками она узнала сразу — Моди Хедрикссон. Самодовольный и недалекий, он обожал утверждать свою власть среди более слабых сокурсников. К счастью для него самого, его жертвами становились в основном неуверенные в себе мальчишки вроде Ульда Свенссона. Моди слишком презирал девчонок, чтобы обращать на них внимание. У Альдис давно чесались кулаки объяснить Железному Свину правила хорошего поведения. Только воспоминание о данном отцу обещании удерживало ее от драки.
Имени второго паренька, носатого и узколицего, вспомнить так и не удалось. Третий юноша был старше, и его девушка раньше не видела. Судя по росту, он учился на втором или третьем курсе.
Опоздавшие мальчишки подошли к краю площадки. Моди глазел по сторонам с таким изумлением, что сразу было понятно, он, как и Альдис, тут впервые. Двое других смотрели только на мужчину в белом.
Тот наконец оторвался от жаровни и повернулся.
— Ты опаздываешь, брат Харальд. — Голос мужчины звучал глухо из-за вызолоченной деревянной маски, закрывавшей лицо. Похожие маски-личины, только проще и грубее, надевают на себя крестьянские ребятишки Ойкумены, когда ходят выпрашивать угощение в Ночь Поминовения.
Опять Ночь Поминовения! Что же здесь все-таки затевается? Уж не собираются ли они привечать предков у костра?
Золотую личину вырезал искусный мастер. Такую маску не спутать с топорными крестьянскими поделками. Скорее уж ее можно было принять за настоящее лицо, если бы не золотая краска и черные дыры глазниц. Безмятежное, прекрасное и мудрое лицо — лицо то ли святого, то ли полубога.
Блики факелов плясали на гладкой золотой поверхности, и казалось, что вырезанные из дерева губы еле заметно шевелятся.
— Прошу простить меня, старший брат. — Второкурсник покаянно склонил голову. — В темноте я потерял дорогу.
— Я прощаю тебя.
Мальчишка поклонился и присоединился к товарищам у стены. Альдис проследила за ним взглядом и вздрогнула. Только сейчас она заметила, что по краям пещеры, в нишах, прячется еще несколько человек, закутанных в белые балахоны. Их лица были закрыты такими же деревянными масками, как у мужчины в центре, только краска на масках была белой.
Белая маска и белые балахоны — ритуальный костюм Смерти на праздниках Ойкумены. Не хватает только черного передника и костяных украшений.
"Сегодня не Ночь Предков, а какая-то Костюмированная Ночь Мистических Страшилок".
Главное, все здесь собравшиеся были людьми, а людей Альдис не боялась.
Мужчина в золотой маске обратился ко второму "птенцу", имени которого девушка не помнила:
— Нерожденный брат Беовульф, я вижу с тобой юношу, чье имя мне неизвестно.
Сокурсник выступил вперед:
— Старший брат, это мой товарищ — Моди Хедрикссон из Дома Железного Дуба. Его кровь и помыслы чисты. Он хочет присоединиться к братству. — В доказательство своих слов Беовульф потянул Моди за рукав и вытолкнул к жаровне.
Железный Свин шагнул в круг света и поежился. С его лица сползло привычное самодовольное выражение. Моди было неуютно: он не знал, куда девать руки и как себя вести.
— Э-э-э... здравствуйте, — сконфуженно пробормотал он.
"Ты еще скажи: "Очень приятно", — Альдис злорадно ухмыльнулась. Растерянный Моди — забавное зрелище, жаль, другие сокурсники не видят.
Не будь Свин таким свином, она бы его пожалела.
Огонек лизнул край жаровни, и на улыбчивой золотой маске заплясали багровые всполохи.
— Ты сын Хедрика Рагнарссона?
— Д-да, старший брат.
Маска качнулась в сторону остальных свандов, рассылая золотистых зайчиков по темным уголкам грота.
— Я знал Неистового Хедрика, — задумчиво произнес мужчина. — Десять лет назад он был смелым и сильным воином. Можешь называть меня Учителем, — сообщил он Моди почти без перехода. — Старшим братом для тебя я стану, только если ты вступишь в братство. Итак, ты хочешь стать одним из нас и узнать Истину?
Он с благоговением выделил последнее слово, и как-то сразу стало ясно, что речь идет действительно об Истине. Той, которая с большой буквы.
— Хочу! — выпалил Моди.
Мужчина снова повернулся к курсантам и возвысил голос:
— Если кто-то из братьев против Моди Хедрикссона из Дома Железного Дуба, пусть встанет и скажет об этом!
Курсанты молчали, не шевелились и, кажется, даже не дышали. Альдис уже начала гадать, живые они люди или просто раскрашенные глиняные болванчики. Лица как маски, глаза — стеклянные пуговицы.
— Хорошо, да будет так. Перед тем как ты примешь на себя обеты и дашь клятву, я расскажу тебе всю правду, юноша.
— Но мне уже... — начал Моди.
Мужчина оборвал его властным и нетерпеливым жестом:
— Молчи и слушай.
Дрова в жаровне уже прогорели, остались только малиново-алые жаркие угли. Тот, кого здесь называли старшим братом, наклонился, поворошил их посохом и подкинул горсть сушеных трав. Над медной чашей поплыл тревожный, сладковатый и чуть смрадный запах. У Альдис защекотало в носу. Жутко, почти нестерпимо захотелось чихнуть.
Мужчина заговорил мягко и негромко. Звук его голоса складывался в странный, но приятный уху ритм, напевные медленные фразы перемежались с чеканным речитативом.
— Имя первому человеку было Риг. Бог-Солнце вырубил его из белого камня и сделал хозяином всех зверей, рыб, птиц и гадов. Риг повелевал всякой вещью и всякой тварью на земле, и отправился он в путь, осмотреть свои владения. А Всеотец удалился на покой, чтобы отдохнуть от трудов. Отдыхал он три дня и три ночи...
Ветер, как назло, нес дым в сторону Альдис. Девушка скорчилась за камнем, задыхаясь и растирая переносицу. О боги, ну и дрянь они там жгут!
— ...темные богини преисполнились зависти. И решили они превзойти Всеотца. Кали зачерпнула грязи и слепила женщину с темной кожей и черными волосами. Куроками взяла песок и слепила женщину с желтой кожей, узкими глазами и черными волосами. Морриган замесила глину и слепила женщину с белой кожей и рыжими волосами...
Чихательный приступ прошел, но жутко начали чесаться щеки и нос. Альдис делала короткие вдохи через рот и яростно растирала лицо. Проклятье, только бы не выдать себя!
— Риг вошел в хижину за женщиной с черной кожей, провел с ней ночь и наутро продолжил свой путь. В положенный срок она родила мальчика и девочку с темной кожей и черными волосами. От них пошли бхаты...
Ветер наконец-то поменял направление, и Альдис снова смогла вдохнуть. Кожа по-прежнему чесалась, а глаза слезились, но хотя бы дышать можно было более-менее безбоязненно.
— На второй вечер Риг встретил женщину с желтой кожей, узкими глазами и черными волосами. Он вошел в ее хижину и провел там ночь, а наутро продолжил свой путь. В положенный срок она родила мальчика и двух девочек. От них пошли чжаны и ниронцы.
Девушка с трудом удержала зевок.
"Ну и нудятина! И ради этого они собираются здесь по ночам?"
— На третий вечер Риг встретил женщину с белой кожей и рыжими волосами...
"Дай-ка я догадаюсь! Он провел с ней ночь, потом она родила мальчика и девочку?"
— ...родила мальчика и девочку. От них пошли гальты.
"Кто бы мог подумать! Какой сюрприз!"
— И стали они плодиться и размножаться...
"Странно, что не выродились в третьем поколении".
Оратор в маске выдержал длинную театральную паузу.
— ...И стали они плодиться и размножаться. И вскоре заполнили весь мир. Когда Всеотец проснулся, все уже свершилось и ничего нельзя было исправить. — Голос мужчины упал до трагического шепота, а девушка еле удержалась от неуместного хихиканья.
"Здоров же он дрыхнуть! А обещал: "На три дня, на три дня!"
— ...В горе пошел он к белым скалам и вырубил женщину из белого камня. Она стала женой Ригу и родила ему десять сыновей и десять дочерей, от которых пошли сванды. И решил Всеотец, что править и повелевать на земле будут Люди Камня, а люди грязи, песка и глины будут для них рабами и слугами. И стало так.
Альдис чуть не поперхнулась. Сначала ей даже показалось, что она ослышалась.
— И стало так! — возвысил голос оратор. — И длилось все по слову Всеотца много веков, земля процветала, и люди были счастливы.
Мужчина сделал секундную паузу, чтобы слушатели могли переварить услышанное. На лице Моди вместо привычного туповато-скучающего благодушия был написан восторг и чуть ли не благоговение. Он даже рот забыл закрыть, так и стоял с полуотвисшей челюстью.
— Но сванды были слишком беспечны и снисходительны. Бхаты, ниронцы, чжаны и гальты обленились и потеряли уважение к господам. — Теперь голос старшего брата грохотал где-то под сводами пещеры. В нем рычали громовые раскаты божественного гнева. — Они предали и продали своих хозяев темным богам. Всеотец отвернулся от людей, а боги разгневались и наслали Катаклизм.
Моди стиснул кулаки. На его лице отражалась неподдельная боль, словно это его лично предали и продали темным богам.
— Теперь ты знаешь правду, Моди — сын Хедрика. В Темные века сванды забыли о созданном Всеотцом миропорядке и, когда пришло время прощения, время повелевать и властвовать, приняли рабов и слуг как равных.
"Неудивительно. Без бхатских жрецов и воинов у Харальда тролль лысый, а не конунгат получился бы. Читай историков, дядя".
— Предание гласит, что раньше Мидгард простирался от края до края земли, и все земли были — Мидгард. В годы Смуты потомки рабов присвоили принадлежавшие свандам обширные земли на северо-востоке. Мидгард потерял даже свое имя, получив на языке недочеловеков наименование "Ойкумена", что означает "ворованная земля". Нам остались лишь жалкие скалистые островки. Мы пытались вернуть свои исконные земли, но проиграли войну. А ведь у нас были небесные великаны — быстрые, мощные, непобедимые! У нас было благословение Всеотца! А ведь известно, что в бою любой сванд стоит десятка недочеловеков! Не потому ли мы проиграли войну, что люди грязи, песка и глины помогали своим родичам?! — Каждую последующую фразу мужчина произносил громче предыдущей, и с каждой фразой Моди все больше мрачнел.
