Совсем недавно "до войны" все было бы совсем не так. Посмевшие защищать себя, имущество и достоинство наверняка бы "присели" на серьёзные сроки. Государству, управляемому деградирующим чмом нужно и безропотное стадо в качестве народа, иным они управлять не в состоянии.

Наставник говорил, что если вести себя максимально безупречно, то намного чаще начинает везти по жизни. Сегодня утром разминировали высотку, хотели уже было подрывать, но он сумел отключить механизм неизвлекаемости и вытащил фугас. Непросто было, под полторы сотни килограмм, но он сильный да и лучше одному рисковать. Уже к вечеру его показывали в новостях.

Репортёрша всё спрашивала ведь не стоит же даже такое огромное здание человеческой жизни, даже одной? Зачем он рисковал? Не мастак говорить, объяснил как смог, что риск был не такой уж большой, взрыватели знакомые, а что насчёт здания — сколько в таком здании человеческих дней работы? Уж наверняка больше чем он проживёт. Значит смысл имеет. Человеческую жизнь можно и во времени измерить, особенно если это время потрачено не напрасно. Корреспондентка восхитилась, потом звонила командиру, он говорит, из-за этой фразы сюжет и поставили в передачу. Странные люди эти репортёры. Что у него особенного? Работа как работа, ну да рискованная иногда, мало ли людей на работе рискует, а их и не замечает никто.

Но гости теперь смотрели на него восхищёнными глазами, это нравилось. В части ребятам понравилась, его идея вроде прикольная. Говорить долго он не умел, да и что, как баба, языком молоть, когда уже вроде всё сказано? Уже давно надо бы на психотренинг, потом в спортзал, а гости всё не уходили. Выставлять гостей для джигита нехорошо. Может показать им психотренинг? Это для военных есть специальное оборудование, с ним легче, но так через Сеть может заниматься вообще каждый. Удивительно, что этого почти никто не делает. Хотя что удивительного, сколько людей хотят здоровья и отличную фигуру, а сколько ходят в качалку?

Гости поражённо переглядывались: тут, наверное вспыхнул бы кто угодно, не говоря уже о восточном парне. Голограмма издевающегося выродка казалась живой. "Грязная вшивая чурка, пащенок, заведённый непонятно от кого вонючей ослицей!" — это было ещё одним из самых лёгких оскорблений с соответсвующими жестами. Но всё как будто не касалось сидящую со скрещенными ногами фигуру. Парень чуть улыбался, а присоединённые к голове и телу электроды показывали полную безмятежность. Ни самые гнусные оскорбления, ни подначки, ни попытки испугать, не вызывали даже малейшего изменения сигнала на виртуальной аналитической панели.

Голограмма роботренера испарилась. Через пару минут полнейшей тишины появилась фигура смуглого метиса с кругами продвинутого соцтехника на рукаве. Качество было таким, что сразу было не понять, автотренер это или живой человек. Но это был человек. Дежурный инструктор решил вмешаться сам. Такое бывало редко, сколько у него таких наблюдаемых.

— Можно сказать, одиннадцать баллов из десяти, такого редко добиваются за несколько месяцев — хмыкнул техник, словно не очень доверяя, — Надо будет проверить, не даёт ли тебе Наставник техники второго уровня. Вы, азиаты, хитрые, — он явно пытался вывести ученика из равновесия.

Сидящая фигура только пожала плечами, — не очень разбираюсь в ваших уровнях, главное чтоб работало.

— Посмотрим как сработает сейчас, — блеснув белками глаз, ехидно ухмыльнулся смуглый.

Только появившася голограмма едва одетой красавицы даже без единого слова могла "вызвать изменение мозгового сигнала" у любого мужика. Но это была ещё ерунда, медовые потоки самой бесстыжей восхищённой лести, умноженные сигналами беспрекословного преклонения и сексуальной готовности ударили в голову всем, кто был в комнате.

Хотя сидящая фигура не показала не показала этого ни жестом, ни мимикой, безжалостные приборы зарегистрировали потерю самоконтроля. Графики сигналов, несколько раз пересекали пороговые значения. Сирена выиграла.

— Сам-то что думаешь? — ехидно ухмыльнулась повисшая в воздухе голограмма соцтехника.

— Довольно плохо. Буду работать, — стараясь казаться бесстрастным ответил парень.

— До "довольно плохо" тебе ещё пахать и пахать. Очень плохо. Хорошо хоть не отвратительно, как раньше.

Качок поднялся на ноги: — Мне можно идти? — он старался показать, что он совсем не раздасадован провалом на глазах у всех, особенно неприятным после яркого успеха.

— Иди. Тренируйся, соцтехник улыбнулся, на этот раз очень обаятельно, — ты делаешь хорошие успехи, парень, продолжай в том же духе.

Гости о чём-то восхищённо шептались.

— — — — — —

Старая Нана подняла на социнженера выцветшие глаза. Среди вожаков общин и таборов она была единственной женщиной, такое у цыган бывает невероятно редко. "Баро", то есть старшим двадцать лет был её муж, но все знали, что на самом деле табором в реальности управляла она. Муж был настоящим цыганом, но не очень умным человеком, когда он её слушал всё шло хорошо.

Как она в тот раз отговаривала его не связываться с торговлей наркотиками... но он упёрся: община обеднела, это шанс выбраться, вон другие торгуют и ничего. Доходная поляна оказалось занятой. С ними даже не стали разговаривать. Нормальные цыгане так не поступают, поговорили бы по-человечески, позвали бы старших рассудить. Беспредельщики. Как таких земля носит?

Нана запретила мстить за мужа. Враг был намного сильнее, тем более шла война. Их общину просто бы истребили. Вот так уж скоро год как она кланом рулила. Больше желающих не было.

Сегодня она видела как умерли убийцы её мужа. Мгновенно, все сразу, упав как подкошенные. Она была рада этому, Бог покарал мерзавцев, но как и кем это было сделано...

Всё было ясно. Спорить, требовать, умолять, плакать, взывать, было бессмысленно. Если они откажутся играть по правилам этих людей, то они умрут. Все. Сразу. Мгновенно. Точно так же как умерли эти люди на их глазах полчаса назад.

— Не надо пурги про геноциды и прочую дребедень, — отрезал Социнженер, — Устойчивая криминально-групповая мораль со всеобщей круговой порукой и воспитанием с детства. О чём вы? Вы немного немного измените свой поход к жизни или умрёте.

Нана спросила про детей.

— Вы или живёте по тем же правилам что и мы и тогда мы заботимся о ваших детях как о своих, либо ваши дети — ваши проблемы. Всё честно. Маленьких мы заберём, остальные разделят судьбу взрослых. Вы видели как это делается.

Потом им показали бритого верзилу, с трудом говорившего по-русски, сказав: "Он будет выполнять обязанности вашего Социнженера. Он студент и пока даже не сертифицированный соцтехник, но других для вас пока нет."

Все молчали. "Этот человек — убийца! Это головорез, он убил много людей!" — громко сказала Нана. Она ничего не боялась, она стара.

— Каким образом это помешает ему выполнять свои обязанности? — ухмыльнулся Социнженер, тем более если ему придётся принимать жёские решения, для него это не будет новым.

— Вы уж постарайтесь, ромалы! — оскалила пасть лысая обезьяна, — вы будете моим дипломным проектом, если придётся вас зачищать, я провалю диплом и придётся искать новый материал!

"Судя по акценту — турок," — подумала Нана, — "Этому башибузуку убить как плюнуть. Похоже, нас, цыган, просто хотят уничтожить."

Тем более удивительным было что сказал головорез: "Вы, ромалы, оказались тут потому что забыли о своём предназначении. Вы способны тысячелетиями хранить свой дух, вы обладаете такой стойкостью и верностью своему пути как почти никто на планете. А вы использовали свою силу, свой дух для плохого. Вам очень повезло, что вы сейчас тут, потому что кончили б вы плохо. Я сделаю всё возможное и невозможное для того, чтобы это исправить."

Самым сильным было даже не что, а как сказано. Этот непонятный человек умел влиять на людей.

Все их кланы, таборы, семьи были здесь, рядом. Бескрайняя казахская степь. Речка, на которую плюхались летающие монстры, привозя их сюда.

Вот вода, вот немного еды маленьким детям и слабым. Вы здесь очень ненадолго. Буквально на несколько часов. Ночью в этих краях очень холодно. Их сегодня отсюда увезут. Или убьют. Бежать некуда. Тем, кто не хочет, может не идти в экранопланы, их порешат прямо тут. Пылающий закат казахстанской степи ещё не успел догореть, как последний крылатый гигант оторвался от воды, беря курс на юго-восток. В степи не осталось ни одного человека.

— — — — — —

Аслан, единственный живой грузом в доставке с Сахалина, проводил взглядом исчезающий за горизонтом экраноплан. Сброшенные на плавучие самоходные платформы контейнеры расползались по местам. Аслан закинул за спину рюкзачок и дошагал до конца длинного надувного мола. Даже близко к вечеру местное солнце нещадно слепило. По еле возвышающемуся над волнами странному островку шмыгали туда-сюда весёлые негры с минимумом одежды, а иные вообще голые. Мимо прошли, болтая по-своему, поглядывая на приехавшего и блестя ослепительными зубами две зрелые негритянки, на морды так себе, но собалденными фигурами. Совершенно голые и нисколько не стеснявшиеся. Среди потока чужой речи Аслан уловил 'ниггер' с явным презрением и жалостью. Интересно, кому это не повезло? Он, не отрываясь, смотрел вслед негритянкам, вот это задницы, таких в жизни не увидишь. Надо обязательно подкатить, бабы наверняка без комплексов. Надо только осмотреться, а то явно попал в непонятное. Отсюда вряд ли убежишь, всё ж лучше чем расстрел. Его корешкам повезло меньше. Пиратский СЧП, когда взяли за жабры, счёл Аслана условно исправимым и сослал вот сюда, на усмотрение соцтехника. — Гы! Ниггера доставили! — прорычал кто-то с жутким акцентом. Такое ощущение, что на плечо положили железнодорожную шпалу. Аслан обернулся, несмотря на небольшие габариты, он умел сильно воздействовать на людей. Редкое природное чутьё, знание психологии, воля, ну ещё и образование. Он был в натуре фартовым пацаном, пока ни одной ходки, но в своих кругах считался реально деловым. 'Великанша что-ли? Странные титьки!' — пришло в голову. Однако это были не женские груди, а чудовищно развитые грудные мышцы. Положив Аслану лапу на плечо, над ним возвышалась какая-то горилла в красных шортах. Отливающая синеватым блеском чёрная кожа была покрыта бесчисленным количеством шрамов, некоторые были следами серьёзных ран. — Я — Буру, для тебя — главный! — раскрыла пасть горилла, — Будешь работать со всеми на постройке острова. — А если не буду? — Тогда я тебе сломаю шею и брошу в море. Слушай правила: будешь воровать — я сломаю тебе шею и брошу в море, будешь пытаться мутить народ — я сломаю тебе шею и брошу в море, попытаешься изнасиловать девчонку — я сломаю тебе шею и брошу в море, будешь волынить... — Ты уже сказал, что тогда сломаешь шею и бросишь в море. — А ты схватываешь на лету, — заржала обезьяна, сжав плечо, словно тисками, — Иди вон туда, к хижинам, тебе покажут где приземлиться. Утром скажу, что будешь делать. 'Хижина' слишком поэтичное преувеличение для шалаша из пальмовых листьев, в котором теперь придётся обитать. Хотя тут в них разве что спят, вся жизнь на улице. Субэкваториальный климат. — Пойдём, прогуляемся до ужина, посмотрим на закат, зови меня Квабена, — перед Асланом стоял рано поседевший, ещё далеко не старый негр в какой-то красной хламиде. Время от времени пробегавшие люди почтительно ему кланялись, тот кланялся в ответ. Плещущиеся волны у самых ног, порывистый океанский ветер, срывающий брызги с розовых волн, огромное, расплавленным металлом растекающееся по морю у самого горизонта Солнце... Аслан растворился в этом закатном море и невыразимом чувстве счастья и единства с миром. Наваждение прошло, Аслан с удивлением обнаружил, что Квабена держит его за руку. Он понял, что видел мир глазами седого негра. Над краем ставшего красно-бордовым океана оставался маленький кусочек светила. — Смотри на самый верх Солнца, — сказал негр, — Сейчас будет зелёный луч. Видел?! Пойдём, поговорим немного. У маленького костра рядом с Асланом только товарищ по шалашу, худой негр Чомбе. Все остальные пляшут и хохочут в центре острова. Еда на удивление вкусна — рис с бобами, рыба. — А правда Буру был начальником разведки? — Правда. — Откуда ты знаешь? — Он был мой командир. — Ты тоже воевал в разведке? — Да. — Кто такой Квабена? — Нкиси Нганга. — Колдун? Чомбе резко огляделся: — не надо так говорить про Него. Если другие услышат, у тебя могут быть проблемы. — Что такое Нкиси Нганга? — Он может открывать сердце человека, чтобы оно видело след Великого Духа. Нкиси Нганга может вызывать хорошие сущности человека. — Я не понимаю тебя. Чомбе пожал плечами и молча пошёл спать. — — — — — — Очень хотелось хоть как-то уесть эту наглую гориллу, ну и показать на что он способен. Особенно сильно злили насмешки местных баб, тем более когда они подчёркивали, что 'такой как он' для них не интересен. Аслан в сотый раз вспоминал и прокручивал то, чему учили в политехе, вот не думал, что это не просто пригодится, а будет важно. Через две недели он придумал. На утренней нарезке задач Буру услышал, что работы по каркасу делаются не по уму. В теории у океанийских инженеров оно все гладко, но они делали свои планы, когда растоботы только создавались. Каркас для острова надо делать по-другому. Так будет быстрее, меньше риска и больше толку. Аслан очень удивился, что горилла обрадовалась и предложила тут же провести эксперимент. Через неделю оказалось, что хоть и с ошибками, но идея была правильной. Через три дня Аслан придумал, как делать свою работу на почти четверть быстрее. Он ожидал, что ему прибавят норму, но никто не сказал ни слова, когда он демонстративно уходил. Так прошла ещё неделя. — Что лежишь? Он давно заприметил Нзингу. Убийственная фигура да и на мордель очень ничего, особенно для негритянки. Только на него ноль внимания, а тут сама подъехала. Он старался особо смотреть на девку, делая вид, что ему все безразлично, но на самом деле не показать, как его плющит от желания. У него очень давно не было женщины, а эта ещё ходит голышом, тварь бесстыжая. — А чё мне не лежать, сделал норму, делаю что хочу. Пошли ко мне в шалаш или в море, проведём время вместе, это интересней, чем работать. — Аа, понятно, — чуть разочарованно усмехнулась девка. Не-а, мне не интересно трахаться с ниггером. — Почему это с ниггером?! — Правильный мужчина не стал бы показывать, как ему плевать на всех. Будь ты поумней, ты бы сказал, что лежишь и думаешь, как ещё помочь людям правильно работать, но для тебя важнее всего показать какой ты крутой. Значит, ты ниггер и обезьяна. — А ваш этот Буру не ниггер? — ехидно усмехнулся Аслан. — Он был ниггером, но теперь он правильный нигга. Он настоящий мужчина и воин. А ты воевал? В твоей стране только что была война. Что ты делал? — Нет, это не моё дело. Я занимался своими делами. — Когда решается будущее не твоё дело? Вместо этого ты занимался 'мутками' и ловчил как бы срубить бабла не напрягаясь. Не потому что ты сделал что-то важное, а схитрить. — Где ты так наблатыкалась тренькать по-русски? — Я училась у вас. Когда началось восстание, я уехала. — Неужто воевать? — Да. Аслан перевернулся на живот, делая вид, что растягивает спину, лихарадочно думая что ответить. Но Нзинга уже уходила, покачивая шикарными бёдрами. Сучка! Чтобы не подумали, что он поддаётся влиянию, Аслан через несколько дней подошёл к Буру. 'Если хотите, чтобы я придумывал дальше, мне надо работать полдня, а вторую я буду думать.' На его удивление горилла кивнула: 'Лучше работай через день, а другой день думай, так будет проще организовать. Чтобы правильно думать, тебе нужны материалы. Чтобы построить надо стройматериал. Тебе нужно работать с Нейросетью.' — Да. Поэтому мне нужна техника, я не умею работать с обычным каналом. — У нас почти никто не умеет работать с Сетью, только Квабена и Нзинга, я им скажу, они помогут и скажут какую технику привести. Ты шаришь, научишься быстро, потом нас учить будешь. — А у Нзинги есть семья? — Всех каратели убили. А так, если тебе это интересно, постоянного мужчины нет. — — — — — — Аслан сам не верил, как он изменился за эти восемь месяцев. Квабена только пожал плечами: — Ты просто вызвал и усилил ту Сущность, которая была в тебе. В человеке много Сущностей, тот кто управляет ими становится мудрым. В России опять началось рубилово. Хорошо хоть не такой жескач как прошлый раз. Но на этот раз дома, на Кавказе. Аслан раньше не мог представить, что поведёт себя вот так. Буру умотал куда-то встречаться со своим кунаком-казахом с Марса, тому скоро было улетать. Ну и хорошо, Аслан до сих пор его недолюбливал. Может быть от того, что Нзинга так восхищённо о нём отзывалась, а раньше вообще с ним спала? У самого-то с ней так пока ничего. К счастью, тут на островке был ещё один, главнее бугра-гориллы, Буру, кстати, этого мулата просто боготворил. Прилетал этот парень редко, обычно говорил о чём-то по-своему с Квабеной, гориллой и парой других негров и потом улетал на маленьком гидросамолёте. — Добрый день, Читемо! Я хочу поехать воевать. У меня дома война. Если останусь жив, вернусь. — Езжай. Я свяжусь с ребятами, чтоб тебя подготовили насколько возможно. Не спеши в пекло без умения, будешь больше обузой и мишенью, чем помощью. Гидросамолёт приходит завтра утром. — — — — — — Аслан опоздал на неделю. Десять дней назад уволился, должен был прибыть через три дня и вот. Всё тот же мол. Буру в своих безразмерных шортах, Квабена, Чомбе, ещё полсотни наших, подумал Аслан. Вот она Нзинга, в задних рядах. Они перезванивались эти полгода. Когда он был в госпитале, так вообще два раза в день. Горилла в красных шортах обняла его первой: 'С возвращением, воин! Что задержался?' Аслан с трудом высвободился из клинча. Хорошо продуманная речь почему-то застряла в горле. Неожиданно для себя он выплеснул: 'Хотел убежать. Не смог. Понастроите вы тут без меня!' Пока пообнимался со всеми, решился спросить: 'Почему в розыск не подавали?' — Знали, что вернёшься. От себя нельзя убежать, — пожал плечами Квабена. Аслан растерянно озирался. Его огромного рюкзака не было, а так подарки, вещи, ну и вообще. — Вон твой мешок! Нзинга утащила, — показал пальцем Чомбе, — Давай догоняй теперь. Девка успела удрать чёрт-те куда, пришлось даже бежать, та прибавила ходу, казалось, тяжесть за спиной ей нисколько не мешала бежать. Чуть не пол-острова пробежали. Б — У тебя интересный способ встречать! — Мы люди дикие, у нас по традиции, вещи своему мужчине несёт женщина. — Решила вернуться к традициям предков? — задыхаясь от бега и волнения пропыхтел Аслан, — А вдруг мне понравится, так и будешь всё таскать? Девушка молча закинула рюкзак в хижину и потянула его за руку внутрь. — — — — — —

Прощание с Землёй. Полтора года спустя.Западная Европа.