Голос старшего брата перешел на крик:
— Саннлейкуринн!
Молчаливые и бесстрастные курсанты, о присутствии которых Альдис почти забыла, единым движением вскинули вверх сжатые кулаки:
— Саттмала Фадир! — ударил по ушам рев, одновременно вырвавшийся из десятков глоток. Пламя факелов плясало на лицах, и в каждом взгляде была ненависть.
Девушка съежилась в своем укрытии. Сейчас ей стало по-настоящему страшно. Сверкающие глаза, искаженные ненавистью лица, синхронно поднимающиеся кулаки, блеск пуговиц на мундирах — это вам не бестелесные духи.
"Боги! Они действительно верят в этот бред".
— Вы — лучшие из лучших. Ваша кровь чиста от грязи. Вы — последняя надежда Мидгарда. Долг господина — наказать нерадивых рабов и вернуть созданный Всеотцом миропорядок. Но это тяжкий путь. Путь, полный лишений, опасностей и боли. Готовы ли вы пройти его до конца?
— Да-а-а! — отозвались десятки глоток.
— Да, Учитель! — с восторгом завопил Моди.
— Моди Хедрикссон, ты слышал правду. Встань на одно колено и повторяй за мной: "Сие есть Истина, и да воссияет она!"
Моди торопливо бухнулся на колено и приложил руку к сердцу, словно собирался просить мужчину в золотой маске выйти за него замуж.
— Сие есть Истина, и да воссияет она!
— Повторяй: "Я, Моди — сын Хедрика..."
— Я, Моди — сын Хедрика...
— ...Человек Камня, истинный человек, клянусь своей честью, клянусь своей жизнью помнить о своем высоком происхождении.
— ...высоком происхождении.
— Клянусь в верности и служении Истине. Клянусь в верности и служении братству. Клянусь не склоняться перед недочеловеками. Клянусь отдать свою жизнь за торжество Истины. Да будут светлые боги свидетелями моей клятвы, и пусть покарают они меня, если я нарушу ее. Саннлейкуринн Саттмала Фадир!
Моди торопливо, захлебываясь, повторял слова, по лицу парня расползалась ликующая улыбка.
Откуда-то сбоку появился другой мужчина в белом балахоне и белой маске. В руке он держал нож-сакс с рукоятью в форме головы акулы, выполненной из драгоценного "белого дерева". Нож был древним, настоящим. Годы (а может, и не только годы) покрыли некогда жемчужно-серую древесину некрасивыми бурыми пятнами.
Во второй руке безмолвный незнакомец сжимал такую же древнюю деревянную чашу.
Старший брат закатал левый рукав балахона. В складках одежды мелькнул рукав формы наставника, мелькнул и пропал. Обнажилось худое мосластое предплечье, с тыльной стороны покрытое редкими светлыми волосками.
Ассистент с поклоном протянул старшему брату нож и подставил чашу.
— Саннлейкуринн! — провозгласил мужчина в золотой маске и рубанул себя по предплечью.
— Саттмала Фадир, — отозвался его помощник, подставляя чашу.
Кровь капала в чашу редкими крупными каплями. В неровном свете факелов она казалась черной.
— Хватит, — скомандовал старший брат, зажимая рукой порез. — Дай бинт.
— Кровь — вот что нас объединяет, — продолжал он разглагольствовать, небрежно бинтуя руку. — Чистая кровь Людей Камня. Мы все братья, потому что происходим от общих предков...
Альдис хмыкнула про себя. Если следовать подобной логике, то сванды и бхатам с гальтами, чжанами и ниронцами были братьями. По папе.
— Моди Хедрикссон. — Мужчина обмакнул средний и указательный пальцы в чашу и повернулся к мальчику, который все еще стоял на одном колене. — Я нарекаю тебя своим нерожденным братом и приветствую тебя. — С этими словами он начертил на лбу курсанта обратную руну Соул. — Встань, брат!
Моди поднялся. Багряный зигзаг на его лбу казался клеймом, наподобие тех, какие пару столетий назад выжигали у преступников, когда изгоняли их из общины.
— Ты останешься нерожденным братом до тех пор, пока не найдешь и не приведешь себе замену: человека, чистого кровью и помыслами и равного нам происхождением. Помни, что не всякий сванд достоин и готов узнать Истину. Слабых духом ее свет может ослепить. Особенно же опасайся низкорожденных полукровок.
— Да, старший брат.
— И еще. Никогда не доверяй знание о братстве женщинам. Женщины слишком просто устроены. Это не их вина — это их природа. Разум даже чистокровной свандки не в силах вместить и осознать устройство мира. Боги повелели им рожать сыновей и заботиться о мужчинах, а не воевать.
"Ах ты, вонючий, грязный..." — От возмущения Альдис даже не смогла подобрать нужных слов.
Рука сама собой нашарила на земле такие удобные комья земли. Занятая позиция открывала просто великолепные возможности для обстрела "учителя". Можно выпустить несколько импровизированных снарядов и раствориться в ночной темноте, пока сванды будут озираться и соображать, что произошло.
Девушка с трудом заставила себя разжать пальцы. Детская выходка. Ей не десять лет и не двенадцать, чтобы отказываться от возможности подслушать что-то важное ради минутного удовольствия.
— Брат Беовульф!
— Да, старший брат!
— Ты выполнил все условия, твой дух и помыслы чисты, а благородный род никогда не осквернял себя союзом с низкорожденными. Я буду счастлив назвать тебя младшим братом.
"Учитель" передал чашу с остатками крови своему ассистенту. Словно по команде, в рядах курсантов началось шевеление: юноши расстегивали пуговицы и закатывали рукава.
Человек в белой маске начал обход пещеры посолонь. Он остановился около крайнего слева парня — совсем взрослого пятикурсника, с красивым мужественным лицом, слегка тронутым загаром, и широко расставленными, чуть наивными зелеными глазами. Парень взял из рук мужчины нож и аккуратно надрезал кожу у себя на руке.
— Я — Эйрик Борнссон, приветствую тебя, младший брат, — провозгласил он, выдавливая капли над чашей.
Ассистент протянул ему бинт и перешел к следующему юноше.
— Я — Асбьёрн Сверссон, приветствую тебя...
— ...Кнут Ульдссон, приветствую...
— ...Гуди Варссон...
Альдис старалась запомнить все имена и лица, но их было слишком много. Родовитые майноры не из самых знатных, но и не дети эрлов. Отпрыски Горних Домов, будущие офицеры, и офицеры не из последних...
Удивительно, что среди них не было Хельга. Даже если он не смог сегодня прийти, даже если его пока не завербовали — его место здесь, среди таких же, как он сам.
И не только потому, что Хельг внешне похож на прочих братьев. Просто это презрительное отношение к "низкорожденным" словно было написано симпатическими чернилами на его высокомерном породистом лице.
Послание, которое Альдис не смогла вовремя прочесть.
Становилось ясным многое, очень многое. Его презрение к Лакшми, его готовность предать и использовать, его уверенность в собственной правоте.
И таких Хельгов будет становиться все больше!
Последний юноша произнес ритуальную фразу и обагрил чашу несколькими каплями своей крови. Мужчина в маске передал ее Беовульфу, снял с пояса кожаную флягу. Негромко хлопнула пробка, и в деревянный сосуд хлынула темная жидкость.
— Это кровь богов — освященное в храме Всеотца вино. Пусть боги будут свидетелями принесенной клятвы братства, — тихо произнес старший брат. — Пей!
Беовульф облизнул губы.
— Мы одной крови! — хрипло выкрикнул он в ночную темноту и поднес чашу ко рту.
— Мы одной крови, — подтвердил мужчина.
— Мы одной крови, — эхом отозвались курсанты.
Тот, кого беловолосые болванчики называли учителем, еще что-то говорил о клятве, верности и бремени Человека Камня, но Альдис не стала досматривать представление до конца. Осторожно пробравшись между валунов к началу ущелья, она зашагала назад по уже знакомой тропинке.
Ей было над чем подумать.
Был самый темный, самый тихий предрассветный час, когда девушка вышла к корпусу первокурсников. Птицы еще не проснулись, хмурые небеса были так же черны, как и несколько часов назад, но что-то — наконец задувший свежий бриз или особая, хрустальная тишина в воздухе — намекало, что Ночь Поминовения на исходе.
Дверь в корпус, как и следовало ожидать, оказалась заперта. Наверное, если постучать, Амрита откроет, но как объяснить свое пребывание на улице в четвертом часу ночи?
Альдис пошла по периметру здания, считая окна. Почти все они на мальчишеской половине были распахнуты или хотя бы приоткрыты. Но даже если предположить, что она сумеет пробраться в чужую комнату и никого не разбудить, добраться до крыла девушек возможно только через общий холл, в котором сидит комендант.
Крошечные туалетные оконца тоже мало могли помочь в ее задаче. Втиснуться в узкий проем она, пожалуй, сумеет, но как туда добраться по гладкой стене высотой в два человеческих роста?
Еще можно постучаться в окно Гурды. Подружки, конечно, откроют. Только их комната — ближайшая к холлу, и комендант может услышать шум.
Девушка обошла корпус по кругу и замерла у правого торца здания. Окно в комнату Томико — ну и Альдис, разумеется, тоже — было чуть приоткрыто.
Самое простое решение задачки — даже пробираться потом никуда не надо. Но именно эта обманчивая простота и смущала.
Она прислушалась. Из комнаты не долетало ни звука.
Разумеется, ниронки дрыхнут и видят десятый сон. Даже если они и собирались подождать Альдис, чтобы снова устроить ей темную, их должно было давно сморить.
Альдис нерешительно поставила ногу на едва заметную выбоину в каменной кладке, ухватилась за край подоконника и потянула на себя оконную раму. Дерево скрипнуло и подалось. В комнату хлынул поток прохладного предрассветного воздуха, кто-то из соседок беспокойно заворочался, пробормотал что-то по-ниронски...
Снова воцарилась тишина.
Альдис решилась. Просто сползти вниз не получится: кровать Томико у самого окна. Придется прыгать.
Она подтянулась и влезла на подоконник. Снова прислушалась — соседки спали, в этом не было никаких сомнений. Чтобы перебраться через Томико, достаточно пролететь полтора метра. Слепой прыжок с кувырком — ничего запредельного.
Девушка присела, сгруппировалась и прыгнула вперед "рыбкой".
Пронзительный девичий визг разорвал тишину на мелкие клочки.
Все пошло не так. Руки слишком рано встретили опору, и это был отнюдь не надежный и жесткий пол. Альдис с размаху приземлилась на что-то мягкое, теплое и неровное. Через секунду это "что-то" истошно завизжало голосом Томико и затрепыхалось.
— Молчи, дура! — прошипела Альдис, пытаясь одновременно заткнуть ниронке рот и натянуть на голову одеяло. — Весь корпус перебудишь!
В ответ Томико заорала еще громче и начала лягаться.
Справа и слева заворочались, просыпаясь, остальные соседки. Послышались возмущенные сонные голоса. Альдис отвесила орущей сокурснице пощечину, и ниронка захлебнулась криком.
Подкрепив терапевтическое воздействие пощечины щедрым тумаком, девушка сунула в рот соседке кулак, в который Томико немедленно впилась зубами.
— Томо-сан, что случилось? — раздался над ухом испуганный голос Нанами.
В ту же секунду вспыхнули сразу два светильника. Хитоми стояла у своей кровати в боевой стойке, а Риоко потихоньку пятилась к двери.
— Ничего не случилось, — сердито фыркнула Альдис. Она была йотунски зла на себя и на Томико. — Просто ваш сюзерен обмочилась со страха.
Девушка отпустила разом обмякнувшую сокурсницу и слезла на пол.
— Вы что — кровать передвинули? Какого йотуна?! — От досады голос прозвучал требовательно и резко.
Кровать Томико действительно находилась почти на метр ближе к выходу. Можно было просто тихо спуститься с подоконника, не выделываясь с акробатическими трюками.
— Томо-сан сказала, что из окна дует, — ответила Нанами.
Остальные ниронки молчали с таким ошарашенным видом, что в другой ситуации Альдис непременно бы рассмеялась.
— Нашли время! О Всеотец, ну почему именно сегодня? — Она демонстративно отряхнула мундир и подошла к своей кровати, надеясь, что расспросов удастся избежать.
И еще Альдис очень надеялась, что комендант все-таки не придет разбираться, кто и почему здесь так истошно орал.
— Ты хотела меня убить! — Голос Томико задрожал и прервался.
"Она что — плачет?"
— Не будь дурой, кому ты нужна?
— Ох, Томо-сан! — Нанами тоже всхлипнула. — Я так испугалась! Я боялась, что это черный человек пришел украсть наши души, как в легенде, которую рассказывала Риоко-сан.
— Меньше надо страшилок на ночь вспоминать. — Альдис уже успела раздеться и нырнуть в постель. — Гасите свет, еще три часа до подъема.
Девушки переглянулись, и Риоко все-таки решилась озвучить волновавший всех вопрос:
— А что ты делала у окна ночью?
— Тебя это не касается, третья дочь штатного палача, — отрезала Альдис. Риоко была последним человеком, перед которым она стала бы отчитываться.
Ниронка сузила глаза и открыла рот, но сказать ничего не успела — влезла Томико.
— А я все расскажу наставникам, как ты ночью в окно лезла, — сладеньким голосочком пропела она.
Альдис внезапно поняла, что ей все равно. Она так устала за этот бесконечный день, что угрозы соседки не пугали, а вгоняли в сон.
— А я расскажу всем мальчишкам, как ты надула в кровать, потому что испугалась черного человека, — в тон ниронке ответила девушка. — Если меня накажут, об этом узнает каждый "птенец".
— Но это неправда.
— Будет правдой. И вообще, иди ты к йотунам, а я — спать, — с этими словами Альдис демонстративно отвернулась к стене и укрылась одеялом с головой. Спать оставалось меньше четырех часов, и она не собиралась тратить драгоценное время на препирательства.
— Ага, пришла наконец, — буркнул бхат. — Успела вчера в корпус?
— Успела, — не стала вдаваться в подробности Альдис.
Сегодня на пристани было оживленнее. У пирса покачивался на волнах грузовой кнорр. Несколько дюжих матросов тащили от корабля до нижней станции фуникулера огромный ящик. Работа, которую раньше играючи выполняли турсы, давалась им нелегко: над берегом то и дело разносилась звучная матерщина. Еще три десятка таких же ящиков и бочек, а также гора более мелких тюков ожидали своей очереди на расчищенном вчера девушкой пятачке.
Бхат кивнул на кучку мелких тюков и коробок:
— Когда отнесете все к нижней станции — свободны. Остальное вам все равно не поднять.
— Нам?
— Ну да. Будешь работать вон с тем бритым. — Комендант выразительно ткнул пальцем в сторону.
Альдис повернулась в указанную сторону и столкнулась нос к носу с Фридмундом.
Этого бритого-конопатого она за последнюю неделю успела хорошо изучить. Хотя знакомство было односторонним и, можно сказать, заочным.
Так уж получилось, что именно Фридмунд стал главным камнем преткновений и поводом для споров на девичьих заседаниях, которые с подачи Тэфи и Гвендолен регулярно проводились в палате.
Странный ритуал был излюбленным занятием подружек в свободные от уроков минуты. Сравнению и обсуждению подлежали любые параметры сокурсников: физические данные, привычки, поступки, внешность, происхождение, богатство, достижения в учебе...
Дрону, например, девчонки единодушно признали эталоном и самым привлекательным юношей на курсе. Высокую оценку получили Ардж, Свальд, Катайр и еще несколько парней. А вот по поводу Фридмунда мнения разошлись...
