Иллюзия Свободы

— Забеспокоился, — прыснула от смеха Гермиона. — Ох, Гарри, всякое бывало, но чтобы медальон испытывал чувства?! Я думаю, тебе это показалось.

— И ничего в этом смешного нет, — насупился Гарри. — У меня даже было ощущение, словно он стал тяжелее, может, даже в нём что-то шевельнулось. И можешь не верить, сколько тебе хочется, но я знаю, что я почувствовал. Это было очень-очень странно.

— Прости, я не собиралась смеяться над тобой, но то, что ты говоришь, действительно выглядит нелепо. Просто я бы скорее, поверила, что такое — о том, что предмет, даже темномагический, может быть живой — мне могла рассказать Трелони, имеющая третий глаз, но никак не ты. Хотя уже столько невероятного с нами происходило, так что всякое может быть. Тем более с учетом того, кто хозяин этой вещицы.

— Вот именно что всякое. Так что объем работы стоит перед нами огромный. В Хогвартсе нам будет хоть немного полегче, подключим Рона к поискам. Как там говорят — две головы хорошо, а три лучше, — пошутил Гарри.

— Говорят: одна голова хорошо, а две лучше, — машинально поправила Гермиона

— Всё равно монстр, — продолжил он шутить.

Но Гермиона шутку явно не оценила. Снова задумавшись о чем-то, она прошептала:

— Да, этого не избежать, он тоже будет...

— Ну, всё! Так больше продолжаться не может! — Гарри почувствовал, что он больше не может ждать, особенно из-за волнения, которое он испытывал за Гермиону всякий раз, когда они затрагивали эту тему. — Ты обещала мне все рассказать, и я думаю, что время пришло, мы никуда не уйдем отсюда, пока ты мне не расскажешь, что случилось между вами.

Её поведение, упорное нежелание рассказывать, непонятная грусть, чередующаяся с меланхолией, не только не вязались в образ привычной Гермионы, но и вызывали тревогу, с которой Гарри никак не мог справиться. Он чувствовал, что ему нужно разобраться в этом вопросе, потому что это поможет любимой. И хотя она начинала потихоньку "отходить" и становиться прежней, Гарри на уровне интуиции был убежден, произошло что-то очень серьезное, и именно случившееся не дает ей справиться со своими "проблемами", как он их назвал. Поэтому он решил, что обязательно добьется ответа от неё, как бы она ни отпиралась. А ночное происшествие только укрепило его решимость.

— Может, в другой раз, не думаю, что сейчас подходящий момент, — снова завела свое Гермиона.

— Даже не пытайся снова избежать ответа, ты обещала, — Гарри, сложив руки на груди, занял позу, показывающую, что он весь во внимании и не сдвинется с места, пока не узнает ответа.

— Всё так сложно объяснить, я не знаю с чего начать. Может, просто оставим все, как есть? — Гермиона сделала еще одну слабую попытку избежать разговора.

Правда, она заранее знала о её тщетности, так как уже дала обещание и не сможет его нарушить. К тому же Гарри не даст этого сделать, да и разговор действительно необходим. Рон — их общий друг, и отношения между ними по-любому отразятся на их отношениях с Гарри. Хотя сейчас она хотела оказаться где угодно, только не в этой комнате, не перед ждущим объяснений другом. Было страшно, что, узнав о них с Роном и их, мягко говоря, ссоре, Гарри все же перейдет на его сторону, ведь она не собиралась рассказывать подробности разрыва отношений с Уизли.

Гарри на слова Гермионы лишь слегка повел плечами, упорно молча и ожидающе глядя на неё.

Глубоко вздохнув, Гермиона обреченным тоном поведала:

— Хм... если говорить вкратце, то мы поссорились. Вот, — зачем-то добавила она.

— И это твой ответ? — Гарри был весьма удивлен и растерян.

— Что тебя удивляет?! Что я могу еще сказать?! Ты ведь хотел узнать, почему я решила уехать от Уизли, и что случилось между мной и Роном? Так вот я и говорю — мы поссорились, — ни с того ни с сего вспылила она.

— То, что вы поссорились, меня как раз не удивляет. Уж кому, как не мне, знать, что вы часто ссоритесь. Но я рассчитывал на более, эм.... обстоятельный ответ, — нахмурил брови и слегка обиженно ответил он. — Например, я бы хотел знать, что между вами произошло. Почему произошла ссора. Я же вижу, что это что-то очень серьезное. Он что-то тебе сделал, да?

Гарри даже немного поддался вперед, напряженно вглядываясь в её лицо. Он немного со страхом ожидал её ответа. За это время он много раз думал, что будет, если Рон причинил Гермионе боль, тогда ему, не желая этого, придется принять трудное решение, результатом которого станет потеря не просто друга, а человека, которого Гарри считает братом. Но если Рон виноват и сделал Гермионе что-то плохое, он станет на её сторону, как бы ему или Рону не было больно, ведь, возможно, ценой будет их дружба.

— Что же, ты имеешь право знать, — все же сдалась Гермиона. — Гарри, давай присядем.

Словно боясь к нему прикоснуться, она осторожно прошла возле него и жестом пригласила его к мягким креслам в углу комнаты.

Вытянувшись по струнке, она уселась на самом краешке кресла. Состояние Гермионы ярко выдавало её неуверенность и нервозность. Она, не глядя на Гарри, начала свой рассказ.

— Ты был прав, утверждая, что между нами что-то произошло. В смысле, между Роном и мной. Именно поэтому я спрашивала тебя о нашей дружбе, ведь Рон наш общий друг, и я боялась лишиться тебя, твоей дружбы. Очень тяжелый на самом деле разговор для меня, поэтому прошу, пока не перебивай и дослушай до конца. Рассказывать не так много, но очень сложно, — глубоко вздохнув, словно перед прыжком в воду, она продолжила. — Мы с Роном расстались...

— Что? — не удержавшись, Гарри все же перебил Гермиону. — Расстались?! В смысле, вы встречались?!

Даже не видя взгляда друга, Гермиона по тону его голоса поняла, насколько он шокирован и, как она отметила, расстроен. Еще чуть ниже опустив голову, она продолжила:

— Это было не так долго. Мы решили никому не рассказывать, чтобы не создавать проблем. К тому же, ты сам знаешь, учеба отнимает у меня много времени. Думаю, я была не готова к таким отношениям. Сейчас я понимаю, что это было ошибкой — согласиться встречаться с Роном, и это я виновата, что наша дружба разрушена. Когда же он предложил мне стать его девушкой, я согласилась, думая, что моих дружеских чувств к нему хватит, я смогу полюбить его и сделать его счастливым...

— То есть ты не любишь его? — резко перебил её Гарри.

Услышав его вопрос, Гермиона спрятала свое лицо в ладонях, уверенная в том, что наступил тот момент, которого она так боялась, и который так четко виделся ей возле водоема Уизли. Она слегка подрагивала, чувствуя, словно её кошмар ожил.

— Прости, Гарри, прости меня. Я не собиралась, обижать его или как-то причинять боль. Я, правда, думала, что смогу его полюбить. Я пыталась.... Прости меня. Я не собиралась обманывать его или играть его чувствами...

Не в силах больше оправдываться и чувствуя, что сейчас её захлестнут эмоции, Гермиона решила подождать реакции Гарри, в глубине души надеясь на лучшее, но готовясь к самому худшему.

— Ты молчишь? Ты считаешь меня плохой подругой? Ты не хочешь меня видеть и говорить со мной?! — не выдержав гнетущей тишины, она всё же решилась посмотреть Гарри прямо в лицо. Убрав ладошки, она с отчаянием воззрилась на самого важного в её жизни человека, которого, возможно, она не сможет больше назвать даже другом. От этой мысли её сердце сжалось в тугой комок, а из глаз начали капать первые предательские слезы.

Увидев, в каком состоянии находится Гермиона, Гарри почувствовал, как его уязвленные чувства отходят на второй план, уступая место заботе, состраданию по отношению к ней. Поддавшись порыву, он вскочил с кресла и, взяв её руки в свои, уселся на корточки перед ней.

— Что ты, это ты прости меня! Я уже говорил тебе, что только предательство могло бы разрушить нашу дружбу. Я не считаю тебя плохой, и у меня и мыслей не было, чтобы не видеть тебя. Наоборот, я хочу, чтобы ты была рядом. Ты всегда будешь моим самым близким человеком. Но я скажу честно, эта новость ошеломила меня. И мне было обидно, что ты не рассказала мне о ваших отношениях с Роном, — после небольшой паузы Гарри решился озвучить мучавший его вопрос. — Почему ты молчала?

Гарри старался сохранять спокойствие и говорить как можно мягче, чтобы помочь ей успокоиться, хотя в его душе сейчас творился настоящий хаос, и он сам не мог определить, какие чувства он испытывает больше. Горечи разочарования и боли от того, что Гермиона встречалась с его другом, предпочтя ему Рона, и скрывала это, или облегчения от того, что она его не любит, и у самого Гарри все же есть шанс. Хотя за эти чувства Гарри испытывал уколы совести, впрочем, как и за то, что вместо поддержки он умудрился сделать состояние Гермионы ещё хуже. Всё же её ответ был очень важен для него, поэтому он старался отгонять мысли о том, как ей нелегко дается этот разговор. Пришло ощущение, словно сейчас, если он не упустит этот момент, произойдет что-то важное для него. Очень важное. Поддавшись этому ощущению, он еще крепче сжал ладони любимой и, смотря прямо в её блестящие карие глаза, твердо решил добиться от неё всей правды.

— Гарри, я не считала нужным говорить об этом.

— А я думал, между нами нет, и не будет тайн. К тому же вы мои друзья, и скрывать вечно у вас бы всё равно не получилось. Мне кажется, более веские причины заставили тебя так поступить. Вы боялись обидеть меня?

— И да, и нет. Правда, немного я боялась, что это может разрушить нашу дружбу. Но больше мне было неловко, поэтому я попросила Рона никому не говорить, даже тебе.

— Неловко... Любя, человек с радостью рассказывает о своей половинке. Он не скрывает и не стесняется своих чувств к нему. Он может не говорить об этом всем, но кому может доверять влюбленный может даже надоесть своими восторженными репликами и описаниями счастливых моментов. Если же происходит наоборот, то на это должны быть причины. Понимаешь, я хочу знать... Пожалуйста, скажи мне, Гермиона, почему ты не говорила мне о том, что встречаешься с Роном, при этом не любя его и зная, что, если у вас что-то не срастется или даже если получится, наша дружба или даже дружба всех нас может разрушиться? Так почему?

— Гарри, я не знаю... я не могу... Что я могу сказать тебе? Я не могу сказать, прошу тебя, не мучай меня!

Она вырвала свои ладони из рук Гарри и постаралась встать с кресла, но он одним рывком усадил её на место.

— Гермиона, прошу...

— Но зачем?! Зачем тебе это нужно?! Разве не понятно, что я совершила глупость! Разве этого недостаточно? Что ты хочешь от меня услышать? Что я должна сказать?! Зачем вообще тебе нужно это знать, если уже все в прошлом?!

Тактика Гермионы — "лучшая защита — нападение" могла бы сработать, но не в этот раз. В ответ на её эмоции Гарри почувствовал, что внутри его словно что-то прорвалось, сметая барьеры, которые сдерживали его порывы. Словно потоки воды, тушащие пожар, они заглушали страх, который он испытывал ранее. В голове стоял гул, заглушая доводы разума, а самые сокровенные чувства сами рвались наружу, требуя такого долгожданного выхода. Не вполне отдавая себе отчет в том, что он делает и говорит, Гарри, обхватив Гермиону за плечи, притянул её поближе к себе и горячо зашептал:

— Гермиона, ты очень важна для меня. Гермиона... я хочу сказать... я не могу больше...

— Гарри, что... — почему-то испугавшись дальнейших слов друга, она попыталась высвободиться, но в этот раз он держал её так крепко, что она даже не смогла пошевелиться, а его пальцы, цепко держащие её, даже причиняли небольшую боль. А Гарри распалялся все больше.

— Я не могу больше молчать! Это выше моих сил. Гермиона... Некоторые поступки, моменты... они дали мне повод надеяться... что ты тоже испытываешь такие чувства, как и я... а я... я... люблю тебя! Да, именно так! Одну тебя и думаю уже давно, хотя и понял это недавно. Люблю и всегда буду любить и... Гермиона... я надеюсь... не знаю, что испытываешь ты...

Произнеся вслух заветные слова, теперь Гарри мог повторять их хоть тысячи раз. Но, видя, что подруга неверяще и пораженно смотрит на него, сердце начало заполняться паникой, а разум уже готовился предпринять очередную атаку с новым арсеналом веских "аргументов" того, что он полный идиот, поддающийся своим чувствам, и это приведет, как всегда, к одному итогу — потери близких ему людей. Все же то ли "безумие" еще не отпустило его полностью, то ли отчаяние дало ему сил на "последний шаг", но уже через мгновение он прикоснулся своими губами к её губам, повторяя свой поступок на платформе железнодорожного вокзала. Томясь от сладкого желания почувствовать вкус этих манящих губ и боясь, что Гермиона снова может не ответить и это будет концом, погубит их дружбу, как уже она погубила её дружбу с Роном, Гарри, затаив дыхание, ждал решения.

Прошло несколько долгих томительных секунд, когда его измученное сердце, истаявшее в ожидании, пропустило удар. Он, почувствовал, что Гермиона ответила, вовлекая его в их первый и настоящий поцелуй. Без слов она попыталась выразить бушевавшие внутри чувства, затаенную любовь и нежность, которую она копила для этого человека. Так что под конец они чувственно целовались, утопая в чувствах друг к другу. Переполнявшие эмоции немного мешали сосредоточиться на поцелуе, мысли, совершенно перемешавшись, гудели нестройным хором в голове. Когда им уже было необходимо разорвать поцелуй, они раскрасневшиеся, но со счастливо лучащимися глазами одновременно произнесли:

— Люблю...

— Люблю...

Почему-то это вызвало у обоих смех, и, улыбаясь, они изучающе смотрели друг на друга, как будто бы видя впервые.

— Сознаюсь, что я не совсем представляю, что я сейчас должен сказать или сделать, — взлохматив волосы на затылке, признался Гарри.

— Гарри, я читала много книг, мне попадались истории любви, но сейчас я не хочу ничего делать по ним. Люблю тебя, и лишь это чувство подсказывает мне сейчас, что мы могли бы еще раз поцеловаться.

На этот раз Гермиона сама, потянувшись, поцеловала его. Положив свои руки ему на плечи, она прильнула к нему, так что чуть ли не полностью перебралась к нему на колени. От такого порыва Гарри чуть было не свалился на пол в довольно нелепой позе. И хотя возможная перспектива почувствовать, как любимая "свалится" на него сверху, была заманчива, он, не желая оказаться в нелестном виде, привстал и поднял её с кресла на руки. При этом она издала звук не то восторга, не то легкого испуга, но уже через миг она сидела на его коленях в тесных объятиях.

Не замечая, сколько времени прошло, забыв обо всем мире, они целовались, шепча ласковые слова любви. Постепенно поцелуи стали более нежными и осторожными, Гарри и Гермиона, словно прочитав мысли друг друга, подарив последний поцелуй, затихли, просто наслаждаясь теплом и уютом объятий.

Гарри первым нарушил молчание.

— Гермиона, как же я люблю тебя! До этого я мало что имел, но если я потеряю тебя, то мне уже ничего не нужно будет от этой жизни, — он прошептал ей в самое ушко.

Затем он помог ей усесться поудобнее у него на коленях, так, чтобы видеть её лицо, но дальше не разрывать их объятия.