Подаренная сказка. Богиня

Пока еще ничего не понимающий, но уже оживший Лекс склонился над ней, и Эллис улыбнулась, превозмогая очередную боль, вызванную столь нехитрым движением. Его серебристый волос слипся, сосульками нависал над глазами, родными сапфировыми глазами, из которых потекли слезы. Ей хотелось поднять руку смахнуть предательские слезинки, но сил уже не оставалось, как и жизни, что последней алой каплей ушла из нее. И сила, неизрасходованная магическая энергия, ласковым зверьком потерлась о своего нового хозяина, кровь от крови ее, она радовалась, что не раскидало ее по этой поляне, не искорежило ею столь красивый уголок. И раскатом грома яркой весенней грозы радостно оповестил мир о свершившемся предназначении, исчертившими небо молниями возликовал довольный собой. Он единственный знал, что это не конец, а только начало...

Глава четырнадцатая.

Эссси, наконец, прервал свое вынужденное заточение в кабинете, вызванное попыткой отыскать хоть какой-то след в отчетах, поднятой на уши информаторской сети повелителя. Теперь же, устав от обилия совершенно ненужно и неважной информации, пребывая в последней степени отчаянья, он нарезал круги по своей спальне, недовольно поглядывая на такое соблазнительное ложе. Спать хотелось, но стоило коснуться подушки, как сон уходил, и вот уже, по меньшей мере, три дня Эссси не смыкал глаз.

Он давно сбросил со счетов старика Агхэта, непростительно наивно полагал ушедшего в прощальные пещеры затворника, если и не покинувшим этот бренный мир, то, по крайней мере, стоящим у самого порога. Очень старые драконы всегда были сильны, так сильны, как и не снилось даже лучшей молодежи, и в честном магическом поединке Эссси считал свои шансы на победу весьма далекими от желаемого. Но старики прежде никогда не выходили из прощальных пещер и уж тем более не ввязывались в игру против своего повелителя. Видимо Аста нашла, чем соблазнить агатового дракона. Сама же она играла в молчанку, всячески отрицая любую свою причастность, и даже почти искренне порывалась помочь с поисками. И естественно никаких следов и доказательств ее причастности, только собственное мнение. Впрочем, на их уровне даже неоспоримые доказательства не имели никакой силы. Только сама сила, а Аста была из тех соперниц, которых не стоило недооценивать, и прижать ее к стенке, относилось к разряду несбыточного. Впрочем, точно так же Аста не смогла бы силовыми методами повлиять на Эссси, по крайней мере, так что бы при этом не разрушить полмира. И Романская аномалия при этом показалась бы детским лепетом.

Плотная слежка за наследницей Первых тоже ничего не дала. Аста занималась своими привычными делами, и выводить его на след сына не собиралась. Поэтому уже три дня пропадал повелитель в своем кабинете, но тщательнейшее изучение всей доступной информации так ничего и не дало. Они как в воду канули, хотя даже там дракон бы разыскал их при помощи морского народа. И все это время повелитель прибывал в тихом бешенстве, эманируемом на всех окружающих даже сквозь сильнейшие ментальные щиты. Дворец в итоге за прошедшие полторы декады совсем обезлюдел. Драконы отличались благоразумием, и испытывать дурное настроение повелителя не собирались, поэтому сочли за благо и вовсе не попадаться Эссси на глаза, разлетевшись по родовым гнездам.

Эссси оставалось только удивляться самому себе. Казалось бы, пять тысяч лет немалый срок, чтобы утратить остроту чувств, полностью подчинив их собственному разуму. Но дети, дети всегда были для драконов на особом счету, и теперь он прекрасно понимал поведение других драконов — родителей маленьких драконят. Впрочем, раньше он тоже понимал, но понимать разумом и почувствовать самому, это все-таки очень разные вещи. Порой сапфировому дракону даже казалось, что он завидует тем, кто нашел свою пару, его так и не смогла привлечь ни одна соплеменница, зато представительницы других рас не раз воспламеняли сердце.

Наконец, покинув свои думы под тяжелый вздох, повелитель подошел к дальней стене и легким ментальным призывом с ключом открыл потайную дверь. Эта анфилада комнат принадлежала ему и только ему, он полностью сам построил ее в толще скалы, и совсем недавно, наконец, закончил отделку. Последняя надежда расслабиться и придти в себя. Эссси шел по длинному коридору, а рядом с ним шла Эллис. Она улыбалась ему, крутилась во все стороны, весело подпрыгивала или же надменно вздергивала свой далеко не идеальный носик, щурила и без того небольшие глаза, зато ее легкая улыбка одними уголками губ мгновенно топила остатки льда в сердце любого. Ее черты текли, неуловимо менялись от шага к шагу, порой становясь почти идеальными, так что едва не пропадало всякое сходство. Рука скользила по разноцветной мозаике из драгоценных и полудрагоценных камней, тщетно пытаясь ухватить ускользающую девушку за руку. Она всегда была впереди, на самую малость, на каких-то пару шагов и в серых глазах, почти таких же серебряных, как и ее волос пряталась ехидная веселость.

— Похоже, жутко древнему дракону не обойтись без тебя моя совсем еще юная королева.

Сереброволосая девушка в ярко синем платье повернула голову, с интересом смотря на повелителя. Он невольно шевельнулся, и его королева вновь заспешила вперед.

— Я не знаю где искать нашего сына, — пробормотал Эссси, вновь пытаясь догнать сероглазую красавицу, зная, что это невозможно, — все мои старания ничего не дали. Ты последняя моя надежда, ты и твое материнское сердце, ведь оно почувствует, разыщет сквозь любые расстояния.

Он, наконец, оказался в просторной комнате, способной со всем надлежащим комфортом вместить дракона в его истинной ипостаси. Здесь не было никакой мебели, только несколько маленьких изящных фонтанчиков, и горы подушек, пуфиков, меховых шкур мягчайших разноцветных тканей. Эссси сам не понимал, почему оформил эту комнату именно так, ведь вначале он планировал совсем другое. Но, сейчас появившись здесь впервые после окончания отделки, он понял, что не ошибся, все именно так как должно быть. Теперь Эллис была не одна. Она, вдруг став серьезнее и взрослее, вместе с сыном скользила по стенам, каждый раз являя себя в непредсказуемом месте, и стоило совсем немного пошевелиться в попытке угнаться за ними взглядом, как она с сыном то совсем малышом, то почти статным юношей тут же исчезала из поля зрения, чтобы явиться на другом, непременно самом неожиданном участке стены. Вечное движение мозаики завораживало, а еще могло свести с ума почти любого случайно зашедшего гостя. Только старые драконы могли безболезненно для себя и своего сознания находиться здесь. Эссси даже стало как-то жаль, что он не сможет показать эту красоту Эллис, она, пожалуй, смогла бы оценить. Здесь в сердце гор камни сохранят образ вечно юной человеческой королевы, что все-таки сумела запасть в сердце уже немолодого дракона.

Повелитель еще пару раз скользнул взором по комнате и решительно направился к небольшому коридору, начинающемуся за одной из колонн вдоль правой стены. На этот раз почти ничем не обработанный коридор, больше похожий на имеющий естественное происхождение ход, после многочисленных петляний, сужений и расширений вывел Эссси в полумрак скальной расщелины, сверху засыпанной белоснежным, отливающим голубизной снегом. Расщелина выходила на небольшое плато, сокрытое в глубине гор. Они высились со всех сторон, подпирая своими вершинами небеса. Густой туман облаков клубился вокруг снежных шапок, разгоняемый первыми рассветными лучами.

Сапфировый дракон взмыл в небо, легко проскочив сквозь плотное нагромождение скал. Воздушный простор встретил его утренней голубизной и легкой тревогой, неясным намеком скользящей в глубине его мыслей и чувств. Пространство послушно разошлось, пропуская сквозь себя спешащего повелителя.

Связь с Эллис странно дрожала, порождая волнами накатывающую тревогу, и Эссси никак не удавалось точно определить ее месторасположение. Отчаявшись разыскать ее среди лесного массива, он опустился на небольшую площадку утеса дальше всего выступающего вглубь леса. С гор, старательно прорываясь, опускалась сильная гроза. Его острое обоняние уже ощущало запах озона и предвкушающее нетерпение, разлитое в воздухе. Еще немного и повелителю волей неволей придется либо спешно покинуть местные просторы, либо затаиться в какой-нибудь пещере, надеясь переждать непогоду.

Внимательный взгляд скользил по макушкам деревьев, пытаясь уловить отблеск соединяющей его с амулетом нити силы. Связь оборвалась резко, лопнула перетянутой струнной, откатом стремясь испепелить чужой разум. Эссси успел блокировать, только носом выступила пара красных капелек, позади тревожно, но пока еще тихо зарокотало в глубине туч. И тут же он увидел свою королеву.

Крошечная далекая точка, почти теряющаяся на одной из полян расчищенных от крон набравших цвет деревьев. Но он видел ее отчетливо, до каждой мельчащей детали. Видел ее непривычно короткий серебристый волос, прямую спину и напряжение на мгновение застывшее в каждой мышце тела. Видел и не мог поверить. Радугой переливались нити силы вокруг нее, той сил, что никак не могло вместить ее человеческое тело, она уже должна была быть мертва, но жила вопреки всем законам магии, одним желанием создавая причудливые вязи, за гранью доступного для всех кроме драконов мастерства. Такого не могло быть, но разве есть что-то невозможное для его королевы.

Она стояла напротив старейшего, напротив Агхэта, стояла, готовая к бою, готовая до последнего вдоха отстаивать своего сына, их сына. Сейчас они были равны по подвластным им силам, почти равны, вот только у старейшего оставался козырь в рукаве. У Эллис теперь тоже, пусть она и не ведала о нем. Оставалось лишь правильно рассчитать свой единственный удар. Но додумать об этом Эссси не успел.

Все произошло мгновенно. Воздух взорвался, заполыхал пошедшей в бой силой, яркой, стремительной, слепящей. Эссси почти ничего не видел, лишь чувствовал, как Эллис легко принимает на щит первый удар и тут же отвечает, чем-то странным непонятным, дракон остается без защиты и она пользуется этим, не медля ни мгновения, и все равно не успевает. Агхэт успел обратиться, успел вынуть из рукава свой главный козырь, он был достаточно стар и опытен, чтобы уловить нужный миг, чтобы удивить обескуражить, отвлечь простым ответным ударом и воспользоваться тем, о чем не знал практически никто. А он не успевал, не учел скоротечности магического поединка, никуда не девшегося опыта Агхэта и пламенеющего клинка, почти забытого заклинания. Оно никогда и никого не подводило, ибо не существовало защиты против концентрированного пламени дракона, жидкого огня обредшего форму, вот только создать его могли единицы, готовые терпеть тысячелетия тренировок. Ее не стало, его королевы. Не стало с пугающей невозможной стремительностью, она не должна была уходить так рано, не могла себе этого позволить, но нити судьбы оказались неподвластны, ни иномирянке, ни ему.

Зрение вернулось, в своей привычной остроте, вернулось, чтобы показать ему, как падает Эллис с огнем в груди, остатками угасающего сознания смотря на потемневшее небо. Она не видела его, не могла видеть, а вот он все с прежней четкостью различал каждую черточку, словно не малыш Лекси склонился над матерью, а он сам. Глаза и волосы одного цвета, как у драконов... жаль, что человеку не стать повелителем небес, и ободряющая улыбка кончиками губ, казалось адресованная лишь ему. Надо было оторваться от нереальной картины, нанести решающий удар ослабленному дракону, спасти хотя бы сына, но он не мог пошевелиться, словно неведомая сила сковала его члены, заставляя, смотреть на смерть любимой, на смерть матери своего сына, смотреть и не сметь отомстить.

А потом ее тело начало таять, растворяться в воздухе, и сапфировый дракон почувствовал радость, ликование мира. Оковы спали, но он так и не посмел пошевелиться, наблюдая, как Эллис становится прозрачной, как сияют нестерпимо ярким светом ее запястья. Еще мгновение и тела не стало, лишь удивление застыло на лицах двух старейших драконов и радость на лице склонившегося над пустотой малыша. Он быстро утер слезы, размазал по лицу невесть как успевшую появиться на нем грязь, и вновь улыбнулся. Эссси смотрел и не понимал, пока совсем рядом с малышом вновь не дрогнул воздух, соткав такую знакомую фигурку. Она шагнула к еще сильнее удивившемуся Агхэту, что машинально кинул в нее очередное безжалостное смертельное заклинание. Эссси чье сердце вновь запылало надеждой, едва не зажмурился от страха, не понимая, почему всего лишь смотрит на происходящее, никак не пытаясь помочь королеве.

Она шла к дракону, заклинание приближалось к ней, и встретилось, вот только не с девушкой, а с серебряным драконом, которым она мгновенно обернулась, не сбавляя шага. Заклинание переливающейся лужицей силы стекло по сверкающей на солнце чешуе. Эллис что-то рыкнула на драконьем, едва оказавшись подле Агхэта и исчезла вместе с ним.

"Так вот как, становятся частью мира" — мелькнула одинокая на фоне обуявших его чувств мысль.

Малыш бежал к спланировавшему на поляну отцу, сверкая синими глазенками.

— Папа, папа! — едва переросший колено Эссси ребенок радостно взмыл в воздух, сумев достать до шеи отца и заключить ее в крепкие объятия, едва не повалив не ожидающего такой прыти родителя. — Я маму видел, это она была, а не Беллси! — взволнованно пролепетал малыш, зарывшись в растрепанные сапфировые волосы.

— Да, твоя мама, — ответил ничего не понимающий дракон, тщетно пытаться понять существо, младше его в тысячу раз. До этого момента Эссси был уверен, что знает о детях, их поведении и образе мышления достаточно много, но сейчас в его голове появились немалые сомнения в собственных силах. Он ожидал слез, а не радости, непонимания, испуга, а не знания.

— Она красивая и хорошая, — прошептал почти в самое ухо ребенок и, наконец, оторвался от шеи отца, теперь старательно заглядывая ему в лицо и глаза. Повелитель растерялся окончательно. — Но где она была раньше?

— Она не могла малыш, или ты забыл — она королева! А у королев, как и у твоего папы, есть очень-очень много дел.

— Неправда, — вдруг уверенно мотнул серебристой головкой Лекси, — Это не из-за дел, она по-другому не могла, я знаю, у нее ведь еще один папа есть.

— Ну, он пока еще не папа, но есть, — со щемящей грусть ответил повелитель, опускаясь с сыном на землю.

— Бедная, — шмыгнул носом малыш, — ей же так тяжело без меня было, а я не знал.

Впервые за последние тысячелетия недоумение столь явно читалось на лице сапфирового дракона. Он смотрел на своего все еще возбужденного драконенка, успевшего испачкаться с ног до головы и не понимал происходящего. Его сын и не думал обвинять бросившую его при рождении мать, наоборот он считал себя виноватым. И Эссси, вдруг, до безумия захотелось вновь оказаться таким вот совсем маленьким существом, с его неповторимой логикой.

— Ты знаешь, что случилось с мамой? — набравшись смелости, спросил повелитель, с тревогой заглядывая в отражение собственных глаз.