Вороны Чернобога

— Ничего себе — пикник, — пробормотала Карина, а Митя опустил взгляд на её руки и всколыхнулся:

— Каринка, а там ещё ножи есть?

— Лопат хватит, — неожиданно холодно ответил Александр Михайлович, цепким взглядом осматривая прихожую и комнату. — Я тут видел ещё небольшую тяпку и грабельки для рыхления, кажется. А ещё интересно, работает ли его пила на батарейках? Топор не ищи — я уже прихватил. — И повернулся боком показать висящий на бедре лёгкий топор с пластиковой петлёй на топорище.

Девушки, открыв рот, смотрели, как мужчины спешно вооружаются. Впрочем, рты захлопнулись быстро, когда Карина и Руся расслышали за окном, раму которого плохо закрыли, вой уже нескольких "бедных собачек".

Предварительно стукнув в дверь, предупреждая о своём приходе, вошёл Данияр.

— За забор участка ни одна нежить не войдёт, — хмуро сказал он. — Но, если быть откровенным, я не понимаю, что происходит. Наверное, придётся...

Он замолчал, глядя в пол и раздумывая.

— Я с тобой, — спокойно сказал Александр Михайлович.

— Не имею права рисковать жизнью неопытных... — начал Данияр и заткнулся, резко оглянувшись.

Мимо дачного участка Мрака в темноте катилась звуковая волна воя на разные голоса, словно по дорожке мчалась свора бешеных собак, среди которых были и маленькие, и громадные. И дорожка перед участком уже не тосковала, а злобно выла и рычала на разные голоса, уносясь куда-то дальше, в темноту.

— Чёрт... — прошептал Александр Михайлович, мгновенно осунувшись. Понял, что в компании его не расслышали, и заговорил в полный голос: — Что это? Здесь все собаки взбесились, что ли? Или это...

Руся почему-то сразу представила, что мимо проезжают машины, из окон которых голосят динамики с записью собачьего воя. Почему так уж фантазия разыгралась — неизвестно, но... Машины продолжали ехать...

— Они бегут так, будто знают, что где-то... — вполголоса, словно боясь, что с опасной улицы его услышат, проговорил Митя. — И так много... Данияр, кто это?

— Сидите здесь! — решился ворон и вышел из домика.

— Безоружный?! — поразился Митя.

— Карина, сторожишь их! — рявкнул Александр Михайлович и тоже выбежал на участок. Хлопнула дверь. Шагов старшего ворона они не расслышали: вой становился плотным, как будто обезумевшие собаки огибали именно участок Мрака.

Воронушка растерянно посмотрела на дверь, словно ожидая, что старший ворон вот-вот вернётся, а потом оглянулась на младших, оставленных на её попечение.

— Митя, корзину на кухню! Руся, посмотри, все ли окна закрыты!

Дел оказалось маловато. Карина-то успела на кухне приготовить ужин на скорую руку. Чем ещё заняться? Свет не включали, хотя лампа на проводе вяло болталась под потолком. Но свет сейчас мешал бы: чудилось, что только в темноте можно будет разглядеть страшного врага, а вот свет не давал такого преимущества... Но и сидеть в темноте, видя лишь очертания силуэтов, — тяжело. Вроде бы в закрытом доме. Вроде бы на защищённом участке (словам Данияра можно верить!), но...

Руся первой не выдержала.

— Давайте хотя бы на пороге постоим, — тихо предложила она. — Слышите? Вой ушёл куда-то... Может, сейчас Данияр вернётся и всё расскажет.

Что именно мог рассказать Данияр — придумать не сумела. Но ребята охотно согласились постоять у порога с открытой дверью, чтобы — чуть что! — сразу заскочить в домик и запереться на щеколду хотя бы. Щеколду-то заранее проверили, как вдвигать на скорости. Повторив движение с щеколдой, все трое вооружились, чем сумели, и скучились на пороге, напряжённо прислушиваясь к темноте.

Руся неожиданно для себя обнаружила, что ребята стоят с обеих сторон от неё, будто подрядились защищать её. Может, это потому, что у неё в руках был только один из кухонных ножей, а у Карины — другой нож и топорик для разделки, который она нашла в кухне, а Митя стоял, приподняв лопату, в которую вцепился обеими руками?

Но от порога тоже ничего непонятно.

Они все понимали, что так и должно быть. Слишком неопытны, чтобы старшие допустили их к активным действиям. Александр Михайлович тоже неопытный. Но он военный. А значит, может пригодиться Данияру.

— Данияр сказал — забор защищён, — тоненьким от волнения голосом напомнила Руся. — Может, посмотрим, что там?

Они и в самом деле её охраняли. Пошли к забору так, что она оказалась между ними. И, прежде чем высунуться над краем забора ей, сначала выглянула Карина.

— Никого, — шёпотом доложила она, кривясь, потому что прислушивалась к невнятному вою и рычанию где-то далеко.

Митя тоже посмотрел, прижимая к себе лопату.

— Пусто, — тоже негромко доложил он. — Мне кажется, они убежали куда-то вниз. Здесь ведь везде холмы.

Руся едва удержалась переспросить: "Они — это кто?" Но сказала другое.

— Как вы думаете, Данияр и Александр Михайлович пошли за ними?

— Наверное, — неуверенно сказал Митя и поёжился. — Только не понимаю — зачем? Если собаки бешеные, то с ними лучше не связываться.

— А если они не бешеные? — возразила Карина, машинально строгая столбик забора ножом. — Мы же сразу не поняли, почему в посёлке тихо. А если дачники знают, что тут вот такое бывает? Поэтому... затаились? Или разъехались по домам заранее? Пока солнце не село? Поэтому и своих собак спрятали?

— А мне кажется, Данияр понял, что случилось... — с тревогой сказал Митя. — Только как бы они там...

С подножия холма внезапно раздался пронзительный человеческий крик, такой громкий, что перекрыл даже непрестанно воющую волну. Впрочем, и та больше не столько выла, сколько рычала.

Все трое вцепились в забор, со страхом вслушиваясь в этот крик. А тот... зашатался и превратился в острые вскрики, болезненные и отчаянные. И к нему присоединился ещё один долгий вопль, который тоже вскоре прервался, а после нескольких вскриков перешёл в затихающие вскрики, пока не пропал в торжествующе кровожадном вое неизвестных существ.

— Убили кого-то, — прошептал Митя.

— Типун тебе на язык! — огрызнулась Карина. Голос её дрожал, но секунды спустя воронушка резко отстранилась от забора и жёстко сказала: — Уходим! Они (она выделила это слово) возвращаются!

Едва эти её слова прозвучали, как за забором, снизу, из чёрных трав, Руся услышала умоляющий голосок:

— Матушка толмачиха! Голубушка! Спаси-помоги укрыться за защитой колдовской!

Глава двадцать вторая. Данияр

У воронов — навий слух. В обычных условиях они живут обычными людьми, и чутьё их слегка притупляется из-за множества мелких дел и забот. Но в экстремальных ситуациях ворон вслушивается в подозрительные звуки и мгновенно определяет такие тонкости, какие не думал найти ранее...

Услышав первый вой, уловив его особенности, Данияр просто ушам не поверил.

Этого не может быть.

Но, вспоминая того самовлюблённого дурака-некроманта, одновременно и потрясённо понимал: именно это и должно было случиться! Это же логично! Именно такой стопроцентный дурак, как этот некромант, и мог такое проделать. А именно он, ворон, должен был сообразить эту его... логику!.. И не сообразил. Тоже дурак.

Хорош заниматься самобичеванием не вовремя!

Он кинулся из домика Мрака снова к забору вокруг участка. Пробежал несколько шагов, а дальше — крадучись, хотя его и так вряд ли бы кто услышал — особенно с улицы: дорога за забором заходилась в исступленном вое и рычанье под аккомпанемент бесконечного топота по асфальту.

Шёл ворон напряжённо, настраиваясь на зрение в темноте. Фонари на редких столбах, обычно по-деревенски сиявшие тёплым жёлтым светом, утонули во тьме. Но даже в полной мгле безлунной ночи, приправленной появившимися облаками, хорошо утоптанная дорожка от домика до забора отчётливо отсвечивала серым.

Ещё не приблизившись к забору, Данияр резко вскинул руку ко рту — хоть рукавом рубахи защитить нос от смрада, хлынувшего в недавно свежий, древесно-земляной воздух. Но успел-таки вдохнуть эту вонь — и закашлялся. Пришлось отвернуться.

За забором тем временем топот постепенно затихал, уносясь куда-то вниз, между холмами. Вой же, отдаляясь, не становился менее злобным...

Ворон шагнул к забору и попытался увидеть дорогу. Глухо. Показалось лишь, что она стала грязной, словно... словно после дождя по ней проехала телега, с которой валилась собранная где-то грязь.

Настроенный на звуки с дороги, он резко развернулся, неожиданно заслышав шаги за спиной. Оба ножа из поножей уже были в руках, так что осталось только спрятать их лезвиями назад. Александр Михайлович — с длинной жердью, которую он крепко держал как дубинку.

— Ты вышел безоружным... — начал было тот обеспокоенно, но Данияр сразу показал своё оружие. И, кивнув, старший ворон спросил, тщетно вглядываясь вдаль: — Что происходит? Ну и вонь...

— Он поднял всех мёртвых собак и кошек, которых для него нашли его шавки! — яростно выплюнул Данияр. — И с чего начинать... Я не знаю! У меня ножи, а здесь нужны только топоры!..

— В домике топоров больше нет!

Эта категоричная фраза отрезвила Данияра. Мало того. Мысли, будто в панике разбегавшиеся до сих пор беспорядочными точками в разные стороны, мгновенно соединились в нужную последовательность. Он замер и мысленно набросал план того, что должен сделать. Тем более он уже прекрасно знал, куда хлынула волна четвероногих упырей. Склонившись, он сунул ножи на место и быстро нашарил в кармане мобильник.

Едва на том конце откликнулись, он рявкнул:

— Иннокентий, быстро в дачный посёлок! И всех своих тоже! Этот, которого вы взяли, сотворил упырей из животных! И они бегают по посёлку! Живо сюда!

Не дожидаясь ответа, он оглянулся на ошеломлённого Александра Михайловича.

— Тебе лучше оставаться здесь!

— А ты?

— Сбегаю к соседям за топорами.

— Ты думаешь, соседи... — с сомнением начал старший ворон.

— Дачники, кто не успел уехать до заката, сидят в своих домах, запершись!

— Откуда ты знаешь?!

— Я их чувствую. Живых. Они закрылись вместе с живыми кошками и собаками. Судя по всему, эти его шавки не впервые на ночь выпустили упырей на свободу. Только вот на этот раз... Они забыли, что некроманта нет и что утром собирать упырей в одно место будет некому. А набегавшись ночью между дачами, упыри разбредутся по посёлку и из посёлка куда глаза глядят, и тогда...

— Я с тобой! — упрямо проговорил Александр Михайлович.

— Ты понимаешь, что это будет бойня?

— Понимаю!

— Их там десятки!

— Бронежилет бы... — с сожалением пробормотал Александр Михайлович. — Но и без него ладно... обойдёмся. А как же наши?

— Границы упыри не могут переходить. А забор — это худо-бедно, но граница. Хуже, что в посёлке есть неогороженные участки.

И будто эхом этим словам — отчаянный крик откуда-то снизу.

Данияр больше не сомневался. Он в два шага — с опорой на прут в металлической калитке — перепрыгнул калитку и побежал к ближайшему участку напротив. Александр Михайлович, сжимая топор, — за ним.

Ещё один прыжок — и Данияр промчался тропку из битого кирпича к маленькому окну. К входной двери в дощатый сарай даже не подумал приблизиться.

— Соседи! Нужен топор — и не один, если есть!

За стеклом, которое изнутри явно прикрывало что-то плотное, всполошились, вполголоса загомонили, то ли спрашивая, то ли наскоро совещаясь.

— Всю жизнь хотите сидеть и прятаться?! — рыкнул Данияр, внутри себя не чувствуя себя соответствующим этому повелительному тону. Внутри горела ярость и ужас, что крик, который поделился на мелкие вскрики, вот-вот прекратится. — Я же всего лишь топор прошу! Отдам потом! Я с участка напротив!

— Маркова, что ли? — глухо донеслось из домика. — Счас, подожди!

— Не открывай! — тоненько завизжали изнутри. — Не открывай! Ты ему топор, а он тебя, дурака старого, по башке им треснет!

— Собаку пожалейте! — уже не закричал (упырьев вопль уходил дальше), а в полный голос высказался ворон, добавив в голос колдовских, убеждающих интонаций. — Доберутся до вас — её же первой загрызут!

— Я ж говорю — наш, местный! — огрызнулся мужчина в домике на визжавшую от страха женщину. — Раз собаку нашу знает! Не скулит ведь даже!.. Эй, ты! Иди к двери!

Ветхая дверь открылась на расстояние — кулак пройдёт. В помещении темно — невидимый мужчина втиснул в проём топор. Пока Данияр вытаскивал из зазора "оружие", там бдительно спросили:

— А почему топор тебе не один?

— Нас двое! — не мешкая, ответил ворон.

— Держи!

Через минуту оба ворона, вооружённых нехилым таким холодным оружием, кинулись по дороге вниз, к подножию холма. После пары шагов Александр Михайлович крепко выругался, чуть не поскользнувшись: упыри были слишком небрежно подняты начинающим некромантом, а потому продолжали гнить на ходу, оставляя под ногами бегущих склизкие клочья шерсти и гнилую плоть. И всё это — плохо видное ночью, а тем более — тем, кто спешит на помощь и кому некогда вглядываться под ноги.

К первому крику присоединился второй, более слабый и недолгий.

Оба вскоре начали пропадать в неистовом вопле упырей, обнаруживая себя только редкими, из последних сил вскриками.

По дороге вороны не разговаривали: оба понимали, что силы тратить на переклик нет смысла. Примерно уже представляли, с чем и в каком количестве придётся сейчас столкнуться. Да и дорога не позволяла отвлекаться, слишком уж опасная и скользкая. Разве что помогла в том, что спускала, а не пришлось бежать в гору, то бишь на холм.

Данияр знал, что Александр Михайлович хотел бы кое о чём его спросить. Видел, как он быстро взглядывает на смутные верхушки фонарей. Всё правильно. Этого вороны-новички ещё "не проходили". Когда силовая масса любого колдуна "превышает обычные показатели", электричество не выдерживает. Одно дело — одинокий упырь, проходящий под мигающим от силового напряга фонарём. Другое — сплочённая свора упырей, уничтожающая одним своим появлением всё на своём безумном пути: и материальное, и не различимое глазом. Электрикам придётся повозиться в этом посёлке, восстанавливая здешнее оборудование.

Крики затихли. Или людям не до бесполезных воплей о помощи, или...

Когда путь пошёл чуть ровней, Данияр увидел даже в темноте.

Прямо в конце асфальтированной двухполосной дороги кипел чёрно-серый сумасшедший муравейник. Адова свора уже не вопила с торжеством, а пыталась прорваться вперёд, к затихшим жертвам, и только грызлась и рычала. Плотность упырей на этом участке была такой, что первый взмах топора, затем опустившегося в это месиво, оставил после себя два безголовых тела.

Два ворона к центру участка прорубались вместе с упырями, по их перерубленным телам, сквозь укусы и порезы от когтей и от остатков зубов и клыков. Судя по столбам, высившимся здесь, намечалась постройка будущего домика. Только на фоне ночного неба можно было разглядеть женскую фигурку, залезшую на один из столбов и, плача, спихивающую палкой лезущих к ней упырей. За постройкой упыри толпились ещё тесней, и вороны, догадавшись, что там второй человек отбивается от наседающих мертвецов, бросились вперёд, насколько это было возможно.