Это навсегда - 1

Наша с тобой задача — замечать, анализировать, думать, а не стрелять и взрывать. И тебя я решил привлечь именно потому, что у тебя мозги работают, потому что ты умеешь увидеть и понять то, чего другие не увидят и не поймут. Ну и, понятное дело, я уже убедился: ты не струсишь и не предашь. Думаешь, я мало кого просил прийти на суд над 'Патриотом Украины'? Нашлось только два отморозка, которые на это согласились: ты и Бородавка. Но за Бородавкой стояла 'избушка', информацию от которой он сливал на своём сайте, а за тобой вообще никого не было! Если не считать Лоры. И не ссучился, не перекрасился, не полез в эмигрантский хохлосрач только ты.

— Ну, многие как раз считали, что я такой наглый именно потому, что за меня слишком уж крутые шишки 'подписались'. В КПУ, например, некоторые совершенно искренне считали, что я на ФСБ работаю, — захохотал я.

— Слушай, не напоминай мне про этих дебилов! Там хотя бы десяток нормальных людей в руководстве был?

— В среднем звене — да. А что касается ЦК... Как дедушка Ленин говорил, 'узок круг этих революционеров, страшно далеки они от народа'.

— Я так и предполагал. В общем, чтобы я больше никакого геройства не видел! Поднатаскать тебя во владении всеми наиболее распространёнными видами оружия я постараюсь, чтобы в серьёзной ситуации быть уверенным за свой тыл. Но заруби себе на носу: наша забота — остаться живыми и принести информацию тем, кто её от нас ждёт.

Киев. 28 апреля 2007 года, суббота, 20:20

Отморозки, говоришь? Да, я знаю, что я отморозок. И хорошо помню тот день, когда я 'отморозился'. Это был апрель 2007, разгар стояния на Майдане во время борьбы против 'досроковых выборов'. Регионалы, коммунисты, социалисты и 'афганцы' поставили палаточный городок под 'бабой на члене', как именуют в Киеве колонну с женщиной, символизирующей Украину, наверху. Вечером, когда я забрал Ларису с работы, она предложила проехать в палаточный городок, где от коммунистов дежурили несколько человек во главе со вторым (на тот момент) секретарём горкома партии Ларисой Петровной Сахаровой, старой партаппаратчицей, успевшей в советское время 'порулить' районной партийной организацией где-то в Средней Азии.

Лариса Петровна, 'железная леди', очень обрадовалась нашему приезду, поскольку мероприятия противников досрочных выборов уже закончились, люди разошлись, и в палаточном городке осталось человек пятьдесят. Но на соседней с Майданом Европейской площади вовсю гремел звукоусиливающей аппаратурой митинг ющенковской 'Нашей Украины', БЮТ и националистов.

— Они же сейчас к метро пойдут, заведённые ораторами, а у нас людей всего ничего, — волновалась Лариса Петровна. — Вы только не уходите...

А мы и не собирались уходить: у нас в городке была назначена встреча с друзьями.

Прошло чуть меньше часа, и Сахарова опять подбежала к нам. На этот раз бледная, с трясущимися руками. Митинг на Европейской закончился, и разведка сообщила, что от пятитысячной толпы митингующих отделились человек пятьсот самых решительных и двинулись к нам, собираясь снести наш городок.

Коммунисты поставили городок на площадке перед колонной, отступив буквально метр от каскада ступенек, спускающихся ко входу в подземный переход под Майданом. Эти палатки и были первой линией объединённого городка трёх партий. И когда толпа националистов хлынула из 'Трубы', городок обезлюдел, перед ним на площадке стояла лишь жидкая цепочка из десяти человек с красными флагами. Малочисленные социалисты, чей городок стояли на отшибе, просто исчезли, а 'регионалы', большей частью здоровые молодые мужики, спешно попрятались в палатки.

Хорошо помню реакцию на сложившуюся ситуацию одного из двух милиционеров, дежуривших рядом с городком, единственного на всю площадь милицейского патруля. Он просто позеленел и принялся орать по рации, описывая происходящее и требуя подмогу. Лариса Петровна на глазах посерела, поскольку поняла, что всю ответственность, если пострадают люди, будет нести она. Но не сбежала, встав в цепь из десяти человек, среди которых четверо были женщинами.

А я отморозился. Мне стало абсолютно наплевать, что со мной сделает надвигающаяся разъярённая толпа. Пусть лезут, пусть пытаются побить, но я никуда не уйду, не отступлю ни на шаг. А поскольку у меня в руках 'типафлаг' (лоскут красной материи, примерно 20 на 40 см на конце черенка от лопаты), то до того момента, когда меня собьют с ног и забьют, пострадает немало нападающих.

Фотографии нашей десятки, стоящей перед строем палаток, отгораживая её от беснующейся в двух шагах толпы, в тот же вечер обошли все информагентства Украины. Особо нравилось репортёрам снимать нас с Ларисой: солидная женщина в норковой шубе на фоне палаток с надписью 'Коммунистическая партия Украины', а рядом с ней возвышающийся на голову над окружающими скучающий верзила с 'типафлагом' на плече.

Не знаю, погромили бы наш городок или нет, если бы наша цепочка дрогнула, но поскольку все остались на месте, националисты, выкрикивающие оскорбления, остановились, так и не решившись напасть.

Минут через десять самые агрессивные, выплеснув эмоции, начали успокаиваться, и стороны перешли к дебатам. Увидев, что драки не будет, из палаток повыползали 'регионалы', а откуда-то с Институтской примчался десяток запыхавшихся 'афганцев', быстро организовавших собственную цепочку перед своими палатками. Ещё минут через десять подъехал автобус со спецназом. Бойцы, выкатившись наружу, выстроились чуть в стороне, но не вмешивались в происходящее...

Противостояние, уже мирное, продолжалось ещё около часа. Нас с Лорой решил 'перевербовать' какой-то киевский интеллигент, принявшийся объяснять, почему Бандера — герой, а УПА следует почитать. Мы долго потом хохотали над тем, кому он решил это рассказать. В итоге, вывалив на голову неофита-националиста массу того, о чём он не имел ни малейшего представления, мы просто забили его подробнейшими сведениями. Какое-то время он пытался спорить, потом признался, что ничего подобного не слышал. 'Мне надо это обдумать', — заявил он, в конце концов, и с задумчивым видом удалился куда-то в сторону Бессарабки...

Не прошло и недели, как несколько группировок неонацистов объявили о том, что проведут 28 апреля факельное шествие, посвящённое годовщине создания дивизии СС 'Галичина'. Ради этого они стягивали в Киев к памятнику Шевченко напротив 'Красного' корпуса Киевского университета своих единомышленников из Западной Украины.

На тот момент и Ющенко, и состоящие в блоке с ним неонацисты ещё опасались открыто поддерживать чествование эсэсовцев, чтобы не навлечь на себя недовольство Европы и США, и об участии в 'фекальном', как мы его тут же окрестили, шествии заявили лишь мелкие фашиствующие группировки. Тем не менее, на ведущем интернет-форуме 'оранжевых' 'Майдан.орг' шло горячее обсуждение этого мероприятия. Мнение сторонников Майдана о целесообразности такой акции разделилось: 'демократы' были против, а радикалы, составлявшие большинство, горячо одобряли. И когда администрация форума закрыла обсуждение, дабы 'рупор Майдана' не обвинили в потворстве фашистам, координация действий по организации шествия переместилось на форум одной из полулегальных группировок.

О подробностях мероприятия поклонников эсэсовцев мы узнали, благодаря Ларисе, под видом единомышленницы фашистов зарегистрировавшейся на этом форуме 'для своих'. Её айпи-адрес, принадлежащий парламенту, администраторы мгновенно опознали и даже пытались 'наехать' на неё. Её ответ 'а разве в Верховной Раде не могут работать украинские патриоты?' буквально обезоружил нацистов. И тут они заговорили! Да так, что за несколько дней до фашистского марша мы знали все подробности сбора нацистов.

Информация ушла к социалистам, представитель которых Василий Цушко на тот момент возглавлял МВД. Оповестили мы и руководство других партий.

'Регионалы', как обычно, 'отморозились', отказавшись выделять людей, чтобы сорвать марш. Социалисты из-за своей малочисленности не могли этого сделать физически. Сахарова, на попечении которой находился коммунистический городок на Майдане, пообещала только сформировать 'ударную группу быстрого реагирования', чтобы выслать её к нам на подмогу, если ситуация обострится. Зато за идею ухватилась Витренко, пообещавшая вывести к памятнику Шевченко, где на 20:00 было назначено начало фашистского шествия, целых 500 человек.

К 18:30 к памятнику Тарасу Григорьевичу стали стягиваться люди. Но не члены ПСПУ, митинговавшие под расположенным поблизости эстонским посольством против сноса 'Бронзового солдата' в Таллине, а разрозненные группы и отдельные нацисты. Как успела прочитать ещё на работе Лариса, их основную массу задержала с факелами, файерами и дубинками на концевых станциях линий метро милиция. 'Под раздачу' попал и нацистский подонок, в 2013 году и позже работавший пресс-секретарём 'Правого сектора', гражданин России и корреспондент рупора российского либерализма газеты 'Коммерсантъ' Антон Скоропадский. А избежавших задержания встречали шестеро членов 'СтопОранжа' с единственным на всех флагом КПУ, который держал я.

Мы топтались на площадке по правую руку от бронзового 'Кобзаря', а вокруг неё на дорожках и по кустам парка его имени крутилось человек пятьдесят нацистов, так и не решаясь напасть. Скорее всего, из-за того, что были дезорганизованы задержаниями своих лидеров. Публика, нужно сказать, откровенно маргинальная. В моём архиве где-то лежит фото явившегося юного растерянного чучела, повязавшего себе на плечи красно-чёрный бандеровский флаг, на грудь оранжевый 'Ющенко — так!', а, простите, на задницу — государственный украинский. Сие недоразумение в очёчках и п*дорской бородке, повертевшись пару минут и увидев приближающуюся колонну 'витренковцев', недоумённо слиняло туда, откуда явилось.

Витренко, как и обещала, свезла в Киев около полутысячи членов своей партии. Проорав часок под неработающим в субботу эстонским посольством и закидав его яйцами, эти люди провели митинг под памятником Шевченко.

Среди приехавших из регионов членов ПСПУ оказалось много наших знакомых из Севастополя, Одессы, Николаева, которые тут же окружили нас и приступили к оживлённому разговору. Прерванному истерическими воплями одной из приближённых лидерши партии.

— Вы почему не слушаете, что говорит Наталья Михайловна? А ну-ка быстро в свою колонну!

— Милочка, вы бы хоть посмотрели на флаг, что у меня в руках!

Экзальтированная дамочка подняла голову и тут же переключилась на своих соратников:

— Немедленно вернитесь в свою колонну! Не смешивайтесь с представителями других политических сил!

Витренко говорила, как всегда, горячо и правильно, но за полчаса до назначенного нацистами начала факельного шествия, как только на Киев начали опускаться сумерки, свернула митинг, приказала членам своей партии зажечь лампадки и повела людей прочь.

Кто-то из наших перехватил бегающего, как всегда, с фотоаппаратом заместителя Витренко Владимира Романовича Марченко.

— Что же вы людей уводите? Ведь через полчаса здесь назначен сбор нацистов!

— Это не наши проблемы! У нас запланировано шествие со свечами к Секретариату Ющенко и антифашистский митинг возле него. Товарищи! Выдвигаемся на улицу Владимирскую и движемся в сторону Банковой!

— Получается, что вы покараулили фашистам место, где они будут собираться, и теперь, чтобы им не мешать, уходите?

— Вы провокатор! — перешёл на ор Марченко.

Вслед за колонной ПСПУ ушла и милиция, и нас возле памятника Шевченко осталось десять человек: во время митинга 'витренковцев' к нам подтянулись руководитель Русской общины Украины Константин Шуров, глава движения 'За Украину, Белоруссию и Россию' ('ЗУБР') Елена Мазур, Анна Бахмач и ещё кто-то.

Лариса потом рассказывала, что эти полчаса между уходом от памятника всей милиции и до её возвращения после звонка случайного патруля о том, что вокруг нас крутится около полусотни нацистов, были одними из самых страшных. Из-за ответственности за людей, пошедших за ней. Но дело было сделано: фашистское факельное шествие в честь дивизии СС 'Галичина' сорвано. Мы просто не позволили его участникам собраться в запланированном месте.

В следующем номере газеты ПСПУ 'Предрассветные огни' появился отчёт о том, как Витренко сорвала фашистский марш. Сами же нацисты в своих СМИ писали, что шествие не состоялось из-за того, что их 'побратимов', вёзших реквизит, задержала милиция, а избежавших задержания не пустили на площадку у памятника Шевченко 'кляти коммунякы'.

Впрочем, четверо нацюков глубоко ночью всё-таки прошли с одним факелом и щитом с эмблемой 'Галичины' по улице Красноармейской. Но выглядело это смехотворно. А после нашего стояния у памятника я убедился в том, что мне действительно наплевать на всё, если у меня на пути встанут фашисты.

Порто-Франко. 14.06.30, четверг, 20:05

Лариса всё-таки сходила к Мустафину в Представительство Протектората Русской Армии вблизи от 'конвойной площадки', но, как я и ожидал, особого восторга от необходимости ежедневно просиживать в кабинете с утра до вечера она не испытывала.

— Кроме того, я не являюсь гражданкой ПРА. А работа в Представительстве — это всё равно, что дипломатическая, государственная служба, — мотивировала она свои сомнения. — Я же даже ещё в самом Протекторате не была.

— Так какие проблемы? — возразил майор. — Съездите, посмотри́те. Вы так упираетесь, будто вам зла желают!

— Не в этом дело. Я просто не понимаю своей роли в работе Представительства. Какой при этом будет мой статус? Мои права и обязанности? Что это? Работа дипломата, консула, технического специалиста?

— Работа дипломата, консула, технического специалиста в одном флаконе, — прищурил свои тёмные восточные глаза Мустафин. — Понимаете, в силу известных обстоятельств у нас фактически нет людей, которые бы знали специфику дипломатической работы. Да у нас и МИДа, как такового нет! Есть при главе правительства переговорные группы по связям с другими территориями. Есть несколько офисов в наиболее важных для нас национальных анклавах, есть группа специалистов, на техническом уровне решающих вопросы с Орденом: поставки, расчёты, заявки на закупки техники и материалов, привлечение нужных Протекторату людей.

Здесь, в Порто-Франко, к этому добавлено оказание содействия лицам, изъявившим желание после Перехода переселиться на территорию ПРА. Ну и защита прав граждан Протектората, оказавшихся в Порто-Франко.

— То есть, консульские обязанности...

— Выходит, так. Я же говорю: мы всё 'с нуля' создавали, без какого-либо знания дипломатических премудростей.

По реакциям жены я видел, что она находится в состоянии 'и хочется, и колется, и мама не велит'. С одной стороны — упомянутое нежелание таскаться ежедневно в офис, а с другой — шанс вернуться на её любимую дипломатическую службу. Ведь она уже порывалась отправиться в Донецк, чтобы поступить там на службу в МИД. Сдержала неприязнь донецких к 'понаехавшим', откуда бы они ни прибыли: из Москвы или, не дай бог, из Киева. А потом, когда 'съели' на посту министра Александра Кофмана, заменив его какой-то совершенно невнятной дамочкой, немедленно начавшей нести чушь, Лору и вовсе отвернуло от этой идеи. Какие бы ни были тайные пружины, приведшие к отставке Кофмана, а на посту главы донецкого МИДа он смотрелся убедительнее, профессиональнее.