У сумрака зелёные глаза

Вдруг что-то схватило меня за ногу, и я полетела на землю: это тёмно-коричневый корень дерева, извиваясь, как ожившая лиана, обвил мою щиколотку. Не задумываясь, я ударила мечом — из разрубленного корня брызнула кровь... Лес огласился леденящим сердце визгом и воем. Ого, а деревце-то — не деревце вовсе, а и впрямь монстр.

— Немет! — крикнула я. — Хватит дурака валять, выходи драться! Или у нас не дуэль, а игра в прятки?

По лесу пророкотал хохот, и другое чудовищное дерево, протянув ко мне мощную узловатую ветку-руку, обвило меня поперёк туловища и стиснуло, будто хотело раздавить. Один меч улетел вниз, и его подхватил корень-лиана.

— Ещё живых деревьев мне тут не хватало, — проскрежетала я зубами, задыхаясь от железной хватки, от которой трещали рёбра.

Единственным оставшимся мечом я ударила по ветке, и из пореза хлынула неестественно яркая кровь. Снова жуткий вой, и ветка ослабила хватку, чем я и воспользовалась, чтобы выскользнуть. Живой корень между тем играл моим мечом, размахивая им во все стороны.

— Эй, поосторожнее, а то ещё самого себя порежешь! — крикнула я, переводя дух. Проклятый туман, казалось, разъедал лёгкие. С кашлем из меня вышел желеобразный сгусток кровавой мокроты.

Взмахи корня между тем приобрели вполне определённое направление — в мою сторону, так что пришлось отбивать удары. Дышать было тяжело, я кашляла кровью, и мне всё никак не удавалось перерубить эту вёрткую дрянь, чтобы отобрать у неё меч. Всё это походило на страшный фантасмагорический сон или дурацкие комиксы... Даже мои руки выглядели рисованными.

Сон! Ну конечно, это Немет наводил морок. Это была его изощрённая, мега-грандиозная психическая атака — захват сознания противника и создание в нём иллюзий. Всё в цвете и в 3D, со стереозвуком, бесплатный сеанс. Но главное — это не существовало в реальности, а порождалось извращенской фантазией Немета.

— Ты что, голливудских ужастиков насмотрелся? — усмехнулась я.

Не стоило идти на поводу у иллюзий. Настала пора и мне поиграть... Пусть я не успела собрать силы тринадцати вампиров, но и десять — это немало. Что ж, фантазия так фантазия.

— Чего боятся деревья? — спросила я. И сама себе ответила, чиркая зажигалкой: — Правильно, огня. Представь себе, что я — огнедышащий дракон!

Я дохнула на пламя, и мощная огненная струя хлынула у меня изо рта. Фехтующий корень с вереском и писком заметался, корчась и извиваясь, и уронил мой меч. Я прыгнула и схватила его, а потом двумя взмахами разрубила корень на части.

Даже дышать стало легче от осознания того, что всё это — лишь игра воображения. Это было даже забавно, а чувство самоконтроля и уверенности возвращалось. Немету меня не заморочить, я его раскусила, а теперь и сама могла творить и видоизменять вместе с ним эту выдуманную реальность. Как её совсем разбить и вернуться в настоящую, я ещё не придумала, а пока, выдувая пламя, поджигала одно дерево за другим и звала:

— Милорд! Ау! Ку-ку, выходите, сударь! Извольте скрестить со мной мечи!

Вокруг разбушевался натуральный лесной пожар, но мне он не мешал: огонь был моей выдумкой и не причинял мне вреда, даже не обжигал. А вот противнику моему от таких изменений в его же собственном психическом творении стало некомфортно, и он выскочил на меня с мечом из-за дерева, ещё не тронутого пожаром. Его длинные золотые пряди развевались, глаза горели адским огнём, отражая рыжие всполохи, клыкастая пасть скалилась, а шёлковые широкие рукава красного вышитого халата трепетали в струях раскалённого воздуха.

— Я забрал силу твоего отца, — прорычал он. — И тебя тоже высосу до капли!

— Это мы ещё посмотрим, — ответила я.

Клинки, с искрами ударившись друг о друга, запели боевую песню. Немет, атакуя меня, двоился и троился у меня в глазах, множил свои сущности, как отражения в зеркальном лабиринте, и создавалось впечатление, будто он нападал одновременно с разных сторон. Только один из бесконечно клонированных Неметов был настоящим: попробуй, найди среди этих налитых яростью одинаковых пар глаз одну реальную, из этих танцующих в огне вышитых драконов одного нужного и из дюжины занесённых над головой мечей один настоящий! И права на ошибку не было: если перепутаешь и кинешься на иллюзию, истинный Немет в это время сзади всадит меч в спину. Мне надоело метаться, и я просто подскочила с разворотом на триста шестьдесят градусов, и оба моих меча серебряными молниями описали острый, как бритва, круг. Все Неметы отшатнулись и слились в одного — с порванным рукавом шикарного халата в китайском стиле. Цел, собака — даже кожу не задело, но в глазах мелькнула испуганная тень: ещё бы на миллиметр ближе, и его кровь вступила бы в реакцию с посеребрённой сталью.

Сверху хлынул тропический ливень, и моему огню скоро пришёл конец, а вот меня охватила жуткая боль, словно с неба лилась не вода, а кислота. Каждое движение давалось со страшными страданиями, и скоро меч Немета зацепил меня. Не обращая внимания на рану на плече, я создавала новые условия боя: ливень сдуло горячим пустынным ветром, и Немет закрыл лицо от бьющего в глаза песка.

— Позволь похозяйничать в твоей иллюзии, — сказала я.

Но уходил Немет от ударов мастерски — даже с песком в глазах. Казалось, зрение было ему не нужно вообще: он чувствовал всё кожей. Вскоре он справился и с этой моей выдумкой: прекратив песчаную бурю, он спустил на землю кромешную тьму — даже мои видящие в темноте глаза ничего в ней не различали. Приходилось полагаться на чутьё, улавливая, с какой стороны летит, рассекая воздух, меч Немета. Я получила ещё несколько лёгких царапин — кстати сказать, вполне настоящих, и кровь пропитывала мою куртку реальная.

Вдруг Немет исчез, и произошла смена декораций. В залитой синим светом пещере, на островке посреди зеркально гладкого голубого озерца сидел... лорд Эльенн. Усталый, печальный, поникший... К островку вёл ряд круглых камней, выступающих из воды, и я, перескакивая с одного на другой, приблизилась. Впрочем, я не слишком-то верила своим глазам: это мог быть очередной обман зрения. При моём приближении лорд Эльенн поднял голову. В его тёмных усталых глазах блестели искорки печали.

— Аида? Как ты здесь оказалась? Немет и твою силу забрал? — спросил он с грустным удивлением.

— Пока нет, — ответила я, пытаясь на глаз определить, он это или не он.

— Я не смог его победить, — сокрушённо проговорил лорд Эльенн. — Он слишком силён... И ты не сможешь. Я ценю твою попытку меня спасти, но, увы... Ты пришла сюда на свою погибель.

— Что за пораженческие настроения? — двинула я бровью. — Не рановато ли складывать оружие?

Он покачал головой.

— Тебе не победить его. Лучше сдайся сразу — может, так он хотя бы причинит тебе меньше мучений.

— Странные речи, милорд, — усмехнулась я. — Вы пытаетесь меня деморализовать?

Он поднял лицо и улыбнулся — печально, ласково и светло.

— В любом случае, я рад тебя видеть, дорогая, — сказал он, протягивая мне руку.

Я не торопилась до него дотрагиваться. Лорд Эльенн, видя мои колебания, как будто огорчился.

— Ты не веришь в мою искренность? Да, я был тебе плохим отцом... Но мою Гречанку я не забыл и не забуду.

Гречанка... Немет вряд ли мог знать прозвище моей матери. Может быть, это действительно мой отец? Я шагнула к нему, неуверенно протянув руку к его дрожащим пальцам.

— Обними меня, дорогая... Мне это так нужно. — Его голос надломленно дрогнул.

Ещё шаг. Между нашими пальцами — сантиметр. Нет! Немет мог покопаться и в моих мозгах, и в мозгах моего отца, поэтому ему вполне могло быть известно то же, что и нам. Подняв взгляд, я увидела в глазах лорда Эльенна досаду и злобу.

— Умная дрянь! Вот только медленно соображаешь.

Я слишком близко его подпустила: взмах, молниеносный блеск — и мои кишки пронзила яростная и безжалостная сталь меча. От боли перехватило дыхание, ноги подкосились, и я рухнула на колени — к ногам в красных восточных туфлях с загнутыми носками. Китайские драконы на красном шёлке скалились мне в лицо, словно насмехаясь и злорадствуя. Однако боль-то болью, вот только что мне такая рана? Кровь остановится уже через несколько минут, а завтра даже шрама не останется.

— Меч отравлен, — промурлыкал Немет, склоняясь ко мне. Его алые губы виделись мне гротескно огромными.

— Этим меня тоже не взять, — прохрипела я. — Я протравлена всеми ядами, у меня к ним устойчивость...

Немет ухмыльнулся своими губищами.

— Это касается только ядов, существующих в реальности. Но не тех, что существуют вот здесь, — и он дотронулся пальцем до своей головы.

Да, к выдуманным ядам у меня устойчивости не было. И я уже это почувствовала: по телу со скоростью пожара на ветру разбегалось невыносимое бурлящее безумие. Горела каждая клеточка, каждый сосуд, каждый квадратный миллиметр кожи, каждая капля крови. "Этого нет на самом деле", — пыталась я себя убеждать, чтобы вернуть контроль над ситуацией и над своими чувствами, но не получалось. Кровь на моей ладони, которой я зажимала рану, превращалась в бурую слизь, сердце давилось ею, а она обволакивала его клапаны, густея... Сознание сворачивалось улиткой, сжималось в дрожащий студенистый клубок внутри панциря — черепной коробки.

Когда оно медленно, с мучительной слабостью и робостью выглянуло наружу, я опять оказалась в темноте, в замкнутом и очень узком пространстве. Руки и колени упёрлись в выпуклую, обитую шёлком крышку, по бокам щекотали шёлковые складки оборок и рюшей, холодные и мягкие. В подушечке под головой скрипели опилки. Я в гробу? Похоже, да... Нет, я не Ума Турман, и ударом кулака мне крышку не пробить: смертельная слабость пронизывала всё тело, которое казалось куском холодного студня. Я и пошевелиться-то могла с трудом: холодцеобразное тело повиновалось плохо. Такое ощущение, будто я уже разлагалась... Вспомнился князь Огнев с его "Заживо погребёнными".

Да сбудется твой самый страшный кошмар.

Нет, конечно, не это было моим самым страшным кошмаром. Больше всего я боялась снова потерять Алёнку... Но я точно больше её не увижу, если не выберусь отсюда, и по всему выходило, что это и был мой кошмар. И физической силой эту шараду не решить, потому что это был ментальный капкан, из которого придётся пробиваться наружу не кулаками, а разумом и духом... Вот только собраться бы с силами.

Где же вы, свет разума и сила духа? Вы мне сейчас так нужны! В этом роскошном, но тесном и душном ящике даже голова не работала, мысли плелись, хромая и спотыкаясь, по каменистым тропам безысходности. Я вернусь к тебе, Алёнка, я обещала вернуться, и я это выполню. Ради тебя я выберусь из сколь угодно глубокой могилы.

"Могила разума — страх. Для начала освободиться от страха. Всё это — иллюзия, сон, и на самом деле я нахожусь на поверхности. Воздуха там достаточно, поэтому я не задохнусь. Немет — всего лишь старый кровосос, которых я убивала десятками. Во мне — сила десяти вампиров; не может быть, чтобы я не смогла изыскать в себе ресурсов для освобождения из капкана. Свет разума, отточенная призма, прозрачная и идеальная пирамида..."

Светоч. Мне нужен был светоч. Любовь, над которой не властен ни сумрак, ни сама смерть.

Спасибо, Массимо. Ты — человек среди вампиров.

Тёплые ладошки коснулись моего лица... Я открыла глаза и вместо тьмы увидела свет. Золотые лучи солнца, пробиваясь сквозь пышно цветущую яблоневую крону, озаряли мягким ореолом Алёнкины волосы. Свет струился из её глаз, смотревших на меня с нежностью, а на её плечи падали с веток белые лепестки.

"Так ты преодолела свою нелюбовь к яблокам?" — спросила я.

"Да, глупо их не любить только потому, что они связаны с моей смертью. Яблоня так чудесно цветёт..." — Алёнка подняла глаза к белоснежным веткам.

Я тоже подняла взгляд. Солнце приятно кололо лучиками-иголками, пробираясь через весенний ароматный наряд дерева.

"Это случайно не Горькая Аннетта?" — осенило меня.

"Я не знаю, — пожала она плечами. — Этого сорта уже вроде бы нет... Но было бы забавно снова его попробовать".

Я сказала:

"Я найду её, Алёнка. Весь мир переверну, а разыщу".

Больше не было тяжкой, давящей на грудь земляной толщи, тесных стенок и холодной обивки, скрипа опилок под головой и могильной тьмы. Была залитая солнечным светом поляна в горах, зелёные склоны, ощетинившиеся лесом, синее небо и душистое, бескрайнее, пёстрое разноцветье по колено. Свобода и воздух, солнце и любовь. Здесь мы с Алёнкой целовались у костра, здесь она вернулась из сумрака обратно на свет. Это — Карпаты.

— Ну, а как вам такие декорации, милорд? — спросила я.

Немет, щурясь от яркого света и закрываясь рукой, вскричал:

— Солнце? Оно не настоящее! Это иллюзия!

— Да, иллюзия, — улыбнулась я. — Но попробуйте с ней справиться!

Немет попробовал и не смог, а его кожа между тем уже начала краснеть и покрываться волдырями. Он зарычал, и мечи вновь ударились друг о друга. Вот теперь Немету было действительно трудно сражаться: пузырящаяся кожа причиняла ему жуткую боль. Я начала теснить его, и он, отбивая удары, отступал. Сминая ногами цветы, я наращивала скорость, и он уже с ней не справлялся, а его прекрасное лицо превратилось в страшную обгоревшую харю, золотые волосы висели клочьями на поджаренном черепе. Терпя страшную боль, он ещё бился из последних сил, но они подвели его. Упав в траву навзничь, он корчился, будто на сковородке, а обугленная плоть кусками отваливалась от костей.

Цветущая поляна превратилась в ковёр ручной работы, горный пейзаж — в просторный зал, отделанный в цветистом, филигранно-замысловатом и пышном восточном стиле — с богатыми мозаиками, позолоченными арками и колоннами. Лорд Немет лежал на полу, разбросав руки в стороны и со стонами перекатывая голову, как в бреду — ничуть не обожжённый, но смертельно измученный. Система его психических иллюзий рухнула вместе с его психикой, и он лежал передо мной поверженный и беззащитный — в своём собственном доме.

— Вы проиграли поединок, милорд, — сказала я устало, склонившись и опершись на колени, чтобы перевести дух. — Уфф... Но это было нереально круто. Вы мастер иллюзий.

Немет приоткрыл мутные глаза, разлепил губы и пробормотал что-то. Я склонилась ниже:

— Простите? не разобрала.

Его глаза открылись шире, и я уже отчётливо услышала:

— Убить её!

Это был ещё не конец, как оказалось: из золотых арок с колоннами на меня со всех сторон бросились вооружённые слуги Немета. При мне были только два меча, а всё остальное оружие по правилам дуэлей пришлось оставить в машине. Как бы мне сейчас пригодились мои автоматы с противовампирскими пулями и ампулы! Но вместе с силой десяти вампиров я приобрела ещё одно оружие, против которого охрана Немета не знала приёмов — сверхскорость.