Это навсегда - 1

От автора

Конечно, книга содержит значительное количество автобиографичных материалов. По определённым причинам при описании некоторых событий, происходивших со мной и моей супругой, пришлось поменять имена, фамилии, место действия. Кое-где изменена их хронология. Но живые свидетели происходившего без проблем поймут, о чём и о ком идёт речь.

Я не заставляю читателей верить во всё, написанное мной: это же фантастика! 

Это навсегда

Свердловская область, автодорога Челябинск — Екатеринбург. 4 августа 2017 года, пятница, 10:17.

Поездка на Алтай обломилась самым неожиданным образом. Всё уже было готово: места на базах отдыха на Телецком озере и озере Манжерок заказаны, предоплата внесена, техобслуживание машины с заменой ремня ГРМ проведено, чтобы не искать фирменную СТО Рено где-нибудь в Горно-Алтайске или Новосибирске. И вдруг случилось то, чего мы уже отчаялись ждать: квартира в Киеве наконец-то продалась. А нам, вместо поездки на любование заснеженной шапкой Белухи, пришлось терзать телефон, чтобы переправить деньги на Урал.

Адвокаты по кличке 'Братья Пилоты', которые были обязаны нам с Ларисой помощью в трудные для них времена войны с руководством ЦК КПУ, всегда отличались сообразительностью. Поэтому больших проблем, чтобы выйти на представителей 'исламского банка', у них не возникло. Но много времени заняло согласование вопроса передачи денег именно в форме золотых слитков.

Схему предложили Братья, которые в мутное время после госпереворота разжились золотом, а теперь им по зарез нужны были доллары. Вот и решили мы с ними проблему: они там оставляют себе 62 тысячи долларов, вырученных от продажи нашей трёхкомнатной квартиры на метро 'Левобережная', а нам здесь отдают полтора килограмма золота.

Выгодно было всем: Пилоты получали наличные баксы, включая обещанный им гонорар, и не теряли деньги на операции по продаже своего золотого запаса. Мы — полтора килограмма российского, а не европейского, менее ценимого банкирами и ювелирами, золота. А 'исламский банк' — процент от операции.

Происходило всё одновременно: адвокаты в сопровождении десятка автоматчиков из числа бывших членов одной из 'сотен самообороны Майдана', засевших в двух припаркованных рядом машинах, занесли два увесистых слитка в банковской упаковке в коттедж в киевском 'Царском Селе'. 'Банкир' позвонил по телефону в Челябинск, где в обычной скромной квартире на Северо-Западе ждали звонка мы с Ларисой и его коллега. После чего нам вынесли из соседней комнаты килограммовый и полукилограммовый слитки. Мы спустились во двор, где сидели в милицейской форме мои троюродные братья, и поехали к Торговому Центру, чтобы забрать оставленный там на парковке свой 'Дастер'.

После этого всё и завертелось. Через день позвонил бывший коллега, зять которого после неожиданного банкротства срочно продавал свой коттедж в 'Кулацком посёлке' Тургояка. Звонил, чтобы попросить помочь с продажей.

— Предложи кому-нибудь из своих знакомых: Тимоха его продаёт по цене трёхкомнатной квартиры, лишь бы деньги сразу отдали. А дом обжитый, всего три года, как он в него вселился. Два этажа, четыре спальни, вода, газовое отопление, огромная веранда, баня.

У Ларисы, давно мечтающей о своём доме с баней, аж глаза загорелись, и уже через два часа мы осматривали хоромы. В общем, сошлись на сумме в миллион семьсот, и, вернувшись домой, уже я 'сел на трубу', чтобы договориться со знакомым содержателем ювелирной мастерской в Екатеринбурге, которому мы уже 'толкали' золото, привезённое после своего бегства с Украины.

Полтора килограмма его, конечно, напрягли, но Аркадьевич, прикинув свой 'навар' на этой сделке, пообещал собрать необходимую сумму. Причём, когда я сообщил ему, что золото российское, а не бельгийское, как в прошлый раз, у него и вовсе отпали все вопросы.

— Место помните? Вот в половине первого я и буду вас там ждать! Проходите прямо в мой кабинет.

У Аркадиевича всё действительно было скромно, неброско. Ездил он на 'пролетарском' 'Патриоте', одевался, как какой-нибудь офисный клерк, и лишь несколько камер скрытого видеонаблюдения, которые я намётанным глазом 'срисовал' во время своих прошлых визитов к нему, говорили, что занимается он не только простенькими колечками из мельхиора с яшмой и бусиками из казахстанских агатов.

— Только с оружием больше не заходите, чтобы охранника не нервировать.

— Договорились, Игорь Аркадиевич.

Про оружие он вовремя предупредил! Поэтому из дома мы выходили с написанным заявлением в дамской сумке Ларисы: мы, такой и такая, отлучившись попи́сать в кустики на выезде из города Миасс, обнаружили под оными кустиками пистолет ГШ-18 с тремя магазинами патронов и пистолет Ярыгина 'Грач' с тремя магазинами патронов, завёрнутые в полиэтиленовый пакет из супермаркета 'Карусель'. Хотим добровольно сдать сие богатство в отделение полиции, как только будем мимо него проезжать. Подписи, дата. Езжу я, правда, весьма аккуратно, вид имею весьма интеллигентный: очки, седая коротко стриженая борода. Да и лишний вес, который я стремительно набрал после того, как мой позвоночник пострадал от близкого разрыва 122-мм снаряда, добавлял солидности. А четырёхлетний 'Дастер' — совсем не та машина, на которой разъезжают бандюки. Тем более, ехал этот солидный дяденька в сопровождении не менее солидной, стильно одетой 45-летней дамы. Так что тщательный обыск машины, в результате которого можно было бы обнаружить наши стволы, вряд ли следовало ожидать. Но чем чёрт не шутит...

Поспать удалось всего часа два. Такова уж специфика работы журналистов-международников: основная масса событий в Европе и США происходит во второй половине дня, когда у нас на Урале уже вечер или же ночь. После этого надо перелопатить несколько десятков страниц новостных сайтов, и лишь потом садиться за написание своей аналитики. В итоге спать мы ложимся часов в 5-6 утра. Поэтому при выезде на дорогу Челябинск — Екатеринбург возле села Тюбук мы повернули не налево, а направо, где в сотне метров от Т-образного перекрёстка выстроился целый ряд придорожных кафешек, в которых можно недорого и вкусно покушать. Но самое главное в нашем состоянии — выпить кофе, чтобы взбодриться.

Это уже давно стало нашей традицией: едем в Екатеринбург и заезжаем в кафе 'У Петровны'. Нас здесь уже помнят и привечают.

Возле кафе уже стояла одна машина — дешёвенький китайский 'Фотон' с площадкой эвакуатора и написанными на кабине крупными цифрами миасских телефонов. Лицо водителя, коротко, как и я, стриженного крепкого мужика лет шестидесяти, показалось знакомым. Скорее всего, где-нибудь в магазинах пересекались у кассы, потому что ничего другого о нём я не помнил. С ним была невысокая крашенная в блондинку женщина с неприятным выражением лица, быстро севшая в кабину. Он же покосился на наш вечно немытый 'Дастер' и на нас.

— С Машгородка?

— Ага! — подтвердил я.

— То-то, я смотрю, машина знакомая! Частенько мимо неё пробегаю, когда из магазина иду!

Он назвал номер соседнего дома, к которому с остановки и от местного 'универсама' действительно приходится идти под окнами снимаемой нами квартиры.

— Домой или из дома?

— Из дома! В Ёбург едем, кофе заскочили попить.

— Ну, тогда счастливого пути! Может, по дороге меня ещё обгоните.

'У Петровны', несмотря на то, что поварихи были башкирками, готовили прекрасный борщ, и Лариса, скучающая по украинской кухне, как всегда, заказала его. Я же, как истинный уралец, потребовал себе пельменей, о чём мы затеяли привычную пикировочку, посмеиваясь над вкусами друг друга.

Пока женщины исполняли наши заказы, выскочили перекурить. Эвакуатор уже укатил, его ярко-жёлтая кабина мелькнула вдали, возле самого леса, за который уходила дорога к Екатеринбургу.

Снова мы увидели его километра через три от кашинского поста ДПС, уже совсем недалеко от Екатеринбурга. 'Фотон' мигал огнями аварийки, платформа была сдвинута назад, а на земле разложены инструменты. Рядом бродила недовольная пассажирка. Водитель, суетившийся возле машины, увидев наш 'Дастер', принялся оживлённо махать руками, прося остановиться, и я врубил правый поворотник, направляя свою 'реношку' в хвост сломавшегося эвакуатора.

— Что случилось? — опустил я окно перед широко улыбающимся знакомцем.

— Я же говорил, что ещё увидимся!

Что-то зашипело, струя какой-то аэрозоли мгновенно наполнила салон, и я поплыл. Сквозь пелену перед глазами увидел мелькнувшую перед капотом машины женскую фигуру, почувствовал, что водительская дверь открылась, и что-то кольнуло в области предплечья. Через несколько секунд щёлкнула открываемая пассажирская дверь. Последнее, что помню, был злобный женский голос:

— Опусти им сиденья, чтобы головы в окнах не маячили, и грузи машину на платформу!

Алушта, 6 августа 2006 года, воскресенье, 17:17

Заочно мы были знакомы, кажется, с 2000 года. Лариса тогда работала в постоянном представительстве Украины при Совете Европы, а я жил в Миассе. Но посещали мы один и тот же исторический форум. Потом, уже в 2004 году, она перевелась из МИДа Украины в парламент, а я перебрался в Москву: московские знакомые предложили интересную работу в издательской сфере, и я, бросив уже трещавшую по швам вторую семью, уехал в никуда. Лишь бы вырваться из предпринимательского болота и затянувшегося семейного кризиса. Тем более, с женой нас ничего, кроме бизнеса, не связывало: у неё свои повзрослевшие дети от первого брака, у меня свои...

Уже спустя месяц после своего отъезда я на всю оставшуюся жизнь усвоил правило: чтобы не разочароваться, обещания москвичей нужно делить минимум на три. А ещё лучше — на десять. Лучше не вспоминать про первые полгода моей жизни в столице. Всё было: и голодное существование на 27 рублей в сутки при цене чашки кофе в киосках 20 рублей, и замерзающая по утрам вода в умывальнике, и закончившиеся в разгар морозов дрова на даче друга, где я жил вместо обещанной мне квартиры. Но я упёрся. Честно признаться, взбесила жена, которой я оставил всё своё немалое имущество и работающий бизнес. Зная, как меня кинули приглашавшие на работу, она регулярно требовала деньги ('ты же уехал зарабатывать, а мне здесь постоянно не хватает оборотных средств').

Потом были работа сторожем на стройке и счастье, когда на эти деньги я смог покупать по целых две сосиски в день. Потом — более серьёзная работа в консалтинговой компании. На эту зарплату я уже мог снимать комнату и питаться вместе с сыном, которого перетащил к себе и через пару месяцев устроил на работу сисадмином небольшой фирмочки.

Но главное — появилось интереснейшее занятие, которому я отдавал всё своё свободное время. Друзья свели меня с компанией отставных советских разведчиков, занимавшихся анализом и прогнозированием развития международных и межнациональных отношений. А конкретно — разработкой одного из новых направлений геополитики. Вначале я консультировал их в вопросах истории уральских и поволжских народов, которую прекрасно знал, благодаря своему увлечению историей, а потом и вовсе втянулся в полноценную работу их аналитической группы.

И вот ранним утром 2 января 2006 года на платформе Киевского вокзала Москвы я встречал гостью с Украины, которую заочно знал уже много лет: Лариса решила посетить московских родственников, а заодно встретиться с друзьями по переписке. Но москвичи не были бы москвичами, если бы среди них, громче всех требовавших её приезда, нашёлся хоть один, решивший оторвать задницу от дивана и с первым поездом метро в праздничный день отправиться на вокзал.

Неделя новогодних каникул пролетела мгновенно, притом, что последние трое суток я жил в гостиничном номере Ларисы. И проводив гостью, я окунулся в обыденную суету. Она тоже возвращалась к повседневной работе и гражданскому мужу-бизнесмену. А спустя две недели, после отчаянной ночной СМС переписки, я впервые после 1991 года ехал в Киев.

Время, которое я проводил у неё, нарастало раз от разу: два дня, неделя, месяц, два месяца. Пока, наконец, она не потребовала, чтобы я перебрался к ней окончательно. Прямо с конференции Института стран СНГ по российско-украинским отношениям, куда мы оба были приглашены, я уехал жить в Киев, в очередной раз круто изменив свою жизнь.

А через день с головой окунулся в украинскую политику: под стенами Верховной Рады бурлили митинги, и я, отвезя свою гражданскую супругу на работу, с любопытством взирал на разнообразие флагов и лозунгов политических сил, сражавшихся друг с другом за право сформировать парламентскую коалицию. Подписание коалиционного соглашения между 'Нашей Украиной' Виктора Ющенко, 'Блоком Юлии Тимошенко' и социалистами Александра Мороза, запланированное на 06.06.06, сорвалось, и вместо него возник союз социалистов, коммунистов и Партии регионов Виктора Януковича.

Со своими симпатиями я определился быстро. И не только потому, что уже в первый мой приезд к ней Лариса сводила меня на митинг медведчуковского избирательного блока 'НеТак!', протестовавшего под зданием МИДа против политики Ющенко на вступление в НАТО. Не только потому, что поводом моей второй поездки к ней была конференция Антифашистского комитета Украины, где я впервые узнал многие подробности о зверствах бандеровцев, которых Ющенко всеми силами пытался обелить. Я просто видел, кто именно поддерживал коалицию Ющенко и Тимошенко.

Всё было в новинку, и я бродил от Мариинского парка до Майдана, брал газетки, раздаваемые политическими партиями, слушал, что говорят партийные агитаторы. Особо взбесили раздаваемые на Майдане газеты УНСО и ВО 'Тризуб', выступавших за 'оранжевую' коалицию. От них несло животной ненавистью ко всему русскому. Да и на митингах 'Нашей Украины' и БЮТ шла постоянная русофобская накачка людей. Несколько раз вступал в разговоры с участниками митингов, и когда у них хватало такта не сразу накинуться на меня за русский язык, это происходило после того, как заканчивались их разумные аргументу. Собеседник вдруг превращался в озлобленного зверька и начинал вопить 'Чому нэ дэржавною мовой? Ты на Украини и розмовляй украинською!'

У их оппонентов было веселее. На митингах вперемешку гремели русскоязычные и украиноязычные песни, хотя и преимущественно партийного содержания. Люди разговаривали на том языке, на котором им было привычнее, и не было никаких призывов резать или бить людей другой национальности, живущих в 'неправильном' регионе и говорящих 'не на том' языке.

Лариса знала некоторых из рядовых участников непрекращающихся митингов по событиям 2004 года, и уже то ли на второй, то ли на третий день подвела меня к решительной голубоглазой крашеной блондинке, чуть старше меня. Они помнили друг друга по митингам за Януковича, а узнав, что я из России, Анна Бахмач засыпала меня вопросами. Она была одним из организаторов региональской 'массовки', и даже без меня вокруг неё всё время толпились люди, а когда она со мной разговорилась, я и вовсе оказался 'в окружении'.

Любопытно было и мне. Особенно — узнать изнанку 'оранжевого' Майдана, память о котором была у многих киевлян ещё свежа в памяти. Про особый майданный чаёк, про удары в спину и пинки по ногам, про нападения 'оранжевых' толпой на одного-двух 'бело-голубых' или 'красных'. Собственно, агрессивность бютовцев и нашеукраинцев была заметна невооружённым взглядом. Через пару дней я уже знал, что там, куда подошла колонна БЮТ, непременно будет драка, которую начинали вовсе не мужики, а оголтелые женщины лет сорока. Начинали, а когда кто-то из них получал удар в ответ, немедленно начинался истеричный визг, на которых обязательно неслась толпа тележурналистов и фоторепортёров. А вечером в новостных сюжетах непременно появлялся телесюжет о том, как 'донбасские бандюки избивают женщин'. Причём, я был свидетелем многих этих стычек и прекрасно видел, и что 'пострадавшая' сама напала на своих противников, и что дрались с ней не 'бандюки', а такие же женщины, приехавшие из какой-нибудь Винницы или Чернигова. То есть, чётко было видно, что телевидение, газеты и интернет-сайты откровенно работают против 'антикризисной коалиции' во главе с Януковичем.

Это свинство местной прессы, пожалуй, и заставило меня каждый день писать отчёты о противостоянии в центре Киева. Публиковал я их на сайте Ларисы 'СтопОранж', который она открыла ещё в начале 2005 года, когда, казалось бы, вся Украина была за 'оранжевых'. Теперь же я собственными глазами видел, почему создавалось такое впечатление: у 'оранжевых' было прекрасно организовано взаимодействие с прессой, а всякое инакомыслие если не подавлялось в открытую, то полностью игнорировалось 'раскрученными' СМИ. Совершенно беззубыми были 'региональские' газеты и сайты, что и послужило поводом для того, чтобы я впоследствии написал статью об этом, названную 'Избиение младенцев'. Её выводом было то, что коалиция во главе с Януковичем, добившись его назначения премьером, всё равно проиграли, поскольку противостоящие им силы на информационном поле переиграли 'коалиционеров' по всем пунктам.

Месяц противостояния в центре города и постоянное общение с самыми разнообразными людьми позволили мне быстро разобраться, что на самом деле происходит в украинском политическом сообществе. По крайней мере, на низовом уровне.

Для меня, с советских времён не участвовавшего ни в каких митингах и шествиях, если не считать случая, когда я ради любопытства полчаса потусовался в небольшой толпе возле памятника Кириллу и Мефодию на метро 'Китай-Город', стало шоком, что на Украине люди зарабатывают участием в массовых мероприятиях. 'Массовке' платили все: и 'нашеукраинцы', и 'бютовцы', и 'регионалы', и социалисты. Из парламентских партий участникам мероприятий не выдавали денег лишь коммунисты. Все платили, все скрывали это, и все пытались поймать друг друга на оплате.

В обязанности Анны Бахмач, с которой меня познакомила Лариса, входил не только сбор таких 'майданарбайтеров', но и выплата им вознаграждения. Причём, однажды проведя целый день в качестве такого 'майданарбайтера' и заработав за это целых пятьдесят гривен (на тот момент это было чуть меньше десяти долларов), я понял, насколько это тяжёлый труд. Любопытство своё я утолил, но играть в такие игры снова не захотел.

А случилось это так: я проходил мимо группы под предводительством Ани, стоявшей на углу улиц Грушевского и Шелковичной.

— Слушай, у нас сейчас пересчёт будет, а у меня человека срочно на основную работу вызвали. Не подменишь его?

Это было прикольно, и я 'встал в строй'. Вскоре явился какой-то недовольный молодой человек с 'региональской' ленточкой на лацкане пиджака и принялся пересчитывать нас по десяткам. Пометив получившуюся цифру в блокноте и что-то побурчав в адрес Бахмач, он двинулся дальше, а Аня распустила нас, попросив далеко не уходить, поскольку может быть повторное построение.

Июльская жара выматывала, и многие разбрелись вдоль забора Малого Мариинского дворца. Сидя на каменном основании забора можно было хоть немного укрыться в тени. Мы с Анной о чём-то разговаривали, когда к Бахмач подошла маленькая черноволосая худощавая молодая женщина.

— Серёжа, знакомься! Это Оксана Шкода, пресс-секретарь Натальи Витренко. А это Сергей, муж Ларисы, которая на митингах под кинотеатром 'Зоряный' в шубе была. Помнишь?

— Помню! — испытующе осмотрела меня Оксана. — А можно я вам на колени сяду? Ноги устали, а на камне сидеть холодно.

Вряд ли это мелкое, но нахальное чудо весило больше пятидесяти килограммов. Говорила женщина весьма грамотно и правильно, и мы теперь беседовали уже втроём. Единственное, что смутило меня в новой знакомой, это откровенно тюремные татуировки на руке, но я решил расспросить Аню об этом попозже. А пока мы разгоняли смертную тоску бессмысленного торчания на месте, время от времени прерываемую построениями и перемещениями на 50-100 метров, досужей болтовнёй. Вечером, когда я уже получи свои честно заработанные 50 гривен, вышла из Верховной Рады Лариса, и мы подвезли моих собеседниц на машине: как оказалось, Бахмач живёт на соседней станции метро, а Шкода решила заскочить к ней в гости.

Митинги и противостояние всё тянулись и тянулись. Коалиция 'регионалов' коммунистов и социалистов не желала распадаться, а Ющенко наотрез отказывался назначать премьером Януковича, как того требовало украинское законодательство. Мариинский парк уже был вытоптан десятками тысяч ног, вокруг жилых палаток в нём после дождей образовывалось самое настоящее болото, а 'коалициада' не прекращалась.

Всё решилось в последний день, определённый законом для утверждения премьера. Лариса уже ушла в отпуск, и на следующее утро нам нужно было выезжать в Крым: её ялтинская двоюродная тётя, узнав, что племянница наконец-то вышла замуж (хотя пока ещё не официально), пустила нас в принадлежащую ей квартиру, чтобы мы могли провести 'медовый месяц' на море. А мы, два помешанных на политике идиота, вместо того, чтобы собираться в тысячекилометровый путь, примчались к залу заседаний Верховной Рады, чтобы на огромном экране наблюдать, как Юшенко будет рекомендовать избрать премьером своего недавнего соперника по президентским выборам.

Причину такой задержки с решением через шесть или семь лет поведал Тарас Черновол, сын руководителя 'Руха' и один из ближайших соратников Януковича. Тарас вообще любил потрепать языком в парламентской курилке, и однажды у нас зашёл разговор о Приднестровье.

— Накануне назначения Януковича премьером мы собрались в кулуарах Верховной Рады вшестером, — рассказывал Черновол. — С нашей стороны был Виктор Фёдорович, Анна Герман и я. С американской — посол, один из заместителей госсекретаря и его помощник. Янукович рассказал, какую политику он собирается проводить в должности премьер-министра. Американцев всё устроило, но они потребовали выполнить ещё одно условие: не допустить даже малейшего улучшения положения Приднестровья. Виктор Фёдорович пообещал, и на следующий день Ющенко внёс его кандидатуру в парламент. А любые попытки приднестровцев хоть что-нибудь поменять, даже расписание движения поездов через свою территорию, натыкались на непреодолимую стену. Предложения передавались в Кабмин и просто пропадали в его недрах.

Разумеется, мы тогда, в начале августа 2006 года, не знали этого, и искренне радовались, что удалось-таки преодолеть упрямство Ющенко.

А то, что Ющенко всё-таки сдался, стало известно накануне вечером. Дело в том, что в Мариинском парке стоял не один, а два палаточных лагеря. Ту часть, что выходила к центральным входам в здания зала заседаний Верховной Рады и Большого Мариинского дворца, 'оккупировали' 'регионалы', а нижнюю, расположенную напротив Кабмина, их оппоненты: БЮТ, 'Наша Украина', отличившаяся во время 'оранжевого' госпереворота 'ПОРА' и другие более мелкие партии. И как раз вечером, накануне назначении Януковича, эти политсилы начали сворачивать свой палаточный городок. К тому времени, когда проекционный экран, на который выводилась трансляция из зала заседаний, продемонстрировал результаты голосования, в том городке не оставалось ни одной палатки.

Я помню ликование сотен людей, хлопающие повсюду пробки бутылок с шампанским. Естественно, захотелось и нам отметить эту хоть небольшую, но победу. Но все места в пивных палатках 'нашей' зоны Мариинского парка были заняты, и мы отправились в 'оранжевую' его часть. Как были: с флагом 'СтопОранжа'.

Места за столиком нашлись, и пока я стоял в очереди за пивом, Лариса уже сцепилась с двумя злыми из-за поражения бютовцами. Правда, дальше словесной перепалки дело не дошло, а когда я вернулся с двумя полулитровыми пластиковыми стаканами пива, сошла на нет и их пикировка. Ещё бы: одно дело изливать желчь в адрес женщины, а другое — когда она в сопровождении 110-килограммового мужика ростом под 190 см! Это при том, что оба 'бандерлога' отличались достаточно субтильным телосложением и были уже хорошо 'под газом'. Один — парень лет двадцати, а второй — мужичок лет на 12-15 постарше.

Накал страстей поутих, но вялое перегавкивание вперемежку с шуточками между нашими столиками ещё тянулось минут пятнадцать, пока Лариса не предложила:

— Слушайте, хватит орать на всю площадку! Пересаживайтесь к нам. У нас сегодня всё-таки праздник, поэтому мы угощаем.

'Мы угощаем' стало ключевыми словами. Идейное противостояние — это одно, а халява — совсем другое. Тем более, для отставших от своих сторонников Ющенко и Тимошенко. Ребята некоторое время пытались держать марку, принципиально отвечая нам только по-украински, но уже принятое 'на грудь' пиво выдавало, что украинский для них — не родной язык, и чем больше они пили, тем бо́льшие трудности с внутренним переводом испытывали. В конце концов, молодой не выдержал.

— А можно я всё-таки буду говорить по-русски? Я из Крыма, еврей, украинский язык недавно выучил, и мне проще по-русски.

— Да на здоровье! — хмыкнул я. — Нам без разницы, мы и по-русски, и по-украински прекрасно понимаем.

— А почему тогда только по-русски разговариваете? — тоже перешёл на русский и тот, что постарше, ехидно улыбаясь. — Вы же на Украине живёте!

Жёсткий новоросский акцент выдавал то, что его 'украинскость' тоже наносная.

— А зачем над собой издеваться? Я говорю на том языке, на котором мне удобнее, — пожала плечами Лариса. — На Украине по-русски не понимает всего процентов пять населения, а украинского — пятнадцать процентов. Я филолог и считаю, что люди должны разговаривать так, как им удобнее, а не так, как этого требует кто-то, не знающий языков.

— Ну, наверное это правильно... А вы откуда?

— Я киевлянка и родилась здесь, муж из России, недавно ко мне перебрался.

— А почему вы за Януковича? По телевизору же говорят, что весь Киев 'оранжевый'!

— Ага! Только треть киевлян в 2004 проголосовало за него!

'Новость' почти двухлетней давности оказалась для обоих 'бютовцев' шокирующей, и разговор сам собой перетёк на обсуждение политических сил. Причём, узнав, что Лариса работает в парламенте, а я в Москве трудился в аналитической структуре, наши 'противники' слушали очень и очень внимательно. Тем более, 'янучары' не проявляли агрессии, как они привыкли во время уличных столкновений.

— А я хотел бы вступить в 'Свободу', — разоткровенничался 'молодой'. — Мне так нравится их политическая позиция.

Оба удивлённо смотрели, как мы хохочем.

— А тебя не смущает, что Тягнибок в 2004 году призывал бить евреев, поляков и русских? Ты читал их устав? Там же главное требование для вступления — быть этническим украинцем!

— А откуда вы знаете? — ощетинился 'старый'.

— У тебя интернет есть? Вот и поищи: 'Речь Тягнибока на горе Маковка'!

Просидели до двух ночи. Давно уже разбрелись остатки 'оранжевых', затихли радостные возгласы в лагере 'бело-голубых'. Да и персонал нашей пивной палатки начал готовиться к уходу.

— Ребята, вы не проводите нас через 'региональский' лагерь? — растолкав заснувшего крымского еврея-'укронационалиста', попросил 'старый'. — На нашей стороне парка биотуалеты уже вывезли, а наших людей 'голубые' ловят, как шпионов, когда они через их лагерь ходят.

Расстались возле завода 'Арсенал' почти друзьями, а мечтающий вступить в 'Свободу', даже пьяно расчувствовался:

— Оказывается, и среди 'янучар' попадаются нормальные люди!

Разумеется, из-за такого загула пришлось на час отложить запланированный на утро выезд в Ялту. А чтобы успеть в 'курортную столицу Украины', я всю дорогу выжимал из нашего 'Опеля-Астра' 120-130 километров в час. Разумеется, за исключением горного крымского участка. И вот на спуске с Ангарского перевала внизу показалось море.

В августе дорога по степному Крыму больше напоминает ад. Особенно в машине с неработающим кондиционером. Поэтому, спустившись к Алуште, на дорожном 'кольце' мы не повернули направо, к Ялте, а направились в сторону призывно манящей свежестью морской синевы. Машину бросили в сотне метров от какого-то дикого пляжа, и с пляжной сумкой спустились к галечнику, омываемому волнами.

— Ты первым лезь! — скомандовала Лариса, вынимая из сумки бутылку с шампанским, хорошо прогревшуюся в крымских степях.

— Горячее пить будешь? — удивился я.

— Иди, плавай!

Но не успел я войти в воду по колено, как за спиной раздался знакомый хлопок, и в спину мне ударила тёплая пенистая струя.

— С крещением в Чёрном море! — захохотала Лариса. — Ты же сам говорил, что никогда ещё в море не купался! Вот и встретило оно тебя брызгами шампанского!

Что правда, то правда! На море я бывал, но был это осенний Финский залив, окунуться в который не возникало ни малейшего желания. А брызги шампанского — приятное дополнение к наслаждению от морской свежести после изнуряющей жары крымских степей.

Новая Земля, База приёма переселенцев 'Россия', 19.05.30, четверг, 28:40

Сквозь мутную пелену перед глазами проявились какие-то бесформенные зеленоватые фигуры. Без носов и ртов, с одними только глазами. Время от времени они издавали какие-то непонятные звуки, но что именно они говорят, я совершенно не понимал.

Та фигура, что склонилась надо мной, повернулась в сторону остальных, суетящихся немного левее, произнесла что-то с удовлетворённой интонацией, и уже чётко проговорила по-русски, обращаясь ко мне:

— Как ви себья чувствуетье?

— Херово, — с трудом прохрипел я, не узнавая свой голос.

— What?

Один из 'зелёных человечков' повернулся к моей 'собеседнице' и сказал фразу по-английски, из которой я разобрал только 'вери бэд'. Верно, не просто 'вери', а 'вери-вери'.

Это уже второй случай, когда 'зелёные человечки', явившиеся моему взору, оказываются не инопланетянами, а вполне себе земными людьми. Первый раз такое было незадолго до дембеля, в октябре 1985 года. Я сидел в наряде дежурного по автопарку. В 22 часа, как и положено, отпустил дневального и дежурного механика-водителя спать, а сам читал книжку, время от времени поглядывая на территорию парка, где тоскливо бродил часовой. Часы, встроенные в пульт дежурного, несколько минут назад прошли отметку полуночи. Стояла тишина. И вдруг за глухой стеной дежурки послышался какой-то мерный нарастающий шелест. Я вышел на крылечко и оторопел: по асфальтированной дорожке, проходящей в двадцати метрах от КПП, бежало несколько десятков зелёных человечков. И лишь спустя секунду до меня дошло, что это курсанты учебной роты, которых тренируют одевать костюмы химзащиты накануне завтрашнего экзамена по этому предмету.

— Где я?

То ли медсестра, то ли врач, коснулась моей руки.

— Ви всьё узнайете поздже. Пока отдохнитье.

Откуда-то слева послышался стон, и голос, одновременно знакомый и незнакомый, устало пробормотал:

— Какого хрена?

Да, умеет моя любимая, среди четырёх образований которой одно филологическое, а другое дипломатическое, в нужный момент подобрать нужные слова!

Врачи одобрительно забормотали что-то по-английски и потянулись на выход. Все, кроме мужчины, объяснившего Ларисе, что мы находимся в больничной палате, угроза нашему здоровью уже ликвидирована, и нам надо ещё немного полежать, чтобы прийти в себя. Говорил он по-русски чисто, с небольшим белорусским акцентом, проявляющимся в твёрдом 'р' в словах, которые в России этот звук произносится мягко.

— Чёрт знает что! — фыркнула Лора.

— Любимая, как ты там?

— Как фуфайка, сложенная вчетверо! — пробурчала жена. — А ты?

— Примерно также. Но уже оклёмываюсь.

— Это остаточное действие барбитуратов, которыми вас накололи, — пояснил доктор. — У представителей Ордена к вам будут вопросы, и вам, когда вы почувствуете себя лучше, придётся побеседовать с ними на эту тему.

— Мы у масонов, что ли?

— Нет. Это совсем другая организация. Вам всё пояснят немного позже. Как у вас действуют руки? А ноги? Пошевелите пальцами.

Он внимательно проследил, как мы щевелим конечностями, и обратил внимание на мои практически не двигающиеся пальцы ног.

— Это последствия травмы позвоночника, — пояснил я. — К действиям гадости, которой, как вы говорите, нас накололи, никакого отношения не имеет.

Мы действительно быстро приходили в себя, и, проконтролировав наше состояние, врач остался доволен.

— Хотя дозу вам вкололи довольно большую, но всё обошлось без серьёзных последствий. Да, и ещё. Пока вы были под действием наркотика, мы сделали вам обязательные медицинские прививки.

— Вы что, охренели? Вы же могли меня угробить! У меня пожизненный отвод от любых прививок! У меня в детстве от прививки был анафилактический шок!

Доктор побледнел и вытер рукавом выступивший на лбу пот. Потом взглянул на какой-то прибор, висящий на стене и отображающий непонятные показатели '27:40'.

— Мы вам поставили прививки в 27 часов 21 минуту. Прошло уже почти двадцать минут, так что беспокоиться уже не следует.

— А это ничего, что на Земле продолжительность суток 24 часа? — с интересом глянул я на того, кто ещё несколько секунд назад казался мне вменяемым человеком.

— На Старой Земле — да, это так. А здесь, на Новой Земле, он длится 29 часов 12 минут. Новая Земля — это не острова в Северном Ледовитом океане, а планета, о которой учёные до сих пор спорят, является ли она Старой Землёй в далёком прошлом или какой-то иной планетой. Возможность переход на неё открыли 30 лет назад. Местных, новоземельских лет. В староземельском исчисление это, кажется за 45 лет до того момента, когда вы перешли с неё.

Доктор, оседлавший металлический, похожий на икеевский, стул, внимательно посмотрел на наши ироничные физиономии.

— Я понимаю, что вы меня считаете психом, но поверьте: это действительно так. Я сам не верил, когда мне об этом рассказал вербовщик, помогший перебраться сюда, на Новую Землю. Судя по всему, вы оказались здесь не по своей воле, поэтому у вас и возникла такая реакция. Но вы скоро увидите всё своими глазами и сами убедитесь в том, что я говорю вам правду. Впрочем...

Доктор поднялся со своего стула и поднял жалюзи на пластиковом окне. За окном была ночь. Звёзд из-за яркого света ламп на потолке не было видно, но огромная, значительно более крупная, чем земная, луна сияла на небе начищенным до блеска латунным подносом. Он открыл окошко, затянутое снаружи москитной сеткой, и в больничную палату ворвались звуки и, самое главное, запахи. Звуки и запахи приморской степи, а никак не Екатеринбурга с полутора миллионами населения или уральских лесов.

Лариса, придерживая простыню на груди, аккуратно приподнялась на кровати. После взрыва гаубичного снаряда, шваркнувшего меня о бетонные блоки, она плохо слышала. Но мой-то слух восстановился полностью! За окном действительно громогласно стрекотали цикады, где-то вдалеке проревел крупный зверь, орали ночные птицы. А сквозь сетку тянуло жаром разогревшейся за день степи, запахами трав и недалёким морем.

— Где наша одежда? Я курить хочу!

— Это медицинское учреждение, и здесь курить нельзя, — отрезал медик, закрывая окно. — Курить можно только снаружи. Вся ваша одежда и вещи, которые были в её карманах, в камере хранения, но их вам выдадут только по распоряжению представителя Ордена, поскольку у Ордена есть подозрения в том, что ваше появление здесь имеет криминальную подоплёку.

— Какая, к херам собачьим, криминальная подоплёка? Какие-то уроды остановили на трассе, траванули газом, вкололи что-то...

— Вы мне это не рассказывайте. Если вы в состоянии отвечать на вопросы представителя Ордена, я приглашу его к вам, он с вами и поговорит обо всём, что его интересует.

— Зовите! Мне покурить надо.

Когда Лариса зла из-за того, что ей не разрешают курить, она и горы свернёт, а не только полицейским мозги запудрит!

Представитель Ордена оказался поляком лет тридцати, одетым в песочную форму с нашивкой в виде пирамиды с всевидящим глазом на рукаве. Но по-русски он разговаривал прекрасно, хотя и с сильным акцентом.

— Расскажите, как вы попали сюда? — спросил поляк, на боку которого болталась кобура с каким-то весьма внушительным пистолетом.

Слово взял я, рассказав нашу историю.

— Как выглядели люди, которые вас остановили?

— Мужчина среднего роста, плотное телосложение. Круглое лицо, в чертах которого прослеживаются азиатские корни. Короткая стрижка, седоватые волосы.

— Этот? — показал он распечатанную на цветном принтере фотографию.

— Да, — кивнул я.

— Всё понятно, — захлопнул папку полицейский. — 'Рено-Дастер' — это ваша машина? Назовите номер.

Я назвал.

— Владелица — моя жена, документы на машину у меня в левом кармане джинсов. Полис ОСАГО, где стоит отметка о том, что я могу ею управлять, там имеется.

— Здесь, на Новой Земле, это уже не важно. Важно, что вы подтвердили то, что она принадлежит вам, а не владельцу 'Фотона'. Если вы себя уже нормально чувствуете, я распоряжусь выдать вам ваши вещи, а с этим человеком разбирайтесь сами, как и когда он снимет вашу машину с платформы эвакуатора.

— Что значит 'договаривайтесь с ним сами'? Он, по сути, нас похитил! — возмутилась супруга.

— Орден не интересует то, что произошло на Старой Земле. Здесь каждый человек начинает свою жизнь 'с чистого листа'. И вы, и этот человек.

— А для чего тогда нужен был этот допрос?

— Это не допрос, пани. Это опрос. Он нужен был, чтобы установить тот факт, что вы попали на Новую Землю не по своей воле. И после того, как мы это установили, вы имеете право на пособие для вынужденных переселенцев в размере тысячи экю на человека.

— Экю? — переглянулись мы с Ларисой.

— Да, именно так называется валюта Новой Земли. Я вижу, что вы знаете, что так называлась виртуальная валюта Европейского экономического союза до основания ЕС. Поэтому замечу, что здешние деньги не имеют к ней никакого отношения, как и к староземельскому Евросоюзу. Также хочу предупредить вас, что любые попытки отомстить водителю 'Фотона', перевёзшего вас на Новую Землю, будут являться преступлением, подлежащим уголовному наказанию. Этот человек, как мы выяснили, тоже оказался здесь не по своей воле.

— Каким-то образом можно получить результаты вашего расследования?

— Зачем вам они?

— Чтобы обратиться в суд на него после возвращения домой.

В любимой проснулся юрист...

— Конечно, можете. Но ни в какой суд у вас обратиться не получится.

— Это почему?

— Потому что Переход на Новую Землю односторонний. Возврата на Старую Землю не существует. Почему его невозможно осуществить, я не знаю: я не учёный. Но если вы попали сюда, то это навсегда.

Звучало, как приговор. Мы молчали, переваривая сказанное.

— Если вы чувствуете себя лучше и способны сами передвигаться, то я прикажу принести вашу одежду из камеры хранения, а потом вас проводят в миграционную службу, где вы сможете получить удостоверения личности и соблюсти прочие формальности.

Ростовская область, Миллерово, 24 февраля 2014 года, понедельник, 19:35

Всё начало рассыпаться 24 февраля.

Как и накануне массовых убийств на Майдане, эту ночь мы спали очень плохо. А утром, заглянув в интернет, поняли почему. Ещё вчера мэр Горловки Клёпа клялся и божился в том, что он ни за что не подчинится киевским узурпаторам, будет насмерть стоять за народ Донбасса, а сегодня уже побежал на поклон путчистам. Клялись в верности хунте мэры соседних городов, а также вернувшиеся 'на боевой пост' из своей поездки неизвестно куда Гепа и Допа — харьковские мэр и губернатор Геннадий Кернес и Михаил Добкин. А майдауны потрясали оружием и формировали 'поезда дружбы' для подавления протестов в Донбассе. Парубий орал, что нужно срочно перекрыть границу с Россией, чтобы не допустить проникновения на Украину российских танков. Можно, конечно, представить, как какая-нибудь танковая дивизия, выстроившись цепочкой, проходит таможенный переход и оформляет документы на временный ввоз на территорию Украины своих Т-72 и Т-80, но находились дебилы, которые всерьёз верили, что закрытие погранпереходов защитит их от 'российской агрессии'.

— Надо ехать! — объявила Лора. — Через день-два эти уроды действительно могут закрыть границу, и мы застрянем здесь навсегда.

— А Муську куда?

— Оставим на передержку моей тётке, тёте Зине. Она и по двенадцать кошек держала, так что Муське будет у неё хорошо. А через месяц, когда закончится карантин, мы её заберём. Не может же этих ублюдков целый месяц корёжить! Любая власть, если она решила прийти всерьёз и надолго, первым делом подавляет анархию. Наиболее отмороженных перестреляют, а те, что разумнее, сами поймут: пора расходиться... Только мне сегодня ещё нужно будет с работы уволиться...

— Как?

— По факсу пошлю заявление, а когда до Миасса доберёмся, вышлю по почте оригинал.

Телефонный звонок Железнякова из Севастополя прозвучал неожиданно.

— Ребята, у вас всё в порядке?

Лора кратко поделилась нашими приключениями.

— Да просто мне сообщили, что вы двадцатого уехали из Киева, а в ночь на двадцать первое под Корсунем-Шевченковским нацисты много людей убили! — ошарашил нас 'крымский сепаратист'.

— Что? Как? Когда?

Николай рассказал о том, как колонну крымчан, возвращающуюся с Антимайдана, остановили на дороге боевики. Жгли автобусы, не давая людям из них выходить, вырвавшихся из огненной ловушки били, пытали, заставляли ползать на коленях по битому стеклу, резали ножами, расстреливали из ружей. Чтобы спасти людей, крымский 'Беркут', ехавший позже той же дорогой, был вынужден отдать боевикам своё снаряжение. Но сколько человек было растерзано, убито фашистами, так до сих пор и не известно.

Сука, и кто-то мне ещё будет рассказывать, что это Крым и Донбасс начали гражданскую войну?

— У вас-то как там? В городе и в Симферополе...

— Жарко вчера было... Что будет сегодня, я не знаю. Мы с декабря круглосуточно дежурим в Севастополе, я уже просто с ног валюсь. Вы там, в Донбассе, тоже держитесь!

— Похоже, Донбасс тоже слился!

Разговаривали они ещё несколько минут. Голос Ларисы разбудил её сестру, с квартиры которой мы уже собирались съезжать, чтобы не создавать Ольге и Алексею неудобства своим присутствием.

— Олька, мы сегодня в Россию уезжаем! — ошарашила её Лора.

А дальше завертелось. Звонки с отбоем договорённостей о встречах с хозяевами квартир, которые мы хотели посмотреть, чтобы снять. Уточнение адреса Ларисиной тётки, сразу же согласившейся передержать Муську. Загрузка в так полностью и не разгруженный 'Дастер' вещей и кошки. Прощание с Ольгой и Лёшкой. Поиск почтового отделения, откуда можно переслать факс на Верховную Раду. Заезд на часок к тёте Зине, которую Лора не видела лет десять...

Через полгода в доме, возле которого я оставлял машину, чтобы занести кошачью 'переноску', от влетевшей в квартиру ракеты 'Града' погибнет семья из четырёх человек, включая двух детей. Да и во дворе, где живут Оля и Алексей, будут рваться снаряды...

Накануне, 23 февраля, когда мы ходили на главную площадь города, где горловчане записывались в дружины самообороны, светило солнце, а 24 небо нахмурилось низко опустившимися тучами. Горловка провожала нас время от времени срывающимся дождичком.

Самый богатый регион Украины шокировал состоянием своих дорог. Даже наш 'Дастер', забитый вещами под потолок, вместо того, чтобы вальяжно покачиваться на неровностях, трясся на местных колдобинах. Унылая окраина Енакиево, родины Януковича, встретила нас полуразвалившимися домами и облезлыми стенами.

— Он что, не мог привести в порядок хотя бы свой родной город? — поразился я жлобству человека, который был не только президентом, но и несколько раз возглавлял правительство страны.

Впрочем, то же самое творилось в вотчинах всех прочих 'регионалов', для которых Донбасс являлся всего лишь дойной коровой. Исключение, говорят, составлял лишь Донецк, обустройству которого Ринат Ахметов действительно уделял много внимания. Но мы в него не заезжали. Мы держали путь на Луганск. Углегорск, Дебальцево, Перевальск... Названия городов, ставшие впоследствии известными всему миру.

На въезде в Луганск заправились. Бензина в баке действительно оставалось уже немного, но не было совершенно никакой нужды заливать полный бак. Тем не менее, я сделал это, чтобы потратить украинские деньги, которые нам уже не понадобятся.

Специально проехали по центральной площади города. Там уже толпилось десятков пять местных нацистов. Буквально через несколько дней они, дождавшись подкрепления с Майдана, откроют огонь из автоматов по луганчанам, протестующим против госпереворота. Ещё через три месяца эту площадь будет бомбить украинская авиация, и весь мир обойдут кадры последних минут жизни Ирины Кукурудзы, умирающей под стеной здания обладминистрации.

Из города выезжали в сторону Станицы Луганской. Где-то здесь, на склоне этой возвышенности, доминирующей над Северским Донцом, в феврале 1943 года, освобождая Ворошиловоград от фашистов, погиб дед Ларисы. Всего в нескольких километрах от своего дома, расположенного в Станице Луганской.

Уже летом Станица была оккупирована новыми фашистами, из карательного батальона 'Азов' и многих других нацистских батальонов. Как и Нижняя Ольховая, где через два месяца после гибели своего отца от рук германских нацистов родился отец Ларисы.

На украинской стороне границы мы собрали вокруг себя всю дежурную смену. Кроме нас, погранпереход проходил только один 'жигулёнок' местного жителя, который очень быстро умчался к российскому пограничному пункту. Таможенники и 'погранцы' тут же 'организовали' самого молодого из своих товарищей бегать по окошкам с нашими документами, чтобы мы не отвлекались от 'пресс-конференции', устроенной тут же, в поле, посреди пограничного перехода.

Интересовало их только одно: что же на самом деле происходило в дни госпереворота в Киеве. Телевизору они не верили, им важно было знать именно то, что мы видели своими глазами. И запомнилось то, как неодобрительно эти 'государевы люди' отзывались о майдаунах.

— Да мы только что по Луганску проезжали, у вас уже на центральной площади их человек пятьдесят тусуется! — обронила Лариса.

— Это сегодня пятьдесят. Завтра обещали из Киева ещё пятьсот привезти, а послезавтра — тысячу! — мрачно вздохнул один из пограничников. — Да и нам уже пообещали прислать каких-то 'комиссаров Майдана', которые будут решать, кого можно впускать и выпускать через границу, а кого нет. Чёрт знает что! Кто эти люди, чтобы давать нам указания?!

Через триста метров — новое интервью. Но уже более комфортное и основательное. А всё началось с того, что молодая симпатичная девушка с шевроном ФСБ на рукаве, проверив наши документы, подняла телефонную трубку:

— Ребята, у вас, похоже, счастливый случай. Он гражданин России, она — гражданка Украины, едут из Киева...

Выслушав ответ, девушка положила трубку и мило улыбнулась нам.

— Вы не могли бы пройти в соседнее здание, там с вами хотят переговорить. Это очень недолго, минут пятнадцать...

'Минут пятнадцать' растянулись на полтора часа беседы в кабинете, на стене которого висел портрет Феликса Эдмундовича. Обитатели кабинета были переброшены на усиление границы во время проведения Олимпиады. Но командировка не закончилась, поскольку сразу же после окончания 'праздника спорта' и завертелись все события в Киеве. А мы действительно оказались счастливым случаем для прикомандированных, которые вообще не имели никакого представления о том, 'кто есть ху' из участников госпереворота. Просто потому, что мы были не просто 'в теме', а ещё и активными участниками многих событий.

В результате одного из 'штатских' отправили 'проследить, чтобы их (нас в смысле!) не обидели при оформлении документов', и он задавал свои вопросы до тех пор, пока мы не сели в машину. Свидетельствую: никто нас даже не пытался обидеть! И вообще Ларису просто поразила чёткость работы и дисциплинированность российских чиновников в сравнении с украинскими.

Но к выводу, что это было далеко не исключение, она пришла уже позже. А пока мы, голодные, как собаки, в темноте катили по совершенно пустой дороге от границы к Миллерово. И лишь когда на дорожных указателях, вывесках, витринах замелькали надписи только на русском языке, супруга выдохнула:

— Всё! Вырвались наконец-то из этого кошмара!

Помолчав немного, она добавила:

— У меня такое предчувствие, что на Украину мы больше не вернёмся.

Новая Земля, База приёма переселенцев 'Россия', 20.05.30, пятница, 02:10

— Всё равно не верю!

Лариса курила уже третью сигарету подряд. Да и меня, помимо слабости от всех препаратов, которые в нас вкачали в последние час-полтора, потряхивало от расшалившихся нервов. Но, в отличие от жены с её четырьмя гуманитарными образованиями, я был ещё и технарём. Поэтому луна совершенно иных угловых размеров, расположение звёзд и созвездий на небе просто вопили о том, что поляк-полицейский и доктор-белорус нам не соврали, и мы — вовсе не на Земле. Да и пельмени, съеденные в кафе 'У Петровны', всё ещё приятно ворочались в желудке. Съел я их около 11 часов дня, а сейчас ночь, не могли они всё ещё не перевариться!

— Всё, хватит курить! Уже закашливаешься ведь! Пойдём в эту самую миграционную службу.

Документы нам оформили достаточно быстро. Небольшие пластиковые карточки, размером с банковскую карту, одновременно выполняющие и её функцию. Зная нелюбовь Ларисы ко всем виртуальным деньгам, взяли полагающиеся нам две тысячи местными пластиковыми 'тугриками' с изображением всё той же глазастой масонской пирамиды. Жена, глянув на свою фотографию, отпечатанную на удостоверении, именуемом здесь 'айди', проворчала:

— Краше в гроб кладут!

Заодно, предъявив техпаспорт, получили и новые номера на машину, пластиковые, а не металлические.

— А куда старые девать?

— Можете выбросить, а можете оставить себе на память, — пожал плечами клерк.

После регистрации машины в России, в багажнике 'Дастера' уже валялся комплект украинских номеров, поэтому я съязвил, что буду коллекционировать все номера, которые она имела.

— На Новой Земле номерные знаки выдаются на машину, а не на владельца! — отрезал 'столоначальник'. — И при покупке-продаже их не меняют.

Осталось только забрать саму машину. А поскольку вопрос её собственности и нашего попадания сюда вызвал интерес у 'орденских', нам выделили в сопровождающие бугая с автоматической винтовкой на шее. То ли американской, то ли европейской. Глядя, как я ковыляю по огромной стоянке к 'Дастеру', который уже стоял не на платформе эвакуатора, а рядом с ним, боец покачал головой:

— Трудно тебе у нас будет. Или это последствия отравления?

— Это последствия взрыва снаряда гаубицы.

— Воевал? — оживился охранник. — Я тоже воевал когда-то в Сирии.

— Нет, просто был в зоне боевых действий, в Донбассе.

— А, российский агрессор! Или, как у вас в России говорят, 'вежливые люди'?

— Нет, журналист.

Парень говорил с лёгким немецким акцентом.

— Мой отец тоже жил в России. Кустанай! Уехал в Германию, когда Горбачёв разрешил всем желающим уезжать.

На голоса и шаги из 'Фотона' выскочил козёл, вырубивший нас с Ларисой газом. Под глазом у него синел огромный кровоподтёк. Увидев нас, он протянул брелок сигнализации с ключом.

— Что, разобрался уже в какие ворота надо въезжать, чтобы назад вернуться? — заржал над ним охранник.

Тот аккуратно потрогал свой фингал и буркнул.

— Разобрался...

— Он же, когда сюда подъехал, начал требовать от нас, чтобы мы поскорее вашу машину сгрузили и отправили его обратно! Еле успокоили! — толкнул меня кулаком в бок автоматчик.

— Если хоть что-то из машины пропало, я тебе яйца отрежу, урод! — прошипела Лариса, направляясь к передней пассажирской двери.

Я ткнул пальцем кнопку сигнализации, и машина дважды пискнула.

Сумка Ларисы со всеми её причиндалами так и валялась на полу, куда упала, когда мы вырубились. Я полез в тайник под сиденьем и вытащил оттуда пакет с пистолетами. О том, что носить незачехлённое и заряженное оружие на территории Базы запрещено, я уже знал, поэтому предупредил:

— Генрих, тут у меня пистолеты. Заряженные. Я достаю их всего лишь для того, чтобы проверить их сохранность и вынуть магазины.

Боец передвинул штурмовую винтовку на грудь и напрягся.

Я привычным движением вынул магазин и передёрнул затвор, выбрасывая патрон из патронника, сначала у одного пистолета, потом у другого. Сложив всё своё богатство на водительском сиденье, спросил:

— Что теперь с ним делать?

— Есть какая-нибудь закрывающаяся сумка? Сложи туда, я опечатаю.

— Найдётся! — кивнул я и отправился к багажнику, чтобы выпотрошить сумку от ноутбука, где хранил все свои рыбацкие принадлежности. — Подойдёт? У меня ещё мачете есть, в чехле. Что с ним делать?

Сумка была примечательной: нам их подарили на конференции, посвящённой 70-летию Ялтинской встречи 'Большой Тройки' в 1945 году.

— О! — удивился боец, прочитав болтающуюся на цепочке бирку. — Пойдёт! Укладывай оружие, я опечатаю. Купишь стандартную, когда будешь себе более серьёзное оружие подбирать, переложишь туда. А мачете лучше оставь в машине. Даже если оно в чехле. Холодное оружие у нас тоже не любят.

И только тут я обратил внимание на округлившиеся глаза водителя 'Фотона', который, похоже, понял, что мог бы и получить пару дырок, не сработай его трюк с газом.

— А ты думаешь, нам нужно более серьёзное оружие? — спросил я военного.

— А ты ещё не читал памятку переселенца? Почитай! Хотя всё зависит от того, где ты собрался жить и куда путешествовать. Если не собираешься никуда выезжать из Порто-Франко, то и этого будет достаточно. А если в Россию двинешь, то и пулемёт не лишним окажется.

Пока я возился с 'рыбацкой сумкой', успел сунуть руку во второй тайник и кивнуть Ларисе, подтверждая, что всё в порядке. Небольшие, но увесистые брусочки, запаянные в жёсткий пластик, были на месте, и у меня, как реакция на спадающее нервное напряжение, прорезалась болтливость.

— Слушай, а далеко отсюда до этой самой здешней России? И как туда добраться побыстрее?

— Побыстрее? — снова захохотал Генрих. — Семь тысяч километров по бездорожью — никак быстро не проедешь! На вашей машине нормально доберётесь, а на таких колёсах — вряд ли!

Он ткнул пальцем в шины эвакуатора.

Генриха окликнул ещё один патрульный, и они о чём-то принялись говорить по-английски, время от времени тыча пальцами в сторону машин, регулярно подъезжавших к парковке со стороны длинного ряда боксов. Наконец, наш сопровождающий козырнул старшему по званию и повернулся к нам.

— Если у вас больше нет вопросов, то я ухожу. Служба! И постарайтесь не устроить драку, иначе вас немедленно выдворят с Базы, а ночью в саванне смертельно опасно!

Он, поправив свою винтовку, двинулся куда-то в сторону ангаров, оставив нас наедине с нашим обидчиком. Тот молча топтался возле кабины своего грузовичка.

— Может, хоть что-нибудь скажешь, 'сосед'? — усмехнулся я, глядя на его несчастную физиономию со свежим 'фонарём'.

— Не держите зла, ребята. Не знал я, что так всё обернётся! Эта тварь Алёнка и меня подставила!

— Какая такая Алёнка? Та шмара, что нам уколы всадила? — фыркнула Лариса.

— Та самая. Любовница моя бывшая, Алёна Павловна Перевозова. Типа владелица мебельной фирмы 'ЭфЭс'. Тварь!

— Опаньки! Табби? Эта та самая мерзота, что написала на городском форуме, будто я распространяю антирекламу на её фирму?

— Она и мне то же самое говорила, когда уговорила перехватить вас по дороге в Екатеринбург и сдать свердловским бандюкам, которым вы насолили. Только фирма не её, а моя! Я её создал, свои деньги в развитие вкладывал, а эту суку поставил директором и оформил на неё собственность, чтобы лишний раз не светиться перед налоговой и ментами!

— Ю-эл?

— Что 'ю-эл'?

— Она пугала меня каким-то Ю.Л. Тобой?

— Мной. Ю.Л. — это Юлдаш Латыпов, я! Сука! Значит, она ещё тогда задумала не только от тебя, но и от меня избавиться! Ну, я понимаю, что она на моё бабло позарилась, а ты-то ей чем не угодил? Она же мне месяца два мозги е*ала тем, что с тобой надо что-то делать! Ой, извините! — спохватился Латыпов, взглянув на Ларису.

— Ни малейшего понятия! Знаю только, что я раздражал её возвышенную эстетическую натуру. Слушай, давай присядем: после травмы спины у меня ноги перестают слушаться, если я стою на месте дольше пятнадцати минут.

— Может, тогда посидим где-нибудь? Уже часа четыре прошло после того, как мы обедали в Тюбуке. Говорят, здесь неплохое кафе с кавказской кухней есть, настоящий армянин держит.

— С кавказской — это хорошо, — горячо поддержала Лариса. — Надеюсь, там нет идиотского запрета на курение?

Запрета на курение не было. И блюда оказались на самом деле кавказскими. А жена, знавшая в них толк, мгновенно выобаяла хозяина, толстого армянина, случайно задержавшегося сегодня 'на боевом посту' на ночь. Так что он не только выставил от заведения нам с Юлдашем по бокалу очень неплохого пива, а Ларисе бутылку ледяного рислинга местного производства, но и пообещал содействие во всём, что касается пребывания здесь, на Базе.

Нас с супругой, переживших за последние четыре года столько, сколько многим и за всю жизнь не пережить, перенос в другой мир потряс, но не выбил из колеи окончательно. А у Латыпова рухнула вся вселенная, в которой за шесть десятков лет он свил себе очень уютное и комфортное гнёздышко: шикарный дом, прибыльный бизнес, неплохое положение в обществе. Вырастил, выучил детей, обеспечил их домами, машинами, собственными конторами. И только собрался спокойно отдохнуть от забот на пенсии, как та, которой он доверял, почти как себе, превратила его в нищего 'социального переселенца', не имеющего никаких шансов на достойную старость не просто в чужой стране, а в чужом мире.

— Если бы я только мог хотя бы позвонить кому-нибудь из друзей в Миассе! — услышал последние слова из исповеди водителя 'Фотона' Арам, хозяин кафе, где мы сидели.

— Да разве это проблема, уважаемый? — недоумённо развёл руками он. — Плати́те экю в офис Ордена, и разговаривайте на здоровье! Стоит это, конечно не дёшево, но некоторые этим пользуются, чтобы здесь получить деньги, оставшиеся там, на Старой Земле. Но для переселенцев, попавших сюда не по своей воле, к которым, как я понимаю, вы все относитесь, предусмотрена очень крупная скидка. Разве вам не предлагали обналичить средства с ваших староземельских банковских карт?

Мы с Ларисой переглянулись. Нам такой операции точно не предлагали, но идея нам понравилась. Тем более, до выплаты нам гонораров на наши карты 'Виза' оставалось всего несколько дней. Суммы, судя по курсу экю к рублю, конечно, не бог весть какие, но и они лишними не станут.

Юлдаш буквально вцепился в Арама, стараясь вытрясти из него побольше сведений, как добиться звонка на Старую Землю, а когда был удовлетворён ответами, извинился перед нами и умчался.

— Это не тот чудак, который сегодня требовал, чтобы его с машиной отправили назад на Урал? — поинтересовался хозяин 'Рогача'.

— Тот самый, — кивнул я. — А мы — те самые его 'пассажиры', которых он подрядился сюда любезно отвезти.

— Ай-ай-ай! — покачал головой Арам. — С одной стороны, его поступок заслуживает осуждения, а с другой — я ему безгранично благодарен за то, что только благодаря ему я смог познакомиться со столь умной и красивой женщиной, как ваша жена, Сергей! Надеюсь, вы не ревнуете к ней старого болтливого армянина?

— Не ревную. Но предупреждаю! — пригрозил я пальцем и рассмеялся. — А вообще, Арам, расскажите, как здесь люди живут, чем занимаются. Нам все советуют прочитать 'Памятку переселенца', но вы же понимаете, что нам пока не до неё было.

— Понимаю. И тоже посоветую её почитать. Хотя бы перед сном. И тогда многие ваши вопросы отпадут сами собой. Зато появится множество новых. А как люди живут, я могу и прямо сейчас рассказать. По-разному живут. Кто-то лучше, кто-то хуже. Всё зависит от того, чем эти люди привыкли заниматься, чем могут заниматься. Вот кто вы оба по специальности, по прежней работе?

— Журналисты-международники, политические аналитики, — с наслаждением потягивая вино, улыбнулась супруга. — Я ещё и дипломат-расстрига, а Серёжа писатель.

Арам закашлялся. Потом с задумчивым видом уселся за стол, разглядывая наши ухмыляющиеся рожи.

— Шутите, да?

— Нисколько! — засмеялся я. — Просто привыкли к тому, что люди обычно теряются, узнав наши специальности.

— Значит, меня не подвело чутьё, шепнувшее мне на ухо: 'Арам, это необычные люди!' Но хочу вас предупредить: трудно здесь вам придётся! Жестокий здесь мир! Мир насилия, где сильный пожирает слабого. И чтобы освоиться в нём, первым делом вам придётся научиться владеть оружием. Даже просто выйти за территорию Базы или города без оружия смертельно опасно! Да что там рассказывать? Вы видели череп твари, что висит над входом в это заведение? Это — не самый ужасный представитель местной фауны.

Зверюга, если судить по черепушке, приколоченной к стене, действительно была не шуточной.

— Утром обязательно купите оружие и научитесь попадать из него в цель хотя бы метров с двадцати. При оружейном магазине есть небольшое стрельбище, за умеренную оплату вам разрешат им воспользоваться.

— У нас уже есть пистолеты, — кивнула жена. — Любимый, а супружеский долг?

Я подхватил бутылку с вином и вылил его остатки в опустевший бокал. Арам, поняв, что фраза про супружеский долг касалась именно этой манипуляции, расхохотался так, что даже слёзы выступили.

— Ай, Лариса! Ай, рассмешила! — промокнул он бумажной салфеткой уголки глаз. — Но пистолеты — это для ближнего боя. Для природы нужно серьёзное оружие. И обязательно купите себе хорошую обувь! Пусть она будет некрасивая, грубая, но лучше пожертвовать только красотой, чем и красотой, и жизнью. О! Кажется, ваш спутник возвращается! Надумаете остаться ночевать в моей гостинице, спросите ключи у бармена. А я, извините, пойду спать.

Судя по тому злорадству, которое излучало лицо Латыпова, звонок на Старую Землю состоялся и был успешным.

Полтавская область, дорога Харьков-Киев. 20 января 2014, воскресенье, 22:30

...И опять эти воспоминания лезут в голову!

С Алексеем Самойловым, профессором из Харькова, мы познакомились в середине декабря 2013 года на одной из конференций, посвящённых выбору Украины: Таможенный Союз или Евросоюз. Уже стоял Майдан, уже в Мариинском парке, в пятидесяти метрах от гостиницы 'Киев', где это происходило, дымили печками палатки Антимайдана. Гости из России, уже успевшие посетить оба антагонистических лагеря, поражались тому, как спокойно реагируют на происходящее киевляне. Если в 2004 году противоборство охватило всю украинскую столицу, не было ни одного фонарного столба, ни одного подъезда, не облепленных оранжевыми и голубыми агитками, а горячие дискуссии шли повсюду, то зимой 2013-14 годов уже в двух кварталах от центра город и его обитатели жили повседневной жизнью, не обращая внимания на вершащуюся у них на глазах историю.

На конференции моё выступление было ключевым, поскольку все эти научные и наукоподобные дебаты, что лучше, а что хуже, вертелись вокруг 900-страничного Соглашения об ассоциации Украины с ЕС, которое отказался подписывать Янукович. Дебатировали, но никто, кроме меня, полностью документ не читал. И после того, как я почти час рассказывал, что в себе скрывают для Украины эти 900 страниц, ещё часа полтора меня терзали участники конференции уже в частном порядке.

Алексей, проректор Харьковского Славянского университета сразу предложил мне приехать в украинскую первую столицу, чтобы принять участие в аналогичном обсуждении. А после Нового Года назвал и дату мероприятия.

Выехали мы с Ларисой с таким расчётом, чтобы быть в Харькове примерно за час до начала мероприятия, но не успели проехать Борисполь, как попали в мощный влажный снегопад. Дорога мгновенно покрылась снежной кашей, и от жуткого гололёда спасала только плюсовая температура. Но ехать было очень сложно. Даже на отличной харьковской трассе, почти до Полтавы представлявшей собой магистраль в две полосы движения в каждую сторону. Громадные фуры поднимали в воздух целые облака снега, смешанного с водой, а при обгоне приходилось цепляться в руль, чтобы удержать машину на пятисантиметровом слое этой каши.

После Полтавы стало ещё хуже. Температура воздуха упала до 2-3 градусов мороза, и снежно-водяная каша замёрзла. К тому же, дорога сузилась до одной полосы в каждую сторону. Поэтому ехать пришлось ещё медленнее, и в указанное Самойловым место в лесопарковой зоне Харькова мы приехали уже через полтора часа после начала мероприятия. А по окончании очень интересной дискуссии остались ночевать в том же здании — очаровательной гостинице для новобрачных, принадлежащей жене Алексея.

Поутру парк, где находилась гостиница, превратился в иллюстрацию детских сказок о зиме. Ночью ещё похолодало, а снегопад закончился глубоко ночью, поэтому деревья стояли, укутанные снежными шубами, искрящимися под ярким солнцем. И Лора с огромным сожалением покидала это чудесное место: нам нужно было в центр Харькова. И не только полюбоваться городскими достопримечательностями, но и встретиться с Сарматом, о чём мы договорились ещё несколько дней назад.

С Сарматом, в миру Глебом Деркуловым, харьковским бизнесменом, мы встретились в сквере, разбитом на месте закладки города. Морозец градусов в десять весьма бодрил, и для разговора подъехали в расположенный в паре кварталов ресторан. Говорили об обстановке в Киеве и Харькове, о бандах майдаунов, которые наглели день ото дня, о том, когда, наконец-то Янукович отдаст приказ разогнать эту помойку, устроенную на центральной площади страны.

У Ларисы это был первый разговор с Глебом 'вживую', и они, давным-давно знающие друг друга заочно, никак не могли наговориться. Я же, отлучившись помыть руки, в соседнем зале обнаружил Константина Долгова, одного из будущих главных действующих лиц 'Русской весны' в Харькове, с которым тоже до этого был знаком только виртуально. Поэтому и 'зацепился языком' с Константином, забежавшим в это заведение, чтобы попить чаю после своего традиционного воскресного 'моржевания'. А когда вернулся к жене и Деркулову, они горячо обсуждали вопрос оружия.

— У вас хоть есть чем себя защитить, когда эти толпы мародёров ринутся грабить 'мирняк'?

— Нам предлагают купить револьверы под патрон Флобера, — поделилась Лора.

Нужно было видеть выражение лица Сармата, помимо Афганистана, успевшего повоевать в Югославии и Приднестровье.

— И что ты будешь делать с этой пукалкой? Я, бляха, из девятимиллиметрового травмата отстреливался от бандерлогов, и то толку немного было! А ты всерьёз решила кого-то остановить 'флобером'?

— Но отстрелялся ты очень грамотно! Будь это боевой пистолет, ты бы их положил!

— Будь боевой... Вот потому я теперь боевой и ношу! — отщёлкнув магазин, выложил Глеб на столик 'волыну'. — Официально зарегистрированный! Как и другое оружие, которое дома хранится. Да Серёга видел все эти копии разрешений в материалах уголовного дела! И вам надо было уже давно обзавестись оружием. Тебе оно положено, как госслужащему, а Серому — как журналисту! Сразу после того, как я сообщил ему, что мы с ним в расстрельном списке 'Патриота Украины', надо было заняться этим вопросом! Другой разговор, что пистолет — это тоже полная херня против толпы. Нужен более серьёзный ствол. Но такой, чтобы и ты смогла им пользоваться.

Лариса немедленно встала на дыбы.

— Ты что, меня совсем декоративным созданием считаешь?

Спор затянулся, и Сармат предложил:

— Тут всего в нескольких кварталах магазинчик моего оружейника. Сегодня воскресенье, он не работает, но нас туда пустят. Там и подберём что-нибудь тебе подходящее, чтобы ты в Киеве, идя в магазин, уже знала, что тебе надо.

Через полчаса мы уже спускались в подвальное помещение, где в стеллажах и на стойках хранился целый арсенал.

Витрины с травматикой и охотничьим оружием мы проигнорировали, и Лариса вцепилась в массово-габаритный размер АКС-74У, 'ксюхи'. 'Мой размер', — объявила она, но пару минут понянчившись с игрушкой, была вынуждена отказаться от неё. Просто не каждый раз получалось преодолеть сопротивление тугой возвратной пружины затвора.

— В общем, не выпендривайся, дорогая моя, а примерься к вот этой штуке! — протянул Деркулов ей американский помповик.

— Я что, на охоту собираюсь?

После краткой лекции о достоинствах выстрела картечью, моя упёртая супруга сдалась. Да и ружьё действительно оказалось ей удобным. Причём, настолько, что расставаться с ним не хотела. Остановило лишь то, что ехали мы в Харьков всего на сутки и значительной суммы денег с собой не брали.

— Любимый, ты запомнил марку? — поинтересовалась она у меня, с сожалением возвращая ружьё хозяину магазина.

Сармат на своём 'крузаке' вывел нас на трассу, чтобы мы не плутали по тёмным харьковским улицам.

— Если возникнут какие-то вопросы по получению разрешения на оружие, обращайтесь! — напутствовал он нас на прощанье.

За сутки вчерашний гололёд растащили грузовики, но всё равно на дороге попадались участки со льдом, и мы ехали, не торопясь. А потому, доехав до своего любимого ресторанчика 'Мадрид' на трассе Харьков — Киев, остановились покушать шикарно приготовленного мяса в белом соусе.

А на участке трассы, обходящем Лубны, я поздно заметил знак ограничения и не успел сбросить скорость до того момента, как сработал радар инспекторов ГАИ. Вины я не отрицал, но Лариса не хотела платить штраф, и пошла уговаривать 'коллег-госслужащих', предъявив своё удостоверение Верховной Рады. Те отнеслись к её просьбе нормально и вернули мне документы.

— Только почему вы, Андреевна, с вашей Верховной Радой такой бардак в Киеве допустили? — то ли в шутку, то ли всерьёз попенял ей капитан.

— Какой ещё бардак?

— Как какой? У вас там автобусы жгут, милицию зажигательной смесью забрасывают...

После таких слов уже мы вцепились в гаишников, требуя рассказать, что случилось.

Когда, шокированные их рассказом, тронулись дальше, телефон Лоры не умолкал ни на минуту: звонила друзьям и знакомым она, звонили ей. А добравшись до дома и включив компьютеры, уже собственными глазами увидели кадры с горящими под стадионом 'Динамо' людьми. Только это были не 'беркутовцы', как считают многие, а солдаты срочной службы из Севастопольского подразделения Внутренних войск. Те самые, которым мы с середины декабря по 19 февраля носили передачи, посылки, тёплые вещи, воду, сигареты, сладости на Новый Год. Именно их обгоревшие автобусы на несколько недель превратились в 'достопримечательность' Киева, а сами эти 18-19-летние пацаны, охваченные пламенем, стали символом 'революции достоинства'.

Константин Долгов в апреле 2014 года был арестован за активное участие в харьковской 'Русской весне', через месяц с небольшим выпущен под залог, и после попытки повторного ареста уехал в ДНР через Россию.

Глеб Деркулов (Сармат) чудом избежал ареста, благодаря телефонному звонку, которым его и Евгения Жилина, лидера 'Оплота', предупредили, что до СИЗО их живыми не довезут. Прямо с митинга, где предполагался их арест, они бежали в Россию. После этого следы Деркулова в России затерялись, а Евгений Жилин, успев повоевать в Донбассе, в сентябре 2016 года был убит в Подмосковье наёмным убийцей.

Алексея Самойлова в 2014 году арестовала СБУ, зверски избив в присутствии детей и внуков после обыска в его квартире, куда ему подбросили гранату. В ходе следствия подвергался избиениям и пыткам. Суд признал его невиновным, но на выходе из здания суда Самойлова похитили 'неизвестные' в масках, и он более полугода содержался неучтённым узником в следственном изоляторе СБУ в Полтаве. Алексея обменяли на пленных бандеровцев в Донбассе, после чего он уехал в Россию. Гостиницу для новобрачных, где мы с Ларисой ночевали 19 января, принадлежавшую жене Алексея, 'отжали' правосеки, устроившие на территории соседней с гостиницей спортивной базы 'Факел' свою тренировочную базу.

Новая Земля, База приёма переселенцев 'Россия', 20.05.30, пятница, 12:10

Утром, когда мы выбрались попить кофе из номера, снятого в гостинице у Арама, лицо Юлдаша было уже не такое радостное. Ну, если, конечно, злорадство можно назвать радостью. Наш похититель выглядел очень и очень озабоченным. Доверия к Юлдашу у меня не было никакого. Единственное, что притягивало к нему, это его миасское прошлое: хоть одна знакомая рожа в пока ещё чужом мире.

Они о чём-то беседовали с хозяином заведения. Разговор, судя по выражениям лиц, был явно деловой, причём, Латыпов выглядел, как более заинтересованная сторона. Ну а Арама, просто рассыпавшегося в любезности, когда к столику подошли мы, предложения клиента интересовали постольку, поскольку.

— Что, девочка моя, плохо после вчерашнего? Здоровье поправить надо?

Лариса расхохоталась.

— Арам, а у вас никакая родственница в 1992 году в Мисхоре не работала?

— А что такое?

— Да просто я там отдыхала, и когда утром появлялась в баре на пляже, бармен-армянка непременно меня встречала теми же самыми словами. А мне просто кофе надо было, как сейчас!

— В Мисхоре? В девяносто втором? Бармен? Марьяна? Её не Марьяна звали? — возбудился хозяин 'Рогача'.

— Да... — удивилась Лора.

— Ай! Это же дочка моего троюродного дяди! Высокая такая, вьющиеся волосы ниже плеч! Не может быть! Ты с Марьяной была знакома? Надо же! В другом мире нашёл человека, который знал мою родственницу!

А в том, что это действительно не Земля, мы уже убедились. И не только после того, как я прочитал ознакомительную брошюрку, выданную в миграционной службе. Даже солнце здесь двигалось по небу куда медленнее, а 12 часов дня, в которые мы выгреблись 'в мир', были даже не полднем. Что тоже чувствовалось.

В Екатеринбург мы ехали с ночёвкой, поэтому Лариса захватила с собой косметичку с нашими лекарствами. Их должно было хватить не больше, чем на неделю. А что потом?

— Попадём в местную аптеку — разберёмся! — успокоила она, но я таки попытался схитрить и не стал пить таблетку от давления: хрен знает, сколько они тут сто́ят. И даже обычные логические рассуждения подсказывают, что цены здесь, если учитывать небольшое количество население и отсутствие мощной фарминдустрии, должны быть — не надо баловаться!

Но разбираться с этим мы будем потом, поскольку задачи перед нами стояли куда более насущные:

1. Попить кофе! Именно под номером 'один', поскольку без утреннего кофе мы с женой — не люди. Кофе, и лишь потом — всё остальное.

2. Обуть и одеть Ларису. Она пыталась отмахиваться, но я нарычал на неё, напомнив про мошек и ткнув пальцем в раздел, касающийся местной летающей и ползающей живности, после чего благоверная сдалась.

3. Запастись парой более серьёзных стволов. Хотя ГШ-18 Ларисы в 'бронебойности' и не уступит 'калашу', но только на близком расстоянии, а здешнюю бегающую и прыгающую живность лучше на близкое расстояние не подпускать.

4. Поговорить со знающими людьми, чего бояться, какие подводные течения и острые камни существуют в здешнем обществе. Вопрос обширный, охватывать его придётся всё время нашего пребывания на Базе, но по 'животрепещущести' и срочности я его поставил только на четвёртое место.

5. Выяснить, какая местная минералка является щелочной. Шестой, бляха, десяток — это не шуточки, и желудку требуется вовсе не водичка из-под крана!

6. Перетряхнуть багажник автомобиля на предмет избавления от лишнего хлама и составления списка недостающего. Наш 'Дастер' — машина боевая, всегда готовая к выезду на природу, поэтому в ней есть всё. Но если здесь — не Урал, то и набор принадлежностей будет совсем другой. Например, за каким хреном мне пятилитровый садок для рыбы, если с реками тут большой напряг, а водящуюся в местных водоёмах рыбу ловить лучше не на леску с диаметром 0,18 мм, а на пятимиллиметровый капроновый шнур.

Кофе оказался просто превосходный! В сравнении с ним напитки 'Львівської кав`ярні' с киевской улицы Институтской — отстойное пойло! Да и ветчина из местной травоядной живности оказалась очень и очень ничего. Ну, а Лариса и вовсе оторвалась на салатах из местной травы! Так что растянувшийся на полтора часа завтрак за разговором с Арамом, хлопотавшим вокруг Ларисы, больше напоминал обед.

Во время него я и приступил к исполнению пятого и четвёртого пунктов своего плана. Ресторатор, в разговоре с которым Лариса подпустила информацию о моём гостинично-ресторанном втором образовании, с удовольствием притащил мне бутылки с местной водой, чтобы мы разобрались какая из них нам подходит. И тут же подбросил мне вопрос о том, что я, как специалист, считаю нужным изменить в его заведении к лучшему.

— Улучшить — значит, сделать больший акцент на какую-то целевую аудиторию. Чтобы людям, пришедшим к тебе, было здесь комфортно. Девочки твои вполне нормально вышколены, блюда очень качественно приготовлены. А кто твои клиенты? Явно не миллионеры, но и не нищие, которые каждую копейку считают. Бывшие советские люди, привыкшие к общесоветскому меню, но уже немного избалованные сервисом. Они здесь появятся несколько раз, потому что на Базе нельзя оставаться дольше трёх дней. Разве что, посоветовал бы сделать две-три небольших кабинки для тех, кому не хочется сидеть в общем зале. За небольшую дополнительную оплату, конечно. И что-нибудь отдельное для вот таких компаний, — кивнул я в сторону стремительно накачивающихся дешёвым пивом молодых парней в камуфляже. — Чтобы не распугивали более приличных клиентов.

— И не говори, Серёжа! — вздохнул Арам. — После того, как началась эта война на Украине, житья от них не стало! Сейчас пива напьются, и начнут своё 'Слава Украине' орать, к русским и полякам придираться. Администрация Базы это хорошо знает, поэтому патрульные постоянно заходят, но и то без драк и поножовщины не обходится. А на парковке и до стрельбы дело доходит, когда они встречают тех, с кем в Донбассе воевали! Так что вы тут осторожнее! Со второй стороны люди попадаются тоже не самые мирные и добродушные, но не такие наглые.

— И что, им такое с рук сходит? — удивился Юлдаш. — В миграционной службе предупреждали, что за нарушение порядка на Базе нарушителей немедленно выставляют за забор, а то и отправляют под суд. Или даже убивают на месте.

— Всякое бывает! И отстреливают самых буйных, оказывающих сопротивление патрульным, и с Базы в любое время суток выпроваживают, и на каторге уже немало таких героев гниёт. Да только всё равно каждый день новые из-за ленточки появляются. Там война: кто-то с фронта бежит, кто-то от фронта прячется, а кто-то там так наследил, что только здесь свою жизнь спасти и может. Причём, я же говорю — с обеих воюющих сторон.

— Это точно! — подтвердила Лариса. — Украинская военная прокуратура говорит о тысячах дезертиров и пропавших без вести. Частично, конечно, под этими показателями маскируют потери в живой силе, но многие могут и сюда драпать. Особенно после того, как некоторых за зверства судить начали.

Как и предсказал Арам, из угла, занимаемого разгулявшейся компанией 'патриотов', послышался надрывный, истошный вопль:

— Слава Украине!

— Героям слава! — прорали в ответ остальные.

— Слава Украине!

— Героям слава!

— Слава Украине!

— Героям слава!

— Слава нации!

— Смерть врагам!

— Слава нации!

— Смерть врагам!

Взвизгнула официантка, которую хлопнул по ягодицам один из бандеровцев. Люди за некоторыми столиками стали подниматься и подходить к стойке, чтобы рассчитаться. А душа 'героев' требовала подвигов, и один из них решительно придвинул стул к столику, где обедала семья: мужчина лет сорока пяти, сорокалетняя жена и две дочки, старшая на вид лет двадцати, а младшая лет шестнадцати.

Арам повернулся к бармену и кивнул, а вояка, схватив девушек за руки, стал требовать, чтобы они пересели за столик, где резвилась компания. Не прошло и минуты, как глава семейства катался по полу с молодчиком, а остальные 'патриоты', пытались улучить момент, чтобы пнуть мужчину тяжёлыми армейскими ботинками. А ещё спустя пару минут все пятеро 'камуфляжных' стонали на полу с руками, стянутыми на запястьях пластиковыми наручниками.

Командир патруля о чём-то поговорил с хозяином кафе по-английски, потом отдал ему какую-то сумму пластиковыми купюрами, вытряхнутыми из карманов буянов, козырнул, и сыплющих проклятиями 'героев' поволокли на улицу. Пострадавшего мужчину повели к себе подоспевшие медики.

— И всегда — толпой на одного! — покачал головой Арам.

Киев, Крещатик, 14.10.2005 и 14.10.2006

Мероприятия, планирующиеся на 14 октября, никогда не были безобидным. Что с нашей стороны, что со стороны нацистов. В 2005 году это переросло в массовую драку, когда наследники бандеровцев попытались пройти маршем по Крещатику, поставив во главе колонны недобитков из УПА, а коммунисты, 'прогрессивные социалисты' и другие антифашисты попытались препятствовать этому.

Конечно, в тот день Майдан был заполнен далеко не так плотно, как в дни 'оранжевого' госпереворота: на нём топталось всего-то менее тысячи коммунистов и представителей других антифашистских движений. Где-то вдалеке, почти на Бессарабской площади, на проезжей части перекрытого для автомобильного движения Крещатика, 'прогрессивная социалистка' Витренко тоже сформировала свою колонну в тысячу человек. Ещё одна группа коммунистов, человек двести, оцепила памятник Ленину, на который давно точили зуб нацисты.

Под ним и случилась первая драка с движущимися со стороны площади Льва Толстого бандеровцами. Первый удар приняла на себя коммунистическая молодёжь, главную улицу Киева удержать не смогли, но рвущихся к памятнику потомков концлагерных надзирателей не пропустила. А Витренко со своей тысячей перед этим ушла в сторону Майдана.

'Прогрессивная социалистка' оказалась в своём амплуа: яростнее всех била себя пяткой в грудь, что не пропустит фашизм, а когда запахло жареным, повела своих людей туда, куда нацисты точно не собирались идти — к Арке Дружбы Народов. Впрочем, уйти с Майдана ей не удалось. Возле Дома Профсоюзов Крещатик перегородило милицейское оцепление. Витренко даже попыталась направить людей на его прорыв, но прорваться не получилось. Ещё одна группа спецназа перегородила Крещатик возле улицы Городецкого, примыкающей к Майдану. По сути, 'замуровав' антифашистов на Майдане, милиция дала возможность ультраправым беспрепятственно маршировать по центральной улице украинской столицы.

Руководители коммунистического митинга предложили предводительнице 'прогрессивных социалистов', полноватой горластой бабе с внешностью и манерами продавщицы советского гастронома, объединить митинги, силы, и держать Майдан от бандеровцев вместе. Но она и её худощавый рослый заместитель Владимир Марченко объявили, что с коммунистами, предателями марксистской идеи, они не только на одной площади рядом стоять не будут, но и вообще... гм... образно говоря, большую нужду на одном гектаре не справят.

Витренко установила свой грузовичок со звукоусиливающей аппаратурой напротив коммунистической сцены, пытаясь переорать 'предателей марксистской идеи'. Попутно требуя от своих адептов 'не смешиваться с другими политическими силами'. Правда, безуспешно: и звуковые колонки у неё оказались слабее, и люди 'забили' на амбиции 'единственной правильной антифашистки', заявив, что им плевать, с кем стоять бок о бок, срывая нацистский марш.

Не дожидаясь команды руководства, народ на Майдане стянулся к цепи спецназа, оберегающего подошедших к станции метро Крещатик нацистов. Но удивительным было то, что в первом ряду, фактически упёршись в милицейскую цепь, оказались бабульки из Союза православных граждан Украины. И не с пустыми руками, а с многочисленными иконами и крестами.

Колонна бандеровцев приблизилась, а навстречу ей пытались прорваться их противники. В создавшейся давке бабулек и вовсе прижали к милиционерам. Напиравшая толпа стала прогибать первую шеренгу спецназовцев. И тут, как тут, позади старушек возник их предводитель, Валерий Кауров, цыганистого вида мужчина лет сорока пяти с широченной окладистой бородой, растущей практически из-под глаз. Держа в руках мегафон, он принявшийся ритмично командовать:

— Да-ви! Да-ви! Да-ви!..

Одна из бабушек в толкотне выронила икону, а через секунду под ботинком переступившего ногами спецназовца хрустнуло стекло, защищающее образ. Немедленно взревел мегафон Каурова:

— Менты иконы топчут!!! Православные, не потерпим такого святотатства!

И тут случилось невероятное: спецназовцы, как тараканы, разбежались подальше от злосчастной иконы. В образовавшуюся брешь их обороны хлынули бешеные старушки, а за ними — все остальные, желавшие пробиться к колонне нацистов. Бабушки, правда, ушли вперёд всего метров на двадцать, дружно упали на колени и принялись молиться. А на проезжей части Крещатика, где на него выходит Пассаж, выстроилась цепь, преграждающая дорогу наследникам гитлеровских пособников. В ней плечом к плечу стояли и молоденькие ребята, как 16-летний сын Анны Бахмач, и зрелые мужики, как первый секретарь Киевского горкома КПУ Юрий Сизенко, и собравшие последние силы ради такого дела ветераны с наградами на груди. Вот в первые ряды протиснулся крепкий тридцатипятилетний мужчина в джинсовом костюме с окладистой бородой, сопровождаемый таким же бородачом, одетым в камуфляжные брюки и футболку, с 'хвостиком' волос на затылке, затянутым резинкой: настоятель храма Романа Сладкопевца, позже крестивший меня, со своим дьяконом.

На крики 'Товарищи! Уберите женщин из цепи! Сейчас же фашисты нападать будут', добровольно никто из представительниц прекрасного пола не отреагировал. И тогда цепь пришла в движение, и добрый десяток упирающихся женщин оказался позади ряда мужчин.

С противоположной стороны в первом ряду оказались певцы националистического хора 'Гомин', замысловатый старинный шрифт на хоругви с названием которого некоторые читали не иначе, как 'Гомик'. Одетые в вышиванки деды и бабуси с какой-то заунывной 'повстанческой' песней пытались зайти в тыл цепи антифашистов со стороны почтамта, прикрывая собой тянущихся за ними сторонников Бандеры, скопившихся на нижней стороне площади Независимости. Их кинулись блокировать православные бабушки Каурова, к которым подтянулась милиция. Завязалась перепалка, довольно крепкий дед из хора треснул противниц хоругвью, но драка разгореться не успела: оперативно сработала милиция, оттеснив 'Гомин' назад за ограждение.

В ответ на это взревела толпа нацистов. Кто-то истерически заорал в мегафон, что избивают стариков и женщин из национального хора, и к цепи антифашистов ломанулась толпа преимущественно молодых бритоголовых парней с красно-чёрными флагами и повязками. По их пышущим ненавистью лицам было ясно, что щадить они не собираются никого.

Схватка продолжалась минут пять. Дерущиеся разбились на отдельные группы, между которыми сновали милиционеры, выдёргивая из толпы наиболее рьяных и быстро уводя к выстроившимся в сторонке автозакам. А с обеих сторон Крещатика припозднившийся спецназ двумя цепями разъединил противоборствующие силы. Ещё несколько десятков человек некоторое время продолжали бой в пространстве между цепями ОМОНовцев, но вскоре кого-то уволокли милиционеры, а кто-то самостоятельно убрался к своим основным силам. ОМОН такому отступлению не препятствовал.

Место битвы было уляпано пятнами крови, захламлено обломками удочек, традиционно используемыми на Украине в качестве древков флагов, пластиковыми бутылками, какими-то тряпками, подчас окровавленными.

Часть антифашистов ещё продолжала стоять вплотную к оцеплению, но основная масса тут же разбрелась по площади. Кто-то зажимал разбитый нос, кому-то рукавом разорванной рубахи на месте перевязывали голову, а кто-то прикладывал к синяку под глазом бутылку воды из холодильника, купленную в подземном переходе. Отец Димитрий морщился и дул на разбитые костяшки пальцев. Чуть позади плёлся его дьякон, такими же разбитыми руками пытаясь свести края разодранной футболки.

— Что, 'бандерлоги' порвали? — спросила Лариса дьякона.

Вместо него ответил батюшка, ныне, к сожалению, уже покойный:

— Да нет, менты, ироды! Повязать его хотели. Да только он, до того, как я его к себе взял, в десанте служил...

Некоторые обратили внимание помятого крупного мужчину с довольной физиономией, выделявшегося из основной массы седой профессорской бородкой. Но мало кто узнал в нём председатель комитета по иностранным делам Верховной Рады Грачёва. Ребятам из 'СтопОранжа' Лариса показала ещё несколько депутатов, принявших участие в драке. Один из 'стопоранжевцев' сверкал голым плечом сквозь полуоторванный рукав, другой разминал выбитый палец.

Противостояние на этом не закончилось. Хотя основная масса бандеровцев больше не пыталась прорваться на Майдан, но те, что стояли на нижней стороне площади, принялись негодующе орать и швыряться в антифашистов яйцами, помидорами, пластиковыми бутылками. Тут же появившийся спецназ оттеснил левых с проезжей части, разделив враждующие стороны аж шестью рядами ОМОНовцев.

Кто-то приволок из ближайшего магазина пару килограммов помидоров, и молодёжь принялась швырять в ответ. Прохаживавшийся рядом милиционер упорно делал вид, что не замечает этого, а когда Лора резко повернулась в его сторону, поднял голову вверх, изображая, что рассматривает пролетающих над площадью ворон.

Швыряемые ею овощи не долетали до противника, чаще всего, шлёпаясь между последним и предпоследним рядами оцепления, совершенно флегматично скучающего под порхающими над ним дарами природы. Один из спецназовцев, вычислив траекторию низко пущенного томата, лениво поднял руку, перехватил его в полёте, и сочно захрустел дармовой едой, чем вызвал громогласный хохот половины площади. На которой снова шло сразу два митинга.

Дело в том, что Витренко, не сумевшая увести своих людей туда, где гарантированно не появятся неонацисты, и после совместного противодействия нацистам наотрез отказалась выходить на коммунистическую сцену, предпочитая собственный 'броневичок' с озвучкой.

Постепенно Майдан и прилегающие к нему улицы стали пустеть. Вначале ушли ветераны, истратившие последние физические и моральные силы. Как бывшие красноармейцы, так и недобитые полицаи. Потом к метро потянулись те, кого поджимало время. Последними ушли самые непримиримые.

Выводы из массовой драки, случившейся в 2005 году, сделали не только мы, но и киевская милиция.

Ещё в конце сентября я вошёл в состав штаба по противодействию нацистскому маршу, созданному при Киевском горкоме Компартии. Но все наши планы противодействия нацистам пошли насмарку, когда утром 14 октября 2006 года мы приехали в центр города и обнаружили, что Майдан и все прилегающие к Крещатику улицы перекрыты заграждениями из металлических щитов. Что называется, наглухо! К центральной трибуне, установленной на Майдане, удалось пройти лишь депутатам и примерно сотне молодых ребят, 'задекларированных' в качестве их охраны. Всё! Всем остальным пришлось 'тусоваться' возле выходов на Крещатик со стороны прилегающих улочек, возле памятника Ленину на Бессарабской площади и в 'аппендиксе' главной улицы Киева между Майданом и Европейской площадью.

Прогрессивная соцпартия Витренко, посредником с которой я и пытался выступать в качестве члена коммунистического штаба, своими принципами 'не сидеть на одном гектаре' с КПУ не поступилась. Человек пятьсот прогрессивных социалистов собрались на Крещатике возле партийного офиса, где их благополучно заблокировал спецназ. И в его окружении витренковцы относительно комфортно и совершенно безопасно простояли до конца дня. Что, впрочем, не помешало 'конотопской ведьме', как называли Витренко нацисты, в следующем номере партийной газеты 'Предрассветные огни' написать, что ПСПУ 'не допустила прохождения фашистов по Крещатику'.

Мы же 'тусовались' в тот день на противоположном конце улицы, со стороны Европейской площади. Здесь, на площадке перед Домом Профсоюзов стояла бортовая 'Газель' Каурова со звукоусиливающей аппаратурой, 'броневичок', как называла подобные машины Лора. Валерий Васильевич в окружении пары сотен старушек вёл собственный митинг. Заметив нас с Ларисой, он, вещающий в микрофон, кивнул и, вскоре передал ведение митинга помощнику.

С Кауровым мы были знакомы с конференции Института стран СНГ в Москве, после которой я и уехал жить в Киев. Так что темы для разговора были, учитывая мой интерес к издаваемой им газете 'Православный телеграф'. Пока беседовали, мимо в окружении свиты быстрыми шагами пробежал человечек с благородной сединой на висках и непропорционально короткими ножками, высадившийся из представительского авто: Пётр Николаевич Симоненко прибыли-с проконтролировать ситуацию. Впрочем, лидер украинских коммунистов лишь 'отметился' на мероприятии. Уже минут через десять он снова погрузился в лимузин и отбыл, оставив партийцев охранять Киев от собирающихся где-то в районе памятника Шевченко нацистов. Видимо, торопился составлять очередную проникновенную речь в парламенте о защите прав и свобод трудового народа от наступающего фашизма.

Митинг бабушек из Союза православных граждан шёл своим чередом. И вдруг слух резанула писклявая истерика одной из них, донёсшаяся из динамиков.

— Ойчтоделаетсялюдидобрыекактакихлюдейземляноситдаразвеможнота кихлюдьмитоназыватьведьчтоонитворятпростопредставитьстыдноэтожзвери настоящиеанелюди...

Кауров поморщился, как от зубной боли:

— Этот вопль надо прекратить! — извинился он и умчался в сторону трибуны.

Через полминуты монотонный вой действительно сменился его хорошо поставленным баритоном. Больше он, кажется, не пускал дело на самотёк, несмотря на время от времени вспыхивающие неподалёку от сцены потасовки.

Столь изящно решённая милицией проблема предотвращения массовых драк, как полностью перекрытый центр города, тем не менее, не предотвратил мелких стычек. Дело в том, что разведка целый день работала как у нас, так и у нацистов. И не только разведка. Несколько раз мелкие группы бандеровцев нападали на участников наших митингов, отходивших в сторону: кто-то купить воды, кто-то попить кофе. Вернулся с разбитым носом из похода за стаканчиком кофе и 'стопоранжевец' Андрей Селезнёв, на которого в переходе напали пятеро бандеровских малолеток. Несколько ударов кулаками ему по лицу, и свора нацистов драпанула наутёк.

Это вообще, как я заметил за восемь лет участия в уличных мероприятиях, излюбленная тактика потомков бойцов карательных шуцманшафт-батальонов: неожиданно нападать только при превосходстве сил не менее пяти к одному и быстро сбегать. Чаще всего — нападать со спины. Так было не только в случае с Селезнёвым. Так было с молодыми коммунистами на агитпалатках во время избирательных кампаний. Так было с лидером киевского Русского Блока Алексеем Александровым, которому полмесяца спустя проломил голову специально принесённым молотком преподаватель нацистского гнезда Межрегиональной академии управления персоналом. Так было тремя или четырьмя годами позже, когда нацисты подстерегли двух молодых ребят-коммунистов на выходе из телестудии, где во время ток-шоу те дали достойный отпор пропагандистам-бандеровцам. В результате нападения оба парня попали в больницу, причём у одного из них был серьёзно повреждён глаз, и он навсегда частично лишился зрения. Так было всегда, когда случались подобные стычки.

В 2014 году Андрей Селезнёв был вынужден окончательно уехать из Киева а Россию: на него основательно 'насели' бандиты из неонацистской группировки 'С14', признанной террористической группировкой даже американскими правозащитными организациями. Только за то, что он не скрывал русского происхождения своих родителей и открыто симпатизировал России. Уже после отъезда Андрея на его квартиру принесли бумагу из СБУ о возбуждении против него уголовного дела по обвинению в 'сепаратизме'. С тех пор путь в Киев ему закрыт.

Новая Земля, База приёма переселенцев 'Россия', 20.05.30, пятница, 16:05

Если вы думаете, что в оружейном магазине мы 'зависли' из-за меня, то глубоко ошибаетесь. Я, конечно, нашёл, чем полюбоваться, что подержать в руках, из чего прицелиться. Но на Ларису изобилие всего стреляющего произвело такое же впечатление, как на пятилетнего ребёнка посещение выставки игрушек, которыми можно не только любоваться, но и брать в руки, играть ими. Вот такая у меня жена!

А поиграться здесь было чем. От древних 'трёхлинеек' до новейших 12,7-мм снайперских АСВК. От ППШ до АК-12. От 'Максима' на колёсиках и со щитком до НСВ 'Утёс'. Не говоря уже о множестве иностранного оружия разных времён и типов. Но поскольку в финансах мы были весьма ограничены, я всю дорогу в оружейный магазин нудил о том, что мы идём покупать автоматическое оружие, которым надо будет регулярно пользоваться. Поэтому выбирать нужно не то, что нравится по внешнему виду, а эффективное средство убийства, посильное для самостоятельного обслуживания. Я и так уже задолбался доснаряжать магазины ГШ-18, поскольку Лариса не могла вогнать в них больше 10 патронов из 18, и перевесить на меня ещё и 'надзор' за каким-нибудь длинностволом было бы перебором.

Честно говоря, я и сам ни разу не сумел впихнуть пальцами больше 15 патронов в магазин грязевско-шипуновского шедевра, но 15 — это всё-таки намного больше, чем 10. Мне этот пистолет нравился больше, чем 'Ярыгин', которым я пользовался, но, опять же, женщине куда легче держать в руке оружие, весящее чуть более полукилограмма, чем килограмм с гаком ПЯ. Да и 'убойная сила' у ГШ побольше. Но чем-то приходится жертвовать ради безопасности женщины.

Максимальную сумму, которую мы можем потратить на вооружение, снаряжение и одежду, соответствующую местной природе, я, ещё не зная цен, ограничил тысячью пятьсот экю. И, поглядев на ценники в оружейке, понял, что шансы уложиться в эти деньги у нас есть. АКМ 'весло' стоил около 550 'тугриков', если брать оригинал, а не китайские, румынские и прочие копии, сотня патронов к нему — сорок 'орденбаксов'.

Для себя, учитывая характеристики здешней живности, я решил покупать 'калашников' под патрон 7,62. А вот с Ларисой вышла загвоздка. Как показал наш недолгий опыт пребывания в Донбассе, для неё это оружие подходит не лучшим образом: отдача достаточно сильная, а если учесть её извращенческий стиль стрельбы, то синее плечо будет гарантировано после каждого применения автомата. К тому же, передёрнуть затвор, если возвратная пружина не просевшая, ей трудно. 'Ксюха', с которой она 'рассекала' под Луганском, и то тяжеловата. Вариант с дробовиком, опробованный там же, тоже оказался не лучшим. Выстрел 'навскидку' картечью из помповика двенадцатого калибра едва не выбил ей кисть. Поэтому я, прикинув эти обстоятельства, решил всё-таки остановиться на каком-нибудь пистолете-пулемёте для неё, что и определило дальнейший поиск варианта вооружения моей благоверной.

Я не зря ещё в Донбассе подбирал мощные пистолеты, использующие одинаковые патроны, и ради этого отказался от пистолета Сердюкова в пользу 'Гюрзы'. Лучше иметь оружие под единый патрон, чем добывать два вида боеприпаса, пусть даже для более совершенных 'машинок'. Значит, и пистолет-пулемёт для неё должен быть под 9х19 'Парабеллум'. Перещупав весь ряд образцов оружия, 'потребляющих' такие патроны, я остановился на двух изделиях марки 'Хеклер-Кох' — МР5 и UMP-9. Первый нравился больше и по характеристикам, и по внешнему виду, но цена...

— Лора, как тебе этот автомат?

Она примерилась к оружию сначала со сложенным прикладом, а потом я откинул ей приклад, позволив приложиться для стрельбы. Благо, продавец не видел, как она это делает! Нет, целиться из незаряженного оружия не запрещено, весь вопрос конкретно в том, как она это делает.

'Игрушка' понравилась. В том числе и потому, что была снабжена дополнительной рукояткой для левой руки. Значит, теперь можно оставить Ларису пускать слюнки на то, что ей купить хочется, но пока колется, а самому заняться собственным вооружением.

Вариаций на тему АК было неимоверное количество, поэтому пришлось опять включать анализ, чтобы понять, что будет необходимо и достаточно в наших условиях. У меня знание английского, являющегося здесь, на орденских территориях, лингва-франка, фактически нулевое. Как завещал великий Ленин, придётся учиться, учиться и учиться! У Лоры он — хотя и второй иностранный, но в глубоком пассиве. Плюс проблема с последствиями для слуха от близкого разрыва снаряда. Если в обыденной жизни я уже привык говорить с ней громко и повторять то, что она не расслышала из сказанного, то с английским я так выкручиваться не сумею. То есть, всё равно, рано или поздно, придётся перебираться на российскую территорию. Значит, автомат потребуется только на время переезда туда, и это должно быть достаточно компактное оружие, которое удобно хранить в машине и применять лишь от случая к случаю. Но желательно — эффективно. А для этого подходит либо АКМС, либо более поздние серии: 103, 104, 12.

Твою мать! Ну и цены! 12-я серия — точно не для нашего кошелька! Выбор между основательно ушатанным АКМ за 400 экю и новой 'сто четвёркой' с укороченным до 300 мм стволом за 650... Нет, всё-таки АК-104.

Теперь запасные магазины и патроны. По три магазина к пистолету-пулемёту и автомату, цинк с 'Парабеллумом', цинк с 7,62х39 какого-то местного производства. Пожалуй, этого хватит: затяжных боёв мы вести не собираемся. Допросил продавца, и тот подтвердил, что патроны хвалят. Дешевле потому, что производятся здесь, а не ввозятся 'из-за ленточки'. 'Ленточкой' у них на Новой Земле называют переход из одного мира в другой. По мне — хоть горшком называйте! А если местные дешевле, то брать буду местные.

Нашлись и кобуры для наших пистолетов. Лариса долго бухтела на то, что болтающийся на поясе пистолет испортит ей осанку, пока не примерила полный набор здешнего саванного камуфляжа и высокие шнурованные ботинки. Покрутившись минут десять у зеркала (женщина есть женщина!) и устроив мне форменный допрос, идёт ли ей широкополая шляпа, исключающая попадание солнечных лучей на шею, она отказалась переодеваться в одежду, в которой вошла в магазин.

Гораздо хуже дело с моими шмотками. Как всегда, загвоздка вышла с обувью сорок седьмого размера. А в нашедшуюся пару ботинок я не влез из-за отёкших от жары ног. Кое-как втиснулся в разгрузку-безрукавку, которую придётся за рулём расстёгивать — грёбанное пузо мешает! Рецепт избавления от него очень прост: надо ходить побольше. Да как уж тут ходить, если позвоночник не держит? Замкнутый круг получается: ходить не могу, потому что позвоночник этого делать не даёт. Не хожу — растёт пузо, растёт нагрузка на позвоночник, ещё тяжелее становится ходить. Плюс сидячая работа...

Наконец-то разобрались с оружием, боеприпасами и снаряжением. Но в сумму, определённую мной для этого уложились! И даже сэкономили целых 43 экю! Казалось бы, гигантская сумма, больше пятисот баксов, если перевести по курсу, но если посчитать, сколько мы потратили в одном единственном магазине, то волосы дыбом встают!

— Скажите, а можно опробовать купленное оружие на стрельбище?

— Не сейчас. Мы сейчас закрываемся на обеденный перерыв. Приходите в 16 часов. Вход на стрельбище снаружи вон там!

— Тогда можно, мы оставим купленное у вас, чтобы не таскать его туда-сюда?

Продавец посмотрел на мой живот и промокшую от пота футболку и жалостливо кивнул. Ничего не сказал, но, чувствую, считает, что не жильцы мы с Лорой в этом мире... Поживём — увидим. А пока Лариса отправилась в гостиницу, чтобы принять душ после здешнего пекла, я поковылял к машине, чтобы забросить часть покупок в багажник.

На парковке мается от безделья Юлдаш. Ну, как мается... Помимо лилового фонаря на половину небритой физиономии, ставшей всего за несколько часов ещё более смуглой, теперь ещё и весь перемазан засохшей грязью и отработанным маслом.

— А вы свою машину не будете к местным условиям готовить? Я на своей протянул всё, что можно. Асфальта здесь, как я понял, почти нет...

— Не будем. Я после ТО всего километров пятьсот проехал, да и 'Дастер' для бездорожья больше подходит, чем твой 'Фотон'. Ты лучше скажи: ты оружием запасся уже?

— А зачем оно мне? Я уже лет десять, как вполне законопослушный гражданин.

— Ну, ну! Если, конечно, не считать одного криминально дельца на трассе Екатеринбург — Челябинск...

Латыпов нахмурил брови.

— Знаешь, что? Хватит мне поминать эту мою глупость! Я уже сказал: меня подставили! Поверил женщине, которой доверял, почти как себе! И уже наказан за это излишнее доверие! Мало того, готов помогать вам, если так можно искупить свою вину. Нам с тобой, Сергей, не собачиться надо, а друг друга держаться! Втроём будет легче зацепиться за здешнюю землю и не пропасть.

В словах этого явно не глупого мужика был резон.

— Поговорить бы нам надо по-нормальному, чтобы окончательно всё по местам расставить, — предложил он. — Я же вижу, что у вас тоже здесь никого знакомых, кроме меня, а мы всё друг от друга подвоха ждём.

— Хочешь поговорить — поговорим. Не сейчас, часа через три. Нам через час на стрельбище идти, а вот после него можем у Арама посидеть: там всё же свежее, чем на солнцепёке. А про оружие я тебя не ради подъё*ки спрашивал, — уже примиряющим тоном добавил я. — Тут, как местные рассказывают, за забор без ствола лучше не высовываться: просто сожрут.

— Да с деньгами у меня жопа! — признался Юлдаш. — Понимаешь, я же треть ихнего пособия на телефонный разговор спустил. Какие-то деньги мне на карточки скинут, но это — неделя, а то и две. Я потому и в машине ночую, чтобы хоть что-то сэкономить. Хрен его знает, какие здесь цены на топливо и жильё в городе, а мне завтра снова в Миасс звонить...

— Деньги, конечно, важная штука, но на хрена они тебе нужны будут, если тобой какая-нибудь здешняя гиена пообедает, когда ты из кабины попи́сать выйдешь. Да и с такой машиной, как мне кажется, ты себе приработок легко найдёшь. А в магазине можно вполне адекватное оружие за небольшую цену подобрать.

На стрельбище я распломбировал сумку для ноутбука, где хранились наши пистолеты, и нацепил на Ларису всё её оружие, чтобы она примерила, как это будет по весу. Покряхтела, побухтела, что она женщина, а не ломовая лошадь, но на предложение забрать что-нибудь, как я и ожидал, ответила категоричным отказом. А то я не знал, как можно заставить её прекратить ворчание! Потом я снарядил по магазину патронов для её 'эйч-кей' и моей 'сточетвёрки'. И началась коррида!

Вначале орденские служащие, забредшие в послеобеденный час попалить из своего оружия, остолбенели от того, как полненькая неюная женщина в камуфляже принялась целиться из своего пистолета-пулемёта. Живописую: правой рукой держась за рукоятку управления огнём, а левой за дополнительную рукоятку, она приложила приклад к левому плечу, чтобы целиться левым глазом.

Секундное замешательство закончилось, и сразу трое вояк рванулись к ней, чтобы объяснять на английском, ломанном русском и довольно неплохом 'посконном', что миссис неправильно держит оружие. Под недовольное бухтение 'зае*али!' за спиной, я встал неприступной стеной на подступах к огневой позиции, применив все свои филологические и лингвистические познания, чтобы уговорить добровольных помощников дать даме шанс осознать свою неправоту. Пока я препирался с военными, у меня за спиной щёлкнули один за другим три выстрела по мишени, установленной на удалении пятидесяти метров, и послышался голос:

— Кажется, неплохой автомат!

Результат я примерно предвидел, но у 'орденца', поднёсшего к глазам бинокль, он вызвал шок: 9, 9, 10! А слово 'импоссибел', знаю даже я.

Теперь, когда активная помощь специалистов была сбита на взлёте, я мог заняться и своим автоматом.

— Любимая, постреляй одиночными, а потом короткими очередями, чтобы немного привыкнуть к оружию, — напутствовал я Ларису, укладываясь на подстилку, чтобы пристреляться к этому 'калашникову' из наиболее устойчивой позиции.

Автомат был пристрелянным, а в отличие от армейского АКМС, которым я пользовался тридцать с хвостиком лет назад, отдача у него оказалась довольно щадящей. Без регулярной практики и в очках я стреляю средненько, но результат меня вполне удовлетворил. Как при стрельбе одиночными, так и короткими очередями. А изображать из себя пулемётчика, выпуская одной очередью половину рожка, я не собирался.

Где-то после второго или третьего выстрела я услышал голос Ларисы:

— Любимый, у меня патроны кончились!

— Снаряжай магазин сама! Тренируйся.

— А муж мне зачем?

— А если мужа ранят в бою, кого ты попросишь подносить тебе снаряды?

То, что за этим последует недовольное ворчание, я предвидел. Терпи, любимая! И привыкай: здесь тебе многое придётся делать самой!

Но она мне отомстила! К тому моменту, когда я с чувством, с толком, с расстановкой отстрелял свои тридцать патронов, она уже набивала второй рожок.

— Может, хоть теперь поможешь?

— Сама, любимая! Только сама! А я, так и быть, почищу за тебя твой автомат

Пока она срывала раздражение на мишенях, а 'орденцы', так и не отошедшие от шока, постреливали из своих пистолетов, регулярно косясь на мою снайпершу-извращенку, я разобрал автомат и приступил к его чистке. И обратил внимание на нового посетителя стрельбища только после того, как он сбился с шага, увидев азартно палящую жену. Мы встретились взглядами.

— Серёга? Ты? А это — Лариска?

— Тунгус? Живой? Лора, здесь Тунгус!

— Не мешай! — не расслышав за грохотом короткой очереди, ответила она.

Но когда достреляла последние патроны, с удивлением увидела, как я обнимаюсь с таким же здоровенным мужиком.

Киев, декабрь 2011

После ющенковского противозаконного 'третьего тура выборов' противники нацистов оказались деморализованы. Да что говорить о простых людях, если из страны на некоторое время исчез и Янукович, обладавший депутатской неприкосновенностью, и многие депутаты от Партии регионов и дружественных ей политических сил. Например, руководитель предвыборного штаба Януковича Сергей Тигипко. Правда, его бегство из страны связывали не столько с возможной местью 'оранжевых', сколько с провальной избирательной кампанией, в ходе которой Тигипко откровенно работал на Ющенко и доработался до того, что, по слухам, Янукович лично спустил его по лестнице избирательного штаба, располагавшегося в кинотеатре 'Звёздный' ('Зоряный' по-украински).

Репрессии действительно были. Буквально за первые три-четыре месяца 'демократ' Ющенко уволил по политическим мотивам около 20 тысяч чиновников по всей Украине. По сфальсифицированному делу был арестован один из ближайших соратников Януковича, донецкий олигарх Борис Колесников. И всю весну 2005 года в Мариинском парке стоял палаточный городок в его защиту. Преследования политических оппонентов Ющенко прекратились лишь после того, как он заключил соответствующее политическое соглашение с Януковичем.

До этого момента противники бандеровщины концентрировались вокруг трёх 'точек сборки' в интернете. Первой по времени появления был 'СтопОранж' Ларисы, отличавшийся довольно интеллигентной публикой, не позволявшей себе свар с забредавшими на ресурс оппонентами. Его посещали, в основном, киевляне и жители Центральной и Западной Украины, хотя существовали группы посетителей, впоследствии объединившиеся и 'в реале', в Одессе, Крыму, Харькове.

Вторым стал форум 'Донецко-Криворожской республики', на котором 'тусовались', в основном, жители Донбасса. Эта вольница позволяла себе абсолютно всё, поэтому лидеров данного неформального объединения преследовали как сотрудники СБУ, так и представители ПР на местах. Просто из-за того, что 'регионалы' в 'своём' регионе вообще не желали делить политическое влияние ни с кем.

Третьим, самым мощным оппозиционным интернет-ресурсом довольно быстро стал форум Севастополя, 'Севастополь-инфо'. И не только из-за того, что жители Города Военно-морской славы России, в своём большинстве, не считали его принадлежащим Украине. Форум крупного города был очень активным, и туда 'на огонёк' стекались люди, оппозиционные режиму Ющенко, решившего во что бы то ни стало реабилитировать бандеровцев. Собственно, севастопольский форум и стал тем организующим звеном, вокруг которого впоследствии выкристаллизовалось ядро активистов 'Крымской весны'.

Разумеется, никакой чёткой грани между 'обитателями' этих трёх форумов не было. Активные пользователи 'ДКР' приходили на 'СевИнфо' и 'СтопОранж', люди со 'СтопОранжа' писали на 'СевИнфо' и куда реже на 'ДКР', севастопольцы заглядывали на донецкий ресурс и 'СтопОранж'. Случались и личные контакты во время посещения Киева жителями Севастополя и Донецка. Не говоря уже о приездах форумчан в Севастополь. Так мы с Ларисой, приезжая в Крым, непременно наведывались к 'севастопольским сепаратистам', дружили с некоторыми из них. Администратор 'СевИнфо' Костя Заруднев, более известный как Кошкинс, приезжая в столицу во время акций Витренко, депутатом от партии которой он был в одном из райсоветов Севастополя, обычно находил время для встречи с нами. Как и Андрей Меркулов, депутат Севастопольского горсовета.

Первой попыткой соединить 'киевскую ячейку' форума 'СевИнфо' и 'стопоранжевцев' была встреча накануне 9 мая 2006 года. Я тогда в очередной раз приехал к Ларисе в Киев, и мы собрались накануне праздника в нашем любимом ресторанчике 'Закарпатская колыба' на улице Ванды Василевской, неподалёку от горкома КПУ. Помимо 'наших' пришло четверо киевлян, с 'СевИнфо'. Посидели мы так хорошо, что из полутора десятков присутствовавших на шествие в честь Дня Победы сумел прийти только один... Это был единственный раз, когда мы пропустили праздничные мероприятия в честь Дня Победы, поскольку Лариса извлекла урок, и больше никаких пьянок накануне акций мы не устраивали.

Вторую встречу собрала приехавшая в Киев москвичка, писавшая на севастопольском форуме под ником 'Рыжая'. Действительно рыжая! И было это уже в декабре 2011 года.

Почему я называю её только по кличке? Да очень просто. Подавляющее большинство антиющенковских активистов знали друга только по именам или даже по прозвищам. Всё-таки СБУ работала по выявлению 'врагов конституционного строя', и незнание всех паспортных данных друг друга могло спасти кого-то от неприятных расспросов (и допросов тоже!) со стороны контрразведчиков. Впрочем, и милиции тоже. Которая всех нас прекрасно знала, если не по именам, то в лицо точно! Поэтому москвичку Лизу, решившую перед Новым Годом появиться в Киеве и собрать киевский актив 'СевИнфо', никто и не вздумал расспрашивать по поводу фамилии. Как и пришедшие на встречу — друг друга. Имя, ник на форуме — вот и всё, чего было достаточно всем.

Тунгуса, жившего в пригороде украинской столицы, не выделить было невозможно! Среди собравшихся на съёмной квартире, выходящей окнами на Центризбирком, оказались два огромных человека — он и я. Оба под метр девяносто, оба крепко сложенные, оба коротко стриженные и громогласные. Только у Виталия мускулов было побольше, а я уже начал заплывать жирком...

О себе он не распространялся. 'Афганец', офицер фронтовой разведки. Всё! Но так случилось, что мы с ним очень быстро нашли общий язык. То ли взгляды на многие вещи совпадали, то ли Тунгус оценил мою работу с бывшими советскими разведчиками из Клуба ВИИЯ.

Самой животрепещущей темой той встречи было обсуждения случившегося с Сарматом, харьковским журналистом и предпринимателем Глебом Деркуловым, которого в августе того же года чуть не убили нацисты. Сошлись тогда мы на том, что нельзя было Сармату идти на встречу к офису 'Патриота Украины' в одиночку.

— Я ему это уже писал! Да только он же упрямый! — возмущался Тунгус. — Будь он моим подчинённым, я бы взгрел его за такие художества!

Тем не менее, он, как и я, оценил результаты того, как тяжело раненый Деркулов отстрелялся по нападавшим нацистам: на 'отлично'. И прощались мы с Виталием настоящими друзьями.

Мы некоторое время 'пересекались' в интернете, кажется, разок случайно встретились 'в реале'. И когда до нас дошло известие о том, что Тунгус в 2014 году отправился воевать в Донбасс, мы с Ларисой, зная его, восприняли это как должное. И наша недолгая встреча в Луганске действительно стала встречей старых друзей.

А потом пришло известие о гибели Тунгуса в нацистском плену...

Новая Земля, База приёма переселенцев 'Россия', 20.05.30, пятница, 20:35

Тунгуса было сложно узнать. Если бы не голос, мог бы и не догадаться, что этот здоровенный мужик, крепко стиснувший мою жену, и есть тот, о гибели которого мы так сожалели.

Он успешно вышел из Краматорска после бегства Гиркина из Славянска, а во время летнего наступления карателей на Дебальцево раненым попал к ним в плен. На телефоне одного из бандеровцев нашли фотографии его окровавленного тела с ножевыми порезами на лице, окровавленными кистями рук, кровоподтёками и резаными ранами на груди. Это было последним, что дошло о нём до знавших его людей.

— Мы же тебя уже похоронили, я свечку в церкви ставила за твой упокой! — вытерла Лариса выступившие слёзы.

— Не дождётесь! — хехекнул басом Виталий. — Хотя я тоже не надеялся живым остаться, когда меня от этих уродов вытащили. Морду мою ты видишь.

Он провёл рукой перед лицом с длинными шрамами на щеках, и повернулся срезанным наполовину ухом.

— Ну, и пальцы они мне тоже укоротили, — вытянул он руки ладонями вниз.

На обеих руках у мизинцев и безымянных пальцев не хватало по одной фаланге.

— Когда меня сюда перебросили, едва на ногах держался. А тебя чего так разнесло, друг ты мой? — хлопнул он своей лапищей по моему плечу.

Я поведал историю про обстрел, упавший неподалёку снаряд и то, с какими приключениями Лариса вывозила меня в Россию из-под Станицы Луганской.

— В общем, пальцы ног я практически не чувствую, и они у меня не шевелятся. А у Ларисы барабанные перепонки пострадали, так что не обижайся, если она будет на тебя рычать, чтобы ты говорил громче.

— Ясно с вами. Но знаешь, Серёга, не отчаивайся! Есть у меня, чем тебе помочь. Какие у вас планы в этом мире?

— Да нет ещё никаких планов! — махнул я рукой. — Мы же только сегодня ночью сюда под наркотой попали. Пока оклемались, пока устроились. Сейчас только осматриваться начали.

— Под наркотой? — нахмурился Тунгус. — Вы что, на эту дрянь сели?

Пришлось рассказывать и про проделку Перевозчиковой с Латыповым.

— Охренеть! Короче, дочищайте своё оружие. Я здесь за стрельбой хотел время скоротать, но, пожалуй, положу хрен на эту стрельбу! Мне человечка надо встретить, так что я смотаюсь в орденской офис, чтобы узнать, когда он прибудет. А потом предлагаю посидеть где-нибудь в спокойном месте.

— Мы у Арама в 'Рогаче' обосновались, — сообщила жена.

— Ты всегда умела выбрать лучшее из всего имеющегося! — одобрил Виталий. — Тогда, чтобы от разговоров не отвлекаться, я решу все свои вопросы, которые помимо встречи этого человека наметил, и часа через полтора туда подтянусь.

От чистки оружия Лариса уже не отлынивала. Ей просто нужно было унять свои эмоции, выплеснувшиеся после встречи с Тунгусом.

Опечатав оружейные сумки, мы потащились к 'Дастеру', чтобы сложить их в багажник и забрать Латыпова, с которым тоже нужно было поговорить.

— Ну что, прибарахлился оружием? — спросил я его, усаживаясь за столик в 'Рогаче'.

— Не поверишь: купил самый настоящий фашистский автомат, с какими фрицы в войну бегали! Как думаешь, двух рожков патронов к нему хватит?

— Чтобы до города добраться, надеюсь, хватит. А там посмотрим, насколько часто тут стреляют. И ещё. Мы тут знакомого встретили, с которым вместе немного повоевали в Донбассе, он тоже сюда придёт, так что за час нам надо будет в разговор уложиться, если не хочешь, чтобы мы при нём разговаривали.

— Ты воевал? Алёнка говорила, что ты п*здишь!

— А откуда, ты думаешь, у нас стволы в машине оказались? Твоя Алёна, как я понял, много чего тебе рассказывала, о чём сама никакого представления не имеет. Были мы там. Правда, совсем недолго, но последствия этих двух недель до сих пор расхлёбываем, — ткнул я пальцем в свой живот. — Если хочешь, расспроси Виталия, когда он подойдёт.

Лариса опять плескалась в номере под душем, и я заказал себе безалкогольного пива: не люблю быть пьяным во время серьёзных разговоров. Юлдаш тоже взял пиво, а на закуску нам принесли каких-то местных орешков.

Латыпов после предательства своей подруги оказался в ситуации, ещё более неоднозначной, чем мы. Разозлила его Табби так, что он не пожалел скудной орденской помощи 'вынужденным переселенцам', чтобы похоронить весь бизнес, числящийся на ней. В Миассе уже 'шуршали' его друзья и дети, блокируя счета и аннулируя выданные ей доверенности и печати. Примерно в это время, когда мы пили в пиво, адвокаты должны были начать предъявлять в суды 'просроченные' долговые расписки Перевозчиковой, на суммы, якобы переданные ей под залог магазина, дома, мебельного цеха и автомобилей.

— При удачном раскладе и 'благодарности за скорое рассмотрение дела', через неделю эта сука останется нищей, как церковная крыса. А там уже и судебные исполнители помогут, чтобы у неё вообще ничего не осталось. Какие-то бабки ко мне на карточку уже сейчас должны были капнуть, но, бляха, при такой курсовой разнице это просто крохи! В общем, я дал задание сыну, чтобы он, когда эту бл*дь сюда будет переправлять, в мой джип положил не деньги, а золото: так куда выгоднее будет, чем здесь баксы или, не дай бог, рубли на эти самые экю менять. Я уж не говорю про снятие денег с карточки, за которое вообще бешеные проценты надо платить!

— А зачем она тебе здесь? Прибить её собираешься?

— Не-е-ет! — недобро засмеялся Латыпов. — Я хочу, чтобы она тут помучалась! Чтобы сама испытала то, на что меня обрекала, когда сюда засовывала! Пусть, гадина, в нищету и говно опустится после того, как посчитала, что она — хозяйка жизни! Но, Сергей, в одиночку и мне тяжело будет протянуть эту две-три недели, пока первые деньги удастся получить, и вам. Я так понял, вы свои две тысячи тоже уже почти все потратили, так что давайте будем друг другу помогать.

Ну, ладно. Пусть считает, что у нас за душой ничего, кроме двух орденских тысяч...

— Машинка у меня шустренькая, хотя и не самая приспособленная для езды по бездорожью. Но пару месяцев на рейсах с Базы на город должна выдержать.

— Ты что-то возить собрался?

— Машины! Я уже посмотрел: находятся идиоты, которые сюда суются на пузотёрках, а потом носятся с выпученными глазами, как их переправить в город. Поезд, что по железке курсирует, с объёмами перевозки автомобилей не справляется, поэтому многие всё-таки пытаются сами доехать. Ко мне за сегодня уже двое подходили, чтобы я их корыто перевёз.

— И что?

— Отказал! Куда мне выезжать, если завтра опять в Миасс звонить? А вот если на послезавтра желающие найдутся, то соглашусь. И если ты ко мне в напарники пойдёшь, то сможем иметь вполне неплохой заработок. Тебе, как я понимаю, ходить трудно, а здесь работа будет, в основном, сидячая. Потом, когда мне бабло придёт, могу вообще этот эвакуатор тебе в аренду сдать. Делить прибыль семьдесят на тридцать — тебя устроит на то время, пока вдвоём работаем?

— Я подумаю, Юлдаш.

— Да можно просто Юрка! — махнул рукой Латыпов, заметив, что вариант меня действительно заинтересовал. — Я привык.

— Да зачем? Красивое имя, да и значение у него нормальное — Спутник.

— А ты по-башкирски понимаешь? — удивился наш похититель.

— Знаю некоторые слова... А, вот и Виталий идёт! — кивнул я в сторону шагающего к нашему столику громилы с изуродованным шрамами лицом.

Представил их друг другу, и Виталий спросил:

— Татарин, что ли?

— Башкир.

— А я — Тунгус. Это позывной у меня. А Лорик где?

— Водные процедуры принимает. Скоро должна спуститься.

— Вы на том же 'Дастере'? Пулевые пробоины хоть заделал?

— Залепил наклейками. Под пулевые пробоины, — засмеялся я.

— Ну, я, пожалуй, пойду, — поднялся Юлдаш и двинулся к стойке.

Увидев подошедшего к моему столику Тунгуса, расплывшийся в улыбке Арам прошествовал ему навстречу.

— Здравствуй, дорогой! Здравствуй! — почтительно пожал руку Виталию хозяин. — Как здоровье, как дела?

— Спасибо, Арам, всё хорошо! Надеюсь, у тебя тоже всё в порядке?

— Слава Богу! Если не считать регулярных дебошей этих жёлто-голубых гадёнышей. Вон, Сергей не даст соврать: сегодня с утра очередных скрутили и выпроводили. Вы, я вижу, с ним уже знакомы?

— Мы с ним, Арам, уже лет десять знакомы, если считать по староземельскому времени!

— Надо же! Я там считал, что тесен тот мир, а теперь могу смело заявить, что вся вселенная тесна! Ты представляешь Виталий, его жена Лариса была знакома с дочерью моего троюродного дяди! — указал рукой на спускающуюся по лестнице Лору, поменявшую макияж, теперь гармонирующий с её камуфляжной одеждой. — Потрясающе красивая и умная женщина!

— Я тебе как-нибудь потом ещё расскажу, насколько она ещё и опасна! Вот с ней и Сергеем я смело в разведку пойду!

— Как поживают те, которых ты успокоил в свой прошлый приезд? Не пытались отомстить?

— Пытались, но не смогли...

— Ты осторожнее с ними будь, Виталий. Это очень неприятные и злопамятные люди!

— Ничего, у меня тоже память хорошая! — коснулся Тунгус своим изуродованным мизинцем шрама на щеке.

Во время пытки Тунгус в очередной раз потерял сознание от болевого шока, а попытки привести его в чувства при помощи воды ни к чему не привели. 'Правосеки' его оставили в покое и отошли в свою землянку, чтобы 'подзарядиться' 'экспроприированной' деревенской буряковкой. Когда он пришёл в себя среди ночи, все уже были 'в умат'. Офицер ДШБ нашёл в себе силы ползти, и утром его подобрал какой-то крестьянин. То ли буряковка была слишком крепкой, то ли ещё что помешало, но его не искали. Когда он наконец-то перестал регулярно впадать в беспамятство, его переправили в Харьков, а оттуда, едва он начал ходить, сюда, на Новую Землю.

— Не знаю, то ли кто из сотрудников, обслуживающих Ворота, с симпатией относился к 'ватникам и колорадам', то ли политика Ордена такая, но нас, воевавших по разные стороны фронта, сразу стараются связать со 'своими'. В общем, нашёл я в кармане своей курточки адрес человека в Порто-Франко, куда и явился: грязный, ободранный, весь в повязках и коростах. Подлечили меня в местном госпитале на деньги какого-то фонда, и дуй, парень, на все четыре стороны! Так и сказал человек из этого фонда, когда меня из больнички выписывали.

Орденская тысяча у меня почти неприкосновенная сохранилась, так что подниматься было полегче, чем многим. Вот, поднялся немного....

— А чем конкретно занимаешься?

— Если это можно так назвать, то консалтинговой деятельностью, — уклончиво ответил Тунгус.

Ну, не хочет человек рассказывать, значит, и пытать не будем.

— А ты, Лариса, вино заказала, а что-то даже трети бокала не выпила.

— Хреново мне что-то... То ли последствия наркоты, которой нас вырубили, то ли прививок, то ли акклиматизация.

Виталий приложил руку ко лбу Лоры.

— О, дорогая! Температура у тебя! Давай-ка мы с Серёгой тебя в санчасть отведём.

— Давайте, — охотно откликнулась жена, а помолчав пару секунд, удивлённо объявила. — Я встать не могу...

И вдруг её глаза закатились, и она начала валиться со стула.

Киев, 30.11.2013, 23:30

Цену Наталье Витренко я прекрасно знал ещё с 2006 года, а Лора — и того раньше. Тем не менее, какое время ещё пытались хоть как-то координировать деятельность коммунистов с Прогрессивной соцпартией. Хотя бы в части того, чтобы две реально левые партии не мешали друг другу. И хотя Витренко с Марченко прекрасно знали о нашем с супругой членстве в КПУ, мы всегда и всем (включая коммунистов) подчёркивали: 'СтопОранж' — не является партийной структурой. Организация не подчиняется решением КПУ, поскольку её члены (кроме нас двоих) не состоят в партии, а объединены между собой неформально. Мало того, реально в 'СтопОранже' (особенно — в региональных отделениях) работали и люди, числящиеся в Партии регионов, той же самой ПСПУ, Социал-демократической партии Украины (объединённой) Виктора Медведчука и, кажется, Соцпартии.

Коммунисты особо и не пытались 'подмять' под себя нашу организацию. Им было выгодно, что мы выводили на их мероприятия людей, идущих не по партийному приказу, а добровольно. Впрочем, ходили мы не только на коммунистические акции, а такая нейтральность позволяла сотрудничать с организациями, воспринимающими КПУ крайне негативно. Как, например, ПСПУ, на митинги которой мы тоже два-три раза приходили под собственными флагами.

Да, два-три раза приходили, пока окончательно не убедились в полной недоговороспособности Витренко и её 'оруженосца'. А потом к этому убеждению добавилось и их сотрудничество в ходе выборов с нацистами Людмилой Супрун и Олегом Тягнибоком, координатором которого была Шкода. Тем не менее, ссориться с руководителями 'прогрессивных социалистов' мы не стали. Просто сократили контакты до минимума.

К 2013 году ПСПУ уже скатилась в полный маргинез, резко сократилась в численности и уже была не в состоянии содержать центральный офис, располагавшийся в одном дворике с Печерским судом Киева. И не только из-за убийства в 2007 году спонсора партии Максима Курочкина, причастного к некоторым криминальным разборкам. Витренко и Марченко рьяно боролись 'за чистоту рядов партии', исключая её членов целыми парторганизациями. В результате, например, Киевская организация буквально за какие-то пару лет сократилась с полутысячи членов до пары десятков. А офис партии на Крещатике пустовал.

В него и пригласила нас Елена Мазур, глава движения ЗУБР ('За Украину, Белоруссию и Россию') на 'общественный трибунал' над подписантами Беловежского Соглашения. Просьба Мазур и стала причиной того, что мы согласились, хотя возглавляемое Витренко мероприятие ни я, ни Лариса, не считали ни актуальным, ни имеющим хоть каплю юридической силы.

Мы пришли к завершению этого 'трибунала'. В довольно тесное помещение набилось пять или шесть десятков человек, значительную долю которых составляли 'профессиональные активисты'. От сентябрьской сырости, слякоти и холода многие из них чихали и кашляли. В жуткой духоте и давке Витренко зачитала приговор, присутствовавшие кинулись подписывать обращение в украинские суды с просьбой утвердить решение 'трибунала', а мы, подхватив с собой харьковчанку Ольгу Лазареву, успевшую когда-то послужить военфельдшером в Афганистане, сели в машину и покатили обедать.

Не прошло и трёх дней, как у меня 'вылезла' жуткая простуда: похоже, надышался я микробами на этом 'трибунале'. Симптомы её я сбил ударными дозами лекарств, поскольку мне нужно было ехать в Полтаву на российско-украинскую конференцию по Соглашению об ассоциации Украины с ЕС.

Судя по присутствию на конференции представителя российского посольства, курирующего экономические вопросы, значение ей уделялось большое. Но никак не городскими властями, поскольку по указке из Киева они категорически запретили пускать на неё студентов колледжа, где проходило мероприятие, и посещать конференцию его руководителям. Запрет распространялся и на освещение мероприятие в местных СМИ.

Отказываться ехать тоже было нельзя: всё-таки на тот момент я был единственным человеком на Украине, который разобрался в тексте Соглашения досконально. И добравшись до Полтавы, я оба дня конференции пробегал с высокой температурой. Но в вышедшей через неделю передаче киевского тележурналиста Юрия Лукашина, который был единственным, кто ослушался высочайшего запрета на освещение мероприятий, направленных против Соглашения, выглядел 'как живой'.

Удалась и конференция, и посещение памятных мест Полтавы, и неформальное общение с участниками мероприятия. Прекрасные отношения у меня сложились, помимо Лукашина, с известным украинским журналистом Владимиром Скачко, полтавчанином по рождению. Много общего нашлось с коллегой Виктором Шестаковым, историком и бывшим в студенческие годы музыкантом панк-группы, а также его женой-сибирячкой. Подружились мы с донецкой журналисткой Ириной Поповой, полной тёзкой моей одногруппницы по годам учёбы в Миассе. В первый, но не последний раз, обстоятельно поговорили с известным российским экономистом и учителем экономики нынешнего российского президента Валентином Юрьевичем Катасоновым, который уже знал меня по нескольким публикациям на экономические темы.

Юрий Лукашин оказался 'на прицеле' СБУ после посещения Крыма, где он снимал то, как живут 'угнетённые' жители полуострова. Контрразведка, не дожидаясь прибытия адвоката Юрия, взломал дверь его квартиры, а в ходе обыска изъяла всю технику, имеющуюся у него и служащую рабочими инструментами Лукашина. Всё это происходило в рамках единовременных обысков и задержаний, произведённых украинским Гестапо в отношении сразу двадцати пяти журналистов, тем или иным образом 'не понравившимся' 'радетелям безопасности украинского государства'.

Дом Ирины Поповой на окраине Донецка в середине 2014 года оказался в эпицентре обстрелов украинских карателей, и она была вынуждена временно выехать на территорию России. Ирина до сих пор пишет материалы для 'Единой Родины', куда я её рекомендовал в качестве журналиста.

Владимир Скачко и Виктор Шестаков по ряду причин остались на территории Украины. Но и Скачко, человек очень известный, и Шестаков резко снизили своё сотрудничество с российскими изданиями и сайтами, чтобы их не постигла судьба Василия Муравицкого, арестованного за статьи, публикуемые в них. Это очень сказалось на их материальном благополучии. Особенно — после начала тотального обнищания населения Украины, вызванного, в том числе, последствиями подписания Турчиновым и Порошенко Соглашения об ассоциации с ЕС.

А по возвращении из Полтавы на меня навалился жесточайший бронхит. Но хуже того — я заразил Ларису.

Всё началось с той же самой простуды, которая тоже переросла в бронхит. Потом резкий скачок температуры известил о том, что бронхитом ничего не закончилось. Явка 'с повинной' к врачам выявила пневмонию, и мне пришлось везти свою милую через пол-Киева в отдельную палату больницы 'Киевгорстроя', где Лору прекрасно знали врачи, у которых она лечилась и раньше.

Уже на второй день она потребовала привезти себе ноутбук. Температура под сорок, по ночам её 'откачивают' прибегающие из реанимационного отделения доктора, а днём шальная больная строчит статьи на сайт Сармата о ситуации с поднимающими голову нацистами...

Как и вы будете поражены, я был поражён тем, что пневмонию Ларисе вылечили за пять дней. Действительно вылечи, я не вру! И, радостный (в том числе из-за того, что не надо платить бешеных денег за платную палату), я увёз её домой.

Но уже под утро она подняла меня, потребовав поставить обезболивающие и жаропонижающие уколы. Помогло. Утром моя ненаглядная была, 'как огурчик'. А на следующую ночь всё повторилось. И на последовавшую за ней — тоже. Около четырёх утра температура подскакивала, лицо и тело Ларисы покрывалось пятнами, но к утру всё проходило.

На этот раз не стали бегать к 'крутым' докторам, а явились к обычному районному терапевту. Дама лет пятидесяти не материлась, пожалуй, лишь из-за своей врождённой интеллигентности. Оказалось, что 'ударными' дозами антибиотиков, задушившими пневмонию всего за пять дней, жене полностью угробили поджелудочную железу. А такую реакцию, как повышающаяся среди ночи температура, пятна, отёчность, даёт именно этот невзрачный, но важный для организма орган.

Янукович уже объявил о том, что не приедет в Вильнюс на саммит ЕС для подписания Соглашения об ассоциации. И это была МОЯ победа, поскольку именно я 'поднял волну' противодействия заключению указанного Соглашения и, в конце концов, через депутатов-регионалов донёс информацию о последствиях его заключения для Украины! Уже гремела по всей Европе истерика по поводу этого отказа от подписания. Уже подонок и провокатор Найем, отрабатывая соросовские гранты, написал свой знаменитый призыв выходить на Майдан с кофе, зонтиками и 'хорошим настроением'. Уже орали на главной площади страны студенты Киево-Могилянской академии, одного из главнейших оплотов укронацизма, 'кто не скачет — тот москаль'. А Лариса по-прежнему взирала в окошко палаты Больницы скорой помощи на улицу Миропольскую и рынок 'Юность'... Пять дней лечения пневмонии 'вылезли' тремя неделями 'исправления' последствий этого лечения.

К концу трёхнедельного пребывания в БСП чуть ослаб жёсткий режим питания, а время от времени Лоре стали разрешать и уезжать на ночь домой.

— Я думала, эти болезни не закончатся уже никогда! — жаловалась она, когда вернулась домой.

А потом болеть стало некогда...

Постепенно разбредающийся 'Евромайдан', как всем казалось, доживает последние дни. На нём оставалось не больше сотни человек, а энтузиазм 'борцов за светлое европейское будущее' иссякал на глазах. И вдруг...

Разгон 'Евромайдана' случился неожиданно для нас, но не для его 'лидеров'. Они исчезли с Площади Независимости накануне вечером, 'переселившись' на экраны ток-шоу. И в ходе одного из этих шоу Инна Богословская, переметнувшаяся недавно в стан сторонниц сидящей в Качановской колонии Харькова народной актрисы Украины Юлии Тимошенко, объявила: 'Вот мы сейчас здесь с вами рассуждаем, а на Майдане в это время детей избивают!'

Слова вызвали переполох! Как тележурналисты, так и 'оппозиционеры' кинулись звонить на Майдан, туда помчалась какая-то съёмочная группа, но на центральной площади Киева всё оказалось спокойно. Зато соратники Богословской по 'борьбе с кровавой тиранией Януковича' яростно набросились на неё за сказанную неправду. И лишь теперь, спустя прошедшее время, стало ясно, почему они принялись так клевать её: 'Ирма Германовна', как злые языки называли экспансивную даму после выхода сатирического телесериала 'Неприкасаемые', чуть не 'спалила' спланированную заранее провокацию.

Прошло всего несколько часов (Богословская всего два часа не дождалась того момента, когда на Майдане начали разворачиваться события), и всё тот же провокатор Мустафа Найем выложил в 'Ютюбе' ролик с разгоном остатков протестующих с Площади Независимости. А наутро половина Украины 'встало на уши' из-за 'звирячьго побыття' 'детей' при очистке Майдана от провокаторов.

Днём позже кто-то из журналистов выложил съёмку событий, предшествующих этому разгону. На Майдане на тот момент действительно оставалось десяток-другой студентов Киево-Могилянки. Все остальные, присутствовавшие там, были боевиками неонацистских группировок. И вскоре после прозвучавших в прямом эфире слов Богословская они начали забрасывать милиционеров, дежуривших по периметру Майдана, камнями, палками, металлическими и стеклянными банками с консервацией, горящими головнями от костров, возле которых они грелись. Даже пытались таранить милицейскую цепь тлеющим бревном.

Эти провокации, целью которых было вызвать ответные действия милиционеров, продолжались более двух часов. И лишь по прошествии этого времени кто-то (впоследствии стало известно, что к принятию решения приложил руку глава Администрации президента Сергей Лёвочкин, которого за это 'почему-то' никак не преследовала нынешняя власть) дал команду на разгон провокаторов. Найем и прочие грантоеды немедленно вбросили тезис о том, что в ходе разгона были побиты 'дети', став авторами мема 'они же дети'. Хотя самому младшему из пострадавших двух десятков 'онижедетей', за два предыдущих часа покалечивших немало правоохранителей, было двадцать семь лет.

Остатки разбежавшихся провокаторов укрылись в Михайловском соборе раскольнического 'Киевского патриархата', обнесённом кирпичной стеной. Туда же весь следующий день стягивались 'лидеры оппозиции' и боевики, прибывающие в столицу с Западной Украины.

Вечером 30 июня мы встречались с Антоном Блюменвейном, одним из первых анархистов современной Украины, успевшем 'погреть шконку' за свои политические дела ещё в далёкие 1990-е. Антон жил на две страны, примерно по полгода трудясь в США и тратя заработанные деньги на Украине. Прекрасно посидев в нашем любимом ресторанчике 'Камышовый кот', расположенном на берегу Днепра в Гидропарке прямо напротив Лавры, вызвались подбросить его до метро, чтобы он мог спокойно уехать к себе в Борщаговку. А поскольку разговор шёл, в том числе, о вчерашних ночных событиях на Майдане, решили проскочить мимо центральной площади и 'подбросить' Блюменвейна куда-нибудь в район метро 'Университет'.

Майдан действительно был пуст. Зато от него вверх по улице Михайловской по тротуарам сновали толпы людей. Несмотря на поздний час, улица была заполонена сигналящими друг другу машинами, из окон которых торчали синежёлтые и красночёрные флаги. Примерно половина этих машин с номерами Львовской, Ивано-Франковской и Тернопольской областей, значительно меньше — с номерами Киева и Киевской области.

На пешеходном переходе, которым заканчивается Михайловская улица и начинается Михайловская площадь, уткнулись в нескончаемый поток 'революционеров', идущих в Михайловский собор и из него. Руководил пропуском пешеходов какой-то хрен в вязанной девчоночьей шапке с длинными-длинными 'ушами', опускающимися почти до пояса. В таких обычно по Киеву бегали либо хипстеры, либо... гм... лица с нетрадиционной сексуальной ориентацией. А с началом событий на Майдане — ещё и 'десятнитки' Майдана.

Я потихоньку двигался вперёд, чтобы протиснуться между пешеходами, как мне в окно машины принялся стучать этот, то ли хипстер, то ли...

— Куда вы едете? — принялся он вычитывать меня, когда я приоткрыл окошко. — Вы что, не видите, что здесь люди ходят?

И тут у меня снесло крышу.

— Это — люди? Ублюдков, понаехавших в Киев, вижу. Людей — не вижу. Зае*ли, фашисты долбанные! Валите в свои Карпаты!

Лору с трудом удалось удержать в машине: от ненависти у неё перекосило лицо, а эпитеты, отпущенные ею 'хипстеру', составили бы честь любому боцману.

'Хипстер' опешил, а я закрыл окно, давая понять, что разговор окончен. Тем более, в непрерывном потоке пешеходов образовался просвет, и можно было проскочить злосчастный переход. Оцепенение его длилось всего секунду, и с перекошенным от злости лицом 'мирный протестующий' треснул кулаком в уже закрытое окошко. Уже отъехав несколько метров и глянув в зеркало заднего вида, я рассмотрел грозящего нам вслед 'хипстера' и очень напряжённо сидящего на заднем сиденье Антона.

— Я думала, опять мне придётся в больницу отправляться! — засмеялась Лариса, когда мы остановились неподалёку от входа в метро. — Если бы они полезли машину бить, я бы в ней сидеть не осталась, а вылезла бы им морды чистить!

Через несколько месяцев семья Блюменвейна распалась на почве отношения к госперевороту. Некоторое время он возил куманитарную помощь в Донбасс, после начала преследования со стороны СБУ несколько месяцев жил в Питере, а потом снова уехал в США. Там женился на племяннице одного из видных американских идеологов-'неоконов', на средства которого открыл фонд, пытающий 'примирить' противников и сторонников нынешнего режима. А поскольку точка сидения определяет точку зрения, сильно трансформировались и его взгляды на нынешние события на Украине.

Новая Земля, База приёма переселенцев 'Россия', 20.05.30, пятница, 23:15

На удивление, в 'базовской' медсанчасти нашлось и сложное лабораторное оборудование, и аппарат УЗИ, и установка МРТ.

Ларису уже давно привели в чувство, и теперь она лежала под капельницей. А уже знакомый мне доктор-белорус пояснил, что это таки реакция на прививку. Плюс серьёзные изменения в гормональной системе.

— Она у вас пила гормональные препараты?

— Да, после Чернобыля и загранкомандировок у неё были серьёзные проблемы с гормонами.

— Чернобыль?

— Да, она жила в Киеве, и ей было то ли 12, то ли 13 лет, когда случилась авария. Извините, я перевозбуждён, не могу точно посчитать...

— Ничего страшного, что не можете. Это не так уж и важно, какой тогда у неё был точный возраст. И особенно волноваться тоже не надо. У вашей жены резко изменился гормональный фон, поэтому ей и стало плохо. Видимо, сказалось какое-то сочетание факторов: излучение при Переходе, принимаемые препараты, барбитураты, использованные нами средства детоксикации. Возможно, сработали и какие-то факторы внешней среды: состав воздуха, воды, еды, напитков. Придётся ей на несколько дней остаться на Базе, чтобы мы могли наблюдать за изменениями её гормонального фона.

— А как быть с трёхдневным ограничением времени нашего пребывания на Базе?

— Мы решим этот вопрос. И с оплатой снимаемого вами номера в гостинице. Лечение в санитарной части Базы тоже производится за счёт Ордена.

Спасибо Ордену хотя бы за это...

Нас с Тунгусом пропустили к Ларисе в палату, где её оставили на ночь, пообещав утром выпустить, если всё будет в порядке. Единственной её просьбой было оставить ей сигареты.

— Кстати, а как у вас здесь с куревом? — поинтересовался я у Виталия, когда мы вернулись в кафе.

— Да не хуже, чем на Старой Земле. Я сам не курю, а курящие говорят, что здесь растёт вполне приличный табак. Количество марок сигарет, конечно, намного меньше, но зато их делают из натурального табачного листа, а не из химической херни, как ТАМ. Но лучше было бы, если бы вы бросили эту гадость. Если ты не возражаешь, я поцйду. Надо взять номер у Арама и вздремнуть часов пять: мой человек прибывает сегодня под утро, и мне его потом в Порто-Франко везти. Утром встретимся!

Виталий уже собрался идти, но остановился и принялся рыться в одном из карманов своей разгрузки.

— Это тебе, — протянул он два блистера с таблетками.

Потом принялся объяснять, что это такое.

— Вот эти капсулы пить раз в два дня. В них вытяжка из какой-то железы местной ящерицы. Резко ускоряет обмен веществ, за счёт чего происходит быстрая регенерация повреждённых тканей. Я благодаря этим таблеткам все свои раны за две недели залечил. Вот, носил на всякий случай, но тебе они сейчас не только для твоего позвоночника нужны. Тебе, бляха, пузо твоё согнать надо срочно! Иначе сдохнешь здесь быстро. А эти 'колёса' подавляют чувство голода, — указал он на крупные, сантиметра два в диаметре, таблетки, явно спрессованные из чего-то растительного. — Иногда во время заданий складывается ситуация, когда негде жратву добыть, поэтому приходится их сосать. Просто рассасываешь, и три дня — ни малейшего позыва что-нибудь схарчить. Это тебе для компенсации дикого жора, который нападает, когда регенерация ускоряется. В общем, жри оба препарата и худей! А то, блин, превратился в бегемота!

— Слушай, судя по тому, что ты рассказал, это дорогие препараты...

— Дорогие. И самое главное — просто так не достанешь. Но я их не покупаю, поэтому пользуйся, пока есть возможность. Всё, до утра! И это... не пугайся, когда будешь на горшок ходить...

Выдав Тунгусу ключи от гостиничного номера, к столику тут же подлетел Арам.

— Как там у Ларисы дела?

— Утром обещали выпустить, но несколько дней ей придётся пожить на Базе, чтобы эскулапы могли проконтролировать её состояние. За наш номер после трёх обязательных суток Орден обещал расплатиться.

— Я понял. За ужин тоже сегодня платить не надо: Виталий уже заплатил.

Украина, Киев, Пуща-Водица, октябрь 2006 года

2006 год был для меня годом открытий. Попав на Украину, я с головой окунулся в бурную киевскую политическую жизнь, каждый день узнавая что-то новое в сложном переплетении политических сил страны. Если 'коалициада', как называли в народе противостояние во время попыток сформировать правящую коалицию в парламенте, я разобрался с тем, что представляют собой парламентские партии и примкнувшие к ним неонацистские группировки, то пророссийские организации всё ещё оставались для меня неведомым сегментом политической жизни. Исключение — Прогрессивная социалистическая партия Украины с её бессменным лидером Натальей Витренко.

После нашего отдыха в Ялте я включился в подготовку к противодействию нацистскому маршу, проводимому 14 октября. И даже пытался быть посредником между коммунистами и 'прогрессивными социалистами', поскольку 'был вхож' и в штаб-квартиру ПСПУ, и в горком КПУ. Но уже тогда к определению Витренко, которое она обожала, 'самый пророссийский политик Украины' я относился с огромной иронией. В том числе — из-за тесных контактов пресс-секретаря Витренко Оксаны Шкоды с нацистами. Причём, Шкода этих контактов и не скрывала.

Пожалуй, именно с подготовки к 14 октября началось моё знакомство с лидерами Русской общины Украины Константином Шуровым и 'ЗУБРа' Еленой Мазур. На тот момент эти две яркие личности были в ссоре демонстративно 'не замечали' друг друга, когда оказывались в одном месте. Тем не менее, мне удалось установить дружеские отношения сначала с Константином Викторовичем, а потом мы с Ларисой близко подружились и с Еленой Анатольевной.

Приглашение руководителя Союза православных граждан Украины Валерия Каурова приехать на собрание организаций русских соотечественников мы с Лорой приняли. Но не поняли, почему Шуров и Мазур, с которыми мы попытались договориться о встрече на мероприятии, наотрез отказались появляться на этом собрании.

Октябрьским вечером мы подъехали в Пущу-Водицу, где в актовом зале одного из санаториев и проходило собрание.

Людей было довольно много, человек двести. И почти никого знакомых. На трибуну выходили казаки, учёные, деятели искусства местечкового уровня. Но суть выступлений практически каждого сводилось к тезисам:

1. Мы сделали просто невероятно великое дело! Провели молебен, вывесили плакаты, устроили концерт народной самодеятельности, развесили листовки с требованием придания русскому языку статуса второго государственного (нужное подчеркнуть).

2. Мы — единственные, кто хоть что-то делает, а все остальные лишь изображают бурную деятельность.

3. Добрые дяденьки из Москвы, дайте денег! Но только нам, а не кому-то ещё!

Всё это обливание друг друга грязью и выпрашивание подачек выглядело настолько неприятно, что у Ларисы полностью пропало желание вступать 'СтопОранжем' в сию организацию. Послушав около получаса эту грызню, мы поймали Каурова и отправились на улицу, где можно было не только обсудить совместные дела, но и покурить. После Каурова была ещё пара знакомых. И к тому моменту, когда 'прения' закончились, мы просто уехали.

В июне 2007 года произошло объединение пророссийских организаций в единую систему, названную Координационным советом российских соотечественников Украины. Во главе КСОРСа встал народный депутат от Партии регионов Вадим Колесниченко. С российской стороны КСОРС курировал депутат Константин Затулин, директор Института стран СНГ.

Такие назначения вселяли надежды на то, что работа по защите прав русского и русскоязычного населения Украины действительно наладится. Однако можно вывезти девушку с Украины, но невозможно вывести Украину из девушки! Первым делом, вступив в КСОРС, руководители всех этих многочисленных пророссийских организаций... перессорились из-за очень ограниченного бюджета, выделяемого на деятельность в рамках Совета. А чтобы не допустить к 'кормушке' 'лишних', приняли решение о том, что финансирование должно выделяться исключительно организациям, зарегистрированным в КСОРС до определённого срока. Невзирая на то, есть ли у них регистрация в украинском Минюсте. Главное — чтобы эта организация была включена в реестр Совета.

Средства, выделявшиеся Россией на все эти организации, не шли ни в какое сравнение с тем, что 'вбухивали' в нацистов США. РФ тратила даже не на порядок, а на несколько порядков меньше денег. Если какой-то из организаций перепадало в год несколько тысяч гривен, это было счастьем для её руководителя! Средств этих не хватало ни на какую серьёзную акцию. Ну, к примеру: изготовление одного флага стоило 200 гривен, транспаранта-растяжки — 400 гривен. Автобус для подвозки людей на мероприятие — от 500 до нескольких тысяч гривен.

Если честно, то львиная доля выделяемых КСОРС денег шла вовсе не на проведение мероприятий, а на содержание руководства внесённой в реестр организации, обычно нигде не работающего и не имеющего никаких иных источников доходов. Таких все откровенно называли 'профессиональными русскими'.

Нет, никто из 'профессиональных русских' не озолотился. Да, они мухлевали с использованием выделенных денег. Да, число городских 'пророссийских' организаций, порой, равнялось численности пророссийских активистов в том или ином городе, поскольку никто не запрещал одному и тому же человеку состоять сразу в нескольких организациях. И так — 'по кругу': у десятка активистов десяток организаций, в одной из которых он является руководителем, а во всех остальных — обычным членом организации. Ну, если, конечно, кто-нибудь с кем-нибудь не конфликтовал.

Честно говоря, вначале моё отношение к Вадиму Колесниченко серьёзно ухудшилось из-за того, что даже после создания КСОРС в пророссийском движении ничего не изменилось к лучшему. Как 'правили бал' многочисленные 'профессиональные русские', так они и остались при кормушке. А добиться финансирования какой-то реальной акции 'нереестровым' организациям было просто невозможно. И мы в этом убедились лично, попытавшись организовать велопробег из Киева в Полтаву, посвящённый 300-летию Полтавской битвы: средства уже были распределены между 'реестровыми' организациями, и наша инициатива заглохла без денег.

Но уже со временем я понял, насколько Вадиму Васильевичу было трудно справиться с укоренившимися 'традициями', которых придерживались 'профессиональные русские'. А потом, когда Колесниченко стал сопредседателем Антифашистского фронта, помогал проведению выставки о преступлениях украинских нацистов на Волыни, стал автором 'языкового' закона, не допускающего ухудшения положения русского языка на Украине, отношения наладились.

В 2014 году Вадим Колесниченко вернулся в Крым, откуда он родом, поддержал возвращение полуострова в состав России, и ныне занимается политической деятельностью в Крыму.

А деньги... Необходимые нам на акции 'СтопОранжа' деньги мы Ларисой брали из своих зарплат. Лишь пару раз нам помогали спонсоры: один раз — изготовить флаги 'СтопОранжа', а второй — один из предпринимателей, ныне занимающийся розыском тел погибших на войне в Донбассе, бесплатно отпечатал нам второе издание книги о преступлениях дивизии СС 'Галичина'.

Новая Земля, База приёма переселенцев 'Россия', 21.05.30, суббота, 08:00

Бляха, ведь я же — сова! И не просто сова, а гипертрофированная сова! А тут — в восемь утра, но я, как зайчик, уже на ногах. Вот что значит длительность дня — больше тридцати часов.

Из всех побочных эффектов, которые случаются при приёме лекарств, подаренных мне Тунгусом, он предупредил меня лишь об одном, самом ярком. И я действительно был в шоке, когда заглянул в унитаз после посещения туалета, куда за ночь сбегал трижды. Цвет его содержимого создавал впечатление, будто в кишечнике открылось мощное кровотечение: так провзаимодействовали с желудочным соком травки, содержащиеся в таблетках, отбивающих голод. Но поскольку за ночь подстёгнутый обмен веществ вывел из меня все остатки потреблённой за пару последних дней еды, я чувствовал в себе лёгкость.

Помимо этого, в течение ночи я также три раза принимал душ, поскольку потел так, словно сижу во влажной русской бане. И наутро пришлось развешивать простыни на стульях, чтобы просохли. Зато исчезла отёчность не только на лице, но и на ногах. Но, чёрт возьми, придётся ещё прикупить несколько футболок и плавок, иначе я уже к вечеру буду вонять по́том так, что от меня люди начнут шарахаться. А самое гадкое — появятся паховые потёртости и опрелости.

Тахикардию и подскочившее давление удалось сбить до более или менее приемлемого уровня таблетками, так что плохо я себя не чувствовал. И жрать не хотелось. От слова 'совсем'. Но в кофе себе отказать не сумел! Он здесь настолько потрясающий, что я пил бы его день и ночь! А вкусив оного и перекинувшись несколькими фразами с Арамом, уже занявшим свой боевой пост, отправился вызволять супругу из лап эскулапов.

Ключевое слово 'отправился', а не 'поковылял'. В пояснице покручивало, там шли какие-то непонятные мне процессы, но она не устала, пока я добрался до местной медсанчасти. И это обнадёживало! Даже с учётом того, что входил я в здешнее святилище Асклепия в футболке, настолько мокрой, будто я полчаса стоял под проливным дождём.

Увидев меня без очков (их пришлось снять ещё на выходе из 'Рогача', поскольку текущие по лицу потоки пота заливали стёкла), Лариса удивилась:

— Ты что, в фонтане искупался?

— Потом объясню, — пообещал я, осушив три стакана, наполненных из больничного кулера.

Воду я хлебал всё утро в неимоверных количествах, но, выжрав её уже не менее трёх литров, до сих пор не почувствовал ни единого позыва мочевого пузыря. Главное — не забыть о том, что надо компенсировать соль, выходящую из организма с по́том.

Лора чувствовала себя нормально, и мы побрели в гостиницу на завтрак. Там и встретили Тунгуса, принимающего пищу вместе с высоким худым мужчиной, явно недавно перенёсшим тяжёлую болезнь. Представил он встреченного, как бывшего бойца бригады 'Оплот', недавно выпущенного под залог украинским судом.

— Я им попался по-гражданке на их территории, участие в 'Оплоте' они доказать не смогли, и до суда выпустили под залог. Но нашёлся какой-то стукач, и ребята предупредили, что надо немедленно валить, — пояснил Алексей. — Пришлось рвать когти, в чём был: в спортивном костюме и пляжных тапочках.

Ларису он знал заочно по 'СтопОранжу'.

— А вас я помню: вы выступали на митинге под памятником Ватутину, когда мы с Женей Жилиным привозили в Киев выставку о преступлениях УПА, — напомнил он мне историю октября 2013 года.

Было такое! Жилин, открыв выставку, предложил желающим выступить. Киевляне, пришедшие на неё, принялись мяться, и тогда к микрофону вышел я. Тем более, Евгений свои стенды сформировал из фотографий, впервые опубликованных нами с Ларисой на основании польских материалов, найденных и переведённых на русский язык ещё одним 'стопоранжевцем', Штурманом.

Глядя на текущие у меня по лицу струи пота, Тунгус удовлетворённо отметил.

— Таблетки, я вижу, ты уже начал жрать. Ничего, сегодня к вечеру из тебя должна выйти вся лишняя вода, и к вечеру уже всё нормализуется. Постарайся хотя бы раз в два дня что-нибудь всё-таки съедать, чтобы заворота кишок не случилось, когда на нормальный режим надо будет переходить.

— Какие таблетки? — насторожилась супруга.

— Правильные таблетки! Будем твоего слона превращать в нормального стройного мужчину. Вот моя визитка, как попадёте в Порто-Франко, заглядывайте. В ближайшие две недели, если ничего непредвиденного не случится, я буду в городе.

На визитке значилось: Виталий Головко, главный консультант. А вот название консалтинговой компании было исполнено в виде надписи 'С.Прокофьев' на прорисованном скупыми штрихами силуэте Донецкого аэропорта.

— Не Вагнер, конечно, но тоже неплохой композитор... — заметил я.

— Догадливый, собака! — засмеялся Тунгус, поднимаясь из-за стола. — Всё, ребята. Рад был вас видеть, и ещё бы с удовольствием поболтал, но ехать надо!

Сидеть в насквозь промокшей футболке в кафе было неприятно. В том числе из-за того, что запах пота доставлял неудобство соседям. Поэтому, оставив Ларису на попечение Арама, я потопал в гостиничный номер, чтобы принять душ и поменять одежду на свежую. Быстро простирнув в раковине, вывесил на спинке стула ту, в которой ходил с утра: здешняя жара высушит её буквально за час. А затягивая ремень на джинсах, вдруг обнаружил, что он застёгивается на одну дырку ту́же. Неужто нас самом деле чудо-препараты Тунгуса так быстро действуют?

Спустившись в зал, совершенно не удивился тому, что хозяин заведения по-прежнему воркует с моей супругой. Ну, так уж сложилось по жизни, что она очень даже во вкусе кавказцев, хотя и не блондинка. Ярко-голубые большие глаза, короткая стрижка чёрных волос. Полноватая, но не грузная. Но главное, конечно, манеры: четыре высших образования, учёба в двух европейских университетах и 15 лет дипломатического стажа свой отпечаток наложили, так что чувствует она себя 'в своей тарелке' фактически в любой компании. Да и обширный кругозор позволял в беседе с бывшим питерским физиком, превратившимся на Новой Земле в содержателя кафе 'Рогач', чувствовать себя уверенно при обсуждении любой темы. Разумеется, за исключением узкоспециализированных физических.

— А ты, Сергей, почему ничего не кушаешь? — вроде как даже обиделся Арам.

— Худею, — улыбнулся я. — Не обижайся, Арам, но я действительно в эти дни практически ничего не буду есть. Мне с таким весом в здешних условиях, как все говорят, не выжить. Вот Виталий и поделился со мной кое-какими препаратами, которые отбивают аппетит.

Армянин понимающе закивал головой.

— Виталий — уважаемый человек из очень уважаемой организации. И то, что он о вас с Ларисой такого высокого мнения, для меня является наилучшей рекомендацией.

— Арам, я правильно понимаю, что он работает в частной военной компании? — показал я визитку Тунгуса.

— Я предпочитаю не совать нос в чужие дела, но время от времени и до меня доходят слухи о компании 'Прокофьев'. Она зарегистрирована в Порто-Франко, но там у неё только центральный офис, хотя работает по всей территории Новой Земли. Но в основном — на западе: Россия, Техас, Бразилия, Латинский Союз... Понимаешь, здесь, на Новой Земле, всем заправляет Орден, и многие вопросы удобнее решать, если ты являешься резидентом территории Ордена. Да и сам Орден, как я слышал, пару раз пользовался услугами 'Прокофьева'. Достоверно, конечно, не известно, но все склоняются к тому, что заказчиком этих операций был именно Нью-Хэвен... Простите, кажется, ко мне поставщики подъехали. Приятного аппетита, Лариса!

Супруга, доедающая стейк, поджаренный с кровью на решётке, ревниво проворчала:

— Что это за таблетки, про которые ты заикнулся?

Пришлось рассказать всё о нашем общении с Тунгусом.

— Не знаю, насколько поможет, но ходить действительно стало немного легче. И спина не так устаёт, — завершил я свой рассказ.

— Ну, раз легче ходить, значит, будет тебе ещё одно дело сегодня. Поменяй в банке золото на деньги. И зачисли их на карточки.

— Зачем? — удивился я, помня, насколько недоверчиво Лариса относится к банкам и картам.

— Да здесь просто смысла нет хранить металл. Валюта привязана к золоту, инфляция отсутствует от слова 'совершенно', а этим самым 'айди', который заменяет банковскую карту, кроме нас, больше никто не воспользуется. И при утрате карточка восстанавливается за пятнадцать минут. Я же тут с Арамом не только комплиментами обменивалась, но и беседовала о многом.

— А как снять деньги на других территориях?

— Карточку принимают повсеместно. И не только в банкоматах. Оттиск с карточки используется в качестве чека при отсутствии наличных.

Дошагав до машины, где в нычке лежали наши оба золотые слитка, я снова был мокр, как будто нырял в бассейн. У 'Фотона' по-прежнему возился Латыпов, поприветствовавший меня взмахом руки.

— Ну что, Сергей, надумал ко мне в напарники идти?

— Извини, Юлдаш, немного не до того было: Ларисе плохо стало, пришлось на ночь её в больницу отправить. Я бы с ней хотел посоветоваться. Мне твоё предложение интересно, но из-за неё нам придётся на несколько дней задержаться здесь, на Базе. Так что давай я к тебе вечерком забегу. Или у Арама за ужином встретимся. В Миасс не звонил ещё?

— Вечером буду звонить. По здешнему времени в 20:30.

Я порылся в багажнике, и Юлдаш заметил, как увесистый золотой брусок юркнул в карман джинсов.

— Ого! Так вы, оказывается, не пустые сюда явились?

— Так и я успел подумать, когда ты нас газом вырубал, что человек, к которому мы золото везли на обмен, нас бандитам сдал...

— Да никто и не подозревал, с какой целью вы в Екатеринбург едете. Алёнка отследила в профиле твоей жены в Фейсбуке, что вы туда в первой половине дня подъедете, а вечером с друзьями будете встречаться. Вот и решила, что вас можно будет легко на подъездах к городу перехватить. Мы с семи утра возле Каслей ждали телефонного звонка о том, что вы из дома выехали...

— Ладно, пойду я это сокровище в банк сдавать.

Ещё один неприятный сюрприз преподнёс Банк Ордена, содрав 10% стоимости золота за зачисление сумм на банковские счета. Полторы тысячи экю, сука! Две среднемесячные зарплаты на Новой Земле!

Из 13 тысяч 500 экю 10 тысяч я зачислил на счёт Ларисы, 3 — на свой счёт, а 500 'тугриков' забрал наличными. Хрен его знает, сколько времени я сумею протрепыхаться в здешних условиях, так пусть уж у Лоры поменьше проблем будет при вступлении в наследство...

А с предложением Юлдаша потрудиться его напарником (в большей степени — даже не столько напарником, сколько охранником) на перевозке 'крутых' тачек в Порто-Франко я, пожалуй, соглашусь. Глядишь, хоть деньги, которые приходится тратить на еду здесь, на Базе, удастся 'отбить' за пару рейсов. Сейчас вернусь в номер и обсудим это с женой.

Ковыляя к 'Рогачу', обратил внимание на две ползущие от боксов со 'Звёздными вратами' машины с двойной белой полосой от крыши до переднего бампера, доверху набитые всевозможным бывшим в употреблении хламом: холодильники, какие-то тюки с одеждой, шланг от пылесоса, угол микроволновки... За рулём гордо восседали бойцы в камуфляже. На рукаве одного заметил жёлто-блакитный флажок, а также буквы 'АТ' на номерах машин, означающие Ивано-Франковскую область. На пассажирском сиденье 'сто тридцатого' восседало рыло с 'вусами' и оселедцем, а из кузова следующей машины, ГАЗ-3307, выглядывало две рожи в 'мазепинках' на головах. Ясно: 'херои АТО', награбившиеся в Донбассе, решили начать новую жизнь на Новой Земле.

Судя по тому, что обе машины и следующий за ними 'Мицубиси L-200' с эмблемами ДУК 'Правый сектор' и надписью на украинском '4-й запасной батальон' регулировщик направил на отдельную, специально выделенную площадку парковки, здесь хорошо знали, что это за публика. Подтверждал эту мысль и тот факт, что площадку мгновенно оцепили два десятка 'орденцев' с оружием наизготовку. Задержавшись на минутку, я с удовольствием пронаблюдал, как иванофранковских правосеков немедленно выстроили и принялись шмонать на предмет скрытого оружия. Потом под дулами автоматов заставили выгрузить прочие стволы, припрятанные в машинах. А после этого — разгружать грузовики, чтобы выявить возможные тайники в груде награбленного.

Лариса мою идею подработать у Латыпова на эвакуаторе вначале восприняла неодобрительно, но когда я ей объяснил, что хочу таким способом не просто заработать, а разведать, что нас ждёт в деловом центре Новой Земли, и подготовить почву для переезда туда, согласилась.

— Только как ты будешь общаться? Ты же по-английски — ни бум-бум!

— Всё решаемо! — успокоил я её, показав прикупленный в местной книжной лавочке русско-английский разговорник, адаптированный для Новой Земли.

— Вот садись тогда и зубри! Башка задымится — дашь мне, я тоже полистаю, чтобы вспомнить язык.

— У тебя телефоны в сумке? — поинтересовался я. — Я местные сим-карты прикупил. Здесь, на Базе, и в городе работают без роуминга. Говорят, кое-где вдоль дороги тоже уже поставили вышки, так что связать можно будет, если приспичит. Но на будущее всё равно надо будет машину оборудовать рацией. А книжку можешь прямо сейчас почитать, пока я душ принимаю.

— А это что за флешка?

— Операционная система для компьютера, адаптированная к местным условиям. Будет время — переставлю и на ноутбуке, и на нетбуке.

А вы думали, что мы в машине только складные мангалы, палатки, надувные матрасы и удочки возим? Щас! Вечером в Екатеринбурге мы ещё собирались статью для 'России Сегодня' и авторскую колонку для 'Единой Родины' написать!

Киев, 30 июня 2007 года, суббота, 15:00

'Мазепинки'. Кепочки с отворотами, напоминающими свиные уши, завёрнутые на тулью. Их очень любили носить в УПА, а после 'революции гнидности' — идейные сторонники украинского нацизма.

В советское время о бандеровцах за пределами УССР знали мало. Мол, были такие прислужники фашистов, которые ещё в 1950-е скрывались по лесам и зверски убивали людей. Пожалуй, самое страшное, что попало в массовую культуру, это сюжет с распиливанием двуручной пилой одного из героев романа 'Вечный зов'. На Украине, естественно, знали значительно больше, поскольку в живых ещё оставались люди, на глазах которых всё это происходило. А кое-кому и вовсе пришлось пройти сквозь бандеровский ад и чудом выжить.

С того момента, как на голову жителям Украины свалилась независимость, и началась ползучая бандеризация страны. Кравчук, сам в детстве состоявший связным в одном из отрядов УПА, впустил на Украину беглых нацистов, скрывавшихся в Англии, Канаде и США, а также одобрял внедрению в школьную программу написанных ими учебников истории. Этот профессиональный перевёртыш, десятки раз менявший свою позицию, в зависимости от того, куда дует ветер, и заложил основу для создания 'своей собственной истории'. А продолжил его дело подленький иудушка Кучма, пресмыкательства которого перед Штатами не оценили в Вашингтоне и едва не свергли в ходе серии акций 'Украина без Кучмы'. Именно при сыне погибшего от рук фашистов фронтовика, бывшего 'красного директора' и коммуниста, и была создана идейная основа для возрождения на Украине фашизма, а неонацистские партии и группировки набрались сил. Он их пестовал в качестве 'противовеса' всё ещё мощной украинской компартии.

Но настоящий неонацистский шабаш начался с приходом к власти Ющенко, признавшегося в том, что его отец в послевоенное время состоял в ОУН и сотрудничал с УПА, уже после своего переизбрания. Уже 9 мая 2005 года он попытался усадить за один стол бывших красноармейцев и тех, кто стрелял им в спину в прикарпатских лесах. А героизация УПА шла полным ходом.

Одним из направлений деятельности 'СтопОранжа' Ларисы было развенчание мифа о 'героизме' бандеровцев. Именно на этом ресурсе впервые на постсоветском информационном пространстве появились леденящие кровь фотографии жертв Волынской резни, собранные поляками, были опубликованы архивные документы и воспоминания о преступлениях садистов из Украинской повстанческой армии, протоколы допросов немецких пленных о связах УПА с гитлеровцами, о поставках немцами оружия этим своим прихвостням. Якобы 'воевавшим и против Советов, и против Гитлера'. Такие документы, после прочтения которых, порой, сердце начинало болеть, как, например, описания способов уничтожения боевиками УПА польских мирных граждан.

Разумеется, широко разрекламированный нацистский марш, посвящённый столетнему юбилею командующего УПА Романа Шухевича и очередной годовщине оглашения 'Акта возобновления Украинской Державы', не остался без нашего внимания. Ведь именно Шухевичу принадлежат слова: 'ОУН должна действовать так, чтобы все, кто признал советскую власть, были уничтожены. Не запугивать, а физически уничтожать! Не надо бояться, что люди проклянут нас за жестокость. Пусть из 40 миллионов украинского населения останется половина — ничего страшного в этом нет'. А 'Акт...', часть текста которого публиковалась в школьных тетрадях и учебниках, в оригинале содержал следующие фразы: 'Вновь создающееся Украинское Государство будет тесно взаимодействовать с Национал-Социалистической Велико-Германией, которая под руководством своего Вождя Адольфа ГИТЛЕРА создаёт новый порядок в Европе и в мире и помогает украинскому народу освободиться из-под московской оккупации. Украинская Национальная Революционная Армия, которая создаётся на украинской земле, будет бороться дальше совместно с СОЮЗНОЙ НЕМЕЦКОЙ АРМИЕЙ против московской оккупации за Суверенное Соборное Государство и новый порядок во всем мире'

Об участии в акции по противодействию маршу и торжественному собранию в честь гауптмана диверсионного батальона Абвера 'Нахтигаль' и карательного полицейского батальона, уничтожавшего белорусских партизан, объявили коммунисты, социалисты, ПСПУ Натальи Витренко и ряд общественных организаций. Причём, верная своему принципу 'я с коммуняками на одном гектаре срать не сяду', Витренко категорически отказалась действовать совместно с остальными. Её колонна, сформированная на Крещатике возле центрального офиса партии, действовала по собственной программе.

Собрание нацистов проводилось в Доме Офицеров на углу улицы Грушевского и Крепостного переулка. Их ждали несколько сотен человек, перекрыв подходы к Дому Офицеров. Но милиция оттеснила антифашистов и позволила бандеровцам пройти в здание со стороны Крепостного переулка. Милиционерам активно помогали боевики различных неонацистских организаций.

Помимо депутатов и партийных лидеров, в числе входящих в здание были замечены и те, кого сейчас на Украине называют 'активистами'. То есть, профессиональные бездельники, чей основной род занятий заключается в тусовании на митингах, маршах и прочих собраниях. В частности, такой всеукраинский фрик, как 'героиня оранжевой революции' бабка Параска, не вполне психически адекватная старушка из западноукраинского села, очень полюбившаяся Виктору Ющенко. После подписания в августе 2006 года 'Универсала национального единства' между Ющенко и Януковичем она пыталась покончить жизнь самоубийством, настолько её расстроило то, что её кумир помирился с 'донецкими бандюками'.

Единственным человеком, которого ни милиционеры, ни нацисты не смогли оторвать от входной двери в Дом Офицеров, оказалась баба Люба, политический антипод Параски.

В отличие от Прасковьи Королюк, оравшей с трибуны Майдана о том, что Янукович лично украл трактор, доставшийся ей после развала колхоза, крестьянка из села Рахманово Тернопольской области потеряла из-за украинских нацистов дом и храм. Накануне ющенковского госпереворота в этом западноукраинском селе раскольники из 'Киевского патриархата' под руководством депутата облсовета от Конгресса украинских националистов Волоса, сына члена УПА, силой захватили церковь, принадлежащую Московскому патриархату. А священника, отца Олега, и прихожан угрозами физической расправы вынудили покинуть село. Те приверженцы канонической веры, кто остался в Рахманово, боялись выступить против, не только из страха быть избитыми или убитыми (в 2008 году на о. Олега было совершено нападение, и он получил ножевое ранение), но и по экономическим причинам. Сельский наноолигарх Волос отказывался закупать картошку у верующих, если они поддержат отца Олега, а для многих это было единственным источником дохода.

Немолодой уже священник и несколько прихожанок-пенсионерок были вынуждены искать правды в столице. Прямо напротив центрального входа в Верховную Раду, в сорока метрах от него, в Мариинском парке отец Олег поставил палаточный храм, две жилые палатки, и принялся бегать по судам и просить помощи у депутатов. Он выиграл все суды, но справедливости так и не нашёл: местные власти, заражённые вирусом бандеровщины, наотрез отказались исполнять судебные решения. И палатки верующих, среди которых была и бабушка Люба, крупная, румяная, красивая пенсионерка, простояли в Мариинском парке до 2010 года, пока палаточный храм не снесли по распоряжению 'православного' президента Януковича.

Баба Люба держалась за дверные ручки Дома Офицеров до последнего, но бандеровцев в здание пропустили через соседние двери, которые немедленно заперли изнутри, чтобы около трёх сотен антифашистов не могли сорвать мероприятие, посвящённое юбилею гитлеровского офицера. А коммунистам, социалистам и просто киевлянам, вышедшим протестовать против реабилитации фашистского приспешника, оставалось лишь блокировать выход, чтобы не дать нацистам пройти маршем после окончания своего собрания.

Минут за тридцать до запланированного начала нацистского марша подтянулась колонна 'прогрессивных социалистов' Натальи Витренко. Тоже человек двести-триста, свезённых со всей Украины. Установив громкоговорящую установку, Наталья Михайловна перед своими соратниками гневно осуждала реабилитацию нацизма, это всё снимал на фотоаппарат её верный соратник и заместитель Владимир Марченко. А мы отошли покурить вместе с пресс-секретарём Витренко Оксаной Шкодой, 'висящей на телефоне'.

Отзвонившись кому-то из соратников, Шкода полистала записную книжку мобильника.

— Сейчас, ещё один звонок Тягнибоку! Алё, Олежек? Привет! Это Оксана... Слушай, мы тут сегодня протестуем против празднования юбилея Шухевича, сейчас под Домом Офицеров, а потом пойдём к Секретариату Ющенко.

Руководитель нацистской 'Свободы' что-то долго говорил, потом пресс-секретарь ПСПУ перебила его.

— Да ладно тебе! Ты лучше пришли с десяток своих парней, пусть на нашу колонну нападут. И мы пропиаримся, и вы пропиаритесь... Ага... В каком месте они будут? Мне телевизионщиков надо предупредить... Наталья Михайловна в курсе!

Нужно ли рассказывать, что я не был удивлён, когда после парламентских выборов националистка Людмила Супрун в прямом эфире призналась в том, что у неё, Витренко и Тягнибока было заключено соглашение о взаимной помощи наблюдателей на избирательных участках?

Но это было позже, а тогда стремительно приближалось время окончания бандеровского мероприятия в Доме Офицеров и начала их шествия по улицам Киева. И вдруг после очередного выступления Витренко дала команду 'не смешиваться с представителями других политических сил' и строиться в колонну.

— Вы куда? — возмущались люди, среди которых было много ветеранов войны. — Сейчас же фашисты выходить начнут!

— У нас своя программа! — отрезал Марченко. — Мы идём протестовать под Секретариатом Президента.

— Сегодня же выходной, там никого нет! А здесь сейчас бандеровцы начнут свой марш.

— Товарищи! Не слушайте провокаторов! Немедленно строиться в колонну! — принялся громогласно орать заместитель Витренко, подгоняя своих однопартийцев, уныло отправляющихся сотрясать воздух перед пустым зданием Секретариата.

После ухода 'витренковцев' многих охватило уныние. Люди стояли уже больше трёх часов, почти все ветераны войны, не выдержав такой нагрузки, тоже ушли. Оставшиеся сотни полторы разбрелись по перекрёстку Крепостного переулка и улицы Грушевского, но немедленно заблокировали Грушевского, как только первые нацисты начали выходить из Дома Офицеров.

Мы заблокировали улицу, а нас заблокировали милиционеры, пропустив колонну нацистов по Крепостному переулку на Институтскую. Позже стало известно, что в районе Майдана преградить дорогу бандеровцам пытался 'засадный полк' из числа социалистов Мороза, но и их оттеснили на Крещатик, пропустив почитателей гитлеровских приспешников в сторону Софийского собора.

В ближайшем номере партийной газеты ПСПУ появилась статья о том, как нацисты ненавидят единственную на всей Украине борцицу против реабилитации УПА, главу единственной пророссийской политической партии Украины Наталью Михайловну Витренко. Так ненавидят, что даже напали на колонну 'прогрессивных социалистов'.

После неонацистского государственного переворота многие члены ПСПУ, включая живущих в регионах, были арестованы СБУ или вынуждены бежать в Россию и Донбасс. Но не Витренко и Марченко, продолжающие спокойно жить в оккупированном нацистами Киеве. Сын 'единственного пророссийского политика Украины' Юрий Витренко трудится коммерческим директором 'Нафтогаза Украины' и приложил немало усилий для того, чтобы навредить 'Газпрому' и России в газовой сфере. А один из наших знакомых, преследовавшийся киевской хунтой за свою политическую деятельность, в материалах своего уголовного дела с удивлением обнаружил ксерокопию 'соглашения о сотрудничестве', подписанного Службой безопасности Украины и первыми лицами ПСПУ.

Новая Земля, Порто-Франко, 22.05.30, воскресенье, 14:35

К вечеру, как и обещал Тунгус, потливость начала спадать. И я, вызубрив с полсотни слов и фраз из разговорника, отправился на парковку, чтобы объявить Латыпову о своём согласии завтра отправиться с ним в Порто-Франко.

— Клиент хотя бы есть?

— Клиентка. Какая-то московская бл*дь с губами в форме звука 'пю'. Вон ту тачку повезём, — ткнул он пальцем в сторону ярко-красной 'Ауди-ТТ'.

Я подошёл глянуть. Первое, что бросилось в глаза, это низкий клиренс, едва ли превышающий десять сантиметров, и довольно большой передний свес. По тому, что я слышал о здешних дорогах, от бампера этой спортивной машины лохмотья полетят уже километров через пять.

— Поможешь её на платформу загнать, партнёр? — усмехнулся Юлдаш.

— Пожалуй, надо будет задом загонять, чтобы передний бампер не содрать.

— Мне тоже так кажется.

— А ключи от машины, чтобы загнать?

— У неё пока. Как раз сейчас обещала прийти... А, вон она идёт.

После слов Юлдаша про звук 'пю' я примерно то же самое и представлял: мощи, накачанные ботоксом в области груди, ягодиц и губ, утянутые на лице множеством подтяжек, обесцвеченные до состояния соломы волосы и татуированные брови. Ночью такое приснится — сердечный приступ гарантирован!

— Ну что, мальчики, вы не передумали?

Мальчиков, млять, нашла!

— Сама будешь машину на платформу загонять, или тебе помочь?

Чучело покрутило на пальчике ключики от тачки.

— Конечно, помочь! Только учтите: если машинку поцарапаете, то я с вас сдеру стоимость ремонта.

— Тогда сама заезжай! — отрезал Латыпов.

'Пю' ещё больше надула губки, но пискнула сигнализацией, а Юлдаш завёл свой 'Фотон' и принялся опускать платформу, как можно ниже. Когда она сползла до земли, заглушил мотор и махнул фифочке:

— Заезжай!

Первая попытка, как я и подозревал, закончилась тем, что 'Ауди' упёрлась бампером в платформу. Девица, выскочив из машины, разразилась отборным матом, проклиная и эту планету, и 'Фотон', и нас.

— Не нравится — не соглашайся! — флегматично пожал плечами башкир.

— А как мне тогда до города добраться?

— Подожди, не трогай машину! — остановил я девицу, когда она собралась садиться в машину, чтобы сдёрнуть 'Ауди' назад.

Отметив положение передних колёс, я попросил у Латыпова лопату и скомандовал девице:

— А теперь отъедь на три метра назад. Руль строго прямо!

Давно я не ковырял лопатой плотно утрамбованный автомобильными колёсами грунт! Но за пять минут, обливаясь по́том, таки наскрёб две полоски рыжей земли с камнями для невысоких, сантиметров пяти, насыпей.

— Заезжай!

Ауди лишь чуть чиркнула бампером по металлу платформы. 'Пю' помогли спуститься вниз и назначили ей встречу на 9 утра.

— Мне тоже пора на переговорный пункт, — объявил Юлдаш, попросив подойти утром на полчасика раньше, чем явится клиентка.

Утром она, наконец-то представилась. Я ждал, что это будет что-нибудь донельзя выпендрёжное, вроде Марго, Альфонсина или, на крайний случай, Лилиана, но оказалась она обычной посконной Тамарой, Томкой Козловой. Зато из Мааасквы!

Латыпов своё дело знал: 'аудюха' была притянута за колёсные диски тросиками к платформе, и даже при 'килевой' качке вряд ли сможет сдвинуться с места. Но на платформу ему всё-таки пришлось влезать, чтобы забросить Томкин чемоданчик в салон.

— Ну, что стоишь? Влезай на среднее место в кабину! — скомандовал он Козловой.

— Я? В кабину грузовика?

— Не хочешь — беги сзади за машиной!

На удивление, кабина 'Фотона' оказался просторной, но Тамару всё равно на неровностях прижимало то к Юлдашу, то ко мне. И это — на территории Базы, где дорогу ровняли. А что будет по пути к городу?

На выезде за ворота у всех нас проверили 'айди', распломбировали сумки с оружием и разрешили его зарядить. Чем мы с Юлдашем, собственно, и занялись, прижавшись к обочине перед выездом на 'большак'.

Латыпов, матюкась одними губами, набил магазин своего 'машинен-пистоля 38/40' и собирался на этом закончить, но я от него потребовал, чтобы он сделал то же самое и с запасным магазином. Сам же просто вогнал по заранее заполненному магазину в свой АК и 'Ярыгина', а запасные рассовал по карманам разгрузки.

— А ты что, совсем без оружия? — спросил я Томку.

— Нет, в машинке пистолетик лежит, но вы же мне обещали, что обеспечите охрану!

Я махнул рукой на эту идиотку: если у неё 'пистолетик' такой же, как и 'машинка', то толку от неё всё равно никакого.

Дорога не выглядела убитой в той степени, как живописали аборигены. Просто очень пыльный просёлок, по которому 'Фотон' спокойно катил на четвёртой передаче. Окошки пришлось закрыть, хотя дневной бриз с моря, время от времени мелькавшего вдалеке, сдувал пылищу, но её всё равно хватало, чтобы передняя панель грузовичка быстро покрылась серым налётом. Проскочили перекрёсток с указателем на Базу 'Северная Америка', потом переползли через железнодорожный переезд, и теперь 'чугунка' потянулась не слева, а справа от нас.

Арам рассказывал, что раньше ездить в одиночку было опасно, но теперь вдоль дороги, ведущей от Баз к Порто-Франко, навели порядок, и нападения на одиночные машины переселенцев практически прекратились. Но оружие могло понадобиться и для защиты от других врагов. Степная живность здесь отличалась не только габаритами, но и свирепостью. И нарвавшись на стадо рогачей, размером с небольшого слона, или местных свиней-падальщиков, время от времени мелькавших неподалёку от дороги, можно быстро распроститься с жизнью. А уж если попадётся большая или даже малая гиена, то и вообще только на скорострельность автомата останется надеяться.

Слабенький китайский кондиционер, рассчитанным на лето средней полосы России, а вовсе не на здешнее пекло, едва справлялся со зноем, и Томка, насмотревшаяся в окошко на местных тварей, начала клевать носом. Нам, правда, было несколько не до сна. Юлдаш внимательно следил за дорогой, помня о небольших колёсиках 'Фотона', а я осматривал окрестности: а вдруг всё-таки найдутся самоубийцы, которые высунутся на дорогу, контролируемую не только орденскими патрулями на бронемашинах, но и с вертолёта.

Дорога действительно была явно не для легковушек. Помимо колейности и рытвин, регулярно попадавшихся на пути, пару раз переезжали вброд ручейки. Перед ними Латыпов останавливался и осматривал дно, чтобы не втюхаться в какую-нибудь яму. Муть, поднятую прошедшими в попутном с нами направлении или встречными машинами, быстро вымывало потоком воды, так что рассмотреть, по какой траектории одолеть брод, было не сложно. Во время таких остановок Юлдаш оббегал вокруг машины, чтобы убедиться, что с креплением 'аудюхи' всё в порядке.

Часа через три пути Томка очнулась и начала о чём-то беспокоиться.

— Мальчики, а далеко ещё ехать?

— Километров сто ещё, — нахмурился Латыпов, которого, как и меня бесило это обращение. — Часа два по времени.

— Остановиться бы...

— Я же предупреждал: в туалет сбегать на Базе!

— Но я же не знала, что нам так долго ехать!

— Тьфу, блин! — фыркнул Юлдаш. — Сергей, выпусти её.

— Только в траву не лезь! — глянув на босоножечки со шпильками нашей 'Пю', скомандовал я. — За машину отойди, а я пока по сторонам погляжу.

Хрен она послушалась! Попёрлась к кусту, маячащему метрах в пятидесяти от дороги.

— Куда, твою мать! — заорал я. — Ослепла, что ли? Там же свиньи пасутся!

Но фифа, ободрав ноги о жёсткую траву, потащилась назад лишь после того, как сделала своё дело. Постанывая, она едва передвигала свои ходули. И вдруг замерла, а через полсекунды окрестности огласил истерический визг: в полутора метрах от неё из травы торчала треугольная голова змеюки с телом, толщиной в руку. Не знаю, как, но за следующие полторы секунды я успел щёлкнуть предохранителем, передёрнуть затвор и высадить одной очередью с десяток патронов.

— Скотина! Ты меня чуть не убил! — орала Томка, не замечая брызг змеиной крови у себя на лице. — Ты меня хотел застрелить! Ужасный мир, ужасные животные, ужасные люди! Все хотят меня убить!

— Заткнись, дура! — рявкнул я на неё. — Поссала? Тогда уматываем отсюда, пока вся живность не сбежалась на твою сирену.

— Сам уматывай, урод! — влетела она в кабину. — Господи, за что мне этот ужас?! За что?! Только за то, что я сейф этого говнюка Додика обнесла?! Да пропади они пропадом эти его брюлики и баксы! И машина эта, из-за которой я его вонючий х*й пять лет изо рта не выпускала!

— Сергей, дай ей по морде, чтобы заткнулась! Тебе удобнее!

Но по морде я её бить не стал, а просто вылил на голову воду из пластиковой бутылки. Холодненькую, простоявшую всю дорогу возле дефлектора кондиционера. Издав нечленораздельный вопль, что-то среднее между 'ы' и 'у', Томка на несколько секунд заткнулась. А потом, заметив случайно смытые на свой белый топик следы крови, заверещала снова.

— Ты меня ранил! Ты меня специально ранил.

— Заткнись, бл*дь! — рявкнул уже я. — Возьми салфетку и оботри с морды змеиную кровь. Поехали, Юлдаш! И обещаю тебе, что если эта идиотка не угомонится, я точно её вышвырну где-нибудь неподалёку от стада свиней.

Весь оставшийся путь все молчали. 'Пю', стёршая кровь не только с лица, но и с изрезанных травой ног, обиженно, мы — обозлённо. И лишь на въезде в город, где у нас снова проверили документы и опломбировали оружейные сумки, эта п*зда открыла свою пасть и принялась что-то трещать по-английски, указывая на нас пальцем.

Когда тебе в рыло тычут стволом, ты невольно понимаешь, что что-то не так. А когда мордой укладывают в пыль и стягивают на пояснице пластиковые разовые наручники — тем более. По-английски ни я, ни Латыпов не понимали, и нам с трудом удалось добиться, чтобы пригласили кого-нибудь понимающего по-русски. Он-то и пояснил, что миссис Козлова обвинила нас в покушении на неё в пути с Базы 'Россия' до Порто-Франко.

— Ну а вы верите в то, что мы на неё покушались, но потом благополучно довезли до города? Притом, что мы были с оружием, а она нет.

— Тогда расскажите вашу версию произошедшего.

Я рассказал про то, как расстрелял змею, и про истерику 'Пю'.

— Миссис Ко́злова, что вы скажете о змее?

— То, что он стрелял в змею, вовсе не противоречит тому, что и меня хотел убить! После этого он угрожал мне тем, что выбросит меня из машины!

— Мистер Гордэйе́фф предупреждал вас, что вам не нужно ходить в саванну?

— Он извращенец! Он просто собирался подглядывать за тем, как женщина... За полуобнажённой женщиной!

— Всё ясно, мистер Гордэйе́фф. Извините за то, что с вами грубо обошлись. И вы, мистер Латипо́фф, тоже. И мой вам совет: срочно учите английский язык, чтобы избежать подобных недоразумений с представителями властей! А вы, миссис Ко́злова, расплатитесь с этими людьми за перевозку вашей машины и принесите извинения своим спасителям. Обычно укус змеи, описанной мистером Гордэйе́фф, вызывает смерть в течение нескольких минут, и вас спасло только чудо.

Наученные горьким опытом, мы отказались везти машину 'Пю' дальше, потребовав, чтобы она сама съехала с платформы эвакуатора в присутствии городской полиции. Или как тут менты называются? Разбитый в хлам передний бампер 'Ауди' было, конечно жаль, но зато 'миссис Ко́злова' никаких новых претензий в наш адрес выдвинуть не сумела. Хотя и пыталась.

Киев. 09 октября 2012 года, вторник, 11:45

Старая истина — не делай людям добро, и они не ответят тебе злом.

На корпоратив в честь дня рождения экс-министра Кабинета министров в правительстве Януковича образца 2004 года Анатолия Толстоухова мы с Ларисой попали по настоянию шеф-редактора газеты 'Между строк' Вики Борейко. Никогда не занимавшуюся журналистикой молодую, очень красивую жгучую брюнетку экс-министр назначил 'командовать' газетой, финансируемой его фондом. Судя по всему, из-за того, что она сможет уследить, чтобы деньги фонда не уходили 'налево'. В редакционные дела Вика не вмешивалась, занимаясь только связями с типографией и распространителями, бесплатно раздававшими этот еженедельник сотрудникам Администрации президента, правительства, министерств и депутатам парламента. А всеми редакционными вопросами ведали главные редактора, преимущественно — выходцы из редакции 'Обозревателя', финансируемого Михаилом Бродским.

К концу 2011 года мы уже писали в каждый номер 'Между строк' по два материала и вошли в 'костяк' редакции. Видимо, поэтому Виктория и настояла на том, чтобы я, Лора, экономист Алексей Милович и Оксана Шкода представляли редакцию газету 2 января 2012 года на дне рождения бывшего министра, утверждающего, что он хочет войти в историю в качестве поэта-песенника.

Борейко пообещала встретить нас на Контрактовой площади, и нам 'упала на хвост' Шкода, всю дорогу жаловавшаяся на простуду. Пока дожидались появления Вики, убеждали Оксану, чтобы она сегодня не пила, поскольку уже приняла антибиотик. Но не тут-то было! Остановить бухающую Шкоду невозможно, пока она сама не ляжет спать.

Водку она глотала, как заведённая, а в редких перерывах, на которые выбегала перекурить в коридор ресторана, принималась терзать знакомых девиц одним и тем же вопросом:

— Танюха, (Катюха, Надюха — нужное подчеркнуть) как тебе мой любовник?

Лёша Милович, прекрасный семьянин, умнейший экономист, воспитаннейший человек и действительно красивый мужчина и ведать не ведал, какую славу он обрёл в тот вечер. Тем более что впоследствии выяснилось: он не только не был её любовником, но и шарахался от домогательств бывшей пресс-секретаря Витренко, как от чумы.

А чума вернувшись за стол, уже с рюмкой в руках неслась целоваться и пить на брудершафт с самим именинником. То, что Толстоуков был в шоке от такого амикошонства, заметили абсолютно все, а Шкода уже по-хозяйски уселась на колени бывшего министра, приведя в ступор всех присутствующих, не знающих, как угомонить расходившуюся дамочку.

Вытаскивать пришлось силой: просто взять за руку и потащить якобы на перекур. В очередной раз докопавшись до кого-то с вопросом о своём 'любовнике', она 'поплыла' буквально на глазах. Просто стояла, привалившись к стеночке, и вдруг заплетающимся языком объявила, что идёт в туалет и, уже совсем не держась на ногах, поковыляла на цокольный этаж.

Тем, куда пропала Шкода, первой заинтересовалась Виктория. И вскоре нашла её, спящей на унитазе. Вместе с Ларисой они привели её в вид, в котором упившуюся дамочку можно было хотя бы вынести из 'комнаты для размышлений', а мне пришлось волочь её на руках наверх по лестнице. Нужно ли рассказывать, что на процесс эвакуации ужравшейся до невменяемого состояния задаваки вывалили полюбоваться весь женский состав празднующих?

Но затащить бесчувственную тушку на один этаж — это одно, а поднять на четвёртый этаж хрущёвки, где жила Оксана, совсем другое. Тащили мы вдвоём с Миловичем. Никакие попытки привести её в чувство не увенчались успехом, и Лариса сообразила:

— Что-то с ней не так! Алексей, ты уезжай домой, а я вызову 'скорую'.

Появившаяся спустя минут тридцать бригада подтвердила состояние алкоголической комы.

— Правильно сделали, что нас вызвали! В этом состоянии она могла бы хоть рвотными массами захлебнуться, хоть так и не выйти из комы.

Поскольку было уже поздно, Ане Бахмач, живущей в том же районе, позвонили только утром, попросив, чтобы она забежала в Больницу скорой помощи проведать свою подругу.

— Да всё нормально у неё уже! Из комы вывели, на учёт нарколога с диагнозом 'алкоголизм' поставили. Она уже ко мне припёрлась, продолжает праздновать Новый Год...

Скорее всего, Толстоухов тоже помнил принцип 'месть — это такое блюдо, которое должно подаваться холодным'. За своё унижение на дне рождения он, казалось, не отреагировал и ничем не напоминал 'прославившей' его Шкоде о случившемся.

Чуть больше, чем через месяц, разразился скандал с так называемыми 'плёнкам Романа Забзалюка'. Депутат от БЮТ на пресс-конференции в УНИАНе обнародовал выдержки из записей якобы передачи денег одному из своих коллег за голосование по законопроекту, выгодному Партии регионов. Среди организаторов пресс-конференции и едва ли не главных пиарщиков этого мероприятия оказалась Шкода.

— Ты совсем сдурела, что ли? — попытались отговорить её от этого мы. — Ты что, не понимаешь, что этим играешь на руку нацюкам?

— Меня Ромочка попросил помочь. Не могу же я ему отказать!

Я был на этой пресс-конференции, и мне бросилось в глаза, как нервничает 'супер-агент, с риском для жизни добывший компромат на преступную власть'. И к следующему номеру газеты я согласовал с главредом журналистское расследование о тёмных пятнах в жизни 'разоблачителя'. Удалось связаться со многими людьми, служившими вместе с ним в Кабуле, а также знавшими его после возвращения на Украину. Выяснилось, что его 'афганцы' не помнят, не совпадали даты начала и окончания обучения в военном училище, очень темны обстоятельства второго ранения Забзалюка, полученного им во времена руководства полуподпольной секцией карате.

Я рыл материалы, созванивался с людьми, а в кабинет к Ларисе после очередной пьянки с экс-руководителем УНСО Андреем Шкилём явилась Шкода, чтобы узнать, что за материал я собираюсь писать.

— Ну, Ромочка же должен знать, от каких обвинений ему отбиваться!

— Ты что, собралась с нами воевать? — разозлилась жена.

— Кто вы, а кто Рома?! — гордая таким 'другом' объявила Оксана.

На редколлегии было два часа ора после того, как Шкода поставила ультиматум: или мою статью не публикуют, или она уходит из редакции. Перепуганная перспективой поиска нового журналиста Вика волевым решение сняла мой материал. Его с удовольствием опубликовали другие СМИ, а следующий номер 'Между строк' вышел с тремя полосами восхвалений бютовцев — Забзалюка и одного из ближайших соратников Тимошенко Сергея Власенко.

Толстоухов был в бешенстве от того, что газета, финансируемая 'регионалами', пиарит своих главных политических противников. Впервые на моей памяти очередной номер 'Между строк' не вышел из-за отсутствия финансирования.

Борейко сумела найти финансирование, и газета выходила до середины 2013 года, но уже не столь регулярно. А поскольку виновной за это бывший министр прямо назвал Шкоду, она притихла с раскруткой своих 'друзей' из числа 'юлькашей' и националистов.

Помирил нас друг Шкоды, к которому она вернулась после очередного своего романа. И не с кем-нибудь, а с пресловутым майором Мельниченко, 'плёнки' которого и стали поводом для гонений на Леонида Кучму. Как объяснила Шкода, вся эта история с Забзалюком и Власенко имела целью добиться включения Мельниченко в избирательный список БЮТ. Шкода выступала посредником в шантаже, затеянном Мельниченко: вы включаете меня в список, а я не публикую записи, компрометирующие Юлю. Именно через неё экс-майор госохраны, пообещавший жениться на Шкоде и увезти её в США, контактировал с Сергеем Власенко.

Оксана уже строила наполеоновские планы о том, как она будет шикарно жить с 'Коленькой' за океаном, как вдруг громом с ясного неба СМИ облетело известие о женитьбе Мельниченко. Но не на Шкоде. А вскоре разразился новый скандал: его будущую жену избили прямо в подъезде дома, и он 'сдал' Шкоду милиции, как подозреваемую в этом нападении. Вытаскивал её из КПЗ Власенко.

Коле Шкода таки отомстила, выйдя на фонд Кучмы, которого с подачи 'Коленьки' снова начали 'прессовать' по делу Гонгадзе, и передала второму президенту Украины черновики книги Мельниченко, что она редактировала.

Но окончательный разрыв между нами состоялся осенью 2012 года. В мае на редколлегии 'Между строк' был согласован материал об 'антитабачном' законе, одним из авторов которого был депутат от КПУ, первый секретарь Одесского обкома Женя Царьков.

На тот момент я уже работал ещё и в молодёжной газете 'Новая волна+', помимо материалов, регулярно выпускал авторские колонки о комсомольцах-героях Великой Отечественной войны. Гонорары в газете, издателем которой значился ЦК комсомола Украины, были смешные, но меня, гражданина России, проживающего на Украине, привлекала в ней возможность официального трудоустройства: с оформлением трудового соглашения и записью в трудовой книжке, которую я сдал главреду Василию Муравицкому при поступлении.

Статья в 'Между строк' раскрывала коррупционный потенциал запретов на курение в ресторанах и кафе, и привела в бешенство Царькова, которого я помнил по массовым акциям 2006-2007 годов, как боевого комсомольского лидера. С тех пор, правда, он стал депутатом, 'удачно вышел замуж' за богатую одесскую бизнес-вумен, оседлал 'Лексус' и вошёл в состав ЦК КПУ, как глава одесских коммунистов. И Женя дал команду бухгалтеру 'Новой волны+' прекратить выплачивать мне гонорары.

В это время мы с Ларисой собирали на карточку деньги на отпуск. Туда 'капали' самые разнообразные суммы, и непоступления 2000 гривен (около 250 долларов по тогдашнему курсу) за июнь и июль мы даже не заметил. Зато, вернувшись в сентябре из Крыма 'на нуле', обнаружили, что не поступили и августовские гонорары. Муравицкий успокоил, сославшись на то, что, скорее всего, произошёл какой-то сбой, и всё будет выплачено в начале октября. А когда не пришли и деньги за сентябрь, бросился выяснять, что произошло. И в полном шоке позвонил мне, сообщив новость о том, что Царьков дал команду не платить мне зарплату с июня.

Попытка поговорить с Евгением, продолжавшим здороваться со мной в кулуарах Верховной Рады, едва не обернулась скандалом. Он просто закатил истерику:

— Если вы будете меня преследовать, я обращусь к охране!

Его поддержали и в руководстве фракции КПУ:

— Евгений прав: у него есть данные о том, что Гордеев неуважительно отзывался о Петре Николаевиче Симоненко!

Но самое неприятное — исчезла моя трудовая книжка. И Царьков, и юный руководитель комсомола Александр Присяжнюк, в 2014 году мгновенно перекрасившийся в ярого сторонника нацистов, наотрез отказывались её возвращать.

— Вы ещё докажите, что вы у нас работаете! — объявил мне Присяжнюк, когда я уходил из помещения ЦК комсомола после попытки вернуть трудовую книжку.

Моя реакция была закономерна: не хотите добром, будем поднимать скандал в прессе. И, разумеется, побежал по друзьям-журналистам с просьбой разбросать информацию по СМИ. Обратился и к Шкоде, которая была в курсе всей моей эпопеи, и пообещала помочь. Но уже через день только и успевал ловить в интернете комментарии с помоями на меня за её подписью.

— Слушай, что ты делаешь? — позвонила Лариса ей по телефону. — Ты же прекрасно знаешь, что Сергей на все 100% прав!

— Царьков мне помогает решать вопросы по фонду реабилитации бывших заключённых, за что мне пообещали квартиру в Киеве. Ну и, кроме того, кто твой муж, а кто Женечка?!

Квартиру под офис 'фонда', являвшегося, по сути, воровским общаком, Шкода на деньги одесских уголовников купила и даже сумела их 'кинуть', сбежав в 2014 году в Москву. Я выиграл против Царькова, вскоре вылетевшего из депутатов, два суда. Совершенно выигрышными были перспективы следующих двух, в результате которых жена 'Женечки', оказавшаяся фактическим владельцем 'официального органа ЦК комсомола Украины' получила бы уголовную судимость за нарушение трудового законодательства. Но грянул госпереворот, и нам стало не до того. А старая истина о предавшем единожды на примере Шкоды получила ещё одно подтверждение. Не последнее и не самое ужасное.

Василий Муравицкий в середине 2017 года был арестован житомирским СБУ 'за измену родине', когда пришёл забирать из роддома жену с новорождённым ребёнком. 'Доказательствами' его 'измены' стали гражданско-правовые авторские соглашения о выплате гонораров за статьи для 'России Сегодня' и других российских изданий, а также 'записанный в телефоне номер куратора из ФСБ', оказавшийся номером друзей, который он пометил кличкой их кота.

Член ЦК КПУ и первый секретарь Одесского обкома уже запрещённой компартии Евгений Царьков, вылетевший из депутатов, после госпереворота 'отличился' тем, что нанял для охраны офиса своей жены-бизнесменши боевиков местного отделения 'Правого сектора'.

Новая Земля, Порто-Франко, 22.05.30, воскресенье, 17:35

По объяснениям Арама я хорошо помнил, где искать 'Арарат'. Да и, двигаясь от блокпоста в город, проехать мимо этого заведения было невозможно. Припарковав 'Фотон' на обочине, мы двинулись на ресепшен, чтобы снять себе двухместный номер на сутки. Увы, в Порто-Франко мы явились в воскресный полдень, а в выходной день никаких вопросов в южных городках не решить.

То, что 'деловая столица Новой Земли' относится именно к такому типу населённых пунктов, видно было сразу и по архитектуре, и по какой-то неуловимо южной бессмысленной суете на улицах. Люди сегодня откровенно отдыхали: сидели на открытых площадках, гуляли по улочкам под молодыми деревцами, высаженными между проезжей частью и тротуаром. То и дело по дороге сновали скутеры с молодёжью за рулём и куда-то катились велосипедисты. А бриз время от времени доносил очередную волну морской свежести.

Молодая черноволосая красавица, то ли болгарка, то ли молдаванка, с приветливой улыбкой обратилась к нам по-английски, но я попросил её перейти на русский, и она с удовольствием затрещала с южнорусским акцентом.

— Желаете снять номер или просто пообедать?

— Пожалуй, сначала пообедать, а потом и снять номер. На Базе 'Россия' Арам сказал, что здесь можно и машину поставить.

— Какая у вас машина?

— Небольшой грузовичок, эвакуатор, — ткнул пальцем в сторону входной двери Юлдаш.

— Да, конечно можно! — подтвердила девушка посмотрев на 'Фотон' в окошко рядом с дверью. — Но лучше, если вы сразу оплатите номер, чтобы я могла указать охране, где вы будете жить. Сейчас разгар сезона переселения, но есть свободные домики. Не желаете?

Разница в цене между общим корпусом и домиком была небольшая, но Латыпов отказался.

— Вот придут мои деньги, тогда и буду шиковать!

Меня с моим опытом командировок тоже устраивал предложенный номер, куда мы приволокли личные вещи и сумки с оружием.

В глаза бросилось, что часть посетителей ресторана носит оружие неопломбированным, но, как я узнал чуть позже, они были резидентами города, в отличие от нас, 'проезжих'. Или 'приезжих'.

Памятуя наставления Тунгуса о том, что принимать пищу всё-таки нужно, за компанию с Латыповым что-то поклевал с тарелки и я, хотя кушать не хотелось совершенно.

— Слушай, а ведь неплохо на этой Новой Земле кормят! — промакивая подливку кусочком хлеба, заметил башкир. — Похоже, никаких гормонов, соевых белков и прочей химии здесь не применяют. Я уже забыл, что еда бывает натуральной, а не из 'ароматизаторов, идентичных натуральным'.

Пока Юлдаш смаковал пищу, я листал путеводитель по городу, купленный у девочки на ресепшен. Их предлагалось несколько видов, отпечатанные на разных языках, и я, естественно, выбрал русскоязычный. Заодно и прикупил местную газету объявлений. Реклама и частные объявления печатались преимущественно по-английски, но хотя я на этом языке говорить не могу, многое из прочтённого с трудом, но понимаю.

Нужно сказать, что деловая жизнь здесь действительно кипела. Банки, страховые компании, гостиницы, дорогие бутики, оружейные магазины, автосалоны и автомастерские денег на рекламу не жалели. Рекламировали себя продавцы мобильных телефонов и операторы компьютерных сетей. Удивление вызвали местные производители, освоившие изготовление не только велосипедов, но и внедорожников с грузовиками, сразу уже адаптированными к местным условиям.

Но меня, в первую очередь, интересовала аренда жилья, ведь Лариса через несколько дней вырвется из своего 'заключения', и нужно будет везти её сюда, в Порто-Франко. Вести переговоры по-английски я не просто не рискнул бы, а был категорически не в состоянии, но определиться с порядком цен следовало бы. А договаривается пусть моя филологиня. Она всю жизнь мечтала об отдельном доме, вот пусть и выбирает! Если, конечно, мы решим остаться здесь, а не отправиться в местную Россию.

— Ты, вроде, говорил, что на английском не шпрехаешь, а в газетку уткнулся. Знакомые буквы, что ли, нашёл?

Латыпов явно был сыт и доволен жизнью, поэтому решил подколоть меня. Его круглое лицо с узкими щёлочками глаз излучало полное удовлетворение.

— Не путай зелёное с шершавым, — свернул я газету. — Моя первая специальность — электроника и компьютеры. Поэтому технические тексты я читаю. Но вот на слух воспринимать бытовой английский и, тем более, что-либо вякать на нём, это пока выше моих сил.

— А вообще, какие-нибудь языки понимаешь?

— В школе учил немецкий, но, бляха, это было... тридцать семь лет назад! Уровень знания — 'майне кляйне поросёнок ин ди штрассе побежал'. Украинский понимаю на 99,9%. Соответственно, прочие славянские — от 20 до 70%. Но говорить свободно — ни на одном.

— У меня и того хуже! — вздохнул Юлдаш. — В школе — тоже немецкий. Но какое, к шайтану, качество изучения в сельской школе? Башкирский, татарский неплохо знаю: всё-таки родные. Казаха, азербайджанца, узбека, турка с трудом понять смогу. А здесь придётся, похоже, серьёзно английский учить.

Я снова открыл газетку и ткнул пальцем в целый раздел объявлений об услугах по изучению английского для переселенцев.

— С этим здесь проблем нет. Любой каприз за ваши деньги! Хоть для тех, кто знает только суахили или берберский.

— За деньги... Их, блин, ещё заработать надо! Я, пока мы сюда ехали с этой шалавой, посчитал: на моём 'Фотоне' сейчас почти 42 тысячи пробега. Если каждый день мотаться за клиентами на Базу 'Россия', то каждый день придётся наматывать 500 кэмэ. То есть через месяц, здешний месяц, опять надо будет техобслуживание проводить. А все фильтра менять — ещё раньше. По такой пылюке. Да и машинка китайская, нежная, сыпаться со временем начнёт. От силы год без серьёзного ремонта протянет! А дальше что? Кроме того, где гарантия, что клиенты будут каждый день? Наши-то, советские, в основном, на совавтопроме едут, который и не по таким буеракам-рекам раком проползут. Ну, или на джипах, как ты.

— Тоже мне, нашёл джип! — отмахнулся я. — Просто машина с увеличенным клиренсом и возможностью подключения на время полного привода.

— Ну, всё равно — не пузотёрка!

— А кто тебе мешает навести мосты на других Базах? Заплатить какие-то деньги за то, чтобы повесили на заборе парковки объявление. Что-то типа 'транспортировка легковых автомобилей до Порто-Франко на эвакуаторе'. Дашь свою мобилу, и будут звонить, а ты договариваться.

— Не зная языков?

— Зарегистрируй контору и найми девочку, чтобы сидела на телефоне! Я узнавал: налоги здесь смешные, всего 15% Ордену.

— Сколько???

— 15% с прибыли...

— Бля, а разве такое бывает?!

— Я в своё время занимался бизнесом, так что тоже охренел. Но все, кого спрашивал, это подтверждают. Но такое — только на орденской территории, в национальных анклавах свои, местные налоги.

— Если бы у нас в России такие налоги были, я бы так развернулся! И даже прибыль прятать не стал бы через услуги посредников и поставщиков! Слушай, а там, в объявлениях, ничего нет про мебель? Я же больше по мебельным делам, чем по машинным...

И опять пришлось разворачивать газету.

— Да сколько угодно! Только хрен ты в здешний рынок впишешься с той убогой корпусной мебелью, которая у твоей Перевозчиковой в магазине продаётся!

Латыпов обиделся.

— Чего это она убогая?

— Знаешь, Юлдаш, для Миасса она, может быть, и ничего. Но поверь мне: если бы ты сунулся её продавать в какую-нибудь Польшу или Германию, хрен бы у тебя её купили. Разве что, какие-нибудь сирийские или тунисские беженцы... А здесь большинство осевших людей — как раз из Европы и Америки, привыкшие к добротным вещам, а не к простейшим конструкциям из ламинированной пластиком дешёвой ДСП. Хочешь — давай в город прогуляемся, и посмотришь своими глазами.

Народу в ресторанчике было немало, и нам пришлось подождать, пока прибежит официантка со счётом. А когда она вернулась к барной стойке, чтобы положить деньги в кассу, откуда-то из недр заведения выглянул похожий на Арама полный армянин, только немного более молодой. Видимо, его брат Саркис, о котором говорил Арам.

Судя по карте, идти в центр было довольно далеко. Я, несмотря на возражения, Юлдаша, поймал такси и назвал в качестве точки назначения Овальную площадь, центральную площадь города. Водитель-индус что-то пытался рассказывать, но я его сразу оборвал:

— Ай донт спик инглиш.

Городок оказался довольно приличным и большим. Многоэтажных зданий не было, максимум — четыре-пять этажей, основная застройка одно-двухэтажная. По крайней мере, с обеих сторон Главной улицы, по которой мы ехали. Высадившись же на Овальной площади, оказались в окружении респектабельных добротных зданий 'старой' постройки. Пожалуй, некоторые из них, по староземельским меркам, простояли уже лет двадцать — двадцать пять. За это время даже деревья вдоль тротуаров выросли такие, что приличную тень давали.

Восточнее Овальной площади спускались к морю совсем уж старые кварталы, откуда и начинался Порто-Франко. Те, что севернее площади, примыкая к порту, как я выяснил из путеводителя, были деловыми, а южнее — жилыми. Но в воскресенье соваться куда-то смысла не имело, поэтому мы с Латыповым просто прогулялись по периметру площади, заглядывая в витрины магазинов.

Заметив в полусотне метров от площади витрину мебельного магазина, Юлдаш изъявил желание засунуть нос в эту торговую точку, чтобы удостовериться в сказанном мной. А я остался сидеть на скамеечке в тени: ходить после приёма таблеток мне стало немного легче, но всё равно боль в спине со временем давала о себе знать, и иногда требовалось прижать свою 'пятую точку' к какой-нибудь горизонтальной поверхности.

Вышел мой спутник в расстроенных чувствах.

— Скорее всего, ты прав. Избалованы они здесь хорошей мебелью.

— Но ты это особо близко к сердцу не принимай: всё-таки это самый центр, сюда наверняка стараются самое шикарное выставить. Я, вон, вычитал, что здесь огромный район со шлюхами есть. Что-то сомнительно мне, чтобы эти бл*дюжники шкафами и кроватями от Луёв обставляли номера...

— Что значит 'со шлюхами'?

— Именно то, что ты подумал: увеселительные заведения с проститутками. Здесь свобода нравов, как я понял. А что? Заинтересовался?

Юлдаш негодующе сплюнул на тротуарную плитку и уже собрался выдать какую-то тираду, но тут у меня зазвонил телефон.

— Да, любимая... Нормально добрались, почти без приключений... Да сущие пустяки: дура-клиентка чуть на змеюку не нарвалась, когда в кустики побежала... Отстрелил гадине башку, и дальше поехали... Разумеется, не про клиентку!.. Да вот, сидим с Юлдашем на лавочке, обсуждаем здешний квартал красных фонарей... Даже не продолжай! Я знаю, что если узнаешь, сама мне всё отрежешь пилочкой для ногтей! — заржал я в ответ на негодование своей благоверной. — Да просто этот район здесь рядом, вот мы и стебёмся... Скорее всего, завтра утречком поднимемся пораньше и выедем, чтобы до вечера успеть обернуться туда-обратно. Сегодня же воскресенье, ничего толком не работает, вот мы и гуляем, присматриваемся... Нет, не видел Тунгуса. У него же тоже выходной, и контора закрыта. Ты-то как себя чувствуешь?

Из её рассказа о результатах анализов ТТГ, Т4, Т3 и прочей медицинской зауми я понял только то, что её гормональные препараты придётся здесь существенно корректировать.

Времени было навалом, и после разговора с Ларисой мы прогулялись к морю. С остановками, с посиделками на лавочках и открытых площадках кафе, но я дошёл! А ещё обрадовался тому, что здесь совершенно нет идиотских запретов курения в местном общепите. Имеются, конечно, места, на входе в которые висит значок с перечёркнутой сигаретой, но на открытых площадках вообще никто не докапывается за курево. Именно из-за этих запретов мы с Ларисой и перестали ходить по кафе и ресторанам. Значит, попав сюда, попробуем вернуться к светской жизни.

Море — оно и есть море, даже если оно в другом мире. Правда, судя по 'Памятке переселенцу', в местном не особо поплаваешь. Больно уж опасная здесь живность водится, в сравнении с которой земные акулы, наводящие панику на австралийских и флоридских пляжах, всего лишь мелкая рыбёшка. И если днём в специальном секторе, отгороженном металлической сеткой, ещё можно поплавать без особой опаски, то ночью такое купание смертельно опасно. Причём, опасность составляют даже не гигантские хищники, а всевозможная мелкая живность, ползающая по дну. Её укол или укус ядовит, а антидотов против яда местных моллюсков, как и от яда некоторых здешних змей, всё ещё не разработали.

Где море, там и корабли. Даже на первый взгляд видно, что флот Новой Земли по тоннажу существенно уступает староземельскому. Никаких тебе гигантских сухогрузов и контейнеровозов, всё гораздо скромнее. Основная масса судёнышек — водоизмещением в 200-500 тонн. Именно такими возят и пассажиров, и грузы в анклавы на противоположном берегу залива, на карте очень напоминающем Мексиканский вместе с Карибским морем. И соответственно, подвозят товары в Порто-Франко.

Очень много катерков, парусных лодок, небольших сейнеров. Значит, где-то неподалёку от порта должен быть рыбный рынок. По крайней мере, ближе к морю всё чаще попадаются рыбные ресторанчики. Но не могут же жители питаться исключительно в ресторанах? Уж завтракать-то всё равно удобнее дома, чем тащиться в какое-нибудь заведение на улице. Выпить чашечку кофе, сидя в одних трусах за кухонным столом, это святое!

А вот пошлой привычке пить растворимую бурду здесь точно придётся изменить! Растворимый кофе, конечно, в магазинах отыскать можно, но стоит он неимоверных денег, поскольку импортируется со Старой Земли. И оно — откровенно напиток извращенцев, поскольку местный натуральный кофе дешёвый и выше всяких похвал. А чай — очень дорогой, поскольку почему-то здесь он родится отвратительного качества, и его приходится ввозить 'из-за ленточки'. К великому недовольству Латыпова, как и все башкиры, завзятого любителя чая с молоком.

Впрочем, если передо мной встанет выбор — кусок мяса или рыбы, я предпочту мясо. Как и Лариса. Поэтому в ближайшие дни мне предстоит выяснить, где здесь фермерские рынки и разнюхать, чем именно на них торгуют: сыры, масло, мясо, овощи-фрукты, разная трава. А ведь это на 100% есть в продаже, судя по блюдам в здешних ресторанчиках! И очень недорого, поскольку по своему ресторанно-туристическому образованию я прекрасно знаю, что в цене блюд стоимость входящих в них продуктов составляет незначительную долю.

Назад тоже возвращались на такси. Так что из заработанных сегодня 40 экю двадцатку я истратил на гостиницу, еду́ и разъезды по городу. В общем-то, терпимо...

Украина, Севастополь, 11.08.2013, 01:45

Приехать на море в Крым и не съездить в Севастополь — это кощунство! Тем более, если есть к кому заехать.

Я уже вспоминал об интернет-форуме Города Военно-Морской Славы, на котором нас с Ларисой прекрасно знали. И по сайту 'СтопОранж', и, как ни удивительно, по массовым акциям в Киеве. Именно на одной из них Лора (а чуть позже и я) познакомилась с Кошкинсом, севастопольским активистом ПСПУ и администратором 'Севинфо'. Кошкинс — не фамилия, а сетевое имя, под которым писал на форуме Костя Заруднев, достаточно крупный круглолицый мужик в возрасте лет тридцати, весёлый и подвижный раздолбай и сибарит.

Во время нашего первого семейного отдыха в Крыму мы целый день выделили на встречи с активистами обоих форумов, живущими в Севастополе. И начали со знакомства с питерцем Володей Вороновым, более известном нам как Штурман. Владимир действительно когда-то окончил штурманское училище, со временем обосновался в Питере, где у него свой бизнес, но каждое лето непременно приезжает в Инкерман, откуда он родом. Там мы и подобрали Воронова с семьёй и его школьной учительницей истории, которая устроила нам просто потрясающую экскурсию по памятным местам Севастополя.

У Ларисы со Штурманом, так и не успевших наговориться, оставалась несколько нерешённых вопросов по поводу сотрудничества с поляками в области публикации материалов по Волынской Резне, и пока Володя отвозил семью и учительницу в Инкерман, мы успели встретиться с двумя депутатами — районного совета Константином Зарудневым и городского совета Андреем Меркуловым. А после их ухода из ресторанчика, расположенного возле входа в Херсонес, вернулся Воронин, и... разговор затянулся до полуночи. Так что Балаклавскую бухту на пути в Ялту мы заехали посмотреть лишь при свете фонарей.

Два последующих года из-за моих смен работы супруга отдыхала в Одессе и Затоке, куда я мог приезжать на выходные. Всё-таки 400 километров до Одессы и 450 до Затоки — это не 1100 до ЮБК. Так что снова мы попали в Севастополь только в 2009 году. Но уже не 'наскоком', а целенаправленно ехали отдыхать туда, сняв квартиру рядом с бухтой Песочной. Не самый чистый пляж города, конечно, но мы на нём и не собирались сидеть, быстро освоив пляжи Парка Победы. Самое любопытное, что когда мы приехали туда же в 2014 году, нас узнал хозяин одного из кафе, частыми гостями которого мы были в девятом году!

В том же году родилась наша традиция собирать 'севастопольских сепаратистов' в Балаклаве и выезжать с ними на яхте или катере куда-нибудь за мыс Фиолент к гроту Дианы или мысу Айя. В зависимости от волнения и направления ветра в море.

Словосочетание 'севастопольские сепаратисты', хотя и употреблялось в нашем кругу в качестве шуточного, но оно полностью соответствовало действительности. При украинской власти эти люди убеждённо выступали за отделение Севастополя и Крыма от Украины, открыто поддерживали любые действия Черноморского флота и демонстрировали свои пророссийские взгляды. То есть, с точки зрения украинского законодательства, действительно были сепаратистами, призывающими к отделению части украинской территории и присоединению её к соседнему государству.

Причём, это были отнюдь не маргиналы. Таких взглядов придерживалось большинство населения Севастополя. Как однажды выразился Кошкинс, прогремевший на всю Украину тем, что публично сжёг свой украинский паспорт в знак протеста против присвоения Бандере и Шухевичу званий Героя Украины, 'У нас в городе украинские офицеры стараются переодеваться в гражданское перед выходом со службы. Нет, бить их никто не бьёт, если они в форме ходят. Ну, на крайний случай, могут на спину плюнуть или оккупантом обозвать. Им просто самим стыдно в этой позорной форме ходить'.

В августе 2008 года Костя, узнав о нападении грузинской армии на Южную Осетию, уехал в Цхинвал помогать отражению агрессии. Оттуда он по телефону диктовал Ларисе военные сводки, она их записывала, один из членов 'СтопОранжа' переводил на английский, и потом эти новости размещались на крупных англоязычных форумах. Так прорывалась информационная блокада о событиях 'войны 08.08.08'.

А за месяц до Осетинской войны пророссийские активисты сорвали установку памятной доски в честь подъёма украинского флага кораблями Черноморского флота, которую командование ВМСУ собиралось повесить на священном для всех севастопольцев месте — на Графской площади. Несколько десятков человек в потасовке с украинскими моряками отняли позорную доску и утопили её посреди Севастопольской бухты. Кошкинс там тоже присутствовал, но в число людей, против которых из-за этого было заведено уголовное дело, не попал. Зато попал Александр Караваев, организатор и практически бессменный участник так называемого Севастопольского Ритуала.

Это уникальное мероприятие проводилось более трёхсот раз. Каждое воскресенье на протяжении семи лет группа севастопольцев с флагами России, Андреевским стягом, флагом ВМС СССР проходили по наиболее значимым памятникам боевой славы города, поклоняясь им. В любое время года, в любую погоду. Первый Ритуал состоялся 7 октября 2007 года, а последний — 16 марта 2014, когда стало ясно, что Севастополь всё-таки вернётся в состав России.

Мы с Ларисой приняли участие в девяносто восьмом Ритуале, и к юбилейному, сотому, я смонтировал небольшой фильм о нём, мгновенно разлетевшийся по севастопольским интернет-ресурсам. Помимо видео и фотографий, снятых мной, я вставил в фильм музыкальное сопровождение, оставив нетронутым единственный оригинальный кусочек звуковой дорожки, записавшейся на видео. Когда участники Ритуала с флагами шли по Графской пристани, несколько молодых ребят-севастопольцев вдруг запели гимн России, который тут же подхватили другие свидетели этого торжественного шествия... Такой живой отклик на происходящее настолько потряс меня, что моя рука при монтаже не поднялась, чтобы вырезать их нестройный хор.

Там же, в фильме есть фотография, сделанная с Графской пристани: на противоположной стороне Севастопольской бухты виднеется нарисованный на забетонированном внешнем валу военного объекта флаг России. Точнее, два флага: один огромный, высотой во всю бетонную поверхность, а второй поменьше. Да, ещё в 2009 году это был объект Черноморского Флота, минно-торпедный склад. Но рисовали оба этих флага вовсе не моряки ЧФ, а жители города. Меньший флаг 'украшал' бетонированный вал уже пару лет, а большой только-только появился. И за пару дней до 98-го Севастопольского Ритуала нас с Ларисой позвали подновить тот, что поменьше.

На 'морском трамвайчике' мы с Андреем Меркуловым и Сашей Караваевым, высоким, худощавым скромным мужчиной, на три-четыре года старше меня, переехали на Северную Сторону, а потом 'козьими тропами' по обрывистому берегу бухты пробрались к нарисованным флагам.

Это только с Графской пристани меньший флаг выглядел небольшим. На самом деле, его размеры были метров пять на семь. За пару лет краска на нём действительно кое-где поблёкла, облупилась, и семь-восемь человек, приехавшие подновить рисунок, возились с его подкрашиванием часа полтора. О бо́льшем флаге, сиявшем свежей краской, и говорить нечего: он был размерами метров двадцать на тридцать.

Я рассказал Меркулову, считавшемуся неформальным лидером 'сепаратистов', о вычитанном в инете обещании украинских 'патриотов' с Западной Украины и из Киева, которых бесили эти флаги, нарисовать рядом с ними флаг Украины. Ради этого они, собрав человек тридцать-сорок, собирались приехать в Севастополь.

— Пусть приезжают, пусть рисуют! — флегматично пожал плечами Андрей. — Мы им мешать не будем!

То ли на следующий день, то ли дня через три, мы наведались к друзьям, крымским татарам, на плато Ай-Петри. Там оказался и наш старый друг Толян, полу-мордвин, полу-татарин, в качестве вольнонаёмного служивший стрелком в охране того самого минно-торпедного склада. Пока мы обедали в татарском кафе, успели с ним переговорить о многом. Рассказали и о том, что нацюки собираются заняться рисованием на стене объекта, который он охраняет.

Реакция Толяна нас удивила:

— Надо будет начальство предупредить, чтобы в этот день выставили усиленную охрану! От этих западенских 'рисовальщиков' можно ожидать чего угодно!

Оказалось, наши друзья вовсе не разделяют взглядов Мустафы Джемилёва и 'Меджлиса' на то, что Россия — враг крымских татар.

— Мы же не слепые и не глухие! К нам сюда приезжает много мусульман из России. В том числе — из Татарстана. У них там к мусульманам и татарам намного лучше относятся, чем на Украине! Намного больше свободы, чем здесь!

Украинские националисты действительно приезжали в Севастополь, чтобы нарисовать на стенке склада украинский флаг рядом с российским. Обошлось без эксцессов. Правда, им не хватило краски, чтобы дорисовать жовто-блакытный прапор, и он получился... корявеньким, ободранным. А года через два, так никем и не подновляемый, выцвел и облупился.

Эта 'война флагов' бушевала в Крыму года два. СБУ пару раз пыталась возбуждать уголовные дела против тех, кто их рисует и вывешивает, но правовых оснований для запретов это делать так и не находилось, и дела разваливались в суде. А всё новые и новые триколоры появлялись на балконах квартир севастопольцев. Ими, а также небольшими российскими флажками как горячими пирожками, торговали лоточники на набережной. Не иметь российского триколора, установленного на торпедо машины, считалось в городе чуть ли не моветоном. А если не его, то Андреевский флаг, флаг ВМС СССР или советский красный флаг.

Как-то на огромной отвесной скале, возвышающейся над бухтой Ласпи, между которыми проходит дорога, соединяющая Севастополь с Ялтой, севастопольские альпинисты вывесили российский флаг. Украинским военным пришлось срочно изыскивать скалолазов среди спецназовцев, чтобы они сняли флаг 'наиболее вероятного противника' и заменили его сине-жёлтым. Украинский прапор провисел недолго и, насколько мне известно, его не сорвал ветер, и не снимали те самые военные скалолазы, что устанавливали.

Самый же 'вопиющий' (с точки зрения украинских властей) случай произошёл во время празднования дня украинского флота. В числе прочих на его флагман во время экскурсии поднялось человек пятьдесят молодых людей, которые в один прекрасный момент встали вдоль борта и сняли верхнюю одежду, оказавшись... в бело-сине-красных футболках и превратившись из мальчиков и девочек в очень длинный флаг России. С того дня подобные футболки превратились в хит севастопольской молодёжной моды.

Свой отдых в Севастополе мы провели успешно, хотя то, как я вывозил Ларису из него, больше напоминало эвакуацию. Последняя пара дней выдалась ветреной, и уже в дороге у неё 'вылезли' последствия сидения на ветру в мокром купальнике. Где-то в районе Днепропетровска я уже соображал, в какую районную больницу можно её завезти с подозрением на воспаление лёгких. Но ближе к рассвету ей стало легче, поспав в машине часа четыре, она собралась с силами, и мы дотянули до дома. А дома даже стены помогают!

С 'севастопольскими сепаратистами' мы встречались каждый раз, приезжая на отдых в Крым. Но самым памятным был приезд в 2013 году.

Вернувшись со ставшей традиционной прогулки на яхте, мы с Андреем Меркуловым и его женой проехали в город и засели допоздна на открытой площадке кафе неподалёку от их дома. Разговор был слишком уж серьёзным.

Андрей, как и многие пророссийские активисты, читал серию моих статей о последствиях подписания Соглашения об ассоциации с ЕС. Мы с Лорой перед поездкой в Крым только-только вернулись с Урала, и то, что мы на три недели выпадали из украинского информационного пространства, помогло нам немного по-новому взглянуть на складывающуюся в стране ситуацию. Более масштабно оценить грядущие последствия той 'европейской' истерии, которую с подачи американских и английских консультантов началась в стране.

— Ты понимаешь, Андрей, что это капец экономке? Это развал, превращение её в конгломерат местных паханатов, которые просто перестанут подчиняться Киеву.

— Я даже могу рассказать тебе, как это произойдёт! — кивал в ответ бывший депутат горсовета. — Местные власти просто перестанут платить налоги в госбюджет, потому что Киев далеко, а врачи, учителя, бюджетники, безработные — вот они, рядом! Так что вы правильно решили, что с Украины надо сваливать. Разве что, может, не на Урал поедете, а сюда, в Севастополь? Помяните моё слово, но его и Крым Россия Украине не отдаст, если в Киеве что-то заведётся. Ни при каких обстоятельствах! Не знаю, как это произойдёт, но Севастополь в этом случае станет Россией!

Уже в декабре 2013 года, когда в Киеве Майдан превратился в территорию, недоступную правоохранителям, в Севастополе было создано ополчение. Вначале казачье, одним из руководителей которого был ещё один наш хороший знакомый Николай Железняков, а потом к нему присоединились и другие горожане. Отряды ополченцев охраняли общественный порядок в городе, часть из них выезжала в Киев на 'Антимайдан', участвовала в столкновениях с меджлисовцами под Верховным Советом Крыма, без оружия принимали участие в захвате аэродрома 'Бельбек' и встрече 'поезда дружбы', высланного нацистами в Севастополь для разгона протестов против госпереворота. До Севастополя нацисты, узнавшие о готовящейся им встрече, не доехали, сбежав по дороге.

Николай Железняков вместе с казаками из Севастополя в 2014 году несколько раз выезжал воевать в Донбасс. Слава богу, вернулся оттуда живым и невредимым.

Костя 'Кошкинс' во время событий 'Крымской Весны' сильно болел, и выдающейся роли в её событиях сыграть не сумел.

Андрей Меркулов, напротив, принял активное участие в них, несмотря на загруженность делами бизнеса.

Саша Караваев не просто руководил одним из подразделений самообороны. Он был в Кремле одним из представителей Севастополя, присутствовавших при подписании документов о вступлении Крыма и Севастополя в состав России.

Как рассказывал Александр, их двумя автобусами под охраной военных привезли на паромную переправу в Керчь, а оттуда — в аэропорт Краснодара. После взлёта самолёт вначале ушёл далеко на восток, к Волгограду, поскольку существовала вероятность того, что украинские ВВС попытаются его сбить, и лишь потом вдоль Волги двинулся на север, к Москве.

Уголовное дело против Караваева и других защитников Графской пристани, возбуждённое прокуратурой Севастополя в 2008 году, было закрыто уже российской прокуратурой города почти через год после возвращения Севастополя в состав России.

Новая Земля, База 'Россия', 23.05.30, понедельник, 13:10

С хозяином 'Арарата' Саркисом мы всё-таки познакомились, вернувшись в заведение.

— Мне девочки сказали, что вы завтра утром едете на Базу 'Россия'. Не могли бы по пути забросить моему брату Араму в 'Рогач' пару ящиков вина? У Арама сегодня какая-то компания гуляла, боится, что до плановой поставки в баре 'Вишнёвки' не хватит.

— Забросить попутный груз — не вопрос, — пожал плечами Латыпов. — Но у нас машина только с площадкой, даже без бортов. Если придумаете, как это вино закрепить, то доставим.

— Да, действительно... Я что-то не подумал...

— Да чего голову ломать? Что, мы не сможем эти ящики в кабине поставить? — вмешался в разговор я.

— И то верно! — согласился хозяин 'Фотона'.

Ещё одним побочным эффектом капсул из упаковки без названия, переданных мне Тунгусом, был очень короткий сон. Я выключился часа на четыре, а проснувшись, просто лежал на гостиничной кровати, слушая, как похрапывает Юлдаш. Думал. А потом потихоньку оделся и спустился в холл гостиницы, где за стойкой скучала молодая симпатичная женщина. Похоже, у Арама и Саркиса правило такое — брать на работу только привлекательных женщин, не старше тридцати.

— Извините, можно, я у вас тут посижу? Что-то не спится...

— Конечно, можно! Может, вам дать что-нибудь почитать?

— Нет, не надо. Я плохо понимаю английский, а напрягать мозги в такое время что-то не хочется. А русских газет, как я понимаю, здесь не печатают.

— Чего нет, того нет, — ослепительно улыбнулась красавица. — Просто русскоязычных в Порто-Франко не так много, невыгодно печатать для них свою газету. Тем более, все они обычно неплохо владеют английским. Или почти все. Основная масса их уезжает в русские Протектораты, здесь очень немногие остаются.

— Как вы?

— Как я, например. А зачем мне туда ехать? Здесь работа, снимаю квартиру, друзья, подруги, а там — всё начинать с нуля. Это те, кто ещё не привык к местному житью-бытью, туда, в основном, едут.

— А что, находятся те, кто едет в другие анклавы?

— Конечно! Я три года назад, здешних года, попала под облаву на нелегалов в Москве. Нас, строителей из Узбекистана, тут же профильтровали, и тех, кто уже имел проблемы с нелегальным пересечением границы, отправили сюда, а остальных — в приёмник-распределитель для принудительной депортации.

— Ни за что не подумал бы, что вы — узбечка!

— Наполовину. Мама русская. А вы можете различать, кто есть кто, из азиатов? Обычно в России для всех мы просто чурки, — грустно улыбнулась собеседница.

— Я с Урала. В школе у нас учились татары, башкиры, чуваши, марийцы, мордва, армяне, евреи, казахи. И даже одна каракалпачка была, так что глаз намётанный. Вон, напарник у меня — башкир. В Уфе покойная двоюродная сестра была замужем за чувашем, её три дочери — за татарином, башкиром и марийцем. Вот кем их детей считать? И уж в нашей семье их чурками точно никто не назовёт!

Где-то в отдалении грохнул выстрел, затем ещё два, а следом загрохотали сразу несколько стволов. Стрельба стихла, спустя полминуты, и стало слышно, как где-то воет сирена полицейской машины.

— И часто у вас тут такое?

— Бывает иногда... Скорее всего, какие-то разборки группировок из квартала злачных заведений. Там крутятся большие деньги, и время от времени они начинают стрелять друг в друга. А может, кто-то из новичков буянит. Да и вооружённые грабежи, к сожалению, иногда случаются.

— А вы не боитесь, что сюда кто-нибудь ворвётся? Заведение-то, как я понял, не из бедных.

— Если только по недоразумению. Все бандиты знают, что хозяин дружит с конвойными из Русской Армии, а это очень серьёзно. Намного серьёзнее, чем даже дружить с полицией.

— Хм... Где здешняя Россия, а где Порто-Франко?

— Зря вы так считаете. С русскими военными считаются даже самые отпетые местные бандиты, потому что знают: если обидеть их или их друзей, то они обидчика из-под земли достанут. Куда бы они ни сбежали после этого. Даже дорожные банды, всё ещё остающиеся на малоосвоенных территориях, стараются не нападать на конвои, сопровождаемые русскими. И вообще сейчас на западе континента сформировалась неформальная коалиция, которая очень серьёзно влияет на политику других национальных анклавов: Россия, Бразилия и Техас. И даже Ордену с этим приходится считаться!

Мдя... Вот тебе и прикладная геополитика по-новоземельски. Но каков союз! В старом мире представить такую комбинацию было бы просто невозможно!

— Я где-то читал, что здесь две России...

— Да, Московский Протекторат и Протекторат Русской Армии. То дружат друг с другом, то ссорятся. Особенно после того, как Русская Армия и кубинцы, вошедшие в состав ПРА на правах автономии, захватили Дикие Острова, где жили пираты, а также перекрыли горные перевалы, ведущие из Чечни.

Час от часу не легче! Куба в составе России! А Чечня — опять рядом и опять бузит...

Мы проговорили с Земфирой до пяти утра, пока не подошло время будить Юлдаша, чтобы выезжать на Базу 'Россия', и из этого разговора я узнал куда больше полезного о жизни в городе и на планете, чем из всех своих предыдущих бесед и прочтённых брошюрок.

В баре полусонный бармен напоил нас кофе, а Латыпов вяло поклевал свежеприготовленную яичницу с ветчиной. Потом мы забросили два ящика рубинового вина в кабину, и хозяин 'Фотона' протянул мне ключи от машины.

— Веди ты, а то я ещё не проснулся...

На выезде из города у нас проверили документы и распечатали сумки с оружием.

— Далеко направляетесь?

— На Базу 'Россия'.

Надо же: я уже понял, что у нас спрашивает патрульный, и сумел ему ответить! Неужто тоже таблетки помогли запомнить фразы из разговорника?

— Счастливого пути!

'Фотон', нежно порыкивая турбированным мотором, весело катился по накатанному просёлку. Он то приближался, то удалялся от высокой насыпи, проложенной параллельно этой старой дороге и 'чугунке'. По слухам, это строилось добротное шоссе, большой участок которого должен открыться уже в этом 'сухом' сезоне. Утреннее солнце, поднимающееся над морем, ещё не успело раскалить воздух, поэтому ехали без кондиционера. Юлдаш подрёмывал на пассажирском сиденье, лишь время от времени приоткрывая глаза, когда встряхивало посильнее. Извини, друг, машина пустая, поэтому даже на 50-60 километрах в час, выше которых я не разгонялся, трясёт.

Перед ручейками я уже не останавливался, поскольку ещё по дороге в город обратил внимание на то, что никаких подвохов на дне образованных ими широченных луж не наблюдается. Просто врубал первую передачу и аккуратно проезжал через брод. Задержка произошла лишь однажды, когда в сотне метров впереди стадо свиней вздумало перейти через дорогу. Пришлось остановиться и подождать в отдалении, пока здоровенный свинопотам, выставив в нашу сторону свои многочисленные клыки, прикрывал стадо. Нападать он не собирался, но автомат, почищенный вчера вечером в оружейном магазинчике при гостинице, я на всякий случай положил на колени и приготовился при первой же попытке атаки развернуть машину: если уж что-то подставлять под свинские клыки, так пусть это будет грузовая платформа, а не радиатор.

Примерно за тридцать километров от Базы 'Северная Америка' нас обогнали броневики патруля 'Ордена', а незадолго до железнодорожного переезда навстречу попалась первая колонна переселенцев, тех самых укровояк на грузовиках, нагруженных награбленным добром. Я хорошо помнил, что они переходили на Новую Землю тремя машинами: ЗИЛ, ГАЗ и L-200. А теперь впереди этих машин бодро пылит УАЗ-Хантер с люком на крыше и иностранным пулемётом на кронштейне перед ним. Кто-то местный встречает? Похоже на то, поскольку 'кенгурятники' такой конструкции я видел только в Порто-Франко. Любопытно!

Мы подъезжали к развилке на огромную Базу, принимающую переселенцев из США и Канады, когда патруль рванулся дальше по дороге на юго-запад, подняв клубы пыли. Их коллеги, топчущиеся возле своих машин, только проводили нас взглядами, а мы, не останавливаясь, проехали дальше. Теперь уже в клубах пыли от встречных машин, тянущихся со следующих по дороге Баз. Дневной бриз как раз гнал на нас эту пылищу.

На территорию Базы нас пропустили без проблем. Это только подряд больше трёх суток нельзя оставаться, а так — заезжай-выезжай, сколько влезет. Только не забывай предъявлять айди и пломбировать сумки с оружием.

Закрыв 'Фотон', Юлдаш установил на лобовом стекле картонку с надписью 'Перевозка до Порто-Франко', и мы поволокли ящики с вином в 'Рогач'. Арам порывался заплатить за доставку, но Латыпов только отмахнулся:

— Нам всё равно было по пути.

— Я не могу так! — возмутился Арам. — Вы меня очень выручили!

— Ну, тогда просто покорми нас! И тебе не слишком накладно, и нам приятно!

Но я от еды отказался наотрез, пообещав, что приму в качестве угощения лишь чашечку кофе, а сам помчался в номер к Ларисе. Как подсказал хозяин 'Рогача', только что вернувшейся из медсанчасти.

Не знаю, чем её там лечили и лечили ли вообще, но в глаза бросилось, что супруга ничуть не страдает от местного зноя. По крайней мере, совсем не наблюдалось отёчности, которой она обычно страдала в жаркую погоду.

— Чем занималась тут, пока я в Порто-Франко прохлаждался?

— Читала книжку на ноутбуке, кино на английском смотрела: надо же восстанавливать свои познания в языке. С людьми разговаривала.

— Ты уже завтракала?

— Нет ещё. Мне же каждое утро анализы сдавать!

— Тогда пойдём вниз. Я кофейку попью, ты поешь, и поделимся новостями.

Когда мы спустились в кафе, Юлдаш уже заканчивал кушать и, поздоровавшись с Ларисой, вскоре умчался на парковку, выяснять, не появились ли клиенты.

Завтрак продлился больше часа. Я передал ей газету с объявлениями, чтобы выбрала жильё, которое будет достойно моей очень привередливой дипломатши. А сам подробно поведал о том, что удалось разузнать в здешнем центре цивилизации. Упомянул и о встреченной сегодня колонне атошников, которая шла под водительством кого-то из местных.

— Это не они вчера всю 'вишнёвку' выпили?

— Нет, эти, как рогулям и положено, сухпайки жрали и консервы из банок. Не поверишь: на краю парковки привезённую с собой картошку в ведёрке варили!

— А чего это не поверю? Как будто я не помню, как они картошку, макароны и минеральную воду с собой в Ялту привозили и за всё время отдыха ни разу в магазин не заглядывали! Ты вспомни рассказы твоей тётушки и нашей квартирной хозяйки! — помянул я шокирующие подробности быта западноукраинских отдыхающих на крымских курортах.

— Это вчера 'орденские' гуляли: у них кого-то на другую службу провожали. Госслужба организована по всем американским правилам, дольше двух-трёх лет без ротации на одном месте не засиживаются. Я тут поболтала с одним французом, так что теперь в курсе организации всей их системы взаимоотношений. Примерно как у госслужащих во Франции: поработал на юге — следующий срок контракта будешь где-нибудь в Нормандии лямку тянуть, потом в Страсбурге, оттуда, если повезёт, в Иль-де-Франс перебросят. Так и у них. Правда, на Базу приёма переселенцев не пошлют без знания какого-нибудь национального языка переселенцев.

— Ясно.

— А этих 'хероев Украины' не зря трясли. Изъяли у них пару противотанковых гранатомётов, которые здесь частным лицам свободно не продаются, и зарытую в шмотье двуствольную зенитную пушку.

— ЗУ-23-2?

— А хрен его знает! Это ты в их марках разбираешься! А сегодня с утра, когда я в поликлинику шла, они действительно с какими-то местными, говорящими по-русски, трепались. Но эти встречающие 'слава Украине' орали с ними вместе. Нашивки у них на рукавах бандеровские, красно-чёрные, с какой-то оскаленной пастью, похожей на крокодилью...

При случае надо будет у Тунгуса расспросить, что за подразделение такое.

— Француз мой...

— Твой?

— Гордеев, ты рехнулся на старости лет? Ревновать меня к малолеткам! Ты же знаешь, что я больше по бородатым мужикам предпенсионного возраста выступаю! — засмеялась Лариса. — Француз, с которым я познакомилась вчера. Так вот, он говорит, что в последний здешний год довольно много участников боевых действий на Украине сюда переходит. Тащат самое разнообразное оружие и технику: бронетранспортёры, БМП, автоматы, пулемёты, безоткатные пушки. Одно чудо даже на установке 'Град' с полным боекомплектом через Ворота пролезло.

— И что с ними делают?

— То, чем не запрещено владеть частным лицам, пропускают, а то, что запрещено — изымают. 'Град', пушку и БМП изъяли, потому что на них специальная лицензия нужна, а БТРы пропускают.

Поговорили ещё немного, но потом примчался Латыпов.

— Сергей, есть клиент! Пятнадцать минут тебе на сборы, и поехали!

Еле успел сходить с Ларисой в номер, чтобы переодеться и сунуть в карман разгрузки разговорник, как Юлдаш снова забарабанил в дверь.

— Поехали, пока клиента не увели!

— А что за клиент-то?

— Какой-то японец на крутом джипяре, в пяти километрах от нашей Базы умудрился сразу два колеса пробить. Патрульные сообщили охране на КПП, а те меня поймали.

Киев, март 2010 года

Ох, уж мне эти украинские вооружения! Ох, уж мне это воровство оружия!

На завод 'Маяк', некогда выпускавший речевые самописцы для авиации и отличные магнитофоны, я попал 'по блату'. Трудоустройство иностранца на Украине — очень сложный и длительный процесс, занимающий около полугода. И нужно очень постараться, чтобы работодатель все эти полгода ждал, пока пройдут положенные законодательством сроки, по истечении которых он получит право принять на работу гражданина другой страны. Исключение — имеющий вид на жительство. Я его получил через три года после того, как перебрался в Киев, и в 2009 году, когда на Украине бушевал экономический кризис. Коммерческие фирмы сокращали персонал, а устроиться куда-то было очень проблематично.

'Маяк' предложила Елена Анатольевна Мазур, руководитель движения ЗУБР ('За Украину, Белоруссию и Россию'). В бытность народным депутатом она помогла заводу выжить, и с тех пор поддерживала с его руководителями неплохие отношения. А поскольку до неё дошли сведения о том, что завод разрабатывает бронетехнику для одной из центральноафриканских стран, и в конструкторское бюро требуются люди для работы над проектом. В частности им нужен был человек, который занимался бы подготовкой технической документацией на новые изделия.

Ни заместителя директора по кадрам, ни начальника КБ не смутило моё российское гражданство. Зарплату предложили небольшую, но работа предстояла интересная, и я согласился.

'Новейшая бронетехника' оказалась... старым советским 'Бардаком', БРДМ-2. Бронированную разведывательно-дозорную машину разработали ещё в середине 1960-х годов, а украинские оборонщики решили превратить этот раритет в боевую машину для рейдов по африканским саваннам. Недорогую, более лёгкую, чем оригинал, вооружённую сразу тремя пулемётами. Для этого с БРДМ, которых Украине от СССР досталось несколько сотен, срезался верхний бронелист вместе с башней, снимались дополнительные колёса, предназначенные для преодоления траншей, а вместо старинного бензинового двигателя устанавливался тракторный дизель. В одном варианте машины сохранялся водомётный движитель, а во втором ликвидировался и он. Для удобства посадки-высадки экипажа в бортовой броне прорезались двери, а от гранатомётов машина прикрывалась экранами, изготовленными из сетки рабица.

В итоге получался этакий бронированный кабриолет с установленными сверху курсовым пулемётом ДШКМ и бортовыми СГМ. Первый — разработки 1938 года, а вторые — 1943.

Всё было бы нормально, если бы не жадность! Новый двигатель для 'кабриолета' (с лёгкой руки Ларисы, так окрестившей сие вундерваффе, машина получила обозначение БРДМ-2К) выбирался не по габаритным размерам, а по цене. В результате белорусский тракторный дизель... не вписывался в отведённое для него пространство моторного отсека. Мотор установили с перекосом, многочисленные карданные валы вибрировали при его работе, а приводные ремни выдерживали не более 200 километров пробега машины.

Итог закономерен: 'глупые африканцы', которым 'хитрые украинцы' пытались впарить это чудо техники, отказались от заключения контракта. А конструкторское бюро завода переключилось на разработку 'цельнотянутого' пулемёта. Именно так назвал это стрелковое оружие Валерий Фесиенко, начальник бюро. Почему 'цельнотянутый'? Да потому что он был целиком, до последнего винтика, 'стянут' с пулемёта Калашникова. Даже не с ПКМ, принятого на вооружение Советской Армии в 1969 году, а именно ПК, начавший поступать в войска в 1961 году.

Впрочем, изменения в конструкцию в КБ всё-таки внесли! Изменили... приклад, сделав его, вместо деревянного, резинометаллическим.

Правда, КМ-7,62, как назвали пулемёт, не дотягивал по своим характеристикам даже до оригинала, разработанного за полвека до этого. Причина проста: Украина не обладает технологиями обработки внутренней поверхности ствола, из-за чего ресурс пулемёта оказался вдвое ниже заявленного.

Это чудо-оружие также предназначалось исключительно на экспорт в Африку, поскольку ВСУ в 2010 году наотрез отказались принимать пулемёт на вооружение из-за того, что он серьёзно уступал по характеристикам (в первую очередь — по настрелу на отказ и надёжности) состоящим на вооружении украинской армии образцам.

КМ-7,62 всё-таки был принят на вооружение ВСУ в 2014 году, поступил в войска, и в интернете вы легко найдёте видео того, как этот пулемёт разваливается при стрельбе. А донбасские ополченцы с лёгкостью вычисляют, когда пулемётчики карателей прекратят обстрел их позиций, поскольку это оружие, произведённое на киевском заводе 'Маяк', не комплектуется запасным стволом. Единственный ствол пулемёта лишён рёбер жёсткости, способствующих охлаждению, и после отстрела определённого количества патронов требует длительного охлаждения.

Но вспомнилась мне работа на 'Маяке' вовсе не из-за горе-оружия, выпускаемого этим предприятием (к перечисленному следует добавить и миномёт 'Молот', регулярно убивающий свои расчёты). Одно время в КБ на практике работал пятикурсник киевского Политеха. Назовём его Андрей Чесачёв. Русскоязычный парень, этнический русский из семьи, когда-то переехавшей в Киев из России. Но при этом — член УНСО, 'поведенный' на украинской идее.

— Как ты попал в эту организацию, — удивился я.

— К нам в институт на втором курсе пришёл агитатор. Знаешь, это так круто казалось, и многие записались. Кто-то быстро 'отвалил', а я задержался. Теперь, правда, тоже перестал в офисе появляться. После того, как нас положили мордами на брусчатку во время последнего марша в честь УПА, мне что-то разонравилось... А после этого ещё и пришлось разбирать бухгалтерские документы в офисе. Нам же говорили, что мы ни на кого не работаем, а там куча платёжек о перечислении денег за наши акции от Секретариата Ющенко! Вот я и решил 'завязать': не люблю, когда меня 'втёмную' политики используют!

УНСО действительно регулярно 'светилась' в силовых акциях. Но потасовками, как рассказывал Чесачёв, дело далеко не ограничивалось.

— Нас очень сильно 'натаскивают' по боевой подготовке. Включая использование оружия.

— И оружие есть?

— Ну, как нам наше руководство говорит, количество оружия измеряется даже не вагонами! — гордо похвастался Андрей.

Это оружие регулярно выплывало наружу. Единичными стволами, небольшими партиями. Но поскольку сам глава СБУ Валентин Наливайченко лично курировал нацистские бандформирования, серьёзного хода этим 'находкам' не давали.

Ситуация немного изменилась после прихода к власти Виктора Януковича. В руки спецслужб попалось несколько курьеров, перевозивших оружие по Украине. В том числе — для подготовки теракта против Януковича в Ужгороде: члены 'Тризуба имени С.Бандеры', которым руководил друг и помощник Наливайченко Дмитрий Ярош, собирались расстрелять президентский самолёт во время взлёта с городского аэродрома.

Откуда это оружие попадало в руки нацистам? Да с многочисленных военных складов, доставшихся Украине в наследство от СССР! Они регулярно горели, на них рвались боеприпасы, на результаты этих взрывов списывались просто гигантские недостачи боеприпасов и оружия. А 'стволы' ждали своего часа, наступившего зимой 2013-14 годов.

С началом же карательной операции в Донбассе незаконный оборот оружия на Украине просто 'зашкалил'. Только по официальным данным военной прокуратуры Украины, по стране 'гуляют' миллионы незарегистрированных стволов, а количество только изъятых боеприпасов и взрывчатых веществ измеряются сотнями тонн.

Новая Земля, Порто-Франко, 23.05.30, понедельник, 21:20

Японец оказался непривычно высоким и крепким парнем лет тридцати, довольно симпатичным, но, как и я, едва балакающим по-английски. С ним в машине ехала безумно красивая девушка в хиджабе и прочих аксессуарах строгой исламской религиозности. Для незнающих поясню: хиджаб — это не тряпочка, которой мусульманки лицо закрывают, а платок, из-под которого видно только лицо.

Судя по мелькнувшему на запястье массивному золотому браслету, девушка была из очень не бедного семейства. Да и салон 'Ниссана-Патрол' с кожаными сиденьями, вставками из натурального дерева, хромом и позолотой говорил о том, что его хозяином был откровенный богач. Не этот японец, не знающий, где в машине хранится баллонный ключ.

Со счастливой, хотя и чуть приунывшей девушкой они щебетали по-арабски, и, занимаясь поисками ключа, он явно справлялся у неё, где его можно найти. Зато девица, прожурчав что-то насмешливое, безошибочно указала, где хранятся домкрат и ключ. Но после того как влюблённый парень попытался криво воткнуть домкрат, я прогнал его и поднял передок машины сам. А потом, когда всё-таки установил уцелевшее переднее колесо на ведущую заднюю ось, усевшись за руль и пользуясь подсказками Юлдаша, аккуратно загнал машину на платформу.

Парочку мы прогнали на заднее сиденье, чтобы ничего не трогали, и лишь потом подняли платформу и зафиксировали.

— Скажи им, что это будет стоить 300 экю, — пробурчал Латыпов.

— Решил лохов развести?

— Да причём тут это? Машина дорогая и тяжёлая, ехать придётся медленно, их, как 'Пю' на въездном блокпосту не выбросишь, надо будет куда-нибудь к магазину, торгующему шинами, везти. Тоже время тратить!

Этих всё устраивало! Думаю, если бы я им тысячу зарядил, они бы и на тысячу согласились, лишь бы их не отвлекали друг от друга!

В общем, тронулись. Уже известными нам путями мимо Базы 'Россия', мимо базы 'Северная Америка'...

Увидев возле дороги приметное 'сооружение, обозначенное буквами 'мэ' и 'жё', предложил Латыпову остановиться.

— Пусть прогуляются! Это мы с тобой всего два часа, как с Базы, а они, небось, уже часа четыре нессамши! А до города ещё тянуть часа три с половиной. Сиденья в машине жалко!

Юлдаш заржал, но принял вправо, причалив к отсыпанной щебёнкой островку, посреди которого торчал туалет. Видимо, не одна Тамара в местной траве напоролась на змеюку, и Орден расщедрился на то, чтобы защитить переселенцев от подобных встреч.

Постучав по дверке мерно покачивающейся машины, я дождался, пока в окошке появится взлохмаченная голова ошалевшего японца, и изобразил ему совершенно недвусмысленную пантомиму, указывая на гальюн. Тот радостно закивал и снова исчез в недрах 'Патруля' на несколько минут. Но и когда он выскочил, я его остановил.

— Где твоё оружие? — спросил я по-английски.

— Зачем?

— Здесь дикие животные, змеи. Защитить женщину!

В общем, ушли, с грехом пополам... Но лучше уж с грехом пополам, чем везти в Порто-Франко две бездыханные тушки.

До города мы их больше не тревожили, а охрана на блокпосту подсказала, куда доставить этих чудиков, чтобы им там продали подходящие шины.

Танака (не знаю, имя это или фамилия) заплатил нам даже не 300, а 350 экю, из которых Юлдаш вручил мне сотню. Но в 'Арарат' я с Латыповым не поехал, попросил остановиться через квартал от площадки, где мы сгрузили Ниссан, у двухэтажного здания с несколькими мощными коротковолновыми антеннами на крыше, на вывеске которого я узрел знакомый логотип.

— Что вы хотели? — спросил меня приятный женский голос по-английски.

— Моя фамилия Гордеев, мне нужен Тунгус, — ответил я по-русски.

— Минуточку...

Электрозамок щёлкнул только через пару минут.

Охранник в камуфляже, на поясе кобура с чем-то солидным.

— Идите за мной.

По лестнице поднялись на второй этаж и двинулись по коридору мимо дверей с номерами комнат.

— Ну, заходи, Кипчак, заходи! Добрались, значит, до города? А Ларису почему не привёл с собой?

Виталий крепко пожал руку, и я, усевшись на стул, объяснил ему нашу ситуацию.

— Просто мимо проезжал, а раз ты приглашал в гости, то решил заглянуть.

— И как тебе у нас?

— Солидный офис солидной конторы. С кем хоть воюете, господа частные военные?

— С кем позовут воевать, с теми и воюем. Но в основном — с теми же, с кем мы с тобой в четырнадцатом году воевали. Только уже здесь.

— Мстите?

— Не совсем. Всё намного сложнее. Что там, на Старой Земле, пиндосы нам вечно палки вставляли, то и здесь продолжается. Поскольку Протекторат Русской Армии здесь самая мощная промышленная держава, Орден всячески пытается создать ему сложности. Когда-то из-за орденских интриг шло противоборство между Московским Протекторатом и ПРА, но натравить их друг на друга не удалось. Тогда они подселили под бок России чеченцев, поддерживаемых арабами. Ребята рассказывают, что война была не на жизнь, а на смерть, и только совместными усилиями Армии и добровольцев из Московского Протектората, Бразилии и Техаса удалось загнать 'чехов' назад в горы. А потом и вовсе там их запереть.

Потом под боком завели пиратское гнездо и снабжали пиратов ПЗРК, чтобы русская авиация их не разгромила. Пиратов выбили атакой с моря совместно с кубинцами, которые теперь владеют Дикими Островами и прикрывают устье местной Амазонки от набегов. А теперь подкладывают новую свинью. Догадываешься, какую?

— Незалёжную Украину?

— Вот именно! Тащат 'из-за ленточки' отморозков из 'зоны АТО', по уши замазанных кровью, натаскивают их в специальных лагерях на территории различных национальных анклавов, а потом концентрируют на побережье и в горах Американской Конфедерации, откуда они делают свои набеги на ПРА. Или, переодевшись в форму бойцов Русской Армии, на городки и фермы на территории её соседей. Потом является другая банда и 'прогоняет' 'агрессоров', подбрасывая трупы убитых русских пленных.

Раньше занимались только провокациями и диверсиями, а после того, как накопят силы, собираются откусить кусок российской территории для создания этой самой Украинской Самостийной Соборной Державы. Естественно, Орден поддержит 'борцов с кровавой российской тиранией'. А поскольку для операций на чужих территориях против этой новой 'Украинской Повстанческой Армии' нельзя задействовать регулярные русские войска, этим занимаемся мы, ЧВК 'Прокофьев'.

— Бляха, ну ничего нового придумать не могут! Всё те же 'переодетые в форму УПА энкавэдэшники'! Слушай, а у них нарукавный шеврон, случаем, не крокодилья пасть на красно-чёрном фоне?

— Не крокодилья, а пасть большой гиены. А где ты их уже видел?

— Не я видел, а Лариса. Сегодня утром парочка таких забирала с Базы 'Россия' свору ублюдков, прибывших на грузовиках с награбленным барахлом. Они нам попались навстречу, когда мы на Базу ехали: впереди УАЗ, уже оборудованный под местные условия, а за ним 'стотридцачик', 'газон' и 'Мицубиси L-200'. Без двух белых полос вдоль морды — только УАЗ.

— Через южный въезд в город они не въезжали... Номер УАЗа не запомнил, конечно? — оживился Виталий.

— Обижаешь, начальник! — записал я номер на бумажке.

— Ладно, с этим утром разберёмся. Ты завтра опять на Базу?

— Нет, завтра мой напарник идёт предприятие регистрировать, а я собирался заняться выполнением поручений Ларисы.

— Вот и приходи ко мне к восьми... Нет, к девяти утра. Глядишь, что-то уже прощупаем. До гостиницы сам доберёшься, или лучше тебя подбросить?

О том, что на улице стреляют, стало слышно только после того, как мелкими брызгами рассыпался стеклопакет. Мозги ещё ничего не успели сообразить, а рефлексы сработали: мордой вниз на пол, голову прикрыть ладонями. А следом в начинающихся сумерках — несколько вспышек, одна за другой, и всполохи пламени.

Откуда в руках Тунгуса оказался пистолет, я не знаю, но сквозь падающие вдоль наружной стены капли горящей зажигательной смеси за какие-то три-четыре секунды он успел сделать с десяток выстрелов. На улице завизжали шины стартующего автомобиля, потом другого, и в здании началась суета.

— Ещё огнетушитель тащи!.. Ломай двери. Там, кажется, тоже горит... Перевяжите его...

— Ты цел?

— Да цел! — неуклюже поднялся я с пола.

— Суки! Совсем обнаглели! Пошли, глянем, может, там помощь нужна.

Выскочив в коридор, я обомлел, нос к носу столкнувшись с высоким смуглым парнем с худощавым лицом и красивыми чёрными глазами, командующим тушением пожара. Короткая бородка с серебром и аккуратные усы могли ввести кого-то в сомнение, тот ли это человек, но глаза, эти глаза сложно не узнать.

— Гиви?

По официальным данным, его несколько месяцев назад сожгла украинская диверсионно-разведывательная группа, выстрелив по окну рабочего кабинета из реактивного огнемёта 'Шмель'.

— А это кто такой? — рявкнул бывший комбат батальона 'Сомали'.

— Наш человек, важную информацию принёс. Всего несколько дней на Новой Земле, — пояснил Виталий.

— Информацию принёс или этих гандонов привёл?

— Ты за*бал! — рявкнул Тунгус. — Я за него отвечаю! Он как раз и притащил мне кончик ниточки, по которой их можно будет в городе разыскать!

В суету вмешался вой полицейских сирен. Последние очаги пламени уже погасили углекислотными огнетушителями, когда в металлическую входную дверь принялись долбить прикладом.

— Что здесь произошло?

— Мы с тобой знакомы по Киеву, встретились на улице, и я тебя привёл в гости, если будут спрашивать. У нас не работаешь, — негромко пробубнил мне Тунгус, и я кивнул в ответ.

Гиви спокойным голосом объяснял полицейским сложившуюся ситуацию.

— Нам нужно осмотреть помещения!

— К сожалению, я не могу вас пропустить, внутрь, поскольку это здание находится в частной собственности. В результате нападения незначительно пострадали от огня только документы и мебель, один человек получил лёгкие порезы осколками стекла. Помощь ему уже оказана. Последствия мы устраним своими силами.

— Вы кого-нибудь подозреваете?

— Не имею ни малейшего представления о том, кто бы мог на такое решиться!

— Может быть, кого-нибудь запомнили? Судя по следам на асфальте, они были на машинах.

— Да, мы слышали, как кто-то поспешно уезжал, но уже было достаточно темно, и никто не рассмотрел, что это были за машины.

Начальник патруля задал ещё несколько вопросов, но Гиви по-прежнему выглядел отмороженным, не проявляя никаких эмоций, и полюбовавшись пару минут на закопчённые наружные стены, патрульные уехали.

— Зайдите ко мне! Оба! — зло скомандовал мне и Виталию комбат, вернувшись на второй этаж.

Киев. 18 февраля 2014, вторник, 10:45

Уже месяц улица Садовая, где находятся комитеты Верховной Рады, перекрыта баррикадой из грузовиков. Обгоревших. Грузовики стоят вплотную к двум жилым домам. Но майданных 'онижедетей' такое соседство не остановило, когда за пару недель до этого они закидали грузовики бутылками с зажигательной смесью. Грузовики тогда удалось потушить. Бойцы внутренних войск, с которыми я разговорился, пока они после очередного снегопада расчищали кузов одной из машин от снега, были очень расстроены: частично сгорела уникальная, единственная на Украине передвижная взрывотехническая лаборатория.

Едва в тот день жена сообщила о том, что начался штурм баррикады и у неё под окнами загорелись грузовики, я дал ей команду срочно уматывать из стеклянной 14-этажки. Женщины (а комитет на 90% женский) были просто в шоке от происходящего, но ушли, поскольку я доступным языком объяснил, что с ними будет, когда огонь с грузовиков перекинется вначале на жилой дом с деревянными перекрытиями, построенный в 1950-е, а следом и на 'стекляшку' комитетов.

Ходили они на работу либо через потайную дверь с Институтской, либо через другие здания ВР на Шелковичной. Сквозь толпу неряшливо одетых, грязных 'революционеров', откровенно приехавших откуда-то из глухого галичанского села, хватающих их за руки и допрашивающих: 'Жиночка, вы куды йдэтэ? Тут заблоковано'. Ответы зависели от характера женщины: от униженных объяснений, что начальник ругаться будет, до 'Пошёл на х*й! Ты, что ли, моих детей кормить будешь, если я на работу не приду?'. Женщин ПОКА не трогали, но уже злобно грозились расправиться, когда придут к власти, постоянно порываясь 'провести личный досмотр' и сально комментируя достоинства каждой.

На Шелковичной — тоже баррикада из грузовиков, но не сплошная, как на Садовой, а с узким проходиком, где приезжие из глухих карпатских сёл постоянно собачатся с охраной, пропускающей исключительно сотрудников ВР, депутатов и журналистов с аккредитацией. 'В нас свободна дэржава, мы маемо право ходыты там, дэ забажаемо!' Грузовики тоже упираются с одной стороны в жилой дом, а с другой — в офис некоего Геннадия Балашова, периодически орущего в мегафон с крыльца своей конторы, что русских и 'донбасское быдло' надо отстреливать.

18 февраля Говорящий Шкаф, как на Украине уже лет восемь называли Януковича, договорился с майдаунами, что их пропустят к парламенту, чтобы они могли морально поддержать своих депутатов. Условие одно: с собой никаких дубинок, ножей, бутылок и т.п.

На Броварском проспекте — стандартная пробка от метро Левобережная до моста Метро. Дальше должно было пойти лучше, поскольку на Парковую дорогу после Аскольдовой Могилы народ предпочитает не соваться, так ка все уже привыкли, что на Крещатик ни через стадион 'Динамо', ни через Институтскую и Грушевского, не попасть. Но неожиданно уже в самом начале Парковой дороги вляпались в мёртвую пробку. Чуть больше полутора километров пришлось тащиться целый час. Оказалось, на метро Арсенальная стоит милиция и всех заворачивает на улицу Московскую. Лариса побежала с удостоверением договариваться, чтобы пропустили хотя бы до Дома офицеров, до первого блокпоста милиции. Пришла ошарашенная:

— Уболтала, но разрешили проехать, только если машину не жалко.

Перед началом Мариинского парка, где улица Январского Восстания, недавно переименованная в улицу Мазепы, переходит в Грушевского, стало понятно, почему нас не хотели пускать: всё пространство от Крепостного переулка и до гостиницы 'Киев' было забито майдаунами в бронежилетах, касках и намордниках. Стоят очень плотно, к блокпосту не подъехать.

Оставили машину у обочины, не доехав до Дома офицеров. Попытался отговорить жену идти сквозь эту возбуждённую толпу. Последовал нервный ответ:

— Ты что, не слышал, что мне по телефону сказали? Если не явлюсь, то с работы вылечу.

Пока мы стояли в пробке, ей звонили и требовали немедленно прийти: сегодня сессионный день, нужно будет документы готовить по принятым законам.

Протолкнуться через толпу было просто нереально: 'поддержка депутатов' стояла очень плотно. Крепостной переулок тоже полностью забит такой же толпой, так что попасть на Институтскую также невозможно. Пошёл проводить жену без дублёнки, в одном лёгком свитере: Лора и без того завелась из-за разговора с начальницей, а тут ещё и мадауны. Не дай бог, кто-нибудь ляпнет грубость, придётся её прикрывать, а в лёгкой одежде отбиваться проще. Впрочем, это могло продлиться не дольше полуминуты: просто забьют дубьём и запинают, но хоть полминуты у неё будет, чтобы отойти. Может, успею кого-нибудь одного с собой на тот свет прихватить, и то хлеб! Специально взвинтил реакцию, а пока отходил от машины, незаметно прокачал мышцы ног и рук. Походка теперь была не обычная расслабленно-ленивая, а упругая, движения достаточно резкие, но не агрессивные. Помножим на габариты, и становится понятно, почему все попадающиеся навстречу торопливо отходили в сторону. Мелькнула мысль, заставившая скривить ухмылку: 'Ладно, хоть не знают, сколько рёбер ломается при единственном хлопке открытой ладонью по груди!'

Шёл в шаге позади жены, чтобы была в поле зрения, и можно было мгновенно отреагировать на любое действие, направленное против неё. Эти мрази ещё с 2004 года прославились привычкой бить только исподтишка со спины: между лопаток кулаком или ногой под колено.

Как выполняется обещание не брать с собой к Раде оружия, видно сразу: ни одного майдауна без дубинок не было. У многих ножи, нунчаки, рюкзаки, в которых позвякивает стекло. Зато с грузовичка-трибуны кто-то восторженно завывал: 'Мы пришли с мирными целями!'

Хотя 'революционеры' от меня и шарахались (просто на морде написано: прибью любого, если полезет, а мне самому уже похеру, что после этого здесь же лягу. Себе могилу я уже выкопал, и теперь дело лишь за тем, чтобы за собой кого-нибудь в неё утащить), но ближе двадцати метров к блокпосту подойти всё равно не удалось. Лариса, столкнувшись со стеной спин, убедилась, что сквозь два десятка рядов плотно стоящих боевиков нам не протолкаться.

— Может, через региональский городок попробуем? — не унималась она.

Попытался отговорить:

— Ты собираешься через железные щиты, которые тебе по грудь, перелезать?

Не подействовало. Вышли к ограде Мариинского парка.

Из городка накануне убрали почти всех женщин, но их фигуры всё-таки мелькают вдалеке среди палаток. Мужиков тоже пытается отогнать к палаткам милиция, потому что вдоль железных щитов, прикрывающих палаточный городок, уже идёт настоящий бой: рвутся светошумовые гранаты, летят бутылки с 'коктейлями Молотова', горят милиционеры и охранники лагеря из числа его обитателей. Всё это — в двадцати метрах от нас и в пятидесяти — от трибуны, с которой какой-то урод врёт про мирные цели.

Увидев, что под огнём не прорваться даже через парк, Лора уже не спорила, и я потащил её в машину. Пока заводился и разворачивался, мы увидели, что возле магазина 'Чумацкий шлях', встроенного в дом, где находится квартира Порошенко, боевики перекрывают дорогу. Цепь из десятка человек, с дубинами и щитами, в армейских касках, бронежилетах и наколенниках-налокотниках. Что делать?

Медленно качусь в сторону цепи, давая понять, что мне нужно выехать. В машине нет никакой символики, специально убрал её ещё в декабре: что у копии Знамени Победы, которое стояло у нас на торпедо, что у флажка кличковского 'Удара' цвет красный, и 'гайцы' тормозят на каждом посту в центре, чтобы в правительственный квартал не просочились отмороженные 'революционеры'.

Остановился метрах в пяти от кордона. В подобной ситуации этого делать нельзя, это смерть. Запомните: в реальной боевой обстановке нужно продолжать очень медленно двигаться! Но только если не поступило чёткой и недвусмысленной команды остановиться. Этой команде подчиняться беспрекословно! Неостановка — тоже смерть!

Нам команды не было. Но я остановился именно метрах в пяти, чтобы успеть набрать скорость и прорваться. Как оказалось, психологически это было правильно: во-первых, за спиной на Грушевского война ещё не началась. Во-вторых, машина была без символики, а в ней сидела богато одетая дама лет сорока и седобородый водитель на десяток лет постарше и с абсолютно спокойной мордой. Ну, явно не 'титушки', не 'региональские боевики'!

Старший кордона махнул дубинкой, и его подчинённые расступились.

Когда проезжаете кордоны и блок-посты, не надо суетиться, давать по газам, едва миновали препятствие. И ОБЯЗАТЕЛЬНО!!! смотрите в зеркало заднего вида: стрелять в хвост уходящей машины даже удобнее, чем в лоб приближающейся. Да и убить водителя с пассажиром проще: не мешает двигатель, который не всякое оружие прострелит. В отличие от жестянки задней стенки и поролона сидений.

А в зеркало заднего вида, кроме сомкнувшейся за нами цепи, уже показались поднимающиеся чёрные столбы дыма возле Рады. Это горели подожжённые грузовики на Садовой и Шелковичной. Там, как мы выяснили, приехав домой, пришедшие 'с мирными целями' твари уже расстреливали милиционеров из пистолетов и снайперских винтовок, забрасывали окна первого этажа комитетов ВР бутылками с зажигательной смесью. А буквально через несколько минут после нашего отъезда то же самое началось на Грушевского. С моста метро было видно, что возле парламента горит уже в трёх или четырёх местах.

Как часто великое срастается с самым низменным! В городе война, а нас заботил... унитаз.

'Ядерный чемоданчик' с документами мы собрали ещё в начале декабря. Разумеется, это был никакой не чемоданчик, а старый портфель, куда упаковали все имеющиеся в наличие документы. Чтобы не метаться, как курица с отрубленной головой, если придётся срочно уезжать, а потом кусать локти из-за какой-нибудь случайно забытой справки. Тогда же я позвонил маме, успокоил её, чтобы не переживала: мол, мы живём далеко от центра, у нас всё спокойно (в этом я не врал). Лора хоть и работает в самом центре, а я как парламентский корреспондент, хожу в Раду, но там всё надёжно охраняется, всё спокойно и тихо (врал, но процентов на 80%). Мол, мы никуда не лезем (врал на все 100%, если не на 200). Но если вдруг ситуация изменится к худшему, можем сорваться буквально за несколько часов и приехать в Миасс. При выезде обязательно позвоню либо ей, либо брату, чтобы она не теряла нас и не беспокоилась. Следом предупредил брата, что в любой момент можем свалиться ему на голову. Поскольку больше жить негде. Но уже не врал ради спокойствия родного человека, а откровенно объяснил всю ситуацию.

В начале февраля, когда стало видно, что Янукович — полная тряпка и не выдерживает прессинга со стороны Штатов и Европы, мы подали объявление о продаже квартиры. Тогда и понадобилось купить новый унитаз, поскольку у старого откололся кусок 'юбки' на внутренней поверхности.

Унитаз так и не купили: в жизни не обращал внимания, под каким углом сделан слив в канализацию на установленном в нашей квартире! Но модель присмотрели, отложив покупку назавтра.

Интернет бурлил описанием боёв под Радой. Как я и подозревал, от грузовиков и бутылок с зажигательной смесью загорелись помещения на первых-вторых этажах жилых домов на Садовой и Шелковичной, а также были возгорания в помещениях комитетов. Из хороших новостей — майдауны таки сожгли офис мрази Балашова, надеявшегося, что гигантские евроинтеграционные транспаранты и поддержка майдана деньгами защитят его от погрома.

Почитав новости, настоял, чтобы жена всё же набрала мне свою начальницу.

— Вот и разговаривай с ней сам, если тебе нужно!

Но таки соединила с 40-летней 'хозяйки жизни', пару часов назад требовавшей, чтобы её подчинённые прорывались на работу, несмотря на угрозу попасть в морг или больницу.

— Ведь я же прошла! — возмущалась она утром.

Ну да, прошла. В половине девятого, когда вокруг Рады ещё не было этой толпы варваров. Теперь же, когда горели нижние этажи соседнего здания парламентских комитетов, а с улицы доносилась пальба, с неё слетел весь апломб. Несмотря на это, пришлось долго втолковывать ей, почему нельзя оставаться на верхних этажах.

— Вы при пожаре либо задохнётесь от дыма горящего пластика, либо заживо сгорите, поскольку лифты немедленно отключатся. А аварийная лестница превратится в дымовую трубу, по которой будет нестись вниз обезумевшая толпа, топча всех упавших от отравления ядовитым дымом.

— Что же нам делать?

Она действительно растерялась. Я не зря матерился из-за того, что инспектор по охране труда аппарата Рады не работает, а членом груши околачивает! Пришлось самому терпеливо объяснять, что нужно вывести всех сотрудников комитета на улицу, через какие выходы это сделать безопаснее. Рассказал, какими путями уходить из правительственного квартала, если штурм возобновится.

Реакция убила:

— А если нас накажут за то, что мы ушли с рабочего места во время рабочего дня?

Еле хватило терпения, чтобы не наорать на эту идиотку, но сдержался!

— Вы же знаете, что все депутаты уже разбежались.

— Ну, да... Я тогда сейчас людей соберу, и мы пойдём...

И только через полчаса после этого у кого-то из почти поголовно разбежавшегося руководства аппарата Верховной Рады хватило мозгов объявить всеобщую эвакуацию сотрудников парламента...

Твари! Людей, более 60% из которых женщины, у многих из них маленькие дети, три часа держали в помещениях, которые всё это время пытались поджечь майдаунные ублюдки. Чего многим из этих женщин стоил такой стресс, могу лишь представить. Только на этаже, где работала жена, после первой попытки 'представителей европейской нации' поджечь грузовики на Садовой, некоторых женщин регулярно приходилось отпаивать валерьянкой: они просто по-женски, по-человечески боялись ходить сквозь толпу этих обнаглевших козлов, терпеть пошлые шуточки и приставания грязных уродов, боялись больше не увидеть своих детей, боялись за судьбу своих малышей, оставшихся без присмотра.

Страх за детей был отнюдь не иррациональным: ещё в декабре майданная толпа ворвалась в детский сад, где находился ребёнок одной из коллег жены, чтобы разломать детский городок: 'революционерам' нужно было строить очередную баррикаду, а со стоящими у них на пути они не церемонились!

После обеда стали поступать хорошие новости. Спецназ разогнал беснующуюся толпу на Грушевского. 'Революционеров' гнали до станции метро 'Арсенальная', отлавливали во дворах, перехватывали на платформах метро. Не вынеся зрелища множества убитых и раненых майдаунными стрелками товарищей, садистски забитых камнями и дубинками упавших милиционеров, спецназ самовольно перешёл в наступление и очистил от зверья Институтскую до Майдана. Пацаны, которых соплежуй Янукович два месяца держал в качестве мяса для тренировки навыков фашиствующих боевиков, просто не выдержали и пошли месить всё, что шевелится. Очистили Европейскую площадь под стадионом 'Динамо', где стояли наши 'подшефные' из севастопольского 'Беркута', севастопольских ВВ и феодосийского 'Тигра', заняли 'Украинский дом', захватили часть Майдана.

Жутко было смотреть на горящий Дом Профсоюзов, как и в 2004 году, захваченный майданщиками, сразу же после установок палаточного лагеря. Эфир тут же заполнили провокации: майдауны орали, что это милиция специально подожгла его, чтобы убить побольше 'европейцев', наши доказывали, что это сделали правосеки, чтобы замести следы своих преступлений.

Врали все. Правду нам рассказали на следующий день ребята из севастопольских внутренних войск. Когда они оттесняли боевиков вдоль Дома Профсоюзов к Майдану, сверху, из окон здания, на них посыпался целый град бутылок с зажигательной смесью. То, что в Доме Профсоюзов находился склад оружия и мастерская по изготовлению 'коктейлей', не было секретом ни для кого. Но 'бутылкометатели' не учли того, что накануне майданных событий на уровне второго этажа при ремонте здания Дома Профсоюзов была натянута металлическая сетка, чтобы защитить прохожих на тротуаре от возможного падения инструмента и фрагментов конструкций. Несколько (а может, и несколько десятков) бутылок попало на эти сетки. Разумеется, брызги горящей бензиново-масляной смеси полетели в разные стороны. В том числе — на пластиковые окна, в открытые оконные проёмы и выбитые рамы. Поскольку некоторые помещения были заперты, начавшийся пожар сразу не заметили, огонь успел распространиться на коридоры и пошёл вверх. Сколько сотен человек при этом погибло, не известно никому, так как многих раненых, принесённых с улицы, укладывали просто на полу в коридорах. Здесь же находилась одна из импровизированных тюрем с пыточной камерой, куда волокли пойманных милиционеров и противников госпереворота. А многие находившиеся на верхних этажах (именно об этом я утром предупреждал сотрудниц Рады) просто оказались в огненно-дымовой ловушке.

Милиция заняла часть Майдана и встала. А западные послы снова осаждали Януковича, требуя не применять силу против преступников, убивших только во время штурма Рады около двух десятков милиционеров.

Новая Земля, Порто-Франко, 24.05.30, вторник, 11:30

С Гиви, уже два месяца занимающим должность начальника оперативного отдела ЧВК 'С.Прокофьев', по сути — заместителя директора, разбирались около часа. В мае 2014 мы с ним не пересеклись, поскольку успели покрутиться только в родных местах Ларисы — Станице Луганской, Нижней Ольховой, самом Луганске, да разок съездили в Горловку. Но общие знакомые нашлись и в Донецке, и в Луганске. А Тунгус рассказал, чем мы Ларисой занимались в Киеве, и какую именно информацию я принёс сегодня в офис 'Прокофьева'. И Максим Тохаридзе, как на Новой Земле теперь звали легендарного комбата, успокоился.

— А что делать? У нас и там, на Донбассе, были перевёртыши, и здесь стукачей уже ловили. А тут такое совпадение: вы появляетесь в офисе, и на него нападают.

— Да не вопрос: пусть ваши люди разыщут эту арабо-японскую парочку, которую мы сюда привезли, и расспросят Латыпова в 'Арарате', при каких обстоятельствах он меня здесь высадил.

— Да бросьте! Верю я вам, верю! После того, что Тунгус рассказал, ясно всё с вами. А этот человек, с которым вы переходили сюда, что собой представляет?

— Тоже совершенно случайный. Его подставила бывшая любовница, на которую у него часть бизнеса была записана. Всю жизнь прожил на Урале, башкир, никакого отношения к нашим украинским разборкам не имеет. И даже толком не знает, кто такие мы с женой.

К 'Арарату' меня подбросил Тунгус на своём потрёпанном трёхдверном 'Джип-Рэнглер'.

— Почём покупал?

— Да ни почём. Отжал у латиносов во время одной из командировок. Прежний хозяин неосторожно обращался с моим ножом, вот я и стал наследником... — засмеялся он.

— А здесь такое возможно? Насколько понимаю, номера здесь единые, и по базе данных быстро пробиваются.

— Здесь и другое правило действует: завалил бандита — всё его имущество переходит тебе. Главное — зафиксировать, что это именно бандит и в тот момент, когда ты его замочил, он нападал на тебя или кого-нибудь ещё. Да ещё и штуку экю Орден выплатит в качестве премии.

— Да ведь задолбаешься в судах разбираться!

— Здесь всё просто: есть свидетели нападения или бесспорные доказательства его, тебе любой патрульный или местный шериф документы сразу же подпишет, а с ними уже идёшь в контору и банк Ордена, где тебе деньги выплачивают и машину на тебя переписывают. Всё, беги. И завтра утром заходи к нам, дело к тебе будет.

Юлдаш встретил меня вопросом.

— Ты куда пропал? Там, где я тебя оставил, через полчаса стрельба была, пожар какой-то. Ты-то в эту заваруху не попал?

— Да нет. Встретился со старым знакомым, посидели, кофейку попили. Ну, языками и зацепились...

— Поосторожнее будь здесь по вечерам. Тут, говорят, и бандитов немало. Надо будет пистолет себе купить, когда фирму зарегистрирую!

— Так и я про то же тебе говорю!

— Ничего! Нам бы только неделю здесь продержаться. А там и моё бабло подойдёт.

— Вместе с Алёной?

Юлдаш кровожадно ухмыльнулся.

— Надеюсь!

Поутру вокруг офиса ЧВК 'С.Прокофьев' крутилась небольшая толпа строителей. Одни вставляли выбитые окна, другие закрашивали пятна копоти, третьи приколачивали объёмные 'чехлы' из мелкой металлической сетки на окна, четвёртые монтировали раздвижные ворота на въезде в ещё вчера открытый дворик. Охранник с пистолетом-пулемётом проверил мой айди и отказался пропускать во двор.

— Не могу пропустить, запрещено.

Я потребовал, чтобы он связался с Виталием, но охранник был непреклонен. И лишь спустя пару минут разговора пьяного с собакой, когда я уже отчаялся, он негромко произнёс:

— Мне приказали передать, чтобы вы ждали Тунгуса в кафе 'Бристоль' на Главной улице. Это всего в трёх кварталах отсюда.

— А сразу нельзя было сказать?

— Нельзя. Нужно было создать вид, если кто-то за нами наблюдает, что вам здесь дали полный отлуп.

Я, злой на этих конспираторов, плюнул в сердцах под ноги и потопал в сторону Мэйн-стрит.

Тунгус объявился в 'Бристоле', чем-то действительно напоминающем знаменитый ялтинский кабак, минут через пятнадцать после меня.

— Выяснили мы, что караван, про который ты говорил, въехал в город не через южный, а через северный блокпост. 'Хероев' разместили в румынском публичном доме, а сегодня они занимаются продажей награбленного местным скупщикам краденного. Тоже то ли румынам, то ли цыганам: хрен их различишь! Машины уже перекрасили, чтобы скрыть отличительный знак ВСУ — две белые полосы, теперь эти машины будут бегать с саванным камуфляжем. И их УАЗ по базе номеров пробили...

Тунгус замолчал, то ли подбирая слова, то ли решаясь, можно ли мне открыть эту информацию.

— В общем, интересную ты нам информацию подкинул. Мы тут с Гиви перетёрли и пришли к выводу, что неплохо было бы вообще постоянного информатора посадить на Базе 'Россия', чтобы у нас была вся информация о том, кто, когда, в каком количестве, на какой технике и с каким оружием к ним прибывает. Можешь Лору попросить, чтобы она этим занялась, пока там торчит?

— Да хоть сейчас! — вынул я из кармана мобильник.

— Не надо! — остановил меня Тунгус. — Либо вечером и намёками, либо когда сам приедешь на Базу. В офис больше не приходи. Его, скорее всего, плотно пасут, а нам не надо, чтобы тебя связывали с деятельностью ЧВК. Занимайся своими делами, мотайся со своим эвакуаторщиком на Базу, но к нам не суйся, мы сами на тебя выйдем завтра или послезавтра. Если найдётся кто-то, кто заведёт разговор о 'Прокофьеве', даже якобы случайно, запоминай его и матери нас, на чём свет стоит. Мол, Головко козёл, старых киевских друзей бросил, знаться с ними не хочет, и все там такие же гандоны.

Виталий допил своё пиво и сокрушённо развёл руками.

— Вот так и живём, Серёга! Посиди минут пять после моего ухода с кислой рожей, а потом тоже иди. Сдачу у официанта заберёшь, это оплата вам с Ларисой за ценную информацию.

— Я что, за деньги работаю? — возмутился я.

— Мы за деньги работаем с людьми, мы! — отрезал Тунгус, вложил двухсотку в папочку со счётом, встал, с сочувственным видом похлопал меня по плечу и решительно двинулся на улицу к своему 'Рэнглеру'.

С Латыповым мы столкнулись в районе Овальной площади, куда он ходил оформлять документы на регистрацию фирмы. Юлдаш был в шоке:

— Бляха, мне всё сделали за пятнадцать минут! Дали книжечку с инструкцией о том, как платить налоги, я полистал её. Серёга, почему я не родился здесь?! Знал бы, что такое возможно, давно бы уж хрен забил на Миасс и сюда перебрался! У меня бухгалтерша неделю каждый квартал носилась по налоговым и всевозможным фондам, чтобы отчёты сдать. А здесь — всё в одном месте! Подал один документ, который можно за полчаса подготовить, и живи спокойно!

— Слушай, пойдём лучше присядем. Задолбался я по городу пешком бегать!

— А чего ты-то носишься?

— Жена попросила лекарств ей в аптеках посмотреть. Удивительно: у них здесь на входе таблички, на каких языках разговаривают в их заведении. Не обращал внимания?

— Ты бы поосторожнее был со всякими заведениями! — посерьёзнел Юлдаш.

— А что такое?

— Да у меня уже был сегодня разговор по поводу тебя и местных заведений. Популярными, блин становимся, узнают нас. Не успел разговориться, как мне заявляют: 'А, это же вы на эвакуаторе машины с Баз приёма переселенцев возите! Только с напарником вам не очень повезло. Его тут видели в одной очень неприятной организации. Он что, как-то связан с ней?' И называют контору, возле которой я тебя вчера высадил.

Значит, решили с этой стороны зайти?

— А кто спрашивал-то?

Киев, октябрь 2006 года

Моя статья 'Избиение младенцев', в которой я проанализировал промахи Партии регионов, допущенные в ходе информационного сопровождения борьбы за создание коалиции, 'выстрелила' в конце октября 2006 года. Больше двух месяцев понадобилось, чтобы её содержание дошло до руководства партии, и оно дало распоряжение разыскать умника, повозившего их носом по столу за ошибки.

Нашли меня, как ни удивительно, через православных. В один из осенних дней мне позвонил журналист ежедневной аналитической газеты '2000' Дмитрий Скворцов и попросил подъехать в редакцию. С Димой на тот момент мы были едва знакомы: вместе покурили на крыльце газеты, куда я приходил получить гонорар за статью, резко изменившую украинскую внешнюю политику. Но о ней я расскажу как-нибудь в другой раз.

Как и обещал Дмитрий, он познакомил меня с очень интересным человеком — сестрой епископа, возглавлявшего одну из западноукраинских епархий. Помимо исполнения обязанностей помощника и пресс-секретаря брата, Любовь, к тому же, обладала прекрасными аналитическими способностями и была в курсе всех скрытых от глаз стороннего наблюдателя подводных течений украинского канонического православия. Её же брат слыл одним из самых непримиримых противников церковного раскола и насаждавшейся Виктором Ющенко идеи создания 'единой украинской поместной церкви'.

Именно Любовь сообщила мне, что 'Избиение младенцев' очень заинтересовала верхушку 'регионалов', связанную с формированием идеологии партии. И 'очень влиятельное лицо' (из намёков было ясно, что это фактический руководитель Партии регионов, первый вице-премьер Николай Азаров) распорядился разыскать меня, а для начала со мной должен побеседовать один из высокопоставленных членов руководства ПР.

В небольшой особняк с какой-то совершенно нейтральной вывеской, расположенный в районе улицы Рейтарской, я приехал, как она и просила, с распечатками нескольких своих статей. Принял меня очень вежливый и представительный мужчина, с которым мы почти час обстоятельно беседовали о том, почему я считаю информационную политику партии провальной, какие у меня по этому вопросу есть предложения. Генерала в отставке, как он мне представился, очень заинтересовали наработки Клуба товарищей ВИИЯ, о работе в составе которого я упомянул, и он попросил прислать мне некоторые материалы по разрабатывавшемуся нами направлению геополитики.

Напустив на себя важности, он рассказал, что Николай Янович отдал распоряжение создать некий 'теневой' аналитический центр при партии, который, не афишируя своей деятельности, будет заниматься анализом настроений в стране и предоставлять руководству ПР рекомендации по влиянию на умонастроения граждан. И генерал, которому Азаров поручил заниматься подбором кадров для этого центра, видит меня руководителем одного из подразделений этого центра. В течение недели-двух мой визави непременно перезвонит мне, чтобы сообщить о результатах своего доклада шефу.

Вечером Лариса, выслушав мой 'отчёт' о встрече, тут же 'обломала' все мои надежды.

— Где, ты сказал, находится этот офис?

Я назвал адрес.

— А фамилия генерала Самофалов? Забудь! Для меня это уже пройденный этап. Встречалась, разговаривала, резюме предоставляла. Дальше твоего разговора с Самофаловым дело не сдвинется. Ты их, конечно, заинтересовал, вот они тебя и вызвали. А когда выяснили, что ты не связан с многочисленными бютовскими аналитическими группами, которых они жутко боятся, ты им стал неинтересен. Никто тебе больше не позвонит!

В общем-то, так оно и вышло. И хотя позже выяснилось, что генерал действительно выполнял поручение Азарова разыскать меня, никаких последствий наш разговор не имел. А рассказы про создаваемый 'теневой аналитический центр' были просто разговорами: никто его не создавал.

Через полгода, в феврале 2007 года, я написал вторую часть статьи 'Избиение младенцев', в которой на основании распределения депутатов ПР по комитетам Верховной Рады проанализировал цели, Партии регионов в текущем созыве парламента. Всё говорило о том, что 'регионалы' пришли в ВР либо 'пилить' бюджет, либо решать проблемы своего бизнеса, либо 'отмазывать' его от 'наездов' со стороны правоохранителей. Все парламентские комитеты, хоть как-то касающиеся идеологии (включая внешнюю политику страны), были отданы на откуп 'оранжевым', значительная часть которых исповедовала неонацистские взгляды и отличалась воинствующей русофобией. Так что ожидать какого-то улучшения положения русского и русскоязычного населения на Украине, а также улучшения отношений с Россией, с таким распределением депутатов по комитетам было бессмысленно.

Ещё через четыре года, в феврале 2011 года увидела свет третья часть 'Избиения младенцев' с анализом действий Партии регионов после победы Виктора Януковича в президентских выборах. В ней я подробно разобрал, к чему может привести политика привлечения во власть идеологически чуждых ПР политических деятелей, пренебрежение ожиданиями голосовавших за Януковича жителей Юго-Востока и попытки заигрывания с выходцами из Галичины. И снова — как вода в песок! Как я и описывал, ни к чему хорошему эта политика 'регионалов' не привела, вылившись в вооружённый государственный переворот февраля 2014 года.

С Любовью мы время от времени пересекались в парламенте либо на мероприятиях. Последний раз виделись уже весной 2013 года, когда американское посольство уже вовсю готовилось к осуществлению госпереворота на Украине. Она рассказывал, как на неё выходили представители посольства США с просьбой подготовить обзор расстановки сил внутри иерархов УПЦ Московского Патриархата. За документ, объёмом 7-8 листов, ей обещали заплатить 15 тысяч долларов, но она отказалась.

Её брат незадолго до этого был отправлен на покой. За то, что был настоящим бельмом на глазу у 'няньки' очень одряхлевшего Митрополита Киевского Владимира (Сободана) епископа Драбинко, являвшегося лидером 'фракции' сторонников объединения с раскольниками-филаретовцами. Драбинко и теперь, даже в нарушение предупреждений руководства УПЦ МП, продолжает поддерживать Порошенко в его стремлении оторвать украинскую церковь от Московского Патриархата.

Впрочем, сваливать все грехи за содействие раскольником на одного Драбинко было бы неверно. Хотя на словах покойный ныне митрополит выступал за единство украинской церкви с Москвой, нередко на обращениях рядовых верующих оказать содействие в проведение каких-либо мероприятий, направленных на укрепление этого единство, благословение давалось, но появлялась резолюция 'помочь, но без излишнего рвения'. Что означало попросту 'спустить на тормозах, проигнорировать'.

Дмитрий Скворцов после госпереворота был вынужден на несколько месяцев 'исчезнуть' из Киева и жить практически отшельником в дачном домике. Несколько раз он наведывался на конференции в Москву. Однажды, возвращаясь с подобного мероприятия, он был задержан украинскими пограничниками за ввоз 'запрещённой литературы' — книг своих украинских друзей-публицистов. Вызовы на допросы и прочие судебные действия продолжались больше года. Дело против него не закрыто, но и судебное решение не принять. Видимо, СБУ решило 'подвесить' угрозу ареста Дмитрия, которому по-прежнему грозит несколько лет тюремного заключения 'за антиукраинскую деятельность'.

Новая Земля, База 'Россия', 25.05.30, среда, 14:25

С Саркисом вопрос о том, что мы точно будем снимать у него номер до пятницы включительно, мы обсудили ещё вчера. Жить у него нам было удобно: даже с учётом того, что с момента открытия 'Арарата' южная граница города существенно отодвинулась от заведения, некогда располагавшегося на самой окраине, до въездного блокпоста по-прежнему недалеко. А когда, помимо парковки машины, тут тебе ещё 'и стол, и дом', и вовсе получалось хорошо.

Конечно, дороговато это обходится для нашего бизнеса, только-только делающего первые шаги, но и я, и Юлдаш ждали изменений в своём положении. Я — окончания 'заточения' Ларисы на Базе, Латыпов — прихода со 'Старой Земли' своих денег, машины и некоторых других 'ништяков'. Вот пока и мирились с тем, что почти вся наша прибыль с перевозок машин от Баз до города (не путать с выручкой, основная масса которой шла в 'амортизационный фонд' 'Фотона' и на заправку его соляркой!) уходила на проживание и питание.

У меня хоть 'подушка безопасности', образовавшаяся после сдачи в Банк Ордена наших золотых слитков, на чёрный день имелась, а он, похоже, в свой первый рейс с Базы 'Россия' отправлялся со считанными грошами в кармане. Поэтому и приходилось весьма скупо рассчитывать средства, которые мы тратили. Благо, еда здесь стоит сущие копейки в сравнении с товарами, поступающими 'из-за ленточки'.

Вчера, бегая по городу, владелец эвакуатора посетил пару автомастерских, где обсудил с местными животрепещущие вопросы прохождения ТО и 'тюнинга'. А проще говоря — хотя бы минимальной адаптации шоссейного 'Фотона' к условиям местного бездорожья. Ему посоветовали первым делом озаботиться защитой двигателя, веткоотбойниками и установкой коротковолновой автомобильной рации.

— Зачем она нужна? — удивился Латыпов. — Всю жизнь как-то без неё обходился...

— А как ты собираешься помощь вызвать, если что-то случится? Бандитов в окрестностях хотя и почти перевели, но ещё попадаются, поэтому патрули при обнаружении чего-нибудь подозрительного часто предупреждают движущиеся по дороге машины, чтобы не лезли туда, где они проводят операцию, — объяснил ему русский парень лет тридцати, уже несколько лет держащий мастерскую, специализирующуюся на доработке внедорожников.

Следующим этапом предлагалось усилить раму, рессоры и амортизаторы, поставить защиту редуктора заднего моста, а также поменять колёса на больший диаметр и более 'зубастые'.

— Ты же на своей шоссейной резине сразу встанешь, как только перед мокрым сезоном первые дождички пройдут! Как только вода на пыль попадёт, она же в мыло превратится!

А вообще расходные материалы, такие, как фильтры и всевозможные масла, в наличии имелись. И не только 'заленточные'. Китайцы и здесь наладили изготовление своих машин, а к ним вовсю клепали эту мелочёвку. Не всё подходило к довольно современной технике, какой являлся 'Фотон-1051' Латыпова, но здесь давно умели слепить из говна пулю, если не могли ничего подобрать из имеющегося в наличии.

На удивление, его 'Фотон' был единственным специализированным эвакуатором на весь Порто-Франко. А проблемы перевозки сломанных машин или крутых пузотёрок решали загрузкой их в кузов какого-нибудь попутного грузовика или платформу поезда. Народ, целенаправленно перебирающийся на Новую Землю, старался тащить что-нибудь более универсальное: бортовые грузовики, фуры, самосвалы. Да и сам Юлдаш как-то обмолвился, что если бы переселялся сюда добровольно, то на бортовом 'Урале' или Камазе-вездеходе. Поэтому мы случайно попали в свободную рыночную нишу — оперативную доставку в город машин, владельцы которых не могут или опасаются перегонять их самостоятельно. Не очень просторную нишу, но пока пустующую

Вот и в среду мы быстро нашли клиента, дожидавшегося нас второй день. Казалось бы, серьёзный тридцатипятилетний мужик, пока о чём-то беседовал с охраной, позволил четырнадцатилетнему сыну припарковать его неновую 'Сузуки-ГранВитару', а пацан напоролся на неизвестно откуда взявшийся кусок трубы, торчащий сквозь ячейку проволочной сетки, и пробил здоровенную дыру в радиаторе. Теперь семейству Лепёхиных, намеревающемуся отправиться в дальнее путешествие в Демидовск, предстоит добираться до порто-франковских авторемонтников на платформе эвакуатора.

— Я бы и сам дыру заделал, — журился Саня Лепёхин. — Но целых четыре трубки радиатора этот засранец пропорол! Если их все заглушить, то придётся каждые пять минут останавливаться, чтобы по здешней жаре двигатель не вскипятить!

Лепёхиным мы предложили не спешить со сборами, поскольку я помчался к жене, а Юлдаш — сделать короткий звонок в Миасс.

Похоже, нам обоим Переход на Новую Землю пошёл на пользу. Лариса обратила внимание на то, как шустро я уже поднимаюсь по лестнице, а я — на то, что она начала худеть.

— Щитовидка начала работать, как показали анализы. Естественно, приходится корректировать гормоны. Да и меньше за компьютером теперь сижу.

— Чем хоть занимаешься в моё отсутствие?

— Чем тут можно заниматься? Читаю, трындю с людьми, хожу стрелять в тир. Освоила уже кучу оружия, которым пользуются орденские. И прикупила для своего пистолета-пулемёта коллиматорный прицел. Знаешь, намного удобнее целиться стало. Особенно — по движущейся мишени. Но если честно, то задолбало уже здесь сидеть! Скорее бы ты меня забрал!

— Ничего, я тебе ещё одно развлечение нашёл! — рассказал я Лоре о своих приключениях в ЧВК 'Прокофьев' и просьбе Тунгуса.

Кое-что она мне сразу же изложила, а остальное пообещала уточнить у своих дружков из Ордена.

— Очень важны марки и номера машин, описание людей, которые за бандерлогами приезжают.

— Может, проще их сфотографировать?

— Вряд ли они это позволят сделать. Да и излишнее внимание к себе привлечёшь. Ребята шуток не любят, судя по нападению на офис ЧВК.

Она вышла проводить нас на парковку, а заодно — забрать из нашего 'Дастера' фотоаппарат: как я ни отговаривал, Лариса упёрлась и пообещала, что наглеть не будет, всё сделает аккуратно, чтобы никто ничего и не заметил. Я же собирался взять с собой карманные рации, чтобы иметь связь с семейством Лепёхиных, которое поедет в своей 'сузучке' на платформе 'Фотона': мало ли какие сложности у них возникнут? Всё-таки два ребёнка везут.

Троица говнюков с нашивками 'Азова' толпилась возле своего 'Паджеро-Спорт' второго поколения, и пока я рылся в салоне, один из них подошёл к нам.

— Твоя машина? — глядя изподлобья, прошипел он.

— Моя.

— Сними! — ткнул он пальцем в наклейку на заднем боковом окошке, на которой был изображён орден Отечественной Войны и гвардейская ленточка.

— С какой это радости?

— Сними, я сказал, гнида москальская!

— Пошёл на хер! — фыркнул я и снова повернулся к проёму задней пассажирской двери.

— У него нож! — охнув, заголосила женщина, стоявшая возле соседней машины.

Протянуть руку к торчащему из кармана сиденья мачете — дело одной секунды. 'Навозец', как называют в Донбассе карателей из 'Азова', действительно держал в руке боевой нож с чернённым лезвием.

— Разве ж это нож? — процитировал я Крокодила Данди, вытягивая свой тесак из чехла. — Вот это — нож!

А дальше мы вдруг оказались под прицелом сразу трёх автоматических винтовок.

— Убрать ножи! Что здесь происходит?

Затрещали одновременно и женщина, поднявшая крик, и Лариса. Первая по-русски, а вторая, обращаясь конкретно к одному из охранников, по-французски. Тот, выслушав объяснения, что-то коротко скомандовал одному из автоматчиков, и тот быстро обыскал карателя, изъял его нож и переписал данный айди.

— Если что-нибудь произойдёт с этими людьми или их имуществом, я лично позабочусь, чтобы вы все сгнили на каторге где-нибудь в африканских анклавах! — обведя троицу рукой, прошипел француз, похоже, тот самый, с которым сдружилась Лариса.

А Лора, воспользовавшись случаем, сняла наш уже изрядно запылившийся на парковке 'Дастер', якобы, чтобы зафиксировать его техническое состояние. Но я ничуть не сомневался в том, что в пару кадров попали злые физиономии 'навозцев'. Она что-то сказала французу, показывая на машину и фотоаппарат, и тот одобряюще кивнул.

— Будет тема для вечернего разговора с Жаком! — негромко хихикнула Лариса, когда мы вместе шли к эвакуатору, на который Юлдаш уже загрузил 'Сузуки' вместе с семейством Лепёхиных.

— Ты осторожнее с этими уродами! Хрен его знает, что у них на уме!

— А по-моему, Жак им ясно дал понять, что меня трогать не надо. Ты тоже себя береги, — грустно улыбнулась она и вздохнула. — Когда же эта пятница?

Украина, Харьков, май 2013 года

Полк Нацгвардии 'Азов'... Теперь это так называется. А начиналось всё с Нацистской партии Украины. Точнее, с Национал-социальной. Именно под таким названием собирался зарегистрировать её никому тогда не известный львовянин Андрей Парубий. Но... министерство юстиции Украины, тогда только-только получившей независимость и ещё не успевшей превратиться в нацистское государство, усмотрело в этом сходство с партией Гитлера и отказало ему в регистрации. Партию срочно переименовали в Социал-национальную, и вторая попытка регистрации оказалась удачной.

Под таким названием она просуществовала до лета 2004 года, когда к руководством СНПУ пришёл Олег Тягнибок, и партию переименовали в Всеукраинское Объединение 'Свобода'. А следом расформировали молодёжное крыло партии, также зарегистрированное Парубием, организацию 'Патриот Украины'.

Но партийному решению подчинились не все. Харьковская ячейка ПУ отказалась самораспускаться, и её лидер, некто Андрей Билецкий, зарегистрировал вначале областную организацию с громким именем 'Патриот Украины', а потом и Всеукраинскую.

Сей молодой человек начинал свою карьеру с организации 'Тризуб имени С.Бандеры', хорошо законспирированной неонацистской группировки 'орденского типа'. То есть, помимо нацистских взглядов своих членов, пристального надзора за их убеждениями и приёма в состав только после 'проверки делом', 'поведенной' на религии. Вплоть до 2014 года 'Тризубом' бессменно руководил будущий лидер 'Правого сектора' и друг главы СБУ Валентина Наливайченко 'полковник' Дмитрий Ярош, ни дня не работавший с момента окончания школы. Да и звание 'полковника' этот младший сержант Советской Армии, решивший посвятить свою жизнь 'украинской национальной революции' сам себе присвоил.

Что же касается Билецкого, то, по его словам, он пытался попасть на войну в Сербии, но 'не смог'. А потом и вовсе 'завязал' с членством в 'Тризубе' и вступил в СНПУ.

После разрыва со 'Свободой' и регистрации 'Патриота Украины' Билецкий не стал заморачиваться с самозваными воинскими званиями. Он требовал, чтобы в организации его называли просто и без затей — Вождь! Ну, или Белый Вождь.

Кстати, разрыв со 'Свободой' был чистой формальностью. Билецкому удалось создать в Харькове неплохую тренировочную базу боевиков, на которую ездили на 'вышкилы' силовики всех нацистских группировок Украины. Например, у меня в архиве есть фото одного из идеологов 'Свободы', сына известного украинского кинорежиссёра, Андрея Ильенко, снятого во время проведения тренировочных сборов, организованных на базе ПУ. Программная статья Ильенко, в которой он признаёт мировоззренческую общность германского нацизма, итальянского фашизма и украинского интегрального национализма, вошла в сборник идеологических материалов 'Патриота Украины'.

Офис в самом центре Харькова 'патриоты Украины' тупо 'отжали' себе у другой 'патриотической' организации, объединения 'Просвита', занимавшегося пропагандой националистических взглядов. Происходило это, как в русской сказке про Лису, отобравшей избушку у Зайца: приютили 'просвитовцы' хлопцев Билецкого, а те и выжили доверчивых пропагандистов, сотрудничавших ещё с гитлеровцами...

В Харькове 'Патриот Украины' занимался погромами общежитий, где жили вьетнамские торговцы и студенты из Африки. Занимались этим, исходя из программных установок, провозглашавших 'борьбу за чистоту Белой Расы' и 'возрождение украинской Nации'. Такое написание — не издёвка. Именно так, через латинское 'N', писалось это слово в документах организации. А ещё — занимался банальным рэкетом, 'отжимая' киоски у торговцев в интересах тогдашнего губернатора Харьковской области Арсена Авакова.

Столь могущественный покровитель у бандитов с нацистскими убеждениями был не единственный. В милицейских кругах ПУ 'крышевал' отец одного из членов организации, генерал-лейтенант милиции, успевший до выхода в отставку даже поработать на очень ответственной должности в Киевском главке МВД. Так что с рук 'борцам за возрождение украинской Nации' сходили не только избиения негров и вьетнамцев, но и другие художества. Например, нападения на несогласных со строительством, затеянным Аваковым, избиения бывших соратников, с которыми они разошлись на почве того, кто 'более правильно' понимает нацистскую идеологию. Сошло с рук Билецкому задержание с переделанным под стрельбу боевыми патронами турецким сигнальным пистолетом. А если учесть, что среди дисциплинарных взысканий, налагаемых на членов организации, значится пункт 'вывоз в лес', что значит убийство и сокрытие трупа в лесном массиве, то не исключены и более серьёзные нераскрытые преступления.

Повторяю: это не выдумки, это данные, взятые из официальных документов 'Патриота Украины', изъятых с сервера организации в ходе расследования попытки убийства, организованной Билецким и не доведённой до конца лишь из-за того, что его подручные не успели добить жертву до приезда милиции.

В августе 2011 года достаточно известный харьковский предприниматель Глеб Деркулов, более известный в интернете как Сармат, жёстко 'заелся' на одном из интернет-форумов с членом 'Патриота Украины' под ником 'Ден88'. Свара возникла из-за очередной статьи Деркулова о преступлениях членов ПУ, опубликованной на сайте 'Аналитик.UA'. Вызов 'Дена' подъехать к офису ПУ на улице Рымарской 'для поговорить' Сармат воспринял с иронией: всё-таки ветерану Афганистана, участнику боевых действий в Югославии и Приднестровье 19-летний сопляк — не противник. И, выкроив время, он подъехал в нужное место.

Как полагается, 'Ден' на встречу не пришёл. Вместо него из калитки металлических ворот вышел другой парень, с которым у Глеба завязался разговор. Как он вспоминает, они только и успели выяснить с вышедшим, что родились в одном и том же городе. И тут у Сармата в кармане сработала рация. Дело в том, что его бизнес был связан с поставками продуктов, и на базе с водителями машин он связывался именно по рации.

— Я только опустил глаза на неё, как мне в грудь прилетел нож, — вспоминал Деркулов.

На встречу с ним вышел инструктор по ножевому бою 'Патриота Украины' Игорь Михайленко, который и постарался применить своё умение на нём. Но немного промахнулся: вместо сердца, в которое он целился, нож пробил лёгкое. Сармат не упал от болевого шока, а вцепился в своего убийцу, и тот, не решаясь применить нож повторно, втолкнул Деркулова в калитку офиса ПУ.

Помимо рации у Глеба с собой был и травматический пистолет, поэтому, оттолкнув Михайленко, он успел отстреляться резиновыми пулями по нему, а также ещё одному боевику, Виталию Княжицкому, бежавшему на Сармата с молотком в руках. И если бы это был не 'травмат', а боевой пистолет, то Княжицкий и Михайленко вряд ли дожили бы до суда. Кстати, пистолет Сармата через несколько дней после изъятия на месте преступления милицией, 'крышующей' Билецкого 'чудесным образом' оказался переделан под стрельбу боевыми патронами. От уголовного дела Глеба спасло то, что именно в тот день он забрал пистолет с обслуживания у оружейника и имел на это соответствующие документы об осмотре оружия.

Княжицкий, тем не менее, успел несколько раз ударить Деркулова молотком по голове, пробить ему череп, повредить кору головного мозга. А когда на выстрелы, прозвучавшие в самом центре города, приехала милиция, Сармата додушивали куском телефонного провода.

Два ранения, признанные врачами несовместимыми с жизнью, две клинических смерти, но Сармат выжил. И, как ему рассказали врачи, каждый день в больницу наведывались милиционеры, расспрашивая их, когда же, наконец, Деркулов умрёт.

'Карманные' СМИ Авакова представили произошедшее как нападение психически невменяемого 'афганца' на 'детей' из патриотической организации. Но уже в ходе следствия 'молотобоец' Княжицкий 'запел', рассказав, как всё было на самом деле.

Убийство Сармата спланировал именно Билецкий, поручив Михайленко и Княжицкого принять 'журналиста, деятельность которого вредит имиджу организации'. Как показал Княжицкий, им было поручено убить Деркулова, а после этого вызвать Билецкого, 'гуляющего' где-то поблизости, который в багажнике своей машине и вывезет труп в лесной массив на окраине Харькова.

Возможно, будь ещё на то время Аваков губернатором, дело удалось бы замять. Но все попытки это сделать, предпринятые милицейской 'крышей' Билецкого, не привели к ожидаемому результату из-за того, что оно оказалось на контроле подразделения СБУ, занимающегося надзором за неонацистскими группировками. Именно по инициативе СБУ был арестован Билецкий, гуляющий на свободе как 'свидетель', а также отведён состав суда, подкупленный людьми Авакова. Из-за того, что в подкупе участвовали весьма высокопоставленные лица, этот факт 'спустили на тормозах', но организатор попытки убийства оказался на нарах СИЗО.

В мае 2013 года Глеб позвонил мне в Киев и попросил приехать на судебное заседание, поскольку практически все харьковские журналисты, к которым он обращался с просьбой осветить суд в СМИ, отказались это делать, опасаясь преследования со стороны остающихся на свободе 'патриотов Украины'. И я поехал!

Итогом моего присутствия на нескольких заседаниях суда стало несколько статей, которые я просто с боями 'проталкивал' на сайты. Не за деньги, просто отдавал материал, а потом просил знакомых распространить ссылки на интернет-форумах. Но информационная блокада вокруг преступления, совершённого будущим командиром карательного батальона 'Азов', будущим депутатом Верховной Рады и лидером целой сети неонацистских группировок была прорвана.

Суд над Билецким, Княжицким и Михайленко длился до конца февраля 2014 года, но так и не закончился. После госпереворота все они были освобождены из СИЗО как 'жертвы тирании Януковича'.

Ещё во время суда Княжицкий, на показаниях которого базировалось обвинение Билецкого, был жестоко избит 'Белым Вождём' во время перевозки из СИЗО в здание суда прямо в автозаке. 'За предательство'. В марте 2014, задолго до событий в Славянске, боевики 'Патриота Украины' и Социал-Национальной Ассамблеи, также возглавляемой Билецким, разъезжали по Юго-Востоку и оружием подавляли выступления в Донбассе. После создания батальона, а потом и полка 'Азов' Княжицкий был в нём главным оружейником. К концу 2016 года он отошёл от дел в полку, а весной 2017 был найден мёртвым в лесу под Харьковом. Как утверждает следствие, это было 'самоубийство'. Причём, по давней украинской традиции, двумя выстрелами. Из охотничьего ружья. И то, как усердно 'протаскивалась' эта версия, даёт все основания считать, что Билецкий так и не простил своему соратнику того, что тот рассказал следствию о роли 'Белого Вождя' в попытке убийства Сармата.

Нас с Сарматом Билецкий тоже не забыл. В начале января 2014 года СБУ в очередной 'накрыла' офис 'Патриота Украины'. И в списке лиц, подлежащих уничтожению членами этой организации, под номером один значилась фамилия Глеба, а под номером два — моя, человека, который распространил информацию об истинной роли 'Белого Вождя' в попытке убийства харьковского журналиста и бизнесмена Деркулова.

Об Игоре Михайленко мне известно мало. Только рассказы из СИЗО, где уголовники загоняли его под шконку и заставляли орать 'Хайль Гитлер'.

Андрей Билецкий, непосредственный организатор попытки убийства Глеба Деркулова, ныне подполковник полиции, нардеп, руководитель ряда нацистских группировок и один из наиболее вероятных фюреров Украины в случае нового нацистского переворота. Весной 2014 года, ещё до создания 'Азова', он руководил многочисленными нападения на харьковских противников новой власти. А после того, как этих нападавших опознали и заблокировали в том же самом офисе ПУ на Рымарской, приказал открыть огонь по людям. Несколько человек погибли, несколько было ранено. Из осаждённого здания Билецкого вывел харьковский мэр Геннадий Кернес.

Карательный батальон (позже — полк) 'Азов' отличился в Донбассе грабежами и особой жестокостью, расстреливая и пытая не только пленных ополченцев и мирных граждан, но и бойцов ВСУ и даже своих товарищей. Конгресс США признал 'Азов' нацистской группировкой и запретил оказание этому карательному формированию финансовой и материальной (оружием) помощи. Но этот запрет не исполняется, поскольку 'азовцы' были одними из первых, кто прошёл обучение по натовской программе переобучения, выпускники которой получают в подарок от инструкторов американское стрелковое оружие. Кроме того, 'азовцы' и не скрывают того, что вооружения и снаряжение им идёт, в основном, из Штатов.

Новая Земля, Порто-Франко, 27.05.30, пятница, 17:15

День 13 августа наверняка стал для Алёны Павловны Перевозчиковой, зиц-председателя ООО 'ЭфЭс', чёрным днём. Точнее, ночь с 13 на 14 августа, которую она провела связанной в багажнике машины. Но когда мы с Латыповым ехали утром на моём 'Дастере' из гостиницы 'Арарат' на Базу 'Россия', мы ещё не знали этого точно, хотя и предполагали.

Накануне Николай, доктор-белорус из медсанчасти Базы, подтвердил, что после утреннего обследования Ларисы её можно будет забрать с Базы. А Юлдашу подтвердили: около 14 часов ожидается переправка его вещей со Старой Земли. Поэтому в четверг в город ехали тремя машинами: впереди Латыпов с белоснежным 'Мерседесом' на платформе, потом 'Форд-Эксплорер' какого-то тюменского нефтяника, прихватившего со Старой Земли 'мерс' на продажу, а следом за ними я. Хозяин 'Фотона' не знал, будет ли свободное место в его 'Патфиндере' из-за вещей, которые ему собрал сын, поэтому решили 'Фотон' поутру на Базу не гонять. Да и Лариса не очень любит ездить в машинах некурящих людей, всегда косо смотрящих на её дымящуюся сигарету.

Топлива, заправленного ещё в Миассе, свободно хватило до Порто-Франко, но там уже пришлось поискать 95-й бензин, чтобы снова заправить полный бак. И отдать за заправку целых 43 экю, по 'тугрику' за литр вместо уже привычных 70 центов, за которые продавалась солярка и 92-й бензин. Сука, на 13 экю больше! На визитке, которую Юлдаш взял у парней, тюнингующих джипы, среди услуг значится чип-тюнинг двигателей. Надо к ним заглянуть и попросить, чтобы перенастроили управляющий компьютер дастеровского двигателя на бензин с более низким октановым числом! Но это потом, когда мы обустроимся в городе.

На грунтовой дороге, соединяющей Базы с Порто-Франко, 'Дастер' в своей стихии, позволяя поддерживать скорость 60-70 километров в час. Где на ней колдобинки, за неделю я уже выучил, поэтому, выехав из гостиницы, в восемь утра, в ворота 'России' въехали в половине тринадцатого. Вполне приемлемо: и Лариса не очень заждалась, и Юлдашу недолго маяться на Базе, ожидая прибытия своих вещей.

Первым делом он помчался звонить сыну, чтобы тот подтвердил готовность к отправке, и вернулся в 'Рогач' совершенно удовлетворённый.

— Всё отлично! Если не будет проблем с солнечной активностью, в 14:15 мой 'Патфиндер' вместе с Алёной прибудет.

— Не боишься, что эта пройдоха объявит, что машина не твоя, а её?

— Да пусть хоть заобъявляется! Документы на машину будут под сиденьем лежать, а там я владельцем записан! Этой твари только 'орденская тысяча' и грозит. Но я себе доставлю удовольствие довезти её до города, разъяснить, куда она попала, а потом выпустить на все четыре стороны!

Табби, вышедшая по команде служащего Ордена из машины, выглядела бледно. И не только в прямом, но и в переносном смысле, поскольку на парковке её встречали мы трое: бодрые, загорелые, злорадствующие.

— Никак, не рада, Алёна Павловна? — мрачно ухмыльнулся Латыпов. — Даже здороваться со старыми знакомыми не хочешь!

— Меня похитили! Меня насильно переправили сюда по указанию этих людей! Арестуйте их, это преступники! — бросилась к вооружённому человеку Перевозникова.

— Не беспокойтесь, вам здесь ничто не угрожает, вы находитесь под защитой Ордена! Это ваша машина и имущество?

— Нет, не моя... Да, моя!

— И не стыдно вам так бессовестно лгать, Алёна Павловна? — покачал головой Юлдаш и обратился к орденцу. — Эта машина и находящиеся в ней личные вещи прибыли на моё имя. Если позволите, я достану из машины документы, подтверждающие это.

— У вас есть какие-нибудь документы, удостоверяющие личность? — спросил автоматчик Алёну после того, как сверил документы на машину со староземельским паспортом и айди Латыпова.

— Да, пожалуйста.

— Вы состоите в каких-либо официальных отношениях с мистером Латыповым?

— Да, он мой гражданский муж.

— Дамочка опять вас обманывает. В её паспорте есть отметка о том, что она состоит в браке с другим человеком.

— Скотина! Ты же знаешь, почему мы с ним не разводились!

— Мистер Латыпов, можете забрать свои вещи и зарегистрировать машину по правилам, установленным на Новой Земле. А вы миссис, пройдите в миграционную службу. Это вон там. И не забывайте: мошенничество является уголовно наказуемым преступлением на Новой Земле.

Пока мой напарник, довольный, как слон, бегал менять номера 'Ниссана' на новоземельские и сдавать присланные из Миасса доллары и золото, мы упаковывали свои вещи в 'Рено'. Пытаясь это сделать, как можно компактнее, я даже не заметил, как к выезду с парковки прополз 'Паджеро-Спорт' 'навозцев' под надзором орденцев. Отреагировала лишь Лариса, которой один из фашистов показа в окошко средний палец.

— Это что, у тебя х*й всего такой длины? А у моего мужа он такой! — рубанула она ребром ладони по своему локтевому сгибу, вызвав гомерический хохот всех, кто оказался неподалёку и понимал по-русски.

Громче всех, до слёз, хохотал её знакомый француз, который отстал от своих и принялся что-то рассказывать жене. Они ещё похохотали пару минут, и когда Жак, козырнув нам, двинулся на своё место службы, Лариса пояснила:

— Эти уроды таки нарвались на выдворение с Базы! Жак говорит, что пока мы там твою Табби встречали, они напали на ребят из Одессы, на радостях вывесивших в машине георгиевскую ленточку, и их теперь выпнули за забор. Твари! Лично бы пристрелила!

— Ты бы лучше поменьше цеплялась с ними. Они же не меньше, чем мы, отмороженные. И в отличие от нас, регулярно практиковались в стрельбе.

С Латыповым мы договорились встретиться у Арама, чтобы подкрепиться перед дорогой. За компанию и я заказал порцию долмы со сметаной, хотя после таблеток по-прежнему не хотелось жрать. Хозяин 'Рогача' велеречиво сокрушался, что теперь будет лишён компании такой умной и очаровательной женщины, как моя жена, и очень просил, чтобы она хотя бы иногда наведывалась на Базу, где её все просто обожают. Похоже, так оно и было, поскольку Лариса, пока мы перемещались по Базе, только и успевала здороваться. Да, времени она здесь зря не теряла!

Юлдаш вернулся вместе с Перевозовой, по-прежнему очень нервной.

— Поешь! Нам пять часов добираться до города. А пока ждёшь, когда тебе еду принесут, изучи вот это, — выложил он перед бывшей любовницей 'Памятку переселенца', раскрытую на разделе с описанием местной фауны. — Может, поможет сдуру не погибнуть. И включи мозги: если бы мне надо было тебя грохнуть, хрен бы я стал тратить бабки на твою переправку сюда. Просто придушили бы где-нибудь по-тихому, а тушку утопили в каком-нибудь в болоте.

Мы с молчаливой насмешкой наблюдали за этой почти семейной сценой. Табби старалась держаться, но по ней было видно, что она находится в состоянии тихой истерики. Но деваться ей было некуда, поскольку только Латыпов сейчас мог ей хоть как-то помочь.

— Закончили обедать? — взял я на себя командование. — Тогда вперёд, в туалет, и выезжаем. По дороге в кустики никого выпускать не будем!

— Это почему ещё? — попыталась возразить Лариса.

— Змей в траве дохренища! Ну, и под кустиками любят прятаться животинки чуть покрупнее, которых не всякая пуля возьмёт. Тяпнет такая змейка, длинной метров пять, и придётся с синим вздувшимся лицом в траве лежать. А синее вздувшееся лицо — это так неэстетично! — куснул я зиц-председательшу ООО 'ЭфЭс', корчившую из себя на городском форуме великую эстетку.

Наконец-то Лора вырвалась из своего 'заточения'! На блокпосту нам привычно распломбировали оружейные сумки, и мы принялись заряжать оружие. Лариса тут же попыталась забросить свой пистолет-пулемёт на заднее сиденье, но я её остановил.

— Держи при себе! Видишь, пыль на дороге? Это те самые твари из 'Азова'. Стояли на 'большаке' и тронулись, как только мы из ворот выехали.

Одну из раций я отнёс в машину к Юлдашу, предупредив о том, что возможна стычка с 'азовцами'.

— Если что, в перестрелку не лезь: от твоей игрушки толку мало, у неё эффективная дальность стрельбы не более 100 метров.

Ждали они нас километрах в двадцати за Базой 'Северная Америка'. Лариса уже налюбовалась 'передачей 'В мире животных', как она охарактеризовала природу здешней саванны, и уже начинала скучать от однообразия ландшафта.

— Вон тебе 'развлечение', — указал я пальцем на застывшую на обочине машину и маячащую рядом с ней фигуру.

По рации приказал Юлдашу отстать от нас метров на двести, а сам, сбавляя скорость, приближался к джипу и стоявшему перед ним человеку с футуристического вида автоматом наизготовку.

— Остальные, похоже по бокам засели. Приготовь пистолет. У тебя в нём магазин с бронебойными патронами? Отлично! Если остановят, стреляй через окно в того, кто будет подходить слева, я у тебя из-за головы — в правого. Просто в корпус. А после этого ныряй под переднюю панель, я попробую успеть снять того, кто впереди. По ушам звуком выстрела шарахнет сильно, но терпи!

Автоматная очередь вспорола дорожную пыль перед машиной метров за пятьдесят до 'навозца', и я плавно нажал на тормоз.

— Какого х*я?!

— Пасть замажь, гнида москальская!

Как я и ожидал, с обеих сторон дороги из травы поднялись ещё двое.

— Ну, что, москалик, проверим, у кого нож острее? — оскалился тот, что подходил с моей стороны.

Есть! Заржали все трое, и тот, что перегородил дорогу, чуть опустил ствол своего 'Малюка' вниз.

— А ну, выходи из машины, жирная свинья! И бл*дь твоя пусть тоже выходит.

Оба стоят метрах в пяти от машины, пальцы на спусковых крючках, но автоматы смотрят вниз. Краем глаза вижу, как третий мечтательно вперивает свой взор куда-то в даль туманную, а потом опускает автомат и сдвигает его влево, на живот. Но некогда разбираться в психологических причинах столь романтичного поведения фашиста.

— Давай!

Не сговариваясь, оба нажали на спусковой крючок дважды. На 'навозцах' бронежилеты, но для 'Ярыгина' и ГШ-18 с патроном 7Н31 это пустяки. Лариса падает вперёд и влево, крепко приложившись к рукоятке коробки передач, а я ищу взглядом третьего карателя, который, уходя вправо, вскидывает автомат. А мой локоть цепляется за голову Лоры, пытающейся схватиться за ушибленное место. Вот он, бляха, мой писец! Ствол направлен мне в лобешник, отчётливо вижу, как сгибается указательный палец... Но вместо выстрела, из своего гнезда выпадает автоматный магазин.

А-а, бл*дь! Есть такая конструктивная особенность у 'Малюка': в спусковой скобе рычаг выброса магазина расположен сразу за спусковым крючком, и нередко в горячке бойцы ошибаются, нажимая не туда. Пока ты, гад, роешься в карманах разгрузки, вытаскивая новый магазин, я тебя и достану!

Но 'азовец' попался обученный. С перекатом уходит вправо, не давая мне прицелиться, встаёт в стойку для стрельбы с колена, и магазин у него уже в руке.

А это что такое? Одна стёжка мощных пулевых фонтанчиков, какие бывают при попадании в землю очереди из крупнокалиберного пулемёта, слева от дороги, следом вторая. 'Навозец' бросается на землю, и лёжа на боку впихивает-таки магазин в приёмник, но с автоматным ремнём на шее стрелять ему неудобно. Бросаю взгляд в левое боковое зеркало и вижу, что метрах в пятистах сзади с холма спускаются два 'хамви' саванной раскраски. На срезе пулемёта передней машины, установленного на крыше, снова вспыхивают огоньки выстрелов, а мгновение спустя земля метрах в пятнадцати от нас опять взлетает вверх фонтанчиками. Двумя-тремя выстрелами с сорока метров снял бы я этого нацючка, но он уже отодвинул от себя автомат и лежит на пузе, не дёргаясь. А мне так жалко портить лобовое стекло собственной машины! Да и хрен его знает, как отреагирует на мою стрельбу приближающийся орденской патруль.

Фразы 'убрать оружие' и 'выйти из машины' по-английски понимаю даже я. Поэтому демонстрирую пистолет и кладу его на переднюю панель. А потом выхожу из машины. То же самое выполняет Лариса, на лбу которой наливается лиловым крупное пятно. Нас тут же разворачивают мордами к машине, и ставят в очень неудобную позу: ноги шире плеч, руки на машину. Сука, мне бы сейчас их не к горячим чёрным рейлингам прижимать, а к собственным ушам, которые аж ломит от стрельбы в тесном автомобильном салоне! Тренированными движениями ощупывают на предмет припрятанного оружия. Краем глаза вижу, что уцелевший 'навозец' лежит мордой в пыли, руки на затылке, а ноги тоже шире плеч. Профессионалы, куле!

Из-за спины слышится голос:

— Этот готов.

Ему вторит другой, уже по правому борту от 'Дастера':

— Этот тоже.

— Что здесь произошло?

Вопрос по-английски уже к нам.

— Кто-нибудь говорит по-русски?

— Ноу, сэр.

— Парле ву франсе?

А это уже Лариса. О, нашёлся один, и жена принимается ему что-то рассказывать. Патрульный задаёт какие-то вопросы, и Лора на них подробно отвечает. В её речи дважды мелькнуло имя 'Жак Ларуш', слова 'Украина', 'Азов', 'Россия'. Видимо, предлагает связаться со своим дружбаном, чтобы тот подтвердил её слова о попытках 'навозцев' докопаться до нас ещё на Базе. Похоже, подействовало...

— Предъявите ваши айди.

А эту фразу я прекрасно знаю по своим путешествиям через блокпост Порто-Франко. Да не вопрос! Читайте на здоровье!

Нацист, которого тоже пытались допросить, не понимает ни английского, ни французского, ни испанского, ни немецкого, на которых к нему пытались обратиться. А на вопросы говорящего по-русски патрульного, подъехавшего во втором 'хамви' от 'Патфиндера' Латыпова, несёт полный бред: мол, три невинных ягнёнка вышли помочиться в степь, и на них напали злобные москали.

— То, что вы устраиваете засаду на дороге, видели другие переселенцы, двадцать минут назад. Как вы это объясните?

А теперь понятно, почему 'хамвики', обычно дежурящие у поворота на Базу 'Северная Америка', так быстро оказались здесь: кто-то из проезжавших 'стуканул' по радио!

Укроп молчит, и ему на руки цепляют пластиковые одноразовые наручники.

Говорящий по-русски патрульный вручил мне какую-то бумагу и документы на 'Паджеро'.

— Автомобиль принадлежал одному из убитых вами бандитов, теперь он и всё имущество в нём — деньги, вещи и оружие убитых вами преступников — принадлежит вам. С этой бумагой вы сможете переоформить машину в свою собственность в любом представительстве Ордена, а в Банке Ордена получить вознаграждение за убитых вами бандитов. Счастливого пути. И будьте осторожны!

— А с этими что делать? — поинтересовался я, указав на мертвецов.

— Отволочём подальше в саванну, где их сожрут падальщики, — пожал плечами патрульный, и спустя пару минут оба 'хамви' рванулись в сторону Баз, увозя с собой уцелевшего 'азовца' и его вещи.

Пока мы и подъехавший Латыпов осматривали доставшийся нам с Ларисой 'халявный' джип, мимо нас прокатили машины, столпившиеся на дороге по требованию патрульных.

— Нам бы тоже пора, а то не только птицы уже к трупам слетаются, но и свинки стягиваются. Любимая, доедешь с одним глазом до города? — поинтересовался я у Ларисы, на половину лба и правый глаз которой расплылся огромный синяк.

— Если на 'Дастере', то да! — уверенно кивнула моя героическая супруга.

Россия, Екатеринбург, 6 мая 2017 года, 19:40

Рождённый летать — ползать не может! Очередное подтверждение этой истины я проверил на себе после окончания заседания Патриотического клуба, на заседаниях которого мы с Ларисой ежемесячно читали лекции ученикам одной из элитных школ Екатеринбурга.

Наша подруга Нина Ерёмина, столкнувшись с тем, какой туфтой накачивают школьников, решила, что детям надо давать и другую информацию. Не только ту, что вещают им либералы из Ельцин-центра и окружения мэра Екатеринбурга Евгения Ройзмана. При обсуждении проблемы с Ларисой у неё и родилась идея Патриотического клуба.

Ещё 'на берегу' мы договорились, что никакой пропагандистской 'накачки' школьников, как это делается в действующем в школе 'Политклубе', не будет. Мы просто рассказываем им о внутренней и внешней политике России, об экономике, о событиях, свидетелями которых были. На одном из первых заседаний, например, разобрали плюсы и минусы рыночной и плановой экономик. Как дипломат (и с точки зрения именно дипломатии) Лариса рассказала, почему руководство России предпринимает те или иные шаги на международной арене. Рассказали мы о частном бизнесе в СССР в разные периоды его существования. А на последнем заседании перед уходом на каникулы дети попросили осветить вопрос, откуда на Украине взялись нацисты.

На Клуб обычно собирается 7-10 детей, могут приглашаться и взрослые. И 6 мая на заседание пришла целая семья наших друзей, вынужденных после госпереворота и захвата Мариуполя нацистами уехать в Екатеринбург. И мой рассказ об истории украинского нацизма они дополнили своими воспоминаниями.

А после окончания встречи мы ещё минут пятнадцать стояли 'на пороге' гостиницы 'Хайят', где в лобби-баре и проходило заседание. У кого-то оставались вопросы, кто-то хотел узнать что-то конкретное. Наконец, мы двинулись к машине, и я обернулся, чтобы помахать рукой на прощание. И почувствовал, что лечу...

Всё было элементарно: зацепился носком ноги за крышку канализационного люка. Падать было высоко, поскольку летел я на асфальт, расположенный сантиметров на двадцать ниже, чем тротуарная плитка по периметру отеля. Правда, удалось сгруппироваться и перекатиться, зашибив только тыльную часть кисти. А вот встать на ноги я не смог. Точнее, попытался, но тут же рухнул снова: стопа правой ноги болталась, будто в ней не было кости, я её совершенно не чувствовал...

Через пять минут вокруг меня, сидящего на бордюрчике, собрались не только участники заседания Клуба, но и охрана гостиницы. Следом прибежал спортивный врач из фитнес-центра, работающего в 'Хайяте'. То, что кости целы, я уже сам определил, а врач успокоил, что не порваны сухожилия. В общем, всё обошлось очень сильным растяжением и травмированием мягких тканей в икре.

Лора уже несколько месяцев не садилась за руль машины, и у меня волосы дыбом вставали, когда я представлял себе, как она будет выезжать из самого центра города на трассу, ведущую в Челябинск. Но с тесной парковки гостиницы она выехала нормально, я на одной ноге вскарабкался на пассажирское сиденье 'Дастера', и... Поехали!

Нервничала не только она, но и я, прекрасно знающий, каково ехать по Екатеринбургу с его напряжённым движением. Тем не менее, моя любимая, пользуясь моими подсказками, везла меня в сторону дома. Лишь однажды при перестроении едва не прижала 'девятку', попавшую в мёртвую зону зеркала заднего вида. Благо, я успел рассмотреть машину и предупредить Ларису!

Уже ближе к выезду из города, где-то в районе Шарташа, в травмированную ступню пошло тепло, а после поворота на окружную дорогу смог понемногу шевелить ногой, к которой возвращалась чувствительность. Тревогу вызывала лишь приближающаяся темнота: есть водители городские, а есть трассовые, и Лора на трассе чувствует себя неуверенно. Особенно ночью на узких дорогах.

Пересел я за руль через сто километров, немного не доехав до нашего любимого кафе 'У Петровны'. Перебрался вдоль машины, стараясь как можно меньше опираться на больную ногу, до водительской двери, а супруга всё это время 'караулила' меня, чтобы подхватить, если я снова начну падать. И даже три метра до дверей 'Петровны' доковылял самостоятельно! А когда доехал до дома, совершил ещё один 'подвиг': вначале дошёл тридцать метров до подъезда, а потом взобрался по лестнице на третий этаж.

— Ну, ты молодец! — похвалила меня после этого Лариса.

— Ты не меньший молодец! — не остался в долгу я, вспоминая, как она быстро освоилась за рулём в сумасшедшем движении по улицам Екатеринбурга.

Новая Земля, Порто-Франко, 28.05.30, суббота, 11:30

Классная машина! 'Паджеро-Спорт' именно любимого мною второго поколения! Дизель, механическая коробка передач, на спидометре семьдесят тысяч — ничто для такого зверя! Можно было бы и 'притопить', но волнуюсь за Ларису, которая по просёлкам на 'Дастере' почти не ездила, поэтому держу крейсерские 60 километров, притормаживая перед колдобинами, чтобы предупредить её о них, а на форсировании бродов задаю траекторию движения.

Примерно через час пути рация зашипела.

— Сергей, у вас в аптечке ничего от сердца нет? Алёне плохо стало...

— Что, бл*дь, её тонкую эстетическую натуру оскорбила суровая новоземельская действительность? Сейчас остановимся, у Ларисы в запасах что-то точно найдётся.

Я отпустил тангенту рации, врубил правый поворот, чтобы предупредить Лору, и поймал себя на том, что руки ходят ходуном. Собственно, нормальная реакция на выброс в кровь такого количества адреналина.

Корвалол нашёлся быстро, и я принёс к 'Патфиндеру' пластиковый стаканчик с мутной от долитой в лекарство воды жидкостью. Табби действительно сидела с мертвенно бледным лицом и синими губами.

— Пей залпом!

Вкус действительно мерзкий, по себе знаю! Но уже через несколько секунд Алёна начала приходить в себя: щёки порозовели, губы приобрели нормальный оттенок. А ожив, разразилась рыданиями.

— Господи, за что мне всё это? Почему я оказалась в этом ужасном пыльном мире, где вокруг только смерть! Кошмарные звери, люди, убивающие друг друга, стрельба, погони, варварская дикость!

— Может, это тебе наказание за твою подлую натуру? — ухмыльнулся я.

— Ненавижу! Это всё из-за тебя! Всё было так хорошо, пока ты не ворвался в наш город! Мы мирно жили, а ты с собой принёс войну, которая была где-то далеко, которая нас совсем не касалась! Это ты во всём виноват! — перешла на визг Табби.

Рука у Ларисы тяжёлая, и уж если она мне однажды расквасила нос, показывая, как она будет делать при нападении на неё, то из аккуратненького носика Алёны куда только кровавые сопли полетели.

— Заткнись, мразь! Забыла, что именно ты нас сюда отправила. Я лично тебя за это пристрелю, сука! — с ненавистью выпалила в лицо истеричке супруга и схватилась за кобуру.

— Лариса, что ты делаешь! — подскочил на водительском сиденье Латыпов.

Зато Табби замолчала, с ужасом уставившись на руку Лоры, вцепившуюся в рукоять пистолета. Из-под ладони Перевозчиковой, прикрывшей разбитый нос, по подбородку и шее на белую кружевную блузку текла струйка крови.

— О, не зря говорят, что добрая п*здюлина — лучшее средство от бабьей истерики! — совершенно спокойным тоном констатировала Лариса и пошла к 'Дастеру'.

— Поехали, Юлдаш! На ходу кровь остановит. Иначе мы до сумерек в город не доберёмся.

Так мы и въехали в Порто-Франко: два немолодых уже мужика и две красавицы немного за сорок, одна с синяком на полфизиономии, а другая с расквашенным носом.

Телефонный звонок Тунгуса застал меня, когда мы с Лорой накачивались местным вискарём.

— Чем заняты? Стресс снимает в кабаке. Уже вторая бутылки виски пошла...

— Не переводи добро на говно! Если ты мои таблетки жрёшь, то хрен опьянеешь: из-за ускоренного обмена веществ алкоголь очень быстро выводится с потом и мочой.

— То-то я чую, что не берёт меня!

— А что за стресс у вас такой был, что его приходится снимать такими дозами?

— Ну, считай, что чудом живыми остались. Двух орлов из 'Азова' завалили, а третий 100% мне башку отстрелил бы, если бы у своего 'Малюка' нажал на спусковой крючок, а не на рычаг выбрасывания магазина.

— Слушай, так это на вас неподалёку от Базы 'Северная Америка' бандиты напали? Ну и везёт же вам! Дорогу с Баз бандюки уже давно стороной обходят! А 'Азов' тут причём?

Пришлось рассказать всю историю 'дружеских переговоров' с 'навозцами' на Базе 'Россия'.

— А ты в их вещах ещё не рылся?

— Да нам пока не до того было...

— Вот и ладненько. Не торопись. Я завтра утром с мужичками подъеду, и мы в одном тихом месте тебе поможем с твоим наследством разобраться. И сюрприз тебе будет. Стрелу на восемь забиваем, стой на Главной по направлению из города. Я буду не на своей машине, но ты меня узнаешь.

Тунгус был одним из немногих моих знакомых, совершенно не поддавшихся давлению южнорусского говору, у которых звук 'г' звучал по-русски.

— Так я и родился в России! Точнее, в Эвенкийском автономном округе. Отсюда и позывной такой... — когда-то объяснил он.

Мне же позывной дали не абы кто, а выпускники Военного института иностранных языков, аналитические материалы для Совбеза которого я так подписывал. У нас даже выработался целый литературный жанр для таких записок, названный 'Юстас — Алексу': коротенькое, от полустраницы до страницы сообщение, в которые надо было уложить своё сообщение о каком-либо событии, его анализ и выводы. Именно в этом стиле я и набросал от руки свои мысли о наблюдавшихся мной на Базе группах украинских карателей, озаглавив получившуюся эпистолу 'Кипчак — Гиви'. Ну, не знал я бо́льшего начальника в ЧВК 'С.Прокофьев', которому это предназначалось!

Поэтому поутру, оставив Ларису приходить в себя после вчерашнего, выгнал 'Паджеро' на дорогу и уселся ждать, наслаждаясь утренней прохладой. Наряду с ночными часами, жить в этих местах приятно только по утрам и вечерам, а всё остальное время приходится бороться со зноем. Ну, или коротать его в кондиционированной квартире и машине.

Остановившийся рядом со мной бразильский вариант старинного 'Ленд Крузера 40' замер лишь на мгновение, и из его окошка мне помахал рукой Виталий. Я завёл двигатель и двинулся следом. Крутились не очень долго, зарулив на охраняемую территорию какой-то складской базы неподалёку от железной дороги. И я обалдел, когда из-за руля 'Бандерайте' вышел Сармат, следы которого затерялись после того, как вместе с руководителем харьковского 'Оплота' Женей Жилиным был вынужден бежать от ареста СБУ в Москву. Всё такой же коротко стриженный, широколицый и крепкий. Только очень загоревший. И Тунгусу, чтобы поздороваться со мной, пришлось пару минут ждать, пока мы с Глебом обнимались, хлопали друг другу по спинам, издавали нечленораздельные восторженные звуки.

— А Лорочка где?

— Устала после вчерашнего, — подмигнул я. — Да и собственный внешний вид её не устраивает: вчера, когда укропов валили, она лбом приложилась к рукоятке переключения передач, и сегодня будет целый день примочки к заплывшему глазу прикладывать. Но гарантирую: узнает, что я с тобой тут встретится, прибьёт меня за то, что её с собой не взял!

Основания для таких эмоций были. Это именно Деркулов известил нас в середине января о том, что он и я попали в расстрельный список 'Патриота Украины', а 20 февраля, когда правосеки заняли Киев, настоял на том, чтобы мы уезжали из города, не дожидаясь, когда за нами придут. Так что, не исключено, что живы мы с Ларисой только благодаря его предупреждению.

Но эмоции эмоциями, а работать надо. Шмотками 'азовцев' был забит весь багажник, и мы вчетвером — Тунгус, Сармат, Кальмиус и я — первым делом выгрузили их на площадку и принялись шмонать машину. Делали это мужики, из которых Кальмиус был самым молодым, щуплым и низкорослым, весьма профессионально.

Первым делом перетрясли все ниши и нычки в багажнике, но добычей стали только пара гранат РГО да пачка патронов к 'макарову', которые торжественно вручили мне.

— Хочешь, сам используй, а хочешь куда-нибудь в оружейный магазин сдай.

Потом пришла очередь салона, из которого первым делом вытащили все коврики и чехлы. Похоже, предыдущий хозяин никогда ничем подобным не занимался, и в самых неудобных местах, помимо оброненных автоматных и пистолетных патронов, стали две флешки, пачка презервативов и потёртый шприц-тюбик. А Кальмиус, дотошно перебирающий компакт-диски, отложил четыре CDR. Я удивился, но Тунгус пояснил, что зачастую на них, помимо музыки, оказываются случайно записанные фотографии и текстовые файлы. Оставшуюся музыку я тут же отсортировал ещё раз, выбросив в мусорный пакет 'гоцалки' и 'патриотычны писни́'. После недолгих сомнений оставил-таки два диска 'Океана Эльзы', за что Сармат меня немедленно подъе*нул:

— Неужто эту гниду Вакарчука полюбляешь?

— То, что он тварь нацистская, я даже спорить не буду, но музыку, падла, неплохую пишет. Пусть будет!

Пока Кальмиус нудно перелистывал страницы инструкций по машине и перебирал содержимое бардачка, Тунгус нашёл под передней панелью закреплённый скотчем пистолет 'Форт-12'. Быстро раскидав его, он дал заключение:

— Очень поюзанный! Сразу продавай! Себе я пистолет в таком состоянии точно не оставил бы.

А вот записная книжка, найденная в бардачке, Кальмиуса очень заинтересовала. Как и айфон со вставленной уже новоземельской флешкой.

— Дня через три тебе его вернём. Снимем всю информацию, которая нам нужна, и пользуйся, если хочешь. Сармат, ты там закончил в моторном отсеке? Тогда, Сергей, загоняй машину на подъёмник. Вы пока барахло переберите, а я на неё снизу гляну.

Глядя на груду носков, футболок, запасных штанов и ботинок, в голову пришёл единственный вопрос: куда бы этот хлам выбросить? Его я и задал Тунгусу.

— Можешь вон в тот мусорный бак, а можешь подарить кому-нибудь.

Но все карманы заношенной и относительно новой одежды перетрясли, выудив из них несколько листов бумаги и ещё одни потёртый блокнотик. Зато Кальмиус, погремев ключами, вернулся с заляпанными грязью двумя РПГ 'Муха', снятыми с днища.

А потом перешли к сумкам с оружием, куда ещё в саванне я упаковал оба доставшиеся мне 'Малюка' и ПМ убитых 'азовцев'.

— Что у вас с Ларисой есть из оружия ближнего боя? — поинтересовался Сармат, которому приглянулся один им 'Макаровых', практически новый.

— У меня 'Ярыгин', а у Лоры ГШ-18. Из чего ещё можно было эти бронежилеты пробить? — ткнул я пальцем в слегка запачканные кровью броники.

— Тогда всё это барахло продавай! Оружейников, конечно, не обманешь, и за 'Малюки' они тебе больших денег не заплатят, но хоть какой-то приварок будет. А за этот 'Макаров' можешь поторговаться, он почти не стрелянный. Автоматные патроны тоже сдавай: старые они, могут осечку дать. Луганский патронный завод теперь не под Украиной, вот они со складов всё старое говно и выгребают.

— Какую сумму хочешь за гранатомёты? — встрял в разговор Головко. — Тебе их держать всё равно не позволят, а нам могут сгодиться.

— Слушай, откуда я знаю расценки на них? Выбирай, что нравится, и сам цену назначай. Из всего, что тут есть, я бы себе только ножи оставил. Кстати, на айфон я тоже не претендую.

Кучу разгребли достаточно быстро, и в багажник 'Паджеро' я загрузил только оружейные сумки, опломбированные Тунгусом.

— А теперь давай с тобой поговорим о провокаторе, — подсел он ко мне в машину.

Киев, 27 января 2014 года, понедельник, 15:00

Юное дарование, решившее побороть 'Евромайдан' силами киевлян всплыло в сети из ниоткуда. Бывший одессит, приехавший покорять столицу, призывал жителей города выйти с протестом против того, что 'европейская нация' засрала центр Киева.

Увы, это не преувеличение. Как и в 2004 году, в январе 2014 дворы домов на Крещатике превратились в один огромный туалет, где справляли нужду съехавшиеся из Западной Украины 'европейцы'. В нередкие для Киева зимние оттепели 'воздух свободы' вокруг главной площади страны отчётливо вонял мочой и фекалиями, в морозы неглубокие сугробы топорщились бурыми кучками и 'лепёшками', а стены домов были 'разукрашены' желтоватыми потёками.

В настоящий кошмар для киевлян, живущих на Крещатике и других прилегающих к нему улицах, превратились баррикады, сооружённые 'революционерами'. Тысячи людей не могли элементарно воспользоваться услугами врачей: машины 'скорой помощи' просто не пропускали внутрь периметра баррикад. Мало того, некоторые из владельцев квартир, по сути, лишились жилья, когда в эти квартиры врывались боевики и требовали вселить в них приезжих 'борцов за лучшее будущее'. Сама 'территория революции' превратилось в убежище всех находящихся в розыске преступников, а в Киеве пропали многочисленные бомжи: они просто переселились на Майдан, где их бесплатно кормили, поили и одевали, где им всегда был готов ночлег в тепле захваченных боевиками зданий.

Иван Проценко своими призывами 'Евромайдан без баррикад' попал в болевую точку, отвратившую многих киевлян от 'революции'. А поскольку у многих людей из околополитической тусовки немедленно возникли вопросы, кто это такой, обеспечил себе 'алиби', опубликовав видео своего разрыва с бизнесменом Балашовым, поддержавшим Майдан.

Ролик был откровенно игровым. Попробуйте прийти в кабинет к своему начальнику и потребовать, чтобы он позволил вам снимать ваш разговор на видео. А потом, когда вы наговорили ему массу неприятных вещей, спокойно забрать видеозапись. Но многие доверчивые граждане приняли эту съёмку за чистую монету, а Ваня мгновенно завоевал популярность как 'ни от кого не зависящий противник Майдана'.

Проценко через социальные сети обратился к киевлянам пойти к баррикадам и путём мирных переговоров уговорить их снести эти завалы хлама и снега, создающие массу неудобств горожанам. Действовал он заодно с Викторией Шиловой, экс-регионалкой, рассорившейся с ПР и на предмайданных выборах выдвигавшейся от партии Олега Ляшко с лозунгом 'за Киев без регионалов'.

Первая пара мероприятий, проведённых Проценко, собирала человек по тридцать. Эти люди действительно подходили к баррикадам и требовали от их 'защитников' соблюдать права горожан на свободу передвижений. Учитывая, что 'революционеры' приехали в Киев совсем не для того, чтобы заботиться об удобстве жителей оккупированного ими города, это выглядело наивно, и Лариса, раздобыв где-то телефон Ивана, попыталась убедить его в бесперспективности такого протеста. Но 'Ваня-Процент', как прозвали организатора этих акций ещё в риэлторской фирме Балашова, упорно стоял на том, что он будет действовать именно так.

— Вас же просто в один момент побьют, люди пострадают!

— У нас мирные акции, и никто на нас не будет нападать! — упорствовал Проценко.

— Я готова организовать вам встречу с руководителями 'Антимайдана', чтобы они хотя бы обеспечили вам охрану, когда вы водите людей к баррикадам.

Но Иван категорически отказался и от этого, мотивируя тем, что 'Антимайдан' — это 'региональский' проект, а его акции неполитические и внепартийные.

Как и ожидалось, всё закончилось плачевно: кажется, в конце января 'мирные революционеры' жестоко избили тех, кого Проценко привёл к их баррикаде. Пострадали не только мужчины, но и женщины. Сам же Иван, получивший в потасовке несколько ссадин и жаловавшийся немедленно набежавшим журналистам на едва ли не смертельные травмы, уже спустя пару часов, улыбаясь, беседовал в прямом эфире на одном из телеканалов.

В 'революционной' круговерти все быстро забыли о прочих пострадавших (некоторые из них даже попали в больницу) в результате разгона акции Вани. В том числе, и он сам. Теперь он был регулярным гостем телеэфиров, а в свободное время пиарился на помощи 'Беркуту'. Причём, эта помощь была очень специфической. Создавалось впечатление, что главной задачей безработного одессита было потратить как можно больше собранных денег: вместо простой негазированной воды, стоящей копейки, которую просили милиционеры, он покупал непременно 'Боржоми' по заоблачным ценам, вместо житомирских носков, которым на базаре цена три гривны за пару, скупал их в супермаркетах по 25-30 гривен, продукты — едва ли не из 'Гурмана'. То, за чем я бегал по киевским рынкам, торгуясь с продавцами за каждую копейку, чтобы помочь большему числу милиционеров, Ваня и его подручные скупали исключительно в дорогих магазинах.

После госпереворота Проценко не сразу уехал из Киева в Россию, хотя и утверждал, что ему угрожают нацисты из различных группировок. А оказавшись в Москве, немедленно включился в эмигрантскую политическую жизнь. Совместно с экс-пресс-секретарём Витренко Оксаной Шкодой создал организацию с названием 'Русский сектор' и занялся поставками гуманитарки в Донбасс. Однако два пройдохи буквально с порога обвинили друг друга в воровстве денег, Шкода отделилась и стала называть свою организацию 'Русский вектор', а социальные сети захлестнул их 'хохлосрач' о том, кто из них больше украл.

Справедливости ради, пару раз в Донбасс 'Ваня-Процент' съездил, не забывая снимать на фото и видео каждый свой чих. За что удостоился возбуждения против него в Киеве уголовного дела по статье 'финансирование терроризма'. Но денежный ручеёк иссяк, и в один прекрасный день в видеоблоге Проценко появился ролик, в котором он извещал членов своей секты о том, что разочаровался в России и уезжает в Киев.

Думаете, человек, против которого Служба безопасности Украины возбудила дело по столь серьёзной статье, по приезду на историческую родину немедленно угодил в лапы украинской спецслужбы? Как бы ни так! Восторженные видеорепортажи Вани о том, как хорошо теперь в Киеве, где нет ни одного фашиста, где никто не преследует инакомыслящих, где теперь торжествует свобода и демократия, продолжали регулярно радовать верящих в него людей.

Нет, в лапы членов нацистской группировки 'С14' он таки попал! И они даже сдали его в СБУ. Но украинские контрразведчики, приняв тёпленьким великого 'финансиста терроризма', мирно с ним побеседовали и... отпустили через час, дав указание 'С14' больше не трогать Вонятку. А сам Ваня в тот же день разразился восторженным комментарием о том, какие милые, классные парни состоят в этой классической фашистской группировке, признанной европейцами и американцами террористической.

Впрочем, не только они оказались классными. Таковым посчитал Проценко и садиста нетрадиционной ориентации Олега Ляшко, лично пытавшего пленных ополченцев. Ваня, опубликовав своё фото с ним, как обычно, завершил восхищённый комментарий своей фирменной фразой 'думайте сами'.

О том, что всегда нужно думать самим, говорит не только расположенность к этому человеку со стороны СБУ. Как выяснилось, упорное нежелание Проценко контактировать зимой 2014 года с 'Антимайдана' продиктовано тем, что разведке этой организации было хорошо известно о регулярных походах Вани в штаб 'Евромайдана', располагавшийся в здании сгоревшего Дома Профсоюзов.

Дорога Ньюхафен — Порто-Франко, 34.05.30, пятница, 19:10

Вот и пролетели две недели нашего пребывания на Новой Земле.

Домик мы с Ларисой таки сняли. Небольшой, одноэтажный, если не считать подвала, где располагался хозблок, с двумя спальнями, огромной гостиной, соединённой дверью с верандой, и почти двадцатиметровой кухней. С обнесённым кирпичной стеной двориком и прочным навесом на две машины, бетонная крыша которого покоилась на бетонных же столбах. Хозяин гарантировал, что в мокрый сезон только такую не унесёт ураганными ветрами.

Деньги, полученные в качестве премии за двух убитых 'азовцев', я потратил на дооборудование 'Паджеро', перепрошивку 'мозгов' 'Дастера' и доработку своего автомата. Во всём этом постарался соблюсти умеренность. Обе машины оборудовал веткоотбойниками и автомобильными рациями, установил более подходящую для местных условий защиту важных узлов. Ну, не то, чтобы это делал совсем я... Я договорился в мастерской, а Лора сдавала и забирала машины, пока я работал. На автомат установил дополнительную рукоятку и коллиматорный прицел, как у пистолета-пулемёта Ларисы. А ещё поставил подствольный гранатомёт и закупил к нему с десяток ВОГов.

Глядя на меня и помня историю с нападением на нас на дороге, Юлдаш тоже обзавёлся 'Калашниковым' и пистолетом — купил у меня тот самый ПМ, который мне рекомендовал Сармат. Кроме того, поставил в 'Фотон' коротковолновую рацию и прикупил пару 'уоки-токи' для связи с клиентами, которых мы перевозили в их машине на платформе эвакуатора. Так что уже в воскресенье, после двух дней отдыха, один из которых мы потратили на доставку его вещей с Базы 'Россия', мы уже сделали следующий рейс.

С Перевозчиковой он провозился ещё один день, дав ей возможность прийти в себя после перенесённых потрясений, а потом отпустил на все четыре стороны. Женщины, как он нехотя признался, его не интересовали уже года два, а как помощнице он Алёне больше не верил.

Тонкой была Табби эстеткой или толстой, я не знаю, но шок она действительно испытала сильнейший, буквально в течение нескольких дней лишившись в Миассе всего имущества, а потом ещё и насильно оказавшись в мире, откуда нет возврата. И это всё именно в тот момент, когда она наконец-то ощутила себя хозяйкой жизни, а не формальной руководительницей не принадлежавшего ей бизнеса.

— Ну, хорошо. Тебе сейчас шестьдесят три, — терзал я в дороге Юлдаша. — Допустим, лет пять ты ещё сумеешь вот так мотаться по 500 километров в день. Может, дела пойдут неплохо, и ты даже денег заработаешь. Может, даже так удачно, что заработаешь довольно много денег по местным меркам. А дальше что? Так и жить на колёсах, пока однажды за рулём не помрёшь?

— Да думал я уже об этом, — раздосадованно махнул рукой Латыпов. — Я, как и ты, пока присматриваюсь. А когда пооботрусь, хочу сюда сына перетащить. Или кто-то из внуков подрастёт. Здесь молодым хорошо, а не таким старым пердунам, как мы с тобой.

Ну, стариком я себя пока ещё не чувствую... Пока... Но тоже места для себя в этом мире особо не вижу. Мне бы, чёрт возьми, опыт свой жизненный молодым передавать, а тут приходится по десять часов в сутки либо баранку крутить, либо автомат наготове держать. Без какой либо перспективы на резкое улучшение условий существования. Но мы с Ларисой хотя бы вдвоём, а Латыпову действительно не позавидуешь. Как мы из-за госпереворота оказались без жилья, без вещей, в не самой благосклонной среде, так и он, хорошо обеспеченный вдовец, пережил предательство близкого человека и оказался в мире, откровенно некомфортном для человека его возраста.

А с чего мне себя стариком чувствовать? Вон, Тунгус и Сармат не моложе меня, а оказались очень даже востребованы. Глеб, конечно, жалуется, что во время последней командировки на границу России и Американской Конфедерации дыхалки уже не хватало, чтобы следом за молодыми взбежать на холм, преследуя удирающих нацистов, но и задачи у него другие. Не бегать за драпающими бандерлогами, а думать, как их заставить удирать.

После шмона трофейной машины Сармат передал 'Бандерайте' Кальимусу, а сам пересел в мой 'Мицубиси', и мы втроём — Деркулов, Лариса и я — просидели в 'Арарате' половину воскресенья, всё никак не могли наговориться. И это было очень непривычно, поскольку Тунгус категорически не рекомендовал мне появляться на публике вместе с сотрудниками 'Прокофьева'.

— А я официально никакого отношения к 'Прокофьеву' не имею! — засмеялся Сармат. — Я официально — владелец складской базы, на которой мы с тобой сегодня были. Сдаю в аренду площади разным организациям, и ЧВК — всего лишь один из моих клиентов. А если я время от времени куда-то исчезаю на несколько недель, то вот такой я эксцентричный буржуин!

— Не боишься, что кто-то из бандерлогов тебя во время какой-нибудь операции узнает?

— Я же тоже не дурак, чтобы мордой, где попало, торговать! А те, кто её видели, как правило, дольше двух часов после этого не живут, — хищно усмехнулся Деркулов. — Да, Лорочка, очень жёстко работаем! Но видела бы ты, что эти ублюдки с людьми творят! Те фотографии зверств УПА, что ты публиковала у себя на 'СтопОранже', детские шалости в сравнении с их художествами. Поэтому и мы к ним совершенно без пиетета относимся. И без оглядки на наблюдателей от ООН, ОБСЕ и прочих говнюков-правозащитников, которых, к счастью, здесь нет.

Лариса начала что-то рассказывать о своём желании поучаствовать в подобной операции, но Глеб, лицо которого после ранения во дворе офиса 'Патриота Украины' выглядело жутковатым, сразу же осадил её.

— Не надо вам туда! Я вас с Серёгой очень ценю, как стойких бойцов, но вопящий от боли, обосравшийся и обоссавшийся человек, которого режут на куски, это очень неприятное зрелище.

Эту реплику услышала случайно проходящая мимо Табби, и, глядя, как бледнеет её лицо, я заподозрил, что сейчас снова придётся искать ей корвалол. Но пронесло.

— Вы и так уже успели проделать здесь очень важную работу. Вот и занимайтесь тем, чем занимаетесь: слушайте, смотрите, запоминайте. А главное — анализируйте то, что видите и слышите. Боевиков у нас своих хватает, людей, способных спланировать и провести операцию, тоже. А вот тех, кто может глубоко проанализировать ситуацию, увидеть связи между отдельными фактами и событиями, почти нет, — развёл руками Сармат.

Анализировать... Чтобы анализировать, надо владеть информацией, которую требуется проанализировать. А что есть у нас? Разрозненные факты, которые мы сами же и собрали? Совершенно без ви́дения общей картины.

— Со временем сложится и общая картина! — успокоил Глеб. — А пока вот вам ещё информация в вашу копилку.

Он выложил на стол небольшую, формата А5, жёлто-голубую листовку, выполненную типографским способом (не размноженную на цветном принтере, а именно в типографии 'ПроПак', судя по выходным данным, пропечатанным в правом нижнем углу). На мове! 'Украинцы! Мы сумели сохранить свою национальную идентичность, несмотря на тысячелетнюю оккупацию Украины нашими врагами, несмотря на голодомор-геноцид и кровавые репрессии, организованные большевиками. Сохранили, и в борьбе за независимость сумели создать независимое Украинское Государство на Старой Земле. Но угнетение украинцев нашими врагами-москалями продолжается и здесь. Приди на митинг в честь Дня Независимости Украины и Дня Украинского Флага в 15:00 35.05.30 на Овальную Площадь Порто-Франко! Продемонстрируй людям, что ты украинец и гордишься своей нацией! Выскажи своё отношение к москалям, препятствующим созданию на Новой Земле Украинской Самостийной Соборной Державы!'

— Хм... А нет информации, сколько выходцев с Украины живёт в Порто-Франко?

— Есть, конечно! Разумеется, приблизительно, поскольку учитываются только резиденты, а в это число включены и те, кто иммигрировал из Крыма и Донбасса. Всего — что-то около сотни человек, а листовок изготовлено две тысячи. Для Порто-Франко это просто огромное количество. Разрешение, кстати, получено на тысячу участников мероприятия. В программе — митинг на Овальной площади у здания Представительства Московского Протектората, а потом прохождение до площадки формирования конвоев, где у офиса Представительства ПРА будет выставлен пикет против 'преступлений кровавой русской военщины, нападающей на мирное население соседних государств'.

— Чистейшей воды провокация! — резюмировала Лариса. — Скорее всего, будут добиваться жёсткого ответа от конвойных Русской Армии, чтобы создать соответствующую картинку для местных телеканалов. Это уже было на Майдане 30 ноября, когда толпа боевиков два часа закидывала 'Беркут' камнями, банками, горящими брёвнами, а потом паскуда Найем выложил в сеть видео только одного разгона этих ублюдков.

— Как Орден отреагировал на заявку?

— В том-то и дело, Серёга, что никак! Подписали без звука, хотя я не припомню, чтобы кто-нибудь в Порто-Франко когда-нибудь проводил политические митинги, — прикурил Глеб сигарету от бензиновой зажигалки с наклейкой в виде флага Новороссии. — Орден, видишь ли, вне политики и гарантирует любому человеку соблюдение его свободы выражения мнений.

— Но вы там, в 'Прокофьеве', хоть понимаете, что это совершенно неспроста?

— Мы-то Сергей, понимаем. И с представителями РА уже перетёрли. Но наших людей в городе всего человек двадцать, включая только что прибывших из-за ленточки. Поэтому и нужна ваша помощь. В сборе информации.

В четверг мы с Юлдашем ехали целенаправленно на Базу 'Европа'. Молва о нашем эвакуаторе уже пошла по городу и Базам, поэтому потенциальному клиенту посоветовали обратиться к Араму, чтобы он связался с нами, а хозяин 'Рогача' уже свёл нас.

Ещё на подъездах к Базе 'Северная Америка' нам попалась очередная небольшая колонна украинских вояк, и я, памятуя просьбу Тунгуса, записал номер головной машины, сопровождающей их в город. Его я передал Ларисе, когда мы вернулись, поскольку рано утром нужно было отправляться в продолжение рейса: клиент-немец нанял нас, чтобы мы переправили его БМВ в Нойехафен, портовый город и промышленный центр германской части здешнего Евросоюза. Четыреста вёрст с гаком!

— Ну что, сумеем обернуться до конца дня? — загорелся Латыпов. — Я узнавал: основной кусок дороги туда асфальтированный, можно будет позволить себе и поднажать.

Выехали через северный блокпост, едва рассвело. Хотя, блин, в этих широтах, почти как на экваторе: темнота наступает минут через пятнадцать после захода солнца, а светает за те же пятнадцать минут до его восхода. Хорошо, хоть низкое солнце почти не мешало, так как дорога шла преимущественно на северо-северо-восток.

В отличие о Территории Ордена, немецкая часть Евросоюза оказалась густо заселённой фермерами. Видимо, именно они и кормили Порто-Франко своей продукцией. Регулярно от шоссе отходили дорожки, ведущие к хуторам и деревенькам, а расстояние до них было прописано на дорожных указателях. И впрямь Европа! Дорога действительно поддерживалась в отличном состоянии, даже там, где ещё не был положен асфальт: проезжая часть тщательно отгрейдирована, через ручейки, даже пересохшие, переброшены мостики, установлены километровые столбики, оборудованы площадки для отдыха водителей.

Где-то через сотню километров от Порто-Франко появились аккуратные придорожные кафе, которые, судя по всему, держали фермеры. И на подъездах к небольшому городку Веймар мы остановились перекусить в таком кафе с пафосным названием 'Гёте'.

С хозяйкой объяснялись на ломаном английском с вкраплениями немецких слов, которые мы с Юлдашем помнили по школьным урокам немецкого языка. Почти, как в анекдоте получилось:

— Ты почему иностранный язык не учишь?

— У меня что, пальцы отсохли?

Сам городок, названный в честь родины великого немецкого поэта, тоже понравился своей аккуратностью и чисто русскими рубленными избами, построенными из сплавляемого по местному Рейну леса. Построен Веймар довольно далеко от реки, на пологом правом берегу, вероятно, заливаемом во время мокрого сезона. А вот левый берег поднимался очень круто, но дорога к Нойехафену от Веймара поворачивала на восток, к устью, через протоки дельты которого и были переброшены многочисленные мосты, выводящие, в конце концов, к довольно крупному городу, на побережье гавани, давшей ему название.

Наш клиент, ещё вчера улетевший из Порто-Франко небольшим частным самолётиком, встретил нас в центре, тщательно осмотрел свою автодрагоценность на предмет сохранности, и лишь после этого расплатился, вручив Юлдашу обещанные 750 экю. Очень неплохие деньги! Считай, здешняя средняя зарплата за месяц. Я, конечно, только продав трофейное оружие, 'отбил' втрое больше, не говоря уже об активе в виде 'Мицубиси', но в гробу я видел заработок такой ценой! До сих пор, как вспоминай направленный мне в лицо ствол 'Малюка' и сгибающийся палец 'азовца' на спусковом крючке, мурашки по коже бегут! Лучше пусть я спокойно получу положенные мне за эту поездку 150 'целковых', проведя сутки в кабине 'Фотона', чем повторение той встречи в саванне!

Город мы, в общем, посмотрели, пока ехали за Шлёссером, нашим клиентом, сгружать БМВ и обратно, поэтому задерживаться в нём не стали. Юлдаш просто поменял меня за рулём, и мы двинулись к Веймару по живописной дороге, проложенной через островки устья Рейна.

Обедать остановились всё в том же кафе сразу за дорогой, уходящей к французским городкам, расположенным в верховьях великой германской реки. Больно уж понравились Латыпову традиционные немецкие домашние колбаски и воздушное картофельное пюре.

— Ты же вроде башкир, мусульманин, как ты утверждаешь, а свиные сосиски уминаешь так, что мне, русскому завидно! — подшутил я над Юлдашем, похлёбывая традиционно шикарный для Новой Земли кофе.

— Знаешь, я в конце 80-х успел съездить в турпоездку в Югославию, и там мне объяснили, чем отличаются сербы, хорваты и боснийцы. Сербы не ходят в церковь, хорваты в костёл, а боснийцы в мечеть. Я советский мусульманин, которому всё можно есть! — засмеялся он.

— Ну, да! Особенно если учесть, что башкиры и босняки — один и то же народ.

— Чего мелешь-то?

— Да ничего я не мелю! Археологи говорят, что они не в состоянии отличить поздних печенегов и ранних башкир, которые от этих печенегов отделились и под именем башкортов поселились на Урале. А самоназвание печенегов было баджнак, точно такое же, как и у босняков.

Историческая тема зацепила Латыпова, и весь остаток дороги дискутировали об истории башкир. Так увлеклись, что отвлечь меня от неё смогли только два тентованных 'Урала' с украинскими флажками над кабинами, которые мы обогнали уже недалеко от Порто-Франко. А на перекрёстке, где к дороге в Германию примыкает Южная Дорога, нас пропустили ещё три такие же машины, подошедшие со стороны Уэльса.

— Ты не поменял планов завтра заняться обслуживанием ходовой у 'Фотона', — поинтересовался я.

— Нет, а что?

— Да я тоже на завтра кое-какие дела наметил.

Киев, 26.05.2007, 01:15

Переброска войск в столицу... Помню, помню! Проходили мы и это в 2007 году!

После создания в августе 2006 года 'антикризисной коалиции' в составе Партии регионов КПУ и Соцпартии Александра Мороза создалась очень неприятная для Ющенко и его заокеанских покровителей ситуация: в стране победившего 'оранжевого' госпереворота парламентское большинство и правительство сформировали политические противники 'оранжевых'. Мало того, из ющенковской 'Нашей Украины' и 'Блока Юлии Тимошенко' в парламентскую фракцию ПР косяком ломанулись перебежчики-депутаты, в результате чего 'оранжевые' фракции таяли на глазах. Скрепя сердце, Ющенко терпел эту ситуацию несколько месяцев, а 2 апреля 2007 года издал указ о роспуске парламента. Никаких правовых оснований для этого у него не существовало. Просто ему так захотелось!

Естественно, коалиция, имевшая устойчивое большинство, встала на дыбы, и Верховная Рада отказалась подчиняться незаконному указу 'демократического' президента. А на улицы Киева в очередной раз выплеснулись тысячи митингующих, свозимых в столицу различными политическими силами. Причём, то ли по иронии судьбы, то ли так было задумано, теперь Майдан Незалежности оказался во власти тех, против кого 'оранжевые' собирались на нём чуть больше двух лет назад. А 'революционеры' 'тусовались' в Мариинском парке либо на Европейской площади.

17 апреля за рассмотрение президентского указа в срочном порядке взялся Конституционный суд, но перспективы одобрения решения Ющенко были очень слабыми. И этот 'демократ' приступил к репрессиям, 25 апреля уволив двоих 'неблагонадёжных' судей Конституционного суда и Генерального прокурора. В тот же день вышел повторный президентский указ о роспуске парламента и назначении досрочных выборов.

Слово 'досрочный' по-украински звучит как 'достроковый', и эти выборы немедленно получили в нарде более подходящее название — 'досраковые'. А Парковую дорогу, проходящую по Днепровским кручам от моста Метро к стадиону 'Динамо' и Парку Славы, украсили сити-борды с плакатами, изображающими оголённую 'пятую точку' и снабжёнными соответственным написанием грядущих парламентских выборов.

Впрочем, в должности Генпрокурора назначенный Ющенко Святослав Пискун, перешедший к тому моменту в Партию регионов, продержался месяц без одного дня. 24 мая вышел указ о смещении Пискуна с должности, которого он не признал, поскольку Виктор Ющенко не заручился для этого решением Верховной Рады. Но в кабинет его не пустили сотрудники Управления Госохраны, руководителем которой накануне был назначен лично преданный Ющенко Валерий Гелетей, в 2014 году в должности министра обороны Украины 'отличившийся' жесточайшим поражением ВСУ в 'Иловайском котле'.

Противостояние между парламентом и президентом переместилось на подступы к Генпрокуратуре. Именно туда в ночь с 24 на 25 мая стянулись человек 500 'баррикадных' — активистов антиоранжевого сопротивления, прошедшие 'баррикады' зимы 2004-2005 годов.

Довольно тёплый майский вечер способствовал расслабленному отдыху после трудового дня и приятному общению старых знакомых. Особенно — глядя на несколько десятков журналистов, ожидающих выхода Пискуна из здания Генеральной Прокуратуры. Внутри самого здания, как выяснилось, было не столь спокойно. Вошедшие с 'чёрного входа' бойцы спецподразделений МВД, возглавляемого социалистом Василием Цушко, в силовой схватке вышвырнули 'орлов Гелетея' и 'оранжевых' депутатов, поддерживавших бойцов Госохраны. В это же время, как выяснилось позже, в сотне метров от здания ведомства ожидал команду штурма Генпрокуратуры отряд 'Альфы', применить которую Ющенко так и не решился. И ни мы, ни журналисты, кое-кто из которых разлёгся прямо на тёплом асфальте, положив головы на свои кофры, не догадывались об этих страстях.

В само здание никого посторонних не впускали. На невысоком крыльце стояло три ряда 'Беркутовцев', присланных Цушко для охраны, и сквозь их цепь лишь время от времени протискивались народные депутаты.

Время от времени телевизионщики выходили на связь со своими редакциями, и нас, 'баррикадных', больше всего раздражали реплики репортёра порошенковского 'Пятого канала', рупора 'оранжевой революции'.

— Девчонки, а давайте им пакость устроим! — не выдержала Лора во время очередного выхода 'Пятого Анала', как называли этот телеканал 'наши'. — Давайте орать 'Ющенко геть!'

Сказано — сделано! И к воплям пяти-шести человек через несколько секунд присоединилось уже десятка три голосов. Прямой эфир пришлось быстренько свернуть, а 'баррикадные' теперь уже только и ждали, когда начнётся возня возле камеры с 'пятёркой' на встроенном микрофоне. Чего они только ни орали, демонстрируя своё отношение к происходящему! В конце концов, Кристина, популярная ведущая канала, под крики 'Продажный пятый канал — геть!', произнеся слова 'Я заканчиваю, поскольку здесь не очень любят наш канал', просто была вынуждена отказаться от выходов в прямой эфир. Тем более, вскоре пошёл мелкий тёплый дождик, и телевизионщикам пришлось укрывать камеры кусками полиэтилена. А мне — использовать принесённый из машины складной стульчик в качестве импровизированного зонтика.

Следующая ночь нашего дежурства под Генпрокуратурой выдалась не менее тревожной. Во-первых, информация о готовящемся штурме здания спецназом, посланным Ющенко, таки просочилась. А во-вторых, пришли и другие сведения: переподчинённые в этот день непосредственно президенту внутренние войска из западных областей выехали в Киев 'противодействовать попытке государственного переворота'.

Внешне под Генеральной Прокуратурой ничего не изменилось: всё те же 'Беркуты' на крыльце, всё те же журналисты, ожидающие новостей и выхода из здания депутатов, всё те же 'баррикадные', без капли страха ожидающие нападения сторонников Ющенко или посланных им бойцов.

Про 'без капли страха' я не вру. Эти люди, прошедшие множество стычек с их идейными противниками ещё во времена первого Майдана, уже не боялись ничего. 'Безбашенные' — это о них, нескольких сотнях киевлян, вышедших поддержать Янковича в городе, куда из разных концов Украины свезли сто-сто пятьдесят тысяч 'оранжевых', дружелюбных лишь на камеру, но всегда готовых разорвать любого 'бело-синего', когда камера смотрит в другую сторону.

Всё так же сквозь милицейские цепи время от времени снуют депутаты, приезжающие либо поддержать Пискуна, либо посланные 'оранжевыми' на переговоры с ним. Пообщаться с народом выходят социалисты Василий Волга и экс-министр Александр Барановский, регионал Юрий Мирошниченко, ставший впоследствии представителем президента Януковича в Верховной Раде. 'Просочился' в здание, а потом обратно, лидер коммунистов Симоненко. Наконец-то вышел Святослав Пискун, подтвердивший на телекамеры свою позицию оставаться на посту и не признавать указов Ющенко.

Глухой ночью депутаты и сам Пискун поделились новостями о том, что нападения на Генпрокуратуру уже не состоится, и люди начинают понемногу рассасываться. За исключением тех, кто решил оставаться 'на посту' до утра. К ним и вышел 'донести позицию президента' один из видных деятелей 'оранжевой революции', депутат Роман Безсмертный.

Безсмертного встретили в штыки, и сеанс 'просвещения масс' не удался. Под крики 'пошёл вон, американская шестёрка', ему пришлось удалиться. Правда, эти слова его задели, и он обернулся к выкрикнувшим их.

— Ну, уж точно не шестёрка! — возмутился он, проигнорировав остальное. — Но мы всё равно любим вас!

Он решил уйти на позитиве, изобразив очаровательную улыбку. Но...

— И мы вас любим! И е*ать вас будем в особо грубой и извращённой форме! — во весь голос прокричал ему в ответ Сергей Хофман, крепкий молодой мужчина характерной внешности, не единожды участвовавший в акциях противодействия нацистам, 'врач-расстрига', как он сам себя называет.

От дикого хохота, пронёсшегося по площадке, размером 50х50 метров, задрожал воздух, а стоявшие на ступенях Генпрокуратуры 'беркутовцы' едва не попадали от смеха.

Да, 'прокурорский' кризис к тому времени был практически разрешён. Внутренние войска, базирующиеся на Юго-Востоке Украины, отказались выезжать в Киев на подавление противников Ющенко. А автобусы с бойцами, двигавшиеся с Западной Украины, задержали на границе Киевской области... сотрудники ГАИ. Просто остановили и предъявили водителям автобусов обвинение в том, что они не имеют лицензий на междугородные перевозки.

О такой курьёзной задержке операции по 'усмирению' противников Ющенко узнали на форуме 'Майдан.орг', являвшемся 'точкой сборки' всех 'оранжоидов'. И они попытались вывозить застрявших на Житомирской трассе бойцов ВВ частными автомобилями. Это привело к тому, что командирам выдвинувшихся на Киев частей после этого пришлось несколько дней собирать своих подчинённых, не сумевших отказать себе в удовольствии погулять по столице.

Сергей Хофман после госпереворота полностью отошёл от участия в любых политических акциях. И даже не из-за того, что это стало опасно: он практически всегда на моей памяти участвовал в противостоянии бандеровским маршам, а это тоже было опасно. Сергей наконец-то создал семью, а поскольку его супруга поддержала 'Евромайдан', политические темы в молодой семье стали табу.

В марте 2014 года Святослав Пискун призывал к развёртыванию боевых действий с Россией в Крыму. Видимо, эта позиция и позволила ему в 2016 году возглавить Союз юристов Украины.

Юрий Мирошниченко в ходе 'расследования преступлений против украинского народа', проведённого новой украинской властью после госпереворота, был признан 'причастным к репрессиям', но после публичного покаяния 'прощён', сбежал из Партии регионов, и вступил в политсилу предавшего Януковича Сергея Лёвочкина.

Александр Петрович Барановский после того, как Соцпартия Украины растеряла избирателей, исчез с украинской политической арены.

Василий Александрович Волга в 2008 году основал Союз Левых Сил, на учредительном съезде которого я присутствовал в качестве гостя. В 2010 году возглавил Госкомиссию по регулированию рынка финуслуг, а годом спустя арестован по обвинению в причастности к коррупции. Реальной причиной ареста стало то, что он 'перешёл дорогу' влиятельным 'регионалам'. Госпереворот встретил за решёткой. Но, в отличие от террористов и убийц из неонацистских группировок, никто его не посчитал 'жертвой режима'. После выхода на свободу слывущий 'пророссийским политиком' Волга пережил покушение на убийство, которое украинские власти даже не стали расследовать, и Василий Александрович был вынужден уехать в Россию.

Василий Петрович Цушко поплатился за то, что послал бойцов спецподразделений МВД помогать Святославу Пискуну: осенью того же года к нему в кабинет явился заместитель главы СБУ, с которым они выпили кофе. А спустя несколько минут после ухода гостя к Цушко вызвали 'скорую помощь', диагностировавшую обширный инфаркт. Версия о том, что гость подлил ему в кофе 'спецсредство', обсуждалась открыто, но Службой безопасности Украины не рассматривалась.

После президентских выборов 2010 года и до госпереворота Василий Петрович возглавлял Антимонопольный комитет. Неонацистская власть завела на него уголовное дело, больше года он находился под следствием, но суд его оправдал.

Романа Безсмертного Виктор Ющенко вскоре назначил послом Украины в Минске. А американцы заодно 'навесили' на него координацию усилий белорусской оппозиции в вопросе свержения Александра Лукашенко. Насколько мне известно, с американским заданием Безсмертный не справился.

Порто-Франко. 35.05.30, суббота, 15:00

— Сколько, ты сказал, машин? Пять? То есть, полторы-две роты автоматчиков... Это хорошо!

— Да что уж там хорошего, — возмутился я спокойствием Сармата. — Ты же не хуже меня знаешь, что двух сотен автоматчиков им хватит, чтобы покрошить в городе всю полицию и захватить его.

— Не кипешись, Серёга. Они хоть и кастрюлеголовые, но против Ордена не попрут. Потому что уже завтра им всем придёт пи*дец, а отстреливать их начнут на вполне законных основаниях по всей Новой Земле. У вас с Лорой не осталось никаких журналистских бейджиков?

— Остались, конечно! Но только украинские и российские.

— Нет, это не пойдёт. В общем, так: я завтра заскочу к вам с утра и завезу пару журналистских удостоверений новоземельских газет. Настоящих газет, зарегистрированных... скажем, в Орлеане и Сионе. Лариса по-французски болтает, как мы с тобой по-русски, поэтому сойдёт за француженку, а ты, друг мой, будешь пгедставлять наших людей, — с характерным местечковым акцентом закончил фразу Деркулов и расхохотался в трубку. — Вашей задачей будет снимать, снимать и снимать всё, что происходит. Чтобы как можно больше участников завтрашних безобразий попало в кадр. Только сними со своего 'Дастера' наклейки и ленточки. Всё равно наклейки на здешнем солнце уже выгорели, а ленточку потом снова повесишь. И оружия никакого не берите с собой. От слова 'вообще'.

Синяк на лице супруги уже почти прошёл, остатки его она успешно замазывала какой-то своей мазилой и прикрывала огромными тёмными очками и белой бейсболкой, надвинутой на лоб. Меня замаскировать было намного сложнее, и я просто сходил в парикмахерскую, чтобы избавиться от излишней лохматости. Лора требовала, чтобы я нацепил на себя болтающийся, словно на вешалке, костюм, который мы брали в Ёбург для встречи с серьёзными людьми. Таки почти две недели употребления чудо-таблеток помогли мне сбросить два десятка кило, и я вернулся к тому весу, в котором когда-то приехал в Киев (это что, я уже вживаюсь в роль израильского журналиста, начав таким образом строить фразы?). Но я отказался наотрез:

— Я понимаю, что это красиво. Я понимаю, что я в нём выгляжу просто невероятно солидно. Но ты тоже пойми, что на меня в таком наряде не обратит внимания только слепой. А мне лишняя слава нужна?

Поэтому, несмотря на недовольное бурчание о том, что перевелись мужики, одевающиеся, как люди, я нацепил на себя футболку болотного цвета, такого же колера бейсболку, камуфляжные 'саванные' штаны и лёгкие летние 'вибрамы'. А через плечо крест-накрест повесил наш фотоаппарат-зеркальник в чехле и лёгкую сетку с 'полторашкой' минералки. Лоре досталась завезённая Сарматом простенькая 'мыльница'. Ну и, обоим на шеи — бейджики с крупными буквами PRESS.

'Дастер' бросили в квартале от Овальной площади на 'номерной' улице, а дальше потопали пешком.

Возле российского представительства клубилась толпа народа под сине-жёлтыми и красно-чёрными флагами. Причём, сложно было определить навскидку, каких из них больше. К нашему удивлению, примерно четверть из присутствующих пятисот человек составляли преимущественно молодые женщины в украинских нарядах с веночками на головах. Разновозрастные, хотя основную массу всё-таки составляла молодёжь, мужики — в большинстве своём в вышиванках. Головные уборы — самые разнообразные: панамы военного образца, банданы, бейсболки. Нашлось даже три или четыре соломенных шляпы-брыля. Примерно на десятой части молодых мужчин бейсболки красного цвета. Бляха, ну всё в полном соответствии с отработанной ещё в 2004 году схемой управления толпой! Интересно, а знаменитый майданный чаёк с амфетаминами раздавать будут, или Педалик Кличко их сюда переслать не успел?

Журналистский инстинкт тут же включился, и началась работа: снять толпу с одного ракурса, с другого. Теперь подтягивающихся дружной колонной новых участников мероприятия. Флаги, плакаты-растяжки, ошалевших горожан, с недоумением взирающих на невиданное событие. Здание Представительства Московского Протектората, опущенные жалюзи на окнах. Копошащиеся возле импровизированной трибуны люди, настраивающие микрофон и переносную колонку со встроенным аккумулятором. И лица, лица, лица участников. Побольше лиц, как просил Сармат. И в первую очередь — лица тех, кто в красных бейсболках, заводил-десятников.

Наши бейджики — наши пропуска даже за линию охраны, оцепившую трибуну и организаторов. 'Голос Сиона' и 'Орлеанская суббота' написано крупными буквами, а задачей организаторов является именно предание своей акции максимальной огласке.

Здесь же вертятся местные телевизионщики, крупным планом снимающие, в основном, англоязычные плакаты, среди которых немало самодельных. Зато те, что на украинском, нам с Ларисой хорошо известны: 'Москалей — на ножи', 'Прочь от Москвы', 'Бандера придёт, порядок наведёт', 'Мы на своей богом данной земле', 'Украина понад усэ'.

До полудня, который на Новой Земле не в 12 часов, а в 15, оставалось несколько минут, и звуковая установка начала исполнять 'повстаньськи писни́'.

— Пойдём перекурим, пока есть время, — подошла ко мне Лариса, и мы спрятались в тень дерева.

Пока мы курили, установка замолчала, и над толпой послышался заунывный, навевающий смертную тоску вой 'щеневмерлы'.

— Только не это! — умоляюще воздела очи к небу Лариса у которой под окнами в январе 2014 это выли каждые пятнадцать минут.

Здоровенный переселенец с шикарными рыжими усами, в надвинутой на нос панаме и клетчатой шотландской юбке-килте, небольшая видеокамера которого едва заметна в громадном кулачище, покосился на нас и пробасил неожиданно знакомым голосом:

— Терпи, Лора! Это ненадолго.

Как мы не упали от хохота, я до сих пор не знаю.

— Нет, я просто обязан его сфотографировать! — задыхаясь от смеха, сделал я вид, что готовлюсь к съёмке, и 'шотландец' злобно зашипел в ответ.

— Я тебя, Серёга, после этого собственными руками придушу! А ну, заканчивайте ржать!

Переодетый Сармат ушёл от греха подальше, и лишь его спина подозрительно подёргивалась совсем не в такт шагам. Вот собака! Сам же хохочет над своим нарядом, а нам поржать не разрешает!

Выступали на украинском, русском, английском языках, рассказывая про славную борьбу украинского народа под предводительством Сагайдачного, Выговского, Мазепы, Петлюры, УПА и 'героев АТО' против 'москальских загарбников', извечных врагов украинцев. О том, как стонут под жестоким русским игом свободолюбивые этнические украинцы в российских анклавах. Как русские, напавшие на Украину на Старой Земле, не дают покоя своим соседям и здесь, переодевшись в форму местной УПА, вырезая целые селения и хутора в Американской Конфедерации и даже добираясь до Техаса. Зачитали поздравление с праздником всем украинцам Порто-Франко, присланное 'бригадным генералом УПА', неким 'друже Мыколой'.

Мы снимали выступающих, снимали реакцию на призывы 'стереть с лица земли кровожадную Москальщину' и на её обломках создать давнюю мечту украинских нацистов, 'бандеровскую самостийную соборную державу'.

Накачка ненавистью продолжалась около часа, потом минут пять орали 'Слава Украине' и прочие лозунги, а в завершение опять зазвучали заунывные звуки гимна. Потом толпа начала перестраиваться, и под 'повстаньськи писни' двинулась в сторону площадки формирования конвоев. В толпе вспыхнуло несколько файеров, которые немедленно полетели в сторону российского представительства вместе с парой дымовых шашек, быстро затянувшей здание клубами дыма, но экипаж машины городской полиции, дежурившей неподалёку, даже не пошевелился, чтобы угомонить хулиганов.

Мы уже собирались было идти к машине, чтобы переехать к месту, куда направлялась колонна, когда к нам подошёл Сармат.

— Никуда ездить не надо. Наших там никого нет, а за побитых американцев, валлийцев, испанцев и бразильцев пусть с ними Орден разбирается. Давайте мне флешки, я их в обработку отправлю.

Вечером городские телеканалы практически половину новостного выпуска посвятили митингу протеста против 'тиранических режимов русских анклавов, жестоко угнетающих свободолюбивый украинский народ'. И лишь коротко упомянули о беспорядках на площадке формирования конвоев, в результате которых были сожжены около десятка машин переселенцев, совершена безуспешная попытка поджечь 'административное здание' и пострадали несколько человек. Виновниками беспорядков были названы 'неизвестные, в разное время прибывшие на Новую Землю предположительно через Базу приёма переселенцев 'Россия'.

Киев, август 2013 — январь 2014 года

Подготовка к госперевороту на Украине началась вовсе не в ноябре 2013 года, когда Мустафа Найем, выполняя указания своих хозяев, вывел на Майдан студентов Могилянки и 'активистов'. По сути дела, это был очередной малочисленный протест тех, кто изыскивал любую возможность побузить против власти 'регионалов'. Не было это никаким началом 'революции'! Она намечалась на совсем другие сроки! Конкретно — на 2015 год, когда на Украине должны были состояться президентские выборы.

Да, американцы, опробовавшие технологии цветных революций, строго придерживаются однажды установленных шаблонов: выборы, массовые протесты, вызванные несогласием с их результатами, имитация 'всенародной поддержки' проигравшего кандидата, переворот, произведённый относительно мирными методами. От страны к стране меняются лишь детали, да язык типовых методичек, распространяемых среди участников массовых протестных мероприятий.

Подготовку к этим выборам вёл и тот, кто должен был стать жертвой цветного переворота — Виктор Янукович, уже однажды ставший ею. Он выиграл президентские выборы 2004 года, но заранее спланированные массовые протесты привели к тому, что под давлением США и их союзников был проведён совершенно незаконный 'третий тур' выборов. А его победителем объявлен ставленник США Виктор Ющенко. Именно объявлен, а не выиграл. Дело в том, что объём нарушений в ходе голосования, зафиксированных наблюдателями от ПР достигал таких размеров, что судебное разбирательство по ним затянулось бы на многие месяцы.

Это совсем не значит, что избирательное законодательство нарушали только 'оранжевые'. 'Бело-голубые' этим тоже не брезговали. Но не все эти нарушения проводились централизованно, по указанию партийного руководства: политизация населения и накал страстей достигли такого градуса, что и без этих указаний простые граждане шли на нарушения, стараясь приписать своим кумирам лишние голоса. И суд, разбиравший взаимные претензии избирательных штабов Януковича и Ющенко принял решение... проигнорировать эти свидетельство нарушения закона. И присудить победу, как того и требовали американцы, именно Ющенко.

Трудно сказать, кто именно подал Януковичу 'гениальную' идею свести его во втором туре выборов-2015 с 'лёгким противником', которым должен был стать лидер неонацистской партии 'Свобода' Олег Тягнибок. Может, американский политтехнолог Пол Манафорт, приставленный к четвёртому президенту Украины Ринатом Ахметовым, может, глава Администрации Сергей Лёвочкин, а может, кто-то ещё. Но примерно через год после того, как Янукович стал президентом, в центральных СМИ Украины, контролируемых 'регионалами' началась массированная 'раскрутка' маргинального ВО 'Свобода'.

Тягнибока и его соратников 'тянули' на ток-шоу, им предоставляли прямые эфиры, печатные и интернет-СМИ публиковали интервью и репортажи с мероприятий, устраиваемых 'Свободой'. Причём, другие нацистские группировки открыто заявляли о том, что Тягнибок берёт деньги именно от 'денежных мешков' из ПР. Может быть, какие-то суммы и брал, но куда больше средств проходило по статье 'оплата эфиров' и 'расходы на заказные статьи'. Итоги такой массированной кампании не замедлили сказаться: уже на парламентских выборах ВО 'Свобода' получила по всей Украине более 10% голосов избирателей, а в трёх областях Галичины — более 30%.

Расчёт был прост: в первом туре президентских выборов Янукович определённо не сможет заручиться поддержкой более половины избирателей. А после того, как Юлия Тимошенко оказалась за решёткой, реальной конкуренции ему во втором туре не сможет составить никто. И если 'раскрутить' лидера 'Свободы', то выбор электората встанет между нелюбимым половиной Украины Януковичем и откровенным фашистом Тягнибоком. И за второго не проголосуют те, кто считает себя 'прозападно ориентированными демократами'.

Но это были расчёты Януковича. Точнее, его советчиков. Расчёты кукловодов цветных революций были иными. Кого конкретно они планировали выставить против Януковича в 2015 году, мне не известно. Может, того же Порошенко. Может, Кличко. Может, Яценюка. Конкретная личность уже не важна, поскольку в дело должны были вступить совсем другие правила. Точнее, технологии, рассчитанные на то, что против 'коррумпированного антинародного тирана' Януковича будет играть поставленный американцами 'демократический кандидат от украинского народа'.

Как и накануне событий 2004 года, подготовку к цветному перевороту американцы начали заранее. Если боевиков неонацистских группировок начали готовить загодя, обучая их на натовских военных базах в Прибалтике и Польше с конца 'нулевых', то подготовка руководителей 'гражданских' протестов стартовала в начале 2013 года.

Её существование вскрыл в конце лета 2013 народный депутат от Партии регионов Олег Царёв, выступив в парламенте о существовании программы посольства США с названием 'ТехКемп'. Сотрудники дипломатического представительства проводили закрытые для посторонних учебные курсы, на которых готовили 'лидеров протестов против действующей власти', а также журналистов, целью которых должно было стать освещение в специально открытых СМИ хода этих протестов. Кандидаты на участие в обучении по программе 'ТехКемп' тщательно отбирались сотрудниками посольства, а о том, какое значение придаётся данной программе, говорит личное участие в её проведении посла США. Причём, данные 'курсы революционеров' проходили не только в Киеве, но и в других крупных городах Украины, включая 'вотчину' 'регионалов', Донецк. По приблизительным прикидкам, уточнить которые невозможно из-за того, что курсы 'ТехКемпа' были засекречены, до августа 2013 года через них прошло не менее двух-трёх сотен будущих 'лидеров протестов' и журналистов.

По словам Царёва, информаторам которого удалось 'просочиться' в число обучающихся и даже снять некоторые видеоматериалы, программа подготовки будущих 'революционеров' мало отличалась от того, к чему готовили 'десятников' и 'сотников' предыдущей 'революции'. Помимо идеологического натаскивания (демократия, борьба с тиранией за права человека) их учили, не привлекая внимания, управлять подчинёнными им протестующими, приёмам психологического воздействия на толпу и противодействия правоохранителям.

Всю эту целенаправленную подготовку к 'революции' 2015 года сорвал форс-мажор: отказ Виктора Януковича подписывать Соглашение об ассоциации Украины с ЕС. Это никем не предвиденное событие настолько взбесило руководство США и Евросоюза, считавших, что им при помощи этого Соглашения уже удалось добиться колониальной зависимости Украины от Европы и оторвать украинскую экономику от российской, что сценарий цветного переворота пришлось 'переигрывать на ходу'. Менять сроки переворота и корректировать планы. Причём, не единожды.

Первый 'Евромайдан' 'имени Найема', самоорганизовался как неполитическое событие. Его руководство выступало категорически против присоединения к протесту политических сил, митингующих на соседней Европейской площади, и включения в свой состав лидеров антиянуковичской оппозиции. К концу ноября он, как я уже вспоминал, но начал постепенно 'умирать', и лишь провокация с разгоном остатков протестующих, санкционированная Сергеем Лёвочкиным, вдохнула в протест новые силы, привела к радикализации протестов и смене их руководства именно политиками.

К тому же периоду относится начало подпитки 'революционеров' со стороны США. В начале декабря состоялся очередной визит в Киев печально известного американского сенатора Маккейна, прилетевшего бортом, вёзшим 'дипломатический груз'. За этим грузом прямо к трапу самолёта подъехали две инкассаторские машины, но поехали они из аэропорта не к американскому посольству, а в офис Блока Юлии Тимошенко.

11 декабря в этот офис ворвался спецназ СБУ, который обнаружил... почти 17 миллионов долларов наличными. Одну из коробок со свежеотпечатанными 'розовыми' стодолларовыми купюрами, только-только введёнными в обращение, пользуясь депутатской неприкосновенностью, из офиса вынес Александр Турчинов. Уже на следующий день эти купюры, которыми расплатились с 'майданарбайтерами', появились в киевских обменниках.

Во время обыска СБУ изъяла компьютерные носители информации, на которых был расписан подробнейший план госпереворота, вполне 'тянущий' на пожизненное заключение для 'лидеров Майдана'. Но... На Януковича в очередной раз надавили западные послы, и Службе безопасности Украины, уже готовой начать аресты заговорщиков, был отдан приказ не трогать 'лидеров мирных протестов'.

Американские планы снова пришлось менять, поскольку контрразведке стали известны все последующие шаги 'революционеров'. Менять планы, 'отбиваться' от превентивных действий власти, пытавшейся ограничить пространство для манёвра заговорщиков. И лишь 19 января была отдана команда начать силовой захват власти в стране, а под стадионом 'Динамо' вспыхнули живыми факелами 18-19-летние мальчишки из Севастопольского подразделения внутренних войск.

Олег Анатольевич Царёв, соруководитель Антифашистского форума Украины, с которым мы тесно сотрудничали в 2012-2013 годах, с началом 'революции достоинства' не сразу определился в своём отношении к происходящему. Он даже ходил на Майдан в одну из ночей, когда правоохранители собирались разогнать этот гадюшник. Как он говорил, 'чтобы защитить людей от возможных избиений милицией'. Но его благородный порыв не был оценён 'революционерами': после госпереворота он был обвинён в 'пособничестве преступному режиму Януковича'. Против него провели 'мусорную люстрацию', забросив его в мусорный бак.

К президентским выборам 2014 года Царёва допустили, но ни о какой избирательной кампании речи идти не могло из-за его преследований, угроз ему и его семье и даже применения к нему, кандидату в президенты, физической силы со стороны нацистов. После очередного нападения и жестокого избиения Олег Царёв снял свою кандидатуру с выборов, а поскольку 'представители европейской нации' разгромили его дом в Днепропетровске и уничтожили его бизнес, он был вынужден уехать в Россию. А оттуда — в Донбасс. Несмотря на эти вопиющие факты, США и Европа признали президентские выборы на Украине, в результате которых победил Пётр Порошенко, 'необыкновенно честными, демократичными и свободными'.

В Донбассе Царёв попытался возглавить никем не признаваемый парламент Новороссии, но этот проект так и не получил развития. После 'кончины' проекта Олег Анатольевич отдалился от донбасских политических проектов и уехал в Крым, где у него сохранились какие-то предприятия.

Евросоюз, Франция, Орлеан. 40.05.30, четверг, 08:20

Сармат заехал к нам домой поздно вечером через два дня после митинга укропов. Позвольте уточнить, чтобы избежать обвинений в разжигании межнациональной розни: укроп — это не оскорбление, а сокращённое УКРОПатриот. Да и сам Порошенко с восторгом сей термин применял, позируя с соответствующим шевроном для военной формы.

— А я ведь по твою душу, Лорочка! — объявил он. — Серёга у тебя денежку зарабатывает, перевозя машины с Баз переселенцев, а ты, как я понял, уже закисла, дома сидючи.

— Не то слово! — вздохнула Лариса. — Слава богу, хоть фингал почти прошёл, теперь можно на улицу выйти.

— В общем, я тебе работу хочу предложить.

— В офис работать не пойду! — отрезала жена. — Хватит с меня двадцати лет ежедневных подъёмов спозаранку! Лучше уж частные уроки французского или русского кому-нибудь давать буду, чем в офис каждый день мотаться!

— Вот про твой французский речь и пойдёт. Понимаешь, у нас английским каждая собака владеет, а с французским... — развёл руками Деркулов.

— Переводчик нужен?

— Не совсем. Мы тебе бейджик орлеанской газеты сделали, но это на один раз. Повторно с фальшивкой появляться на публике не стоит. Поэтому, не съездить ли нам втроём в здешнюю Францию, чтобы тебя на самом деле устроить на работу в 'Орлеан сетеди'? Им вроде бы собственный корреспондент в Порто-Франко нужен...

— Глеб, я не репортёр, я аналитик. Причём, аналитик-международник. А репортёр и аналитик, это совершенно разные стили, разная работа. Я не буду бегать, как двадцатилетняя девочка, описывая кто кому нос в пьяной драке сломал.

— Да, бляха, тебя никто и не заставляет бегать! — начал злиться Сармат. — Газете аналитик и нужен, который занимался бы препарированием политики Ордена по отношению к национальным анклавам. Будешь раз в неделю впаривать им какую-нибудь аналитическую херню, а всё остальное время заниматься совсем другими делами!

— Какими, например?

Лора мгновенно успокоилась, и это говорила о том, что она сейчас вытянет из Сармата всё, что ей нужно.

— Например, обрабатывать базу данных нацюков, прибывших на Новую Землю. Например, отслеживать любые упоминания о них в новостях из прочих национальных анклавов. Например, выявлять их контакты с местными чиновниками в анклавах и представителями Ордена. В общем, работать под руководством Тунгуса, который в 'Прокофьеве' занимается контрразведкой. А Серёга тебе помогать будет.

— Много я ей помогу после десяти-двенадцати часов в кабине эвакуатора! — буркнул я.

День сегодня был не самый лёгкий, нам с Юлдашем пришлось пару часов провозиться под палящим солнцем с забарахлившим топливным насосом 'Фотона', и я просто отдыхал, балдея от вечерней прохлады. Благо, в загашнике у Латыпова оказался запасной ТНВД, иначе бы мы точно застряли на ночь в саванне.

— Вот поэтому я и хочу предложить тебе перейти в мою фирму на должность моего личного охранника! Бодигарда, как здесь говорят.

Я заржал.

— Издеваешься, что ли! Случись что, это ты меня, скорее, защитишь, чем я тебя! С твоим-то опытом и моей неуклюжестью!

— Серёга, а кого е*ут мои прихоти?! Извини, Лорочка! Мне нужно, чтобы ты официально числился в моей конторе и имел официально право носить оружие. А я с тобой мог при необходимости появляться, где угодно, без лишних вопросов со стороны тех, с кем я имею дела. Есть потребность в твоём присутствии, ты находишься рядом со мной. Нету её, работаешь вместе с Лорой.

— Сколько за это будут платить?

Одни наш знакомый, владелец киевского патентного бюро, на предложения банкиров взять кредит на супер-выгодных условиях, обычно отвечал: 'Не надо меня разводить, я сам еврей!' Эту фразу взяла на вооружение и Лариса, припомнив, что выкрестом был один из её прадедов по материнской линии. Тем более, фамилия Ка́менская позволяла ей, донской казачке, предки-дворяне которой прослеживались до конца XVII века, 'косить' под еврейку. И в любых переговорах о деньгах она обычно выжимала из другой стороны максимум возможного.

— Две тысячи тебе, не считая гонораров, которые заплатит газета, и полторы Сергею. Плюс командировочные, если придётся куда-то ездить. Плюс топливо при использовании вашей машины.

На это предложение даже у Лоры не нашлось аргументов, чтобы возразить.

— Богато живёте! — только и усмехнулась она.

— Живём, как умеем! — засмеялся Сармат. — Я правильно понимаю, что у вас возражений нет?

Конечно, эти самые полторы тысячи я мог бы 'наколотить', работая вместе с Юлдашем, но рутина ежедневных поездок из города на Базы, с Баз в город, уже начинала доставать.

— Тогда, Сергей, решай все вопросы со своим башкиром и готовь машину и оружие к поездке во Францию. Выезжаем послезавтра, но завтра в середине дня подскочи на мою базу, мы там с твоим оружием разберёмся.

Само собой, Латыпов огорчился, когда я сообщил ему, что ухожу.

— Я так и знал, что бандюки, с которыми ты связался, тебя к себе утащат!

— Какие ещё бандюки?

— Да что, я не видел того головореза, с которым ты и Лариса сидели в ресторане у Саркиса? Алёна тогда мне рассказал, как он с вами какие-то пытки людей обсуждал. Да и у него на лице написано, что это уголовник!

Я рассказал Юлдашу историю о попытке убийства нацистами Глеба и о том, какие ранения он после этого получил.

— Когда, ты говоришь, это было? В 2011-м? Это у вас на Украине такое творилось уже тогда? Блин, у нас же этого ничего не знали! А потом мы удивлялись, откуда же все эти фашисты повылезали! Так это что получается? По телевизору нам не врали про те зверства, которые они в Донбассе творили?

— Врали! Ты не поверишь, но врали! Потому что приукрашивали ситуацию, скрывали всю степень этого кошмара. На самом деле там всё намного жёстче и страшнее, чем по телевизору показывали!

— Ну, ладно. Всё равно для нас это уже в прошлом. Напарника я себе, пожалуй, найду: вчера на Базе один паренёк спрашивал, нет ли у меня работы. А ты береги себя, — крепко пожал он мне руку.

На следующий день поутру мы уже катили на 'Ленд-Крузере' Деркулова в сторону Веймара. На том самом 'крузаке', что был знаком мне ещё по Харькову. Неубиваемая машина! По словам Сармата, уже на Новой Земле она пробежала около семидесяти тысяч.

— Не завидуй! Ваша 'мицубиська' почти не хуже. Зато поновее будет. Ты уже масло с фильтрами поменял?

Конечно, поменял. Точнее, поменяли в автосервисе. И в двигателе, и в мостах, и в гидроусилителе, и в коробке передач. Ну, нет у меня веры нацюкам, гонявшим на этой машине по прифронтовой зоне. И пусть уж заплатил довольно ощутимую сумму за всё это, но теперь на душе будет спокойно.

Вообще адаптация к местным условиям выливается в существенные суммы. Что с машинами, что с вооружением. Вчера мы с Сарматом разбирались с оружием. Пистолеты наши он одобрил: сам носил в кобуре пистолет 'Ярыгина' и тоже с довольно дорогими здесь патронами 7Н31, обеспечивавшими пробитие бронежилета. На 'Хеклер-Кох' Ларисы поморщился, но потом согласился:

— Для женщины нормально! Она же не собирается по здешним степям бегать и вести затяжные боестолкновения на значительных дистанциях.

А вот по поводу моего 'сто четвёртого' автомата посоветовал подумать.

— Короткий ствол снижает возможность поразить противника на дальних дистанциях. Хотя, конечно, чтобы успешно палить на километр и даже полкилометра, лучше использовать снайперскую винтовку. В полный рост цепями сейчас в атаку никто не ходит, все, черти, норовят перебежками передвигаться. И калибр... С одной стороны, если от здешнего зверья отбиваться, то из 7,62 больше шансов остановить какую-нибудь свинью или рогача. Но если автомат использовать для боя с двуногой дичью, то при одинаковой носимой массе патронов 5,45 можно унести больше. А их, как известно, много не бывает. В общем, подумай хорошенько.

— А ты что используешь?

Сармат засмеялся:

— И то, и другое! В машине лежат 'калаши' и того, и другого калибра. Если на дело иду, то, конечно, предпочитаю 5,45. Как я сказал, именно из-за бо́льшего носимого запаса патронов. В здешней России выпускают нечто среднее, автомат собственной разработки под калибр патрона 6,5, но на сторону его очень неохотно отдают, не самые лучшие образцы.

Автомат менять я не стал. Это Сармат регулярно выезжает воевать, а мне это не грозит. Навыки, конечно, придётся поддерживать регулярной стрельбой в тире, но не более.

Незадолго до Веймара свернули с 'большака' налево, в сторону местной Франции. Дорога здесь была похуже, но Тойота и по ней легко делала 80 километров, не особо досаждая нам неровностью грейдера.

Местную карту я видел, и даже удивился, почему мы поехали не по Северной Дороге, с которой на Орлеан ведёт прямое ответвление, но Деркулов пояснил:

— Если нарвёмся на какой-нибудь конвой, то придётся целый день тащиться за ним без какой-либо надежды его обогнать, пока он не заедет на форт-заправку. А здесь места обжитые, бандитов давно вывели, как класс, и люди спокойно ездят в одиночку. Да и инфраструктура получше.

И действительно: вскоре на пути попался городок с громким названием Страсбург, где мы и перекусили. В смысле, Глеб с Ларисой поели, а я, заканчивая жрать таблетки, чуть-чуть поклевал самый обыкновенный стейк с овощным салатом. Поели и покатили дальше, читая дорожные указатели деревень с громкими названиями: Тулуза, Лион, Марсель, Дижон, Бордо, Париж...

До Орлеана добрались уже под вечер, а утром Сармат уверенно подрулил к зданию с табличкой редакции местного еженедельника, выходящего по субботам.

— Здравствуй, Ив, здравствуй, дорогой! — широко улыбнулся он, ввалившись в кабинет редактора.

— Глеб? Это ты? Каким ветром? Кажется, так у вас в России говорят! — с жесточайшим акцентом произнёс невысокий худощавый и седой мужчина лет шестидесяти пяти, поднявшийся из-за стола.

— Отправились с моим другом Сергеем в ваши края по делам, и я вспомнил, что как-то ты говорил о том, что хочешь, чтобы в твоей газете появился международный политический раздел. Хочу представить тебе очаровательную женщину, которая прекрасно подойдёт для такой работы. Это Лариса, жена Сергея. На Старой Земле пятнадцать лет проработала дипломатом, потом десять лет отвечала за международные отношения в парламенте Украины, а после известных событий трёхлетней давности трудилась журналистом-международником государственном российском информационном агентстве 'Новости'. К тому же, прекрасно владеет французским языком.

Лора и Ив разговаривали часа полтора, и мы, чтобы не мешать, ушли в ближайшее кафе. Там они и присоединились к нам, причём, редактор даже не скрывал, насколько он доволен новой сотрудницей.

— Глеб, где ты нашёл такое сокровище? Журналисты такого уровня, с такими знаниями принципов устройства международной политической кухни, и на Старой Земле — большая редкость. А здесь я не встречал ещё ни одного.

— По секрету могу показать тебе ещё одного, — жестом руки указал на меня Деркулов. — Сергей тоже работал вместе с Ларисой в тех же агентствах. Единственный его недостаток — незнание языков. Поэтому я даже не предлагаю его тебе.

— Да? Но почему же ты молчал?! Мы могли бы что-нибудь придумать и для Сергея. Пусть пишет по-русски, ведь Лариса может это перевести.

— Нет, нет, нет! У меня на него собственные планы! — изобразил руками протестующий жест Сармат, но Ив за время нашего обеда ещё несколько раз возвращался к этой теме, и мы сошлись на том, что теоретически такое возможно.

Миасс, Челябинская область. 15 апреля 2014, вторник, 16:15

Первые дни после приезда в Миасс с Украины были посвящены документам. Разумеется, после отдыха, поскольку в дороге (если к ней причислить наше пребывание в Горловке, где мы даже не разгружали 'Дастер' от вещей) мы провели неделю, а ночной путь по трассе М5 от Уфы до въезда в Миасс преодолели по леденеющему на лобовом стекле туману. Лариса оформляла временную регистрацию, как иностранка, подавала документы на РВП, а я возил её по учреждениям и больницам, где нужно было сдать массу необходимых для оформления бумаг медицинских анализов.

Но первая порция документальной суеты закончилась, и я озаботился её социализацией: заехал в один из местных телеканалов, чтобы предложить снять сюжет о первых в городе беженцах с Украины. Сюжет сняли, а через пару дней после его выхода в эфир на мой мобильник позвонил мужчина и попросил дать интервью для старейшей в городе 'Рабочей газеты'.

В редакции нас встретил невысокий молодой пенсионер представившийся, как представитель челябинских владельцев газеты, входящей в областной медиа-холдинг. Он объявил, что хорошо помнит меня по моей комсомольской деятельности, и немедленно предложил перейти на 'ты'. Гражданин с массивным носом, оттопыренной нижней губой и привычкой ежеминутно облизывать её, вызвал у нас портретную ассоциацию с центральной фигурой герба Челябинской области — 'кораблём пустыни', красующимся на фоне крепостной стены, и мы с Ларисой, вернувшись вечером домой, единодушно окрестили нового знакомого Верблюдом.

Но это было позже, а пока он вызвал в свой кабинет довольно симпатичную молодую женщину в короткой юбке, представил её главным редактором газеты.

Если 'Верблюд' ежеминутно облизывал губу, то 'Валечка' ещё более регулярно одёргивала юбчонку и соглашалась с каждым указанием 'шефа'. Такое поведение явно давало понять, что её роль в газете, в лучшем случае, не выше, чем у известного по Ильфу и Петрову гражданина Фунта.

Интервью у нас взяла репортёр, оперативно выделенная 'Валечкой' по указанию 'Верблюда', а по завершению ответов на вопросы, мы перешли к деловой части общения. А именно к моему предложению о выделении Ларисе еженедельной колонки, где она делала бы обзор важнейших международных событий. Всё-таки мы в Миассе были единственными журналистами, специализирующимися на международной аналитике, а Лора с её 15-летним стажем работы в МИДе, дипломатическим рангом и опытом подготовки аналитических обзоров для первых лиц государства вообще не имела конкурентов. Идея была воспринято горячо, гонорары были назначены за это просто анекдотические в сравнении с тем, что нам платили московские издания, но целью были действительно не деньги, а возможность для моей жены быстро влиться в общественную жизнь города.

'Рабочая газета' опубликовала две колонки Ларисы, после чего 'Валечка' объявила, что профессиональная квалификация супруги не соответствует требованиям газеты. Более смешной повод для международного обозревателя, материалами которого не брезговали крупнейшие российские информагентства, такие, как РИА 'Новости', являющееся преемником 'Совинформбюро', было сложно придумать, и мы хохотали над этой провинциальной 'хитростью' от души.

Тем не менее, с 'Верблюдом' отношения мы сохранили, время от времени созваниваясь, и даже пытались 'закрутить' проекты по предвыборной агитации на время выборов в Госдуму. Например, ещё одну городскую газету, для которой мы разработали концепцию. А поскольку жуликоватость нашего знакомого лезла из каждого его движения и жеста, всех известных нам ноу-хау в концепции раскрывать не стали. И, как оказалось, правильно сделали, поскольку вскоре в городе появилось СМИ, действующее с использованием наших наработок. Угадайте с одного раза: кто его курировал?

Тема беженцев на всём протяжении 2014 года была очень популярна. На людях, бежавших от войны пиарились все, кто только мог, от чиновников до депутатов и бизнесменов. Причём, именно больше пиарились, чем реально помогали. И во время одной из наших встреч 'Верблюд', очень любивший похвастаться, 'раскинул пальцы':

— Все, даже если на три рубля помощи привезли, тут же об этом везде трубят. А мы девочку из Донбасса без всяких разговоров на работу в газету устроили, зарплату дали. Человек теперь семью кормит, квартиру может снять!

Естественно, мы одобрили столь благородный поступок.

Но... Прошло месяца два, и поздно вечером мне на мобильный позвонил пьяный в хлам 'Верблюд'. Вообще-то он звонил по вечерам обычно подшофе, но в этот раз был, что называется, в умат.

— Серёга, я ту беженку выгнал!

— Что случилось?

— Не, ну ты прикинь: мы её на работу приняли, подъёмные заплатили, зарплату дали. Я ей сегодня потрахаться предложил, она мне заявляет: 'Я не могу, я замужем'. Сука! Уволил к х*ям собачьим!

Евросоюз, Франция, Страсбург. 40.05.30, четверг, 20:05

Из разговора Ива и Сармата мы так и не поняли, где и когда они познакомились, но были знакомы достаточно давно. Как бы не с первых дней пребывания Деркулова в этом мире. Причём, судя по контексту их общения, Ив был за что-то весьма благодарен Глебу.

Вино, которое рекомендовал попробовать за едой редактор газеты, действительно оказалось чудесным, ничуть не уступающим староземельским французским винам, и француз с гордостью рассказал, что выращено оно на виноградниках, разбитых в окрестностях Орлеана выходцами из Прованса. На удивлённый взгляд Ларисы, Ив поспешил пояснить.

— Я понимаю ваше удивление, но здесь, на Новой Земле всё перемещалось! Все селятся там, где придётся, и провансальцы могут жить под Страсбургом, а нормандцы под Тулузой. Да и вообще на французской территории могут поселиться абсолютно любые переселенцы.

— Кстати, про абсолютно любых, — вмешался в разговор Деркулов. — Это не у вас под Орлеаном мои бывшие соотечественники устроили какой-то большой конфликт с местными фермерами? Даже до нас в Порто-Франко слухи дошли!

— Нет, Глеб! У нас ту переселенцев из Украины нет. Может быть, ты имеешь в виду окрестности Тулузы, где возникали какие-то недоразумения с украинцами, купившими ферму неподалёку от города?

— Может быть...

— Не знаю, чем это так привлекло внимание в Порто-Франко, у нас, насколько я помню, этот инцидент утих довольно быстро. Пострадавшим выплатили компенсации, а владельцу фермы указали на то, что он обязан следить за поведением своих гостей.

Мы ничего так и не поняли, да и Сармат уже перевёл разговор на другую тему. А вскоре и вообще засобирался в путь.

Назад ехали, не торопясь, Глеб что-то высматривал по правой стороне, а потом вдруг притормозил и съехал с дороги.

— Что случилось? — насторожилась жена.

— Да ничего, Лорочка, не случилось, просто дело есть. Серёга, пока я возиться буду, покарауль, чтобы никакая живность не подкралась.

На вершине холма он распаковал пластиковый кофр и установил на треноге какой-то прибор.

— Теперь ждём, — объявил Сармат, глянув на часы.

— Нет, ты всё-таки объясни, что мы тут делаем?! — прицепилась к нему Лариса.

— Да ничего особенного. Пеленгуем радиомаяки, которые установили наши ребята на грузовики укропов, пока мы с вами маскарад на Овальной площади устраивали. Маяки миниатюрные, радиус действия у них километров 30-35, и сигнал они выдают с периодичностью в 10 минут, так что, пока доберёмся до Тулузы, придётся часто останавливаться. А вдруг, у них где-то здесь ещё одна база есть?

— Так ты для этого француза расспрашивал про конфликт между бандерлогами и местными? И что, действительно серьёзный конфликт был?

— Понятия не имею! — засмеялся Глеб. — Я просто логично рассудил: если где-то есть вооружённая орава хохлов, то не могут они не сцепиться с местными. То ли из-за водки, то ли из-за баб, но всё равно сцепятся, а сплетни пойдут. Вот Ив мне и подсказал, сам того не подозревая, где их тренировочную базу нужно искать.

Хочешь, я тебе расскажу, чем украинцы отличаются от русских, и почему они никогда не станут русскими? Потому что укр и русский — это менталитеты, а не национальности. Я покажу на примере детей. Дети ещё не научились маскировать свою сущность за умными портретами. Вот школа. Класс. Дети. Вот ребёнок-русский. Он не слишком многословен. Он импульсивен, но более открыт. Если он не прав, то он угрюмо молчит. Если он прав, то он не будет доказывать тебе это потоком словесности. Он или зарядит тебе в тыкву, или развернётся и уйдёт. Он осознаёт свою ответственность и никогда от неё не отказывается.

А теперь — ребёнок-украинец. Он всегда заё*ывает тебя водопадом болтовни. Он пытается задавить всех базаром. Если он не прав, то он будет долго и обильно выкручиваться, обвиняя всех и вся. Если он прав, то он будет очень долго рассказывать какие все вокруг п*дорасы, а он д`Артаньян. Он никогда не признает, что за что-то ответственен. А если его к этому всё же обяжут, то готовься очень долго выслушивать от него поток жалоб и обвинений в неблагодарности. Это — его натура, которую просто невозможно переломать. Поэтому укр никогда не станет русским. И зная эти особенности его менталитета, можно просчитать его действия даже не на один шаг, а на три, пять шагов вперёд!

— Интересная теория.

— Это, Лора, не теория. Это практика!

Пеленгатор ничего не обнаружил, и мы двинулись дальше, делая подобные остановки каждые километров пятьдесят. Поэтому до Тулузы добрались только к концу дня. Но и последний замер, сделанный километров за десять до городка, никакого результата не дал.

Лариса упиралась, когда Сармат объявил, что пока она ужинает в местном ресторанчике, мы с ним вдвоём съездим к холмам, возвышающимся километрах в десяти южнее городка, но Глеб поднял её на смех:

— Ты что, своего мужика собралась контролировать, даже когда он в магазин за хлебушком идёт? Ты, мать, не суетись. Нам ещё и кое-какие вещи обсудить надо.

Но когда выехали в саванну, Деркулов протянул мне баллончик с каким-то аэрозолем.

— Обольёшься пото́м. Это отпугивает хищников и всевозможных насекомых. Чувствую, нам сегодня придётся поползать по траве...

Пеленгатор действительно обнаружил два сигнала и указал азимут на них. Глеб, бросив нужную карту на капот Тойоты, прочертил линию, соответствующую этому азимуту, и мы снова двинулись в путь, чтобы перебраться километров на пять восточнее. Вторая линия пересекалась с первой в районе одинокой фермы, дорожку к которой мы только что пересекли.

— Поехали, вон с тех холмов можно будет пронаблюдать, что там у них на территории творится.

Подъезжали, сделав большой крюк по саванне и проигнорировав таблички с надписями на английском и французском языках, извещавшие, что земли за ними находятся в частной собственности, а по нарушителям священного права такой собственности может быть открыт огонь на поражение.

Машину оставили, спрятав её в группе кустов на северном склоне выбранного нами холма.

— Что, не нравится, как воняет? — заржал Глеб, заметив, с каким отвращением я обливаюсь средством из баллончика. — Лучше уж этой гадостью вонять, чем смердеть трупным запахом.

Шуточки Сармата — они всегда такие 'добрые', такие 'безобидные'...

С гребня холма территория фермы просматривалась в бинокль прекрасно. Оригинальная, я вам скажу, ферма! Никакой сельхозтехники, никаких хлевов или курятников. Просто огороженная колючей проволокой территория с массивным домом, больше похожим на крепость, стоянка для автомобилей и пять армейских палаток, одна из которых, судя по дрожащему над трубой горячим воздухом, отведена под кухню. Рядом с палатками — два флагштока, на одном из которых полощется на ветру жовто-блакытный прапор, а на другом — красно-чёрный с зубастой пастью. Две караульные вышки по краям, спортивная площадка с типично армейским набором сваренных из железных труб 'тренажёров': турники, длинные брусья, 'качалки' для пресса, лабиринт. Полоса препятствий, на которой сочетались конструкции, собранные из железа, дерева и использованных шин.

Левее и дальше от огороженной территории — большая пейнтбольная площадка, на которой сейчас шло какое-то 'сражение'. Ещё дальше — линия траншей, а за ними изрядно вытоптанный склон холма. Кто-то, похоже, не единожды штурмовал эту 'безымянную высоту'. А судя по воронкам на её склоне и вершине, ещё и обстреливал из миномётов. Чуть в стороне — корпус в хлам изувеченного регулярными обстрелами бронетранспортёра.

'Наши' 'Уралы' нашлись сразу: стояли себе, как миленькие, на стоянке рядом с тремя джипами, в двух из которых я узнал обыкновенные УАЗ-469 без тента.

— Налюбовался? — отобрал у меня бинокль Глеб. — Сматываться пора! Вон, по дороге от города какой-то столб пыли движется!

Но, скатившись с холма, он отъехал от наших кустов всего метров на двадцать, после чего полез в кузов, а вынув из него что-то, отсутствовал с минуту, после чего снова запрыгнул за руль и нажал на газ.

— А теперь точно рвём когти!

За следующим холмом мы успели скрыться ещё до того, как машина, движущаяся от Тулузы, обнаружила наши следы, пересекающие дорожку. Сармат, заглушивший двигатель перед тем, как снова выехать на неё, к чему-то прислушивался, и когда где-то в отдалении грохнул взрыв, удовлетворённо кивнул и включил зажигание.

— Что это было?

— 'Клеймор', осколочная мина направленного действия, которую я установил на месте, где мы прятали машину...

Ларису мы забрали в кафе, дав на сборы две минуты, и рванули дальше, в сторону Страсбурга.

— Что за гадостью у вас в машине воняет! — возмутилась жена, недовольная тем, что ей пришлось суетиться. — Как будто кошки насрали!

— Да пришлось чуть-чуть по траве поползать, вот Серёга, похоже, где-то и вляпался в свиное дерьмо! — заржал Сармат.

В Страсбурге остановились в небольшой гостиничке, и поскольку Лариса уже поужинала, она собиралась заказать себе вина и какую-то закуску. Но Глеб категорически запретил:

— Не надо сегодня пить.

— Это ещё почему?

Больше всего на свете моя супруга не любит, когда кто-то диктует ей свою волю. Настроение у неё было прекрасное после того, как она договорилась о работе с редактором 'Орлеан сетеди', и душа требовала праздника.

— Нам всем сегодня ночью нужно быть трезвыми. Может быть, стрелять придётся. Но в первую очередь — нам с Серёгой.

— Опять без меня куда-то собрались? Хрен вам! Я с вами!

Глеб уже открыл рот, но я под столом надавил ботинком ему на ногу.

— Любимая, мы немного сегодня похулиганили, и очень может случиться, что ответка прилетит. Поэтому мы договорились, что будем ночью караулить машину.

— Ага! Серёга караулит первую половину ночи, а я — вторую, — подхватил мою ложь Деркулов. — Так что ужинаем и расходимся. Я в свой номер, вы — в свой. А с 23 до 29 часов Гордеев дежурит в машине. Я его меняю в 29 часов и дежурю до утра. И не переживай: успеешь ещё настреляться! Как только соберёмся на очередную операцию, я тебя обязательно позову.

Украина, Киев, 15.11.2010

Если разобраться в истории, то своим появлением Украина обязана именно Ленину. Начиная с его тезиса о праве нации на самоопределение, позволившему появиться УНР, ударившую Советскую Россию в спину, заключив сепаратный мир с Германией и Австро-Венгрией, на основании которого немцы в 1918 году и оккупировали Украину, а Черноморский флот пошёл ко дну. Затем, основываясь на ленинской национальной политике, была создана УССР, к которой 'прирезали' огромное количество земель, никогда не входивших в состав украинских губерний.

Тем не менее, ненависть украинских нацистов к Ленину всегда была яростной, а памятники ему регулярно подвергались нападениям с их стороны. Но самый главный украинский памятник Владимиру Ильичу, установленный на Бессарабской площади в начале бульвара Шевченко, некоторое время они не трогали, поскольку скульптура являлась действительно произведением искусства и охранялась государством. Пока правительство Юлии Тимошенко не исключила её из перечня памятников культуры. И началось...

Многострадальный памятник, изготовленный из редкой разновидности розового гранита и получивший какую-то крупную награду на международной выставке, регулярно обливали краской, закидывали помидорами и яйцами. А летом 2009 года член нацистской организации 'Конгресс украинских националистов' Николай Кохановский, воспользовавшись приставной лестницей, кувалдой отбил руку скульптуры и повредил лицо гранитного Ильича. Эта выходка вандала снималась на видео его помощниками, а никому не известный туповатый выходец из Запорожской области превратился в 'авторитетного националиста'.

В определении 'туповатый' личных эмоций не много. Мне доводилось сталкиваться с Кохановским, когда по редакционному заданию мы с Ларисой ездили на Шековицу, где националисты 'троллили' какого-то бизнесмена-застройщика. Там ныне покойный начальник отдела киевской милиции, занимавшийся поддержанием порядка на массовых акциях, и раскрыл Лоре схему, на которой зарабатывают кое-какие неонацисты. Выбирается застройщик, у которого не всё в порядке с документами на строительство. Возле стройки проводится две-три показательные акции с 'буйными' участниками. А после этого 'незаконному застройщику' предъявляется ультиматум: либо тот платит 'отступные', либо 'буйные' нацисты продолжают громить его стройку. Помимо Кохановского подобным 'промышлял' тогда и нынешний нардеп Игорь Луценко.

Наблюдая же за 'Мыколой' во время происходившего 'субботника', я убедился, что в его случае внутреннее содержание полностью соответствует внешности: низкий скошенный лоб, рыхлое 'бабье' лицо, полное отсутствие разума в заплывших глазках. Кстати, спустя несколько недель после нападения на памятник, Кохановский во время одной из акций напал на человека, осмелившегося неодобрительно высказаться о проходящем нацистском шабаше: как говорится, когда сила есть, ума не надо, а физической силой этот нацист не обделён.

После нападения вандала ЦК КПУ приняло решение об организации круглосуточной охраны памятника Ленину. Да только... средний возраст членов Киевской городской парторганизации коммунистической партии на тот момент составлял то ли 73, то ли 74 года...

Тем не менее, бывший сотрудник милиции Володя Король собрал группу молодых людей, которую переодели в чёрную форму без опознавательных знаков. И эта группа несколько лет (!!!) вплоть до 'Евромайдана', в ходе которого памятник был снесён и разрушен, охраняла скульптуру Ильича. А в помощь людям Короля каждую ночь направлялись несколько членов городских парторганизаций, возглавляемые каким-нибудь депутатом.

Палатки КПУ, где отдыхали сменяющие друг друга 'сотрудники охранного предприятия' и дежурные коммунисты, за четыре года стали чуть ли не 'частью памятника'. Но, нужно сказать, действовала такая охрана достаточно эффективно. Трудно сказать, сколько десятков покушавшихся на памятник скрутили и передали милиции ребята Короля, но Володя рассказывал, что в некоторые дни, особенно в нацистские праздники или день рождения Ленина, приходилось отбивать атаки вандалов по три-четыре раза за сутки.

К тому моменту наши отношения с коммунистами, если мягко выражаться, были уже далеко не радужными. Нас активно 'жрало' руководство горкома, и мы готовились к переходу из организации Академии Наук в 'молодёжку' Короля. Тем не менее, на одно из таких ночных дежурств мы попали.

Собственно, ничего особенного в ту ночь не произошло. Просто просидели возле памятника всю ночь, разговаривая с интереснейшим человеком, одним из идеологов КПУ Сергеем Петровичем Гмырей.

В отличие от прочих лидеров компартии, поразила простота, с которой Сергей Петрович держался в обстановке, совершенно нетипичной для нардепа трёх созывов, члена ЦК партии. Палатка, топчан для отдыхающей смены, стол, застеленный газетками, на который выложены скудные пайки, предоставляемые партией, и привезённые нами с Ларисой продукты. Поздняя осень, дрянная водка из пластиковых стаканчиков, которой 'греются' промёрзшие на холоде 'дежурные'. И неожиданно глубокие, но доступные даже пониманию простого работяги, рассуждения о партийных проблемах. Без лозунгов и патетики, 'на пальцах'. За свой киевский период жизни мне довелось видеться и разговаривать с десятками коммунистических 'бонз', но более естественного, 'живого', чем Гмыря, сложно припомнить. Разве что, Спиридон Павлович Килинкаров, с которым мы сдружились в курилке Верховной Рады, первый секретарь Луганского обкома КПУ...

Сергей Петрович Гмыря неожиданно умер в конце октября 2013 года, и сноса памятника Ленину, который мы с ним вместе охраняли ноябрьской ночью 2010 года, не успел увидеть.

Володя Король оставался на боевом посту вплоть до той самой ночи, когда нацистские вандалы снесли памятник Ленину на Бессарабской площади. Но трое-четверо коммунистов, переодетых в 'охранников', были не в состоянии противостоять нескольким сотням майданных боевиков. После госпереворота он окончательно порвал с компартией, в которой, по его словам, остались только перевёртыши и 'стукачи СБУ'. 'Я поддерживаю отношения только с теми, кто вышел из партии до 2013 года', — как-то написал он нам.

Николай Кохановский пять раз привлекался к уголовной ответственности: трижды за вандализм и дважды за нападения на людей. В составе отдельной сотни карателей вступил в батальон 'Азов', известный своими зверствами в Донбассе. Создал свой собственный нацистский карательный батальон, который сначала воевал в составе 'Правого сектора', а потом отделился и от него. В 2016 году участвовал в погромах и грабежах российских банков на Украине. Уже в 2017 году не поделил с другими боевиками контроль над одним из киевских особняков, дело дошло до перестрелки: Кохановский расстрелял в спину своего противника из травматического пистолета. Судебное заседание по его делу вылилось в погром нацистами здания суда, после чего судьи без разговоров вынесли Кохановскому оправдательный приговор. Как всегда, на основании того, что он 'патриот Украины', а посему не должен привлекаться к суровым наказаниям.

Евросоюз, Франция, окрестности Тулузы. 01.06.30, пятница, 00:45

У Ларисы всё-таки зародилось сомнение в том, что мы собираемся обвести её вокруг пальца, и часа три она просидела со мной в 'Тойоте'. И самым сложным было — не выразить своё недовольство тем, что она бесцельно тратит время, составляя мне компанию. Тогда — всё пропало, и фиг она уйдёт в номер. И когда она, наконец, объявила 'ну, всё: курим, и я иду спать', я заботливо поинтересовался:

— Ты хоть выспишься? Сармат обещал, что подъём на рассвете...

Ждать Глеба после того, как в окне Лоры погас свет, пришлось с полчаса.

— Заводи и тихонько выезжай на главную улицу... Теперь можешь включить свет, и двигай к дороге на Порто-Франко.

— Мы не к базе, что ли?

— К базе, к базе! Только со стороны Тулузы они наверняка выставили дозоры после того, как их люди на нашу мину нарвались, поэтому заходить к базе будем через саванну, с тыла.

Крюк по степным дорожкам получился приличный, километров под сотню. Сармат, снова облившийся аэрозолем, пару раз засекал азимут своим локатором, и когда результат его окончательно устроил, сам сел за руль, вырубил фары и повёл машину, нацепив на глаза очки с встроенным прибором ночного видения.

Последние километра два он вообще крался едва ли не со скоростью пешехода, пока не остановился в лощине между двумя грядами холмов.

— Всё, выгружаемся! И тоже облейся этой дрянью!

Машину разгружаем, себя загружаем. Автомат на шею, все имеющиеся магазины от него — в карманы разгрузки, ВОГи — тоже. Кроме одного, того, что я сразу загнал в дуло подствольника.

— Слушай, ты совсем без очков ничего не видишь, или всё-таки можешь без них обойтись? Ну, хотя бы до того момента, пока мы стрельбу не начнём.

— Могу, но именно до того, как стрелять начнём. А что такое?

— Да бликуют они у тебя от луны.

А огромная местная луна действительно светила нам в спину, как бешеная! Так, что дорогу до следующего холма было видно, почти как днём.

Только я рано намылился топать. Сармат ещё порылся в своём необъятном багажнике и подтащил к его краю что-то тяжёлое.

— Это я сам поволоку, а тебе эти две коробки тащить.

Ни хрена себе коробочки! Каждая — килограммов по пятнадцать весом! Плюс автомат, плюс пистолет, плюс патроны, плюс ВОГи, плюс гранаты... Это хорошо, что я теперь вешу чуть больше центнера, а то бы точно сдох где-то по дороге! А так — считай, что пару пакетов из супермаркета в Миассе волоку...

На половине подъёма всё равно запыхался, и Сармат шёпотом скомандовал:

— Оставляем гранатомёт и боезапас к нему здесь, а сами наверх. На гребень хребта выползаем, а не выходим.

Гранатомёт? Бляха, и как я не узнал в этой раскоряке, которую он волочёт, АГС-30, самый лёгкий из существующих в мире гранатомётов, всего 16 килограммов?! А я, значит, ленты с гранатами к нему тащил? Это уже вдохновляет!

'Ферма' примерно в километре, ниже нас. А мы — как раз на том самом холме, который укропы тренируются штурмовать. Четыре фонаря на территории светят неровным, дрожащим светом. Ясно: питаются от дизель-генератора, который тарахтит, кажется, вон в той пристройке к дому. Въездные ворота тренировочной базы закрыты.

Сармат надолго припал к тепловизионному монокуляру, тщательно проверяя окрестности базы на предмет засады или замаскированных пикетов.

— Отлично! На вышках по одному человеку при пулемётах. В общем, план такой, Серёга. Я навесным огнём из гранатомёта накрываю палатки. Корректировщик из тебя, как из говна пуля, поэтому тупо буду лепить по площадям. Скомандуешь мне только, на сколько метров ближе-дальше, левее-правее перенести огонь после пристрелочной очереди. Когда закончится первая лента, я вытащу АГС на гребень, а ты, пока я сейчас готовлю гранатомёт к огню, притащишь туда вторую. По моей команде бьём по вышкам. Тебе левая, мне правая. Главное не дать пулемётчику со второй вышки открыть огонь по нам до тех пор, пока я не перенесу огонь на неё. Успеет — пи*дец и тебе, и мне! А потом начинаем резвиться. Запомни: одна-две очереди — перекат влево или вправо. И так всё время, пока не дам команду отходить. После команды хватаешь гранатомёт и дуешь вниз, к машине, а я им пару сюрпризов оставлю.

Он что-то поколдовал с компасом.

— Чего разлёгся? Коробки тащить я, что ли, буду?

АГС установили метров на двадцать ниже гребня, и Деркулов минут десять что-то подкручивал, потом подползал к гребню, прикидывал, снова возвращался к гранатомёту, пока всё не выставил, как надо.

— Смотри за разрывами!

АГС тутукнул, и через несколько секунд два разрыва вспыхнули возле умывальников на краю палаточного городка. Пару секунд ничего не происходило, но потом в двух или трёх окнах жилого дома вспыхнул свет. А после этого началось!

Длинная пулемётная очередь саданула по гребню нашего холма метрах в ста пятидесяти правее. АГС снова затрещал короткими, в два-три выстрела, очередями, накрывая палатки и площадку рядом с ними. Туда уже выскочили первые проснувшиеся от взрывов бандерлоги, и теперь они исчезали в облачках пыли и дыма от взрывающихся гранат. Со второй вышки тоже вели истеричную стрельбу туда, куда прилетела очередь с первой, трассирующие пули, заряженные, как принято, одна через две обычных, вычерчивают красные дуги, пересекающиеся между собой.

Сзади звякнула пустая коробка с гранатомётной лентой, и Сармат подтащил АГС ко второй коробке, оставленной мной рядом с гребнем. Пока он заправлял свежую ленту, к пулемётам охранников на вышке присоединился ещё один, бьющий из выбитого окна жилого дома. Глеб, вытащивший свой агрегат на гребень, выматерился: в наших планах его не было.

— Сразу после того, как я е*ану по ближней вышке, мочи пулемётчика на второй, а я накрою того, что стреляет из дома.

Очередь из трёх ВОГов окутала вышку клубами дыма, а я уже строчу трёхпатронными очередями по второй.

Стрелок из дома успел сориентироваться, и в пяти метрах от Глеба вспухает земля.

— Хер тебе! — захохотал он, посылая двумя сериями четыре гранаты в окошко дома.

Он снова довернул АГС, и теперь в клубах дыма вторая вышка.

— Следи за домом! Если кто-то ещё там высунется, сразу мочи!

На площадке перед поваленными и разорванными в клочья палатками валяется десятка два тел, но есть и те, кто короткими перебежками рассыпаются по территории. Какие-то цели Сармат себе нашёл, достреливая нашу последнюю ленту с гранатами. И пока он оттаскивал гранатомёт пониже, я скупо досадил магазин по окнам дома, в одном из которых вспыххивал огонёк выстрелов. Две-три коротких очереди — перекат влево. Две-три очереди — новый перекат. Ещё пара очередей — перекат вправо.

— Глеб, несколько человек укрылось за грузовиками.

— И это хорошо! — ухмыльнулся он, доставая из кармашка какую-то коробочку.

Несколько манипуляций, и грузовики окутались шарами пламени.

— Классная вещь, радиоуправляемая мина, заложенная между рамой и топливным баком! — заржал Деркулов.

В отблесках пламени его ухмылка выглядит демонически. Особенно — если после неё повернуться к практически разгромленной базе и увидеть, как от взорванных автомобилей разбегаются три или четыре окутанных пламенем человеческие фигуры.

На том холме, откуда мы вечером рассматривали базу, тоже вспыхивают выстрелы, но попасть по нам оттуда можно только случайно: от нас до базы метров 800, а до вершины противоположного холма — ещё почти столько же. Зато обитатели дома проснулись, и отсюда видно, как их чёрные фигурки, подсвечиваемые пламенем пожара, выскакивают на улицу, стреляют в нашу сторону и скрываются за хозяйственными строениями.

— Не переводи патроны, — махнул рукой Сармат. — Далеко. Лучше давай позицию поменяем.

Мы переместились метров на пятьдесят левее, откуда, как сказал Деркулов, поглядевший в свой тепловизор, пойдут в атаку уцелевшие.

— Пожар толком рассмотреть не позволяет, но человек пятнадцать они там уже сконцентрировали. И в доме человека три-четыре осталось, в окна выглядывают. Так, всё! Они пошли! Не спеши. Огонь после меня откроешь.

Оно и верно. У АК-74М Глеба ствол почти в полтора раза длиннее, он укропов на бо́льшем расстоянии достанет. Да и ночной прицел у него имеется. Но Сармат не спешил стрелять.

— Приготовь ВОГи!

Неужели до них уже меньше 400 метров?

— Видишь их? Твоя правая группа, моя левая. После выстрела раскатываемся метра на три, каждый в свою сторону. Давай!

Выстрелы двух ГП-34 почти сливаются, и я качусь, качусь, качусь. Всё, кажется, хватит. Вовремя откатился, так как по тому месту, где я лежал, ударили сразу из двух или трёх стволов. Но вопли, доносящиеся оттуда, где взорвались 40-миллиметровые гранаты, говорят, что наши выстрелы были успешными.

Я снова вставил ВОГ-25 и метнул её туда, где только что вспыхивали огоньки автоматных выстрелов. А потом покатился дальше, прикрываясь гребнем холма. Теперь хоть застреляйтесь, суки! Хрен вы меня достанете.

Автоматной трескотни снизу поубавилось, и я рискнул высунуть голову. И вовремя. Глеб тоже накрыл залёгших, и в отблесках догорающих машин видно, что наши враги отползают назад. Но мой напарник машет мне рукой, чтобы я отходил вниз. Что случилось?

— Они АГС-17 в окне дома устанавливают. Бегом отсюда, сейчас здесь жара начнётся! Хватай наш гранатомёт, я прикрою, если кто-то сунется.

Так, ремень автомата через голову, АГС-30 в руки, и вперёд, к машине! Уже за спиной слышу частые хлопки разрывающихся на гребне холма гранат: 'Пламя' перепахивает наши покинутые позиции. Луна по-прежнему светит так, что видно каждую травинку. И это правильно! Меньше шансов рухнуть с пудовой железякой в руках!

Одна лента у вражеских гранатомётчиков, похоже, закончилась, а пока они меняют её на новую, я успею прорысить ещё метров сто. И снова за спиной загрохотали разрывы, но везение, похоже, закончилось. При стрельбе АГС-17 подскакивает, как заправский рысак, из-за чего разброс по дальности может быть довольно большой. И одна из гранат, видимо, проскользнув над самым гребнем, рванула метрах в десяти от меня. Раздался скрежет металла по металлу, а спину и правый бок сразу же обожгло, и я вместе с гранатомётом рухнул на землю. К горлу подступила тошнота, которая у меня возникает при потере крови, а перед глазами поплыло.

Украина, Киев, 26 сентября 2006 года, 11:10

Готовились ли мы к тому, что нам придётся воевать с бандеровцами?

Такой вероятности мы не исключали, хотя надеялись, что до реальной войны дело всё-таки не дойдёт. Надеялись, что всё ограничится вялотекущими стычками во время нацистских маршей и прочих массовых акций, поскольку ни милиция, ни СБУ не заинтересованы в усилении бандеровцев, агрессивных и склонных к насилию.

Первый раз я столкнулся с их кровавыми делами уже в сентябре 2006 года, когда мы готовились к срыву марша в честь УПА. Я тогда взял на себя роль посредника между Горкомом КПУ и партией Витренко. И хотя сама Наталья Михайловна (а особенно — её заместитель Владимир Марченко) наотрез отказалась объединять усилия с ненавистными ей 'коммуняками', с первым секретарём ГК КПУ Юрием Сизенко мы сошлись на том, что буду выступать кем-то вроде 'офицера связи': информировать руководство ПСПУ о планах коммунистов, а 'коммунистический штаб' о планах 'прогрессивных социалистов'. Против этого Витренко и Марченко не возражали.

В очередной мой приход в дом на Крещатике, где в крошечном дворике в соседнем подъезде с Печерским судом располагался офис партии Витренко, меня встретила распахнутая настежь дверь. Это было очень необычно, поскольку в адрес 'прогрессивных социалистов' постоянно сыпались угрозы, дверь в офис им пару раз пытались выломать, и руководители ПСПУ были вынуждены установить дверной звонок с видеокамерой, фиксировавшей тех, кто хочет войти.

В длинном коридоре старинной квартиры, построенной в 1940-е годы, после восстановления взорванного при немцах Крещатика, толпились какие-то люди, по полу были разбросаны куски гипса. Присмотревшись, я понял, что это — обломки огромного бюста Ленина, стоявшего раньше на небольшой, не очень устойчивой тумбочке. Поэтому первым моим вопросом было:

— А почему бюст разбитый? Уронили, что ли?

— Ты не знаешь, что ли? — вопросом на вопрос ответил кто-то из сотрудников офиса. — На нас же вчера напали!

Оказалось, что в конце дня, буквально через несколько минут после отъезда Витренко и Марченко, квартиру обесточили, отключив электрозамок, а следом в офис ворвались четверо молодых парней в балаклавах, вооружённых металлическими прутьями и самодельными топориками (приваренная к концу прутка заострённая стальная пластина). Помимо бюста Ленина, ставшего их первой жертвой, они накинулись на пожилых людей, находившихся внутри помещения. Вере Арзамасцевой перебили руку и ногу, Сергею Пирминову сломали руку, в трёх местах проломили череп. Полностью уничтоженная оргтехника — мелочь в сравнении с этим.

Помещение, где это происходило, выглядело ужасно: потёки крови на столах, залитый ею пол, кровавые брызги на стенах, разрубленных мониторах компьютеров, мебели, плакатах и партийных знамёнах... В коридорчике — кучкой сложенные орудия преступления, тоже перепачканные кровью. Их уже осмотрела милиция, но почему-то не посчитала вещественными доказательствами и оставила на месте.

Сергей Пирминов, по информации врачей, находился в тяжелейшем состоянии, ему сделали четырёхчасовую операцию, и надежды на выздоровление врачи оценивали как минимальные. Арзамасцева тоже была в тяжёлом состоянии, но после операции её жизни уже ничего не угрожало.

Как отреагировали на это в МВД? Своеобразно! Министр внутренних дел, 'терминатор революции' и алкоголик со стажем Юрий Луценко... немедленно обвинил Витренко в провокации: мол, это её люди сами устроили погром. Не правда ли, знакомо? 'Ополченцы в Донбассе сами себя обстреливают...'

Любопытна и 'не касающаяся дела' деталь. Камеры видеонаблюдения, установленные на входе в Печерский суд и фиксирующие тех, кто проходит в подъезд, где расположен офис ПСПУ, за несколько минут до случившегося отключила охрана суда, подчиняющаяся Луценко. Так что даже по их записи невозможно было выяснить, кто заходил в подъезд непосредственно пред преступлением и выходил из него сразу после преступления. То есть, действия налётчиков были скоординировали с действиями охраны. Но, естественно, следователи не нашли в этом никакой связи. Разумеется, не были найдены и сами преступники.

С Сергеем Пирминовым мне не доводилось раньше пересекаться в офисе ПСПУ. Не видел я его и после нападения: пережив несколько операций и став инвалидом, он больше не был способен работать.

Веру Арзамасцеву я знал, виделся с ней и после случившегося. Перелом ноги сросся хорошо, а вот рука не срасталась больше года, и симпатичная, улыбчивая женщина раннепенсионного возраста постоянно жаловалась на боли, не могла ничего делать этой рукой.

Юрий Луценко после отставки с поста министра был обвинён в нецелевом использовании средств и приговорён судом к заключению. Хотя, помимо этого, против него имелись свидетельства о том, что непропорционально огромные деньги за мобильную связь министерства выплачивались фирме его жены. Ради этого Ирина Луценко зарегистрировала компанию мобильной связи, не имеющую ни собственных вышек, ни соответствующего оборудования.

Юрий Луценко был амнистирован Януковичем по состоянию здоровья: врачи диагностировали у него болезнь печени, вызванную неумеренным употреблением крепких напитков. Но это совершенно не помешало ему участвовать в госперевороте. Как не помешало ни это, ни судимость, ни отсутствие юридического образования назначению Луценко украинским Генпрокурором, когда под давлением американцев Поршенко вынужден был отправить в отставку своего предыдущего ставленника (и кума) на этом посту. Юрий Луценко причастен к преследованию киевской хунтой инакомыслящих, журналистов, граждан, арестованных СБУ по надуманным и сфабрикованным делам.

Его жена Ирина Луценко ныне является представителем Порошенко в Верховной Раде. Отличается 'упоротостью' в вопросах ущемления прав русских и русскоязычных (хотя, в отличие от мужа, ей более привычно говорить по-русски, что я наблюдал в кулуарах одной из пресс-конференций с её участием). Крайне злобное существо, не скрывающее своей ненависти к людям из Донбасса.

Нападений на офис ПСПУ в Киев на моей памяти больше не случалось. Зато в том же в 2006 году случилось убийство черниговского комсомольца наградным ножом УНА-УНСО. Была выброшенная в окно подъезда девушка-агитатор, пришедшая агитировать за Партию регионов в ходе досрочных выборов 2007 года. Были искалеченные на выходе из телестудии комсомольцы, один из которых лишился зрения на один глаз. Были избитые молодые комсомольцы на агитационной палатке в ходе выборов в Киевсовет.

Много чего было, и в том, сколько крови прольётся, если дать слабину нацистам, мы отдавали себе отчёт. Но верили, что до этого не дойдёт...

Евросоюз, Франция, Страсбург. 01.06.30, пятница, 16:20

Сармат подбежал ко мне и принялся меня тормошить.

— Серёга, ты живой?

— Отвали! — прохрипел я, приподнимаясь на четвереньки. — Дай проблеваться.

— Зацепило? Куда?

— Да. Спину и бок.

И снова позыв рвоты выворачивает пустой желудок. Я пару раз сплюнул густую, вязкую слюну.

— Отнеси пока гранатомёт, я сейчас чуть оклемаюсь и сам приковыляю. Бл*дская реакция на потерю крови! Иди, это не смертельно!

Сармат подхватил гранатомёт и помчался к 'Крузаку'. А меня попустило, и я действительно поковылял в сторону машины. По спине, заднице и даже ногам текло тёплое, из-за боли в спине и боку при каждом движении приходилось корчить морду.

Деркулов примчался мне навстречу.

— Обопрись о плечо! А хромаешь чего? Тоже осколок.

— Хрен там! Об эту ё*аную железяку ударился, когда летел.

— Если материшься, значит, действительно не смертельно! — заржал он.

За горкой уже затихали выстрелы.

— Это херово! Они сейчас сунутся на гребень, а оттуда и нас распотрошат. Быстрее можешь?

— Могу! — сквозь зубу процедил я и даже изобразил что-то вроде рысцы.

Глеб раскрыл мне заднюю дверцу, на сиденье за которой уже лежала какая-то клеёнка.

— Падай сюда, на левый бок! Оторвёмся, я раны обработаю!

Мотор Тойоты рыкнул, и Сармат, уже никого не таясь, со включённым светом рванул по нашим следам подальше от базы.

Как я перенёс эти пять минут гонки по саванне, я не знаю. Опять темнело в глазах, опять приходилось до скрипа стискивать зубы, опять пытался блевать. Но наконец-то пытка закончилась. И понял я это, когда Сармат прямо сквозь штаны всадил мне в бедро шприц-тюбик с обезболивающим.

— Серёга, слышишь меня? Ляг на живот и вытяни ноги, уже можно!

Затрещали под ножом на спине разгрузка, камуфляж и футболка. Что-то полилось по спине и зашипело. Ага, перекисью залил. Это хорошо, кровь остановит. Потом он салфетками протёр кожу вокруг ран.

— Считай, в рубашке родился. Все три осколка по касательной. Один вообще только шкуру поцарапал. Потерпи, сейчас может быть больно, — предупредил он, а спустя две секунды на пол упало что-то металлическое. — И ещё разок... Ну, этот вообще крошечный! Подберёшь потом, если интересно.

Сармат положил на раны в боку и спине тампоны, которые закрепил медицинским скотчем.

— Всё, уё*ывай с заднего сиденья! Тебе сейчас лучше на переднем ехать, там ручка есть, за которую можно держаться... Куда, бл*дь?! Дай, я клеёнку подложу. Ты же мне всё кровищей перемажешь!

— Воды дай, — прохрипел я, усевшись, как на жёрдочке, на переднем сиденье.

— Х*й тебе, а не воды! Блевать же опять начнёшь.

— Не начну. Ты кровь остановил, теперь уже блевать не буду.

Со временем приноровился и к тряске, сев вполоборота и вжавшись левым плечом в высоко поднятую спинку.

— Сильно там меня располосовало?

— Да херня. По-моему, только чуть-чуть мышцы задело...

— Хорошо быть жирным!

Глеб хохотал до слёз.

Зато когда он дотащил меня до нашей с Ларисой комнаты, нам обоим было не до смеха от той п*здюлины, которую она нам вломила. Сармата спасло лишь то, что он в ответ разинул хавало и потребовал сделать перевязку.

— Я его под фонариком в саванне перематывал, мог и напортачить.

Остатки моей одежды побросали в пакет, чтобы не перебирать содержимое карманов, а футболка сразу отправилась в мусор.

— Нам бы поскорее свинтить из гостиницы. Не нравится мне этот портье. Может в полицию стукануть, а меня нисколько не греет полдня с ажанами разбираться, — пробухтел Глеб.

Мне он тоже не нравился. Может быть потому, что очень уж напоминал админа миасского форума Влада Башмакова, программиста ЗАО 'Сантехник'. Такое же худое, задроченное жизнью и женой-грымзой усатое чмо в возрасте за пятьдесят. Унылая физиономия портье практически один в одни совпадала с портретом этого подкаблучника, снедаемого чёрной завистью к любому, кто по жизни добился чего-то большего, чем простой обыватель.

Меня всегда поражало то, что этот, в общем-то, грамотный и неглупый мужик наотрез отказывается наказывать самых отпетых форумных хамов и хамок, пока оно не затеяло свару с Ларисой на моей страничке в фейсбуке. Лора написала что-то восторженное о Миассе и заявила, что Миасс просто не располагает к какой-то напряжённой работе, он создан для отдыха. И первым же ответом на её реплику была фраза Башмакова о том, что так могут рассуждать только психическим ненормальные люди. После этого мне стало ясно, что человек просто наслаждается тем, когда кто-то из его друзей-подружек оскорбляет нормальных, здравомыслящих людей, устраивает на них травли. Глубоко закомплексованный неудачник, почувствовавший себя Царём и Богом, вершителем человеческих судеб в рамках небольшого провинциально форума, самоутверждался, подводя личностей к тому, чтобы после публичных унижений перекрыть им доступ к дискуссионной площадке.

Возможно, я был не прав в отношении портье, перенося на него своё отношение к его двойнику, но он мне активно не нравился. А Лариса встала на дыбы:

— Куда валить? Ему сейчас надо в задницу вкатить какого-нибудь антибиотика и накормить антигрибковыми препаратами. Ты представляешь, что с его ранами будет, по такой жаре? А если они от тряски разойдутся? Пусть хотя бы сутки в покое побудет.

Сармат только рукой махнул с досады.

Предчувствие меня не обмануло. Полиция к нам таки явилась часов в 16 дня. Проверить документы, расспросить, где мы были сегодня ночью.

— Знакомого встретили, у которого машина в саванне сломалась, — на ходу соврал Глеб. — Не бросать же человека одного? Вот, съездили, помогли запчасти довезти, охраняли его, пока он её отремонтирует, а к утру вернулись...

— Но месье Фош утверждает, что месье Гордейеф вернулся в отель раненым...

— Увы, такая неприятность случилась. Мистер Гордеев светил хозяину автомобиля фонарём, когда тот занимался ремонтом, и случайно столкнул стойку, поддерживавшую капот, вот и получил травмы на спине и боку. Серёжа, задери футболку.

— А почему сам месье Гордейеф нам это не рассказывает?

— Я очень, очень плохо понимаю, и ещё хуже говорю по-английски...

— И вообще, в чём дело? Почему к нам такие странные вопросы? Вы нас в чём-то подозреваете?

Агент сделал протестующий жест руками:

— Нет-нет, месье Д`эркю... лёф! Ни в коем случае! Мы просто проверяем все возможные версии.

— Что-то случилось?

— Понимаете, очень странная история... В окрестностях Тулузы есть одна ферма. Её обитатели конфликтовали с местным населением, был ряд эксцессов, закончившихся даже перестрелками. И вот сегодня ночью кто-то напал на эту ферму, оказавшуюся базой подготовки боевиков. Погибло двадцать два человека, ещё двадцать четыре ранено, сгорело несколько единиц техники. Но самое неприятное, что когда на эту так называемую ферму прибыло специальное подразделение полиции, в подвале дома владельца 'фермы' оно обнаружило троих заложников со следами пыток. Один из них, пропавший неделю назад житель Тулузы, рассказал ужасные, ужасные подробности своего пребывания у этих людей!

— Ну, а мы тут причём? Где находится Тулуза, а где Страсбург?! Или вы считаете, что это мы вдвоём с мистером Гордеевым разгромили почти полсотни боевиков? Вы, случайно, фильмами про Рэмбо не увлекаетесь?

— На Рэмбо вы действительно не похожи... Особенно месье Гордейеф...

Ну, спасибо, язва французская! На себя посмотри: от горшка два вершка, лысина в полголовы, пузико, как у беременной десятиклассницы...

— Скорейшего выздоровления, месье Гордейеф!

— Thank you!

Усатое чмо на ресепшен сменилось ещё несколько часов назад, и взглянуть в глаза этому стукачу мы так и не смогли, поскольку выехали домой на следующее утро. Лариса, прихватившая в дорогу экстренный выпуск местной газеты, где смаковались подробности происшествия.

— Неплохо, неплохо вы порезвились! — зачитала она нам пару выдержек, в которых местные репортёры гадали, что за отряд спецназа лютовал под Тулузой. — Обоих прибила бы! Почему меня не взяли с собой?

— Лора, мы же уже это обсудили, — обречённо вздохнул Сармат. — Да и не дошло у нас дело до огневого контакта на расстоянии, доступном твоему оружию. И слава богу, что не дошло! Потому что, если честно, у нас и так почти не было шансов оттуда целыми выкарабкаться, а при близком контакте их не осталось бы вообще.

— Да понимаю я всё! Но ведь обидно, что я к этому свою лапку не приложила.

— Там не пишут, что с уцелевшими укропами стало? — поспешил Глеб съехать с темы.

— Пишут. Всех замели, раскручивают на бандитизм после того, как этот француз про пытки рассказал.

— Да, Серёга, — решил отчитаться Сармат. — Я твой автомат почистил. Если бы он не болтался за спиной, тебе бы больше прилетело. Магазин тебе придётся поменять, его неслабо помяло. Ствол уцелел, на нём только царапина, да пара царапин на цевье и прикладе...

— Прибила бы обоих! — повторилась моя ненаглядная.

Киев, Майдан, декабрь 2013 — февраль 2014 года

Когда я впервые прочитал опубликованные Штурманом 150 пыток, применявшихся садистами из УПА в отношении поляков на Волыни, у меня разболелось сердце. Ужасы, вроде 'вскрытие беременной женщине живота, вырезание плода и засыпание вместо него битого стекла', спокойно читать невозможно! Позже, уже в России, мне довелось читать и слушать воспоминания людей, побывавших в плену у современных украинских нацистов. От предков, которыми они гордятся, каратели в Донбассе не далеко ушли. И объединяет бандеровцев с их потомками не только идеология, де-факто ставшая государственной при нынешней власти, но и огромная фантазия в заплечных делах.

Пытают современные бандеровцы с охоткой, вдохновенно. Пытают так, что люди, за пытки которых они взялись, умирают в течение суток-двух. Как рассказывают ополченцы, обмен пленными между ЛДНР и Украиной прекратился не из-за того, что Порошенко взбрело в голову не общаться с представителями непризнанных республик. 'Мы передаём им пленных здоровыми, а они нам — куски мяса в которых практически не осталось целых костей', — рассказал нам ополченец 'Седой' в одном из телефонных разговоров с ним. И чтобы эти зверства не выплывали наружу, он просто... запретил обмены пленных.

Но если вы думаете, что эта звериная жестокость нацистов проявилась только с началом боевых действий в Донбассе, то глубоко заблуждаетесь. Ларису до сих пор трясёт от бешенства, когда она вспоминает видеоролик, выложенный в сеть майдаунами ещё в декабре 2013 года. На нём прямо перед видеокамерами, непосредственно под трибуной 'Евромайдана' современные фашисты, называющие себя 'европейской нацией' вы́резали глаз захваченному в плен молодому 'беркутовцу'. А майданный врач, к которому принесли этого парня с просьбой оказать ему помощь, отказался это делать со словами 'Это же 'Беркут'! Пусть подыхает!'. И боец действительно умер. Прямо возле трибуны, с которой вещали лидеры 'мирных протестов'.

О существовании пыточных комнат в захваченном 'народом' здании киевской мэрии знали все: и 'борцы с тиранией Януковича', и правоохранители. Знали, признавали это (даже участники 'Евромайдана' признавали!), но не могли ничем помочь их 'клиентам'. Милиционеры — потому что не могли очистить Майдан из-за мощнейшего давления на Януковича со стороны послов и руководителей 'цивилизованных стран', которым до скончания века не отмыться от крови замученных 'мирными протестующими'. А майдауны — потому что кровь, пытки, убийства были частью их 'борьбы с режимом'.

Ещё один 'пыточный центр' располагался в Доме Профсоюзов, на этаже, захваченном 'Правым сектором'. Сколько похищенных неонацистскими боевиками и терзаемых ими 'Беркутов' и обычных киевлян погибло во время пожара в этом здании, не известно никому.

Про обычных киевлян — это не выдумки. Через пыточные камеры Майдана прошли вылавливаемые в городе активисты 'Антимайдана', милиционеры, спецназовцы. Прошёл через них и мой знакомый, киевский репортёр Сергей Рулёв.

Друзьями мы с Рулёвым не были никогда, но я хорошо знал его по многочисленным скандальным акциям, которые он проводил. Его акции всегда была провокацией. Такой же была и его манера освещения мероприятий в репортажах для 'Нового региона', на который он работал: он вечно тыкал людям в лицо фотоаппарат, не реагируя на просьбы не фотографировать. Дело в том, что многим людям в силу различных обстоятельств действительно нельзя было 'светиться'. Но 'Руля' ничто не останавливало! Последний раз с такой манерой он 'нарвался на подвал' во время поездки в Донбасс вместе с бывшим киевским, а ныне московским журналистом Александром Чаленко. Вместо того, чтобы подчиниться требованию ополченцев выключить камеру, 'Руль' принялся скандалить. Чаленко после долгих разговоров отпустили, а Рулёву таки пришлось 'попариться' несколько суток на нарах...

И вот с таким пониманием журналистского долга Сергей Рулёв пришёл делать репортаж о 'Евромайдане'...

Узнали его мгновенно, поскольку репортажи Сергея об 'Антимайдане' регулярно выходили на 'Новом регионе'. Отобрали фотоаппарат, побили. И поволокли в пыточную.

Пытала Рулёва лично 'врач' 8-й сотни Майдана Амина Окуева. В её медицинской сумочке для этого нашлись плоскогубцы, которыми она принялась рвать Сергею ногти. Во время небольшого перерыва в истязаниях Рулёв допросился у своих охранников, чтобы они вызвали к нему Тягнибока, у которого 'Руль' как-то брал интервью. Лидер 'Свободы' пришёл, подтвердил, что знает журналиста и приказал его отпустить.

После пыток, производимых Окуевой, Рулёв попал в больницу: от болевого шока прихватило сердце.

После госпереворота из-за угрозы его жизни Сергей Рулёв был вынужден уехать в Россию, ныне живёт в Ростове с семьёй дочери.

Одесситка Амина Окуева, урождённая Анастасия Никифорова, вышедшая замуж за чеченского террориста Адама Осмаева, воевала в Донбассе в составе неонацистского карательного батальона 'Киев-2', а потом в чеченском батальоне им. Джохара Дудаева. Была снайпером.

Во второй половине 2017 года убита в результате покушения под Киевом. Нацистские власти Украины собираются назвать именем убийцы жителей Донбасса и 'заплечных дел мастера' Окуевой одну из улиц Киева.

Порто-Франко. 06.06.30, среда, 10:10

На каком-то аналоге хорошо известного мне кетанова до Порто-Франко я добрался нормально. А на блок-посту нас уже ждали, поскольку ещё на подъездах к городу Глеб связался по радио с 'Прокофьевым'.

— Мужики, встретьте нас, через полчаса будем на Северном КПП.

— Какие-то проблемы?

— Портье, сука, сдал полиции, что Кипчак с дела раненым вернулся.

— Ранение серьёзное?

— В двух местах спину пропахало осколками ВОГа. Где-то десять сантиметров и семь, но глубоко. Мы с Симбой, как могли, залепили, но хирургу надо показать. Полицаям баки забили, что это чисто бытовая травма, но у бандерлогов там очень серьёзные потери, да ещё и три заложника из местных на подвале сидело, так что французы могут хватиться и выйти на полицию Порто-Франко, чтобы попытаться раскрутить нас на причастность к разгрому базы.

— Хорошо, встретим.

Два джипа ждали нас перед самым КПП. Они тут же встали впереди и сзади от 'Ленд-Крузера' Сармата, чтобы дать понять охране на блокпосту, что лучше нас не трогать. А потом сопроводили до особняка какого-то врача, принявшего меня в небольшой операционной, оборудованной непосредственно в его доме.

Доктор был из 'наших людей', лишних вопросов не задавал, просто расспросил Ларису, и Сармата о том, что они предпринимали для оказания помощи. Потом обколол раны, прочистил и промыл их и сделал уже профессиональную перевязку.

— Жаль, что сразу не получилось зашить раны. Зажило бы намного быстрее. Вот вам средство для ускорения процесса срастания тканей, — протянул он мне уже знакомый блистер с капсулами, не имеющий никаких обозначений. — Одна капсула в день, и всё зарастёт в течение недели. Не удивляйтесь, если постоянно будет хотеться есть, и кушайте на здоровье. Через неделю заглянете ко мне, а ежедневные перевязки, как я понял, вам и супруга прекрасно сделает.

Это как же мне обмен веществ подстегнёт, если он такую дозировку назначил? Впрочем, пофиг. Других побочных эффектов, как я убедился, средство не имеет, а ради того, чтобы всего неделю маяться вместо трёх, я готов и потерпеть.

— Сколько вам заплатить, доктор?

— Доктор Штайнер, Леонид Яковлевич. Вам ничего платить не надо, всё уже оплачено.

Хм... Сармат постарался? Или таки 'Прокофьев' расщедрился? Судя по особняку и оборудованию кабинета, Леонид Яковлевич — не из дешёвых специалистов.

А вечером я сидел и тоскливо наблюдал, как накачиваются вискарём Лариса с Глебом. И таким Сармат был невинным и наивным, когда рассказывал, что вовсе не собирался меня втягивать в это побоище: мол, поехали посмотреть, чем там бандерлоги дышат, а они, гады такие, сами на нас первые напали. Вот и пришлось отбиваться.

Шум из-за происшествия под Тулузой поднялся немаленький. Среди погибших на тренировочной базе УПА оказался действующий первый лейтенант сил Ордена. Но, что намного хуже, ещё один, сержант-майор, в числе раненых оказался в больнице Орлеана, где его успели допросить французские полицейские. Он совершенно не скрывал, что вместе с погибшим товарищем был инструктором у боевиков. А французские газеты, доходящие в Порто-Франко с двухдневным запозданием, уже успели опубликовать не только фотографии импровизированной тюрьмы, созданной на ферме, но и интервью француза о пытках, применявшихся к нему. Ещё двое пленников были в настолько плохом состоянии, что врачи к ним не подпускали ни репортёров, ни полицейских. Но уже, как говорится, 'понеслось говно по трубам', и новость о причастности военнослужащих Ордена к боевикам, истязающим мирных жителей Евросоюза, стала сенсацией в Германии, Уэльсе и Испании.

Лора, получившая задание от 'Орлеан сетеди', только успевала переводить выходящие по этой теме статьи, чтобы подготовить аналитический обзор для следующего субботнего выпуска газеты. А я каждое утро катался на Овальную площадь, чтобы купить ей свежие газеты, поступающие из анклавов.

В один из таких выездов я столкнулся с Латыповым, устроившим себе выходной.

— Как бизнес, как машина? — поинтересовался я у своего бывшего напарника.

— Отлично, Сергей. Не успеваю заказы выполнять! Вот, решил ещё один эвакуатор собрать, пока конкуренты не появились. Беру в лизинг индийский грузовичок 'Тата' местного производства и переоборудую его в эвакуатор-платформу. Тебе отдельное спасибо за то, что подсказал идею с дополнительными трапами для машин с низким клиренсом. Мне их изготовили, теперь эти машинки влетают на платформу, даже не чиркнув бампером. Ты-то как?

— Нормально. Работаю у своего владельца базы. Я его уже лет шесть знаю, так что он меня не обижает. Тем более, я ему ещё на Украине помогал. Жена устроилась в солидную французскую газету, раз в неделю им статьи по телефону диктовать будет. Она же французский прекрасно знает.

— Смотрю, ты сильно похудел. Плохо здешний климат переносишь, что ли?

— Да нет. Продолжаю от лишнего веса избавляться: тяжко в здешних условиях пузо таскать.

— И это правильно. А я тут вчера Алёнку случайно встретил. Тоже, вроде, сняла комнатку в общаге. Говорит, нашла неплохую работу в русскоязычном ресторанчике. Гордая — сил нет! У них, мол, постоянно очень важные люди бывают, не то, что в Миассе, — засмеялся Юлдаш, изображая высокомерное выражение лица Перевозчиковой.

— Сам-то хоть снял себе жильё, или всё ещё у Арама в гостинице живёшь?

— Снял, конечно. Небольшой домик на юго-западе. Пусть и промзона рядом, но зато и машину есть куда поставить. Специально выбирал, чтобы и джип, и 'Фотон' во двор входили. Хоть Арам и хороший мужик, но накладно в гостинице, накладно. А тут ещё с этим лизингом связался.

— Язык осваиваешь?

Юлдаш сокрушённо махнул рукой.

— С таким скрипом! Хорошо — новый напарник более или менее по-ихнему болтает. А ты?

— Зубрю. Учебники, компьютерный курс обучения, да и живое общение с местными помогает.

— Слушай, а что тут за наезды такие на хохлов? Третий день на Базе 'Россия' тех, кто в украинской форме прибывает, дрючат так, что шум стоит. Раньше они вечно с флагами, с нападками на тех, кто им не нравится, а теперь чуть что — флаги снять, мордой в пыль и вперёд за ворота! Здесь в городе тоже у них на базе в промзоне какой-то шмон был: автоматчики оцепили, всю 'промку' с ног на голову поставили, что-то искали.

О, а это уже интересно!

— Я читал в газетах, что они во Франции с местными не поладили, а те им тренировочную базу на кирпичики разнесли и обнаружили несколько заложников, которых те пытали. Видимо, местные власти в Порто-Франко тоже решили проверить. Не знаешь, нашли что-нибудь?

— Не, не знаю. Это мой новый напарник рассказывал, он там неподалёку комнату снимает в общаге. Чем хоть в свободное время занимаетесь? Забежали бы в гости, а то без общения со своими тут свихнуться можно.

Как я тебя, Юлдаш, понимаю! Третий раз такое переживаю: первый раз в Киеве, второй — после возвращения в Миасс, когда мы с Ларисой для местных обывателей оказались 'шибко умными и слишком резкими', и теперь — в Порто-Франко. Правда, нам ещё повезло с тем, что здесь Сармат и Тунгус, с которыми хоть время от времени можно поболтать. А во всём остальном жители Порто-Франко, как это называю психологи, идеальное атомизированное иммигрантское общество американского образца.

Москва, март-июнь 2016 года

Эмигранты... Идеальная среда для деятельности иностранных спецслужб на территории противника. А создание резидентуры из эмигрантов — просто классический приём деятельности не только разведки, но и контрразведки. В том числе и создание эмигрантских организаций, цель которых является внесение расколов в эмигрантскую среду, препятствование объединению людей, выехавших из страны по политическим мотивам.

Какой алгоритм действий обычных людей, вынужденных покинуть родину и не совсем по своей воле перебраться в другую страну? Наладить жизнь на новом месте: найти жильё, устроиться на работу, получить стабильный доход, позволяющий им нормально жить, 'вписаться в общество' или, говоря 'умными' терминами, социализироваться. Процесс социализации обычно длится пару лет, пока человек осваивается в непривычных для себя условиях.

Мне в этом было намного проще, поскольку я вернулся с Украины в свой родной город. А вот Лариса восприняла Урал своим новым домом только спустя два года. И это притом что мы с ней заранее обговорили с руководством сайтов, куда мы высылали свои журналистские материалы, возможность не прерывать сотрудничество, если нам придётся уехать с Украины. Я привыкал к жизни в Киеве пару лет, пока, наконец, не ощутил себя его частью.

Попытки как-то объединиться по политическим целям украинские иммигранты начали осуществлять сразу же после появления в Москве. Этот город вообще стал местом 'сакральным': любой 'политический активист', даже уроженец самого глухого украинского 'Зажопинска' наотрез отказывался селиться где-то, кроме Первопрестольной, даже если он до эмиграции в Киеве-то бывал далеко не каждый год. Заявляли напрямую: 'я нигде, кроме Москвы, жить не буду', хотя для иммигранта очень дорогая, даже по меркам самих москвичей, столица — далеко не лучший для жизни город. Тем более — для украинских 'политических', наотрез отказывающихся работать где-либо на производстве, в торговле или, как сотни тысяч их бывших соотечественников, на стройке.

Вначале 'политические' начали концентрироваться вокруг благотворительных фондов, поставляющих помощь жителям воюющего Донбасса. Но там, куда просочились бывшие украинские 'активисты', немедленно начинались свары, склоки, борьба за близость к кормушке. Так было, например, с организацией 'Русский сектор', где столкнулись амбиции двух провокаторов, Ивана Проценко и Оксаны Шкоды. Финансовыми аферами сопровождалась деятельность одесской беженки Милены Субботиной, умудрившейся во время поездки из Москвы в Израиль нарваться на обвинения израильской полиции в мошенничестве с собранными израильтянами средствами для помощи Донбассу.

Но уже с осени 2014 года московские политэмигрантские 'политические активисты' начали вынашивать идею создания собственной политической структуры. А 22 декабря состоялось учредительное собрание Союза политэмигрантов и политбеженцев Украины. Поскольку ядро организации составили бывшие члены и партфункционеры Прогрессивоной социалистической партии Украины, аббревиатуры СППУ и ПСПУ оказались очень, очень схожими: всего-то две буковки местами поменяли...

Возглавила новую организацию Лариса Шеслер, бывшая глава фракции ПСПУ в Николаевском облсовете. Её заместителем стал Дмитрий Никонов, бывший на Украине её же заместителем по фракции. В руководство организации вошла экс-пресс-секретарь главы ПСПУ Оксана Шкода, а немного позже к ним присоединились 'Галочка Чума', как прозвали за склочный характер Галину Запорожцеву, и Милена Субботина. В учредительном собрании также принимали участие харьковчане — 'активист' Сергей Моисеев и журналист Андрей Бородавка.

Самой солидной из всей этой публики являлась Лариса Шеслер, с которой моя жена познакомилась ещё задолго до вступления Шеслер в партию Витренко. Супруга российского бизнесмена, работающего на Украине в сельскохозяйственном производстве, 'пришлась ко двору' в ПСПУ, вошла в высшие партийные органы. После госпереворота Ларису обвинили в антигосударственной деятельности, завели на неё уголовное дело, и она была вынуждена уехать в Москву, где уже жил её сын. В Москве не бедствовала: две квартиры, в одной из которых постоянно останавливались приезжавшие из Донбасса ополченцы, муж, обеспечивающий существование. Что немаловажно — репутация честного, принципиального человека. И я до поры считал её такой.

Несмотря на то, что Шеслер была обеспеченным человеком, СППУ финансировала совсем не она. 'Добычей' денег в организации заведовали люди, старавшиеся держаться в тени. Например, никому ранее не известный гражданин с запоминающейся фамилией Эрделькин. И не надо смеяться! Ну, наградили его родители такой собачьей кличкой! Кстати, именно из-за Эрделькина, засветившегося на Украине на связях с СБУ, об СППУ сразу же пошли слухи о том, что эта контора контролируется 'избушкой'.

Впрочем, и без Эрделькина таких следов этой связи хватает. О сотрудничестве с СБУ Шкоды я ещё как-нибудь вспомню. Очень быстро к деятельности СППУ присоединились ещё два 'дружбана' из Харькова — Алексей Корнев, который никогда и не скрывал того, что является агентом СБУ, и 'сербовец' Александр Петрунько. Именно эти двое вскоре и стали инициаторами скандала, потрясшего эмигрантскую тусовку.

В феврале 2015 года, оказавшись в Москве проездом (именно отсюда летели в Крым и сюда вернулись участники конференции, посвящённой 70-летию Ялтинской конференции 1945 года), мы с супругой встретились с Шеслер, которая предложила Лоре возглавить Уральское региональное отделение СППУ. Идея показалась нам неплохой, но единственным нашим условием для согласия с этим было то, что в Союзе никогда не будет Шкоды. Шеслер нас заверила, что эта пройдоха не имеет к СППУ никакого отношения, а если иногда и приходит на заседания, то на общих основаниях. И только по возвращении на Урал и начала переговоров с людьми о создании Регионального отделения, выяснилось, что Шеслер нам врала по поводу 'непричастности' Шкоды к деятельности СППУ. А Уральское отделение так и не появилось.

Следом за СППУ в Москве начали плодиться и другие иммигрантские организации. В июле-сентябре 2015 года Николай Азаров совместно с 'региональским' экс-депутатом Владимиром Олейником сформировал 'Комитет спасения Украины', в который вошли ещё два бывших депутата: Олег Царёв и одессит Игорь Марков. А ещё — 'великая спасительница Украины' Галина Запорожцева.

Появилась собственная организация у эмигрировавших в Россию харьковчан, получившая название 'Комитет-27' (или К-27) по количеству пришедших на первое собрание. Её возглавил Алексей Корнев, а его 'правой рукой' стал Александр Петрунько.

Корнев был хорошо известен в Харькове как один из активистов неонацистских движений. Некоторое время даже состоял в 'Патриоте Украины', но поссорился с идеологом организации Олегом Однороженко (впоследствии — идеолог карательного батальона 'Азов'). Причиной ссоры стало то, что они обвинили друг друга в непонимании основ украинского нацизма и идейного наследия Бандеры, и каждый объявил именно себя истинным носителем 'сакрального знания'. В результате банда 'патриотов Украины' подкараулила Корнева в парке и жестоко избила. А он стал 'стучать' на них в СБУ, не отказавшись от своих нацистских взглядов.

После госпереворота Корнев, даже несмотря на то, что являлся регулярным 'клиентом' местной психиатрической клиники, быстро сообразил: оставаться в Харькове равносильно смерти. Однороженко и его 'патриоты Украины' быстренько пристрелят где-нибудь 'стукача'. И он объявился в Москве. Кто помог ему оперативно получить российское гражданство, мне неизвестно. Но уже из Москвы Корнев вёл свой сайт 'Украина Едина!' пробандеровской направленности. А постоянными авторами сайта были Петрунько и редактор азаровского сайта 'Антифашист' Оксана Шкода...

Весной 2016 года СППУ провело конференцию о политических заключённых на Украине. На неё были приглашены несколько европейских политиков и журналистов. Андрей Бородавка, бывший среди 'отцов-основателей' СППУ настаивал на том, чтобы в числе приглашённых оказались и адвокаты харьковчан, сидящих в тюрьмах СБУ за участие в харьковских событиях 'Русской Весны', но Шеслер и её 'ближний круг', что называется, 'встали на дыбы', мотивируя отказ тем, что бюджет мероприятия не резиновый. Правы были и одна, и другой. Но Бородавка не внял аргументам Ларисы, и таки привёл этих людей.

Люди на заседание прошли, а самого Бородавку не пустили. Мало того, задержали за нарушение миграционного законодательства России и предупредили о возможной депортации в случае повторного нарушения.

Этот раздолбай за два года пребывания в Москве так и не удосужился сделать себе документы, легализующие его пребывание в России. Он просто этим не занимался, несмотря на многочисленные предупреждения друзей и знакомых. Дошло до того, что кто-то даже договорился о том, что Андрея не будут долго мурыжить с их оформлением в Твери. Но не нашлось человека, который пинком под зад отправил бы его на электричку, идущую в Тверь. Он полностью окунулся в 'борьбу с украинским режимом' и заниматься такой прозой, как документы, не желал!

В апреле 2015 за Бородавкой пришли. Московская полиция, действуя по поступившему от граждан доносу, арестовала его за нарушение миграционного законодательства, а состоявшийся в течение пары дней суд вынес приговор о депортации гражданина Украины Андрея Бородавки на историческую родину. В своём деле на суде Бородавка увидел распечатку с электронной формы доноса, под которым значились фамилии руководства СППУ, включая фамилию Шеслер.

Как позднее выяснилось, сама Лариса к этому заявлению не имела отношения. Донос на самом деле состряпали Корнев и Петрунько, о чём уже после высылки Андрея гордо сообщил в соцсетях сам Корнев.

Свою 'заботу о борьбе с нелегальной миграцией в Россию' украинский нацист, неведомыми путями получивший российский паспорт, объяснял тем, что Бородавка является агентом СБУ. 'Я, в отличие от Бородавки, не скрываю того, что сотрудничал с СБУ, а он скрывает', — сообщил он.

То, что Андрей, будучи харьковским журналистом, поддерживал отношения с 'избушкой' до госпереворота, для многих не было секретом. Его сайт работал 'сливным бачком' для сотрудников ведомства, публикуя информацию, которую они не могли обнародовать законным путём. Но истинной причиной доноса стала вовсе не близость Бородавки с 'конторой'. На упомянутой выше конференции выяснилось, что деньги для поддержки харьковчан, сидящих в тюрьмах СБУ, на адвокатскую защиту выделялись, но... 'растворялись' где-то в 'недрах' СППУ. А Бородавка, пригласив адвокатов этих людей, вскрыл данный факт.

Андрея Бородавку выслали на Украину не сразу после суда, он успел подать апелляцию, и просидел в приёмнике-распределителе ещё месяц. Всё это время Корнев, Петрунько, Шкода, Запорожцева, Никонов яростно нападали на тех, кто осмелился сказать хоть слово против депортации Бородавки. Терроризировались и люди, взявшиеся защищать его в апелляционном суде. Причём, указанные выше персонажи не брезговали ничем, от вбросов фейковой информации о тех, кто выступил против депортации Андрея, до угроз физической расправы. Так меня очень повеселило обещание Дмитрия Никонова приехать в Миасс для 'разборок' со мной, поскольку он 'и не таких из схронов выковыривал'. Но особо неистовствовали 'Галочка Чума' и Шкода, работая в соцсетях сразу с нескольких своих аккаунтов.

Тем не менее, несмотря на все усилия, добиться отмены депортации Бородавки не удалось. И на трапе самолёта, прибывшего в Киев (через Баку, поскольку прямое авиасообщение между Россией и Украиной киевская хунта отменила ещё в 2014 году), его арестовали предъявив 'стандартные' для эмигрантов обвинения в 'терроризме' и 'измене родине'.

О том, что Андрей пошёл на сделку со следствием, говорит не только смешной приговор за статьи, по которым следует ожидать минимум десятилетнего заключения (он получил два года условно). СБУ опубликовала несколько видеороликов, в которых он раскрывает схемы финансирования украинских эмигрантских организаций и некоторых мероприятий, проводившихся на Украине Комитетом спасения Украины. Только из-за одного этого нельзя было высылать его на Украину! Всё-таки задавать вопросы сотрудники спецслужб умеют прекрасно, и надеяться на то, что в усмерть обиженный на высылку из России Бородавка будет молчать, как партизан, было глупо.

А что СППУ? Да всё также: провокации против 'непокорных', целенаправленные попытки внести раздрай в иммигрантскую среду, травля 'не нравящихся', мошенничество. Да, да! Самое банальное: кто-то из 'верхушки' разыскивает иммигранта, у которого возникли те или иные проблемы с оформлением документов, этому человеку предлагается помочь в решении вопроса. Не задаром, разумеется! Минимальная такса 'стартует' от пяти тысяч рублей. Потерявший надежду выкладывает требуемую сумму, и его самым банальным образом 'кидают'. Рассказать об этом он боится, поскольку, его предупредили: заместитель руководителя СППУ Оксана Шкода 'является куратором политэмигрантов от ФСБ'... Самозваным, разумеется.

Порто-Франко. 07.06.30, четверг, 13:10

Не соврал доктор Штайнер. Раны мои затянулись к четвергу. Выглядели он, конечно, не ахти, но кто ж на них любоваться будет под футболками? Разве что, жена глянет в очередной раз и пробубнит себе под нос 'убила бы!'

К тому времени и таблетки, подавляющие голод, закончились. А когда я влез на весы, чтобы узнать, сколько же теперь вешу, то просто обалдел: девяносто девять килограммов! После ста сорока! На Старой Земле за такие таблетки по весу золотом платили бы! Правда, был всё-таки неприятный момент. Выглядело моё сдувшееся пузо просто кошмарно: этакий свободно висящий рыхлый фартук, ни сам не полюбуешься, ни людям не покажешь.

Со временем, говорят, этот эффект фартука проходит, но сил для этого надо приложить немало: всякие массажёры надо использовать, физические упражнения делать. Да пофиг, буду делать! Теперь мне даже бегом по лестнице пробежать — не проблема, не говоря уже о том, чтобы пешком километров пять протопать.

То, что всё заросло, мне было видно в зеркало и без доктора Штайнера, но раз он велел появиться на осмотр, значит, я и пошёл, едва дозвонившись до него по телефону. Леонид Яковлевич осмотрел свежие шрамы, пропальпировал их, удовлетворённо кивнув, когда я ответил, что при надавливании они побаливают.

— Это нормально. Скоро пройдёт. Так что можем считать, что вы уже здоровы.

Что-то пометив в своей тетрадочке, он некоторое время помялся, но таки задал вопрос.

— Простите за нескромный вопрос. Вы худели... естественным путём, или... с помощью таблеток? — округлил он пальцы, показывая размер таблеток.

— С помощью таблеток.

— Я так и предполагал, — кивнул он.

— Что-то не так? — насторожился я.

— Да нет, всё в порядке. Понимаете, я в своё время приложил руку к созданию этих препаратов, поэтому и интересуюсь. Учитывая, что они не реализуются через аптечную сеть и используются... несколько в иной сфере, просто интересно мнение... гм... гражданских потребителей, применявших их... столь утилитарно.

— Что я могу сказать? Если их начать продавать, то изготовители бы просто озолотились. Особенно — на Старой Земле. Всякие эстрадные звёзды, звездульки, жёны бизнесменов платили бы бешеные деньги за эти таблетки.

— Я догадываюсь, — кивнул Штайнер. — Но даже здесь не всё так просто с сырьём для этого препарата... Хорошо, не смею вас больше задерживать.

И я помчался на базу к Сармату, с которым мы договорились съездить на городское стрельбище, где он грозился погонять меня в некоторых дисциплинах.

Гонять в буквальном смысле он меня не стал. Для начала ограничившись знакомством со своим довольно немалым арсеналом оружия, подробно рассказав о преимуществах и недостатках каждого его вида. Насколько я понимаю, добивался он того, чтобы я восполнил свои пробелы в знании оружейного дела, поскольку делал упор именно на практическое применение: с каким стволом удобнее по саванне бегать, а с каким стрелять из люка автомобиля, какой прицел надёжнее применять со снайперской винтовкой, а какой с автоматом. У какого пистолета встречаются какие виды задержек, что и как реагирует на загрязнение... Разбирали, собирали, заряжали, разряжали...

— Надеюсь, что ты теперь убедился в том, что бронежилет нужно одевать? От снайперской винтовки и крупнокалиберного пулемёта он, конечно, не поможет, но от глупых ран, подобных твоим, очень даже предохранит. Поэтому слушай про броники.

— Это всё прекрасно, — вздохнул я, выслушав следующую лекцию, на этот раз — о средствах индивидуальной защиты. — Но где же столько денег набраться, чтобы закупить все эти автоматы, дополнительные магазины, гранаты, бронежилеты, перчатки, тактические очки, каски, налокотники-наколенники?

— Найдутся деньги. Нам с тобой очень даже неплохая премия полагается за ликвидацию базы УПА. Там не только на это хватит, но и на многое другое останется.

— Что, Орден таки докопался до нашего участия в этом деле? Или французы?

— Ну, французы бы ещё могли расщедриться, учитываю ту вонь, что поднялась. А на Орден и не рассчитывай. Одни бы наградили, причём, совершенно искренне, а другие, те, что делали ставку на укропов, потом пристрелили бы втихаря. Что глаза округлил? Орден, брат, это никакая не монолитная структура! Там внутренних группировок и течений, которые друг с другом под ковром грызутся, навалом. Ну, чтобы тебе понятно было, вспомни Партию регионов, где Вадим Колесниченко и Олег Царёв могли возить по Украине выставку о Волынской резне, а руководитель Львовской областной организации Пётр Писарчук гонять местных 'регионалов' возлагать цветы к памятнику Бандере. А наши харьковские 'антифашисты' Гепа и Допа крышевать доставшихся им в наследство от Авакова 'Патриотов Украины'.

Помню я это всё! И 'Гамнусю' Герман с её русофобией помню, и 'переобувшегося в прыжке' 'сына пророссийского мэра' Одессы Костусева Лёшика Гончаренко помню... Помню, как 'заевшийся' с 'пророссийским' Сергеем Киваловым по кличке 'Пидрахуй' из-за земельного участка под Одессой реально пророссийский Игорь Марков сел в СИЗО за драку с бандеровцами, случившуюся семью годами раньше. Впрочем, помню и то, как этот же 'спасатель Украины' Марков поддержал майданных нацистов, лишь бы насолить ближайшему окружению Януковича. Я много чего помню такого, о чём кое-кто либо забыл, либо вспоминать не хочет!

Но тезис про разные группировки внутри организации, которая заправляет в этом мире абсолютно всем, очень интересный.

— Ты хочешь сказать, что там есть те, кто готовит украинских боевиков, а есть — кто их щемит?

— Вряд ли щемит. Скорее, им глубоко насрать и на бандеровцев с их УПА, и на их 'национально-вызволытельны змагання' вместе с УССД, и на банды в Американской Конфедерации и Техасе, возглавляемые 'бригадным генералом Мыколой'. Но бандерлоги засветились с пытками и истязаниями местных граждан, поэтому их теперь немного потрясут.

— Уже начали, — рассказал я об информации от Юлдаша.

— Я знаю. Нарыли там у них кое-что из нелицензированного оружия, взрывчатку и методички, как действовать на территории упомянутых анклавов, чтобы свалить вину на Русскую Армию. Но гарантирую: замнут это дело. Как замнут причастность орденских инструкторов к зверствам, происходившим на базе под Тулузой. А этого сержант-майора грохнут втихаря, чтобы лишний раз рот не раскрывал. Не знаю, как это будет: 'спонтанный бунт' местного населения, пара кубиков воздуха в вену или автокатастрофа при вывозе его тушки в госпиталь Ордена. Но будет. Нет тела — нет дела, как 'оборотни в погонах' говорят!

Пожалуй, да. Единственное лицо, которое может действительно серьёзно подорвать репутацию Ордена, это тот самый сержант-майор. Замолчит он — никто не выйдет на чиновника, который решил сыграть свою игру на 'украинском вопросе'.

Последнюю таблетку, отбивающую чувство голода, я сожрал пять дней назад, а действие капсул, подстёгивающих регенерацию тканей, ещё не кончилось, потому в желудке бурчало так, что за сто метров слышно было. Я украдкой взглянул на часы, но Деркулов всё же заметил это.

— Успеешь ещё своё чрево набить. Кстати, нас с тобой и Лориком сегодня на ужин ждут. Оденься как-нибудь по-цивильному, чтобы прочую публику не смущать камуфляжем.

— Да кого им в Порто-Франко смутишь? Трое из четверых в него одеты.

— Сразу видно, что ты ещё здешней светской жизни не касался. Моветон-с это в здешнем высшем обществе — вечерами камуфляж выгуливать. Господа устали от жизни во фронтире, оне к высокой моде таперича стремятся, в теа-а-атры ходють, в библи... библиотэ-э-эки, — спародировал Сармат известную реплику героя Карченцева из фильма 'Человек с бульвара Капуцинов'.

Украина, Киев, январь 2014 года

Странные всё-таки ассоциации в голове возникают во время разговоров с людьми. Поговорили с Глебом о местной моде ходить в одежде саванной расцветки, а мне вспомнились разномастные штаны и куртки ополченцев из отрядов самообороны донбасских городов, в коих они щеголяли в первые недели войны. А за эту картинку 'зацепилось' воспоминание о том, как мы с Ларисой пытались создать подобный отряд в Киеве...

Сразу же после начала 'горячей' фазы противостояния с майдаунами, с пылающих бойцов севастопольского подразделения Внутренних войск, сомнений в том, чем займутся спустившиеся с полонин 'европейцы', если захватят Киев, не осталось. И уже в начале 20-х чисел января мы с Ларисой, обзвонив наиболее решительных и физически сильных знакомых по антимайданным делам, собрались в Доме Офицеров. Небольшую комнату для собрания нам предоставил Алексей Селиванов, помимо руководства одного из подразделений 'Верного казачества', работавший помощником министра обороны Украины.

Вопрос был один: как защитить себя, свои семьи и прочее гражданское население, если бесноватые вырвутся с Майдана. О деятельности 'мирных протестующих' внутри периметра 'территории революции' мы все были прекрасно осведомлены: захваты квартир, грабежи магазинов и киосков, избиения неугодных, пытки...

Собралось человек десять, среди которых, помимо нас с женой и Селиванова, я запомнил известного по 'похоронам Шухевича' Диму Жукова, Андрея Селезнёва и Егора Друма, православного активиста из категории 'профессиональных русских'. И все, как один, сошлись на мнении, что нужно создавать отряды самообороны. А наиболее перспективной базой для таких отрядов нам виделись 'верные казаки' Селиванова, вокруг которых можно было собрать и прочих неравнодушных.

Больше всех на собрании метал громы и молнии Друм, требуя немедленно добывать где-нибудь оружие и разгонять Майдан, не дожидаясь, пока это сделает милиция.

— Где его взять? — резонно спросила Лариса. — И едва мы с ним в руках появимся на улице, как нас самих 'загребут'. И правильно сделают, поскольку у нас нет никаких прав на его ношение.

Но Друм метал громы и молнии, обвиняя остальных в трусости и соглашательстве.

— Если у нас не будет оружия, то нас передавят, как цыплят!

— Да как ты не понимаешь? Нельзя нам браться за оружие, пока есть власть! Мы должны сейчас самоорганизоваться, а когда власть падёт и в стране наступит хаос, мы эти стволы легко добудем. Просто отберём у майдаунов, подавляющее большинство которых с ним и обращаться-то не умеет, — попыталась урезонить 'горячего парня' моя чиновница.

Её поддержал и я, рассказав несколько схем, как уже созданные отряды смогут вооружиться. Кое-какие варианты добавили и остальные присутствующие. Что-то одобрили, что-то, вроде нападения на оружейные комнаты воинских частей, я сразу забраковал.

Но пока ничего не произошло, решили действовать в рамках законности, попросив Алексея выйти на министра обороны с предложением о формировании отрядов народной самообороны.

На удивление, идея понравилась не только Павлу Лебедеву. Министр донёс наши предложения до премьера Николая Азарова, и тот поручил министру внутренних дел Виталию Захарченко подготовить правовую базу для таких отрядов. Причём, как рассказывал Селиванов, основные положения были готовы буквально в течение двух-трёх дней. А мы даже попытались собрать на встречу с Алексеем и его соратником по 'Верному казачеству' Сергеем Сметаниным группу людей, охранявших очередной митинг 'Антимайдана'.

Но... 28 января Николай Янович Азаров совершенно неожиданно для всех подал в отставку с должности Премьер-министра. Поговаривали, что после серьёзного конфликта с Януковичем. Президент под давлением западных послов начал переговоры с 'лидерами Майдана', и идея использовать наши отряды самообороны для охраны административных зданий от захватов 'мирными протестующими' заглохла. В первую очередь, из-за того, что члены будущей киевской хунты пообещали больше не захватывать эти здания.

— Раньше мне бумаги, касающиеся отрядов самообороны, подписывали 'влёт', а теперь всё застопорили и отложили в долгий ящик, — жаловался Селиванов.

Поредели и ряды инициаторов создания этих отрядов. Буквально через два дня после нашего совещания исчез из Киева Андрей Селезнёв. Получив очередную порцию угроз от Евгения Карася, будущего лидера организации С14, признанной террористической даже супер-лояльными к украинским нацистам западными 'правозащитными' организациями, Селезнёв предпочёл на недельку-другую укрыться в глухой деревне у сестры. Куда-то исчез супер-решительный Друм с обоими парнями, которых он приводил на совещание. В МВД и Минобороны нам не отказали полностью, нас уверяли, что нужно только подождать, пока эксперты подготовят полноценную законодательную базу...

Попытка создать отряды самообороны вокруг казачьих формирований была не единственной. Буквально на следующий день после памятного собрания мы с Ларисой отправились на встречу с одним из лидеров организации 'Офицерское собрание' Александром Тараном, чтобы поговорить на ту же тему.

На Тарана нас вывела уже упоминавшаяся мной Галина Запорожцева. А её нам подкинула Анна Бахмач, когда мы с ней поговорили об отрядах. Бахмач рекомендовала свою знакомую как полковника милиции в отставке, имеющую крепкие связи с бывшими офицерами. Аня дала телефон Галины, Лариса поговорила с Запорожцевой, и через день на телефон Лоры позвонил Александр, с которым мы и договорились о месте встречи.

Встретились мы с Тараном в подземном переходе в районе Дома Мебели, часок поговорили, сидя в кофейне, и договорились через несколько дней провести учредительное заседание отряда, в который войдут отставные офицеры. Публика, конечно, более серьёзная и надёжная, чем подростки, которых 'натаскивал' Селиванов.

Члены 'Офицерского собрания' пришли в практически пустовавший опорный пункт милиции, расположенный в соседнем доме с хорошо известной мне редакцией газеты '2000'. Немного, десятка полтора. Среди пришедших оказался и уже знакомый мне по созданному нами движению 'Украина без ЕС' Владимир Рубан, которого нам когда-то представили как одного из лидеров 'Офицерского собрания'. Но начало было положено: Запорожцева, которую я в тот день впервые увидел, в чистом журнале записала протокол собрания, а на следующем листе начала составлять список членов дружины самообороны. Номером один в этом списке значился Александр Таран, номером два — я.

Буквально через пару дней Таран доложил, что в отряд записалось уже человек тридцать, а я передал через Селиванова уставные документы и список в МВД. Назревал обещанный майдаунами штурм Печерской райадминистрации, и Тарана 'взял в оборот' райотдел милиции, настаивая на том, чтобы дружина вышла защищать это здание.

И опять же, как и в случае с Селивановым, вся заинтересованность заглохла, как только Януковичу пообещали прекратить дальнейшие захваты зданий. А Тарана начали мурыжить согласованием состава выходящих на дежурство групп, маршрутов, от которых нельзя было отклоняться, опознавательными знаками, которые должны носить члены дружины...

После разговора с Сарматом в харьковском кафе, где речь зашла о покупке оружия, мы с Ларисой выяснили, что в Киеве невозможно купить ничего стреляющего. От слова 'вообще'. С началом 'Евромайдана' и появления 'стволов' у 'мирных протестующих', буквально всё оружие, и гладкоствольное охотничье, и травматическое, и даже спортивное, вроде револьверов под патрон Флобера, изъяли из оружейных магазинов и закрыли на охраняемых милицией складах. И связались мы с 'Офицерским корпусом' ради того, чтобы таким 'обходным манёвром' раздобыть хоть что-нибудь для самозащиты. Такой вопрос мы и поставили перед Тараном во время одной из встреч.

Вскоре Александр огорчил нас, попробовав 'провентилировать' вопрос через свои связи. Причём, ответ был категоричен: с началом Майдана киевская милиция прекратила даже выдачу справок на право приобретения оружия. Полностью!

Тогда же стали проскакивать некоторые 'непонятки' в недавнем прошлом членов 'Офицерского собрания'. Если мы с Ларисой на правах инициаторов создания отряда самообороны настаивали на том, чтобы охранять население от мародёров с Майдана, Таран, апеллируя к мнению членов организации, говорил о том, что у участников дружины не должно быть политических предпочтений. На это мы согласились. Потом выяснилось, что и сам Александр, и Запорожцева, и некоторые другие какое-то время стояли на Майдане, поскольку 'Офицерское собрание' поддержало его. Нам это очень не понравилось, но Таран заверил, что организация ушла 'с баррикад' после начала силовых акций против правоохранителей.

— Там остались только люди, которые не подчинились нашему решению, — заверил он.

Окончательный разрыв наступил уже в первой половине февраля 2014, когда Таран, избранный командиром дружины, решил зарабатывать при её помощи деньги. И ладно бы, если б на каких-то соглашениях с киевскими властями! Он подвёл дружину под одного из депутатов из БЮТ, активно поддерживающего 'Евромайдан'. После этого ноги нашей не было в 'опорном пункте милиции' на улице Киквидзе.

Вот так получилось, что к моменту госпереворота противники нацистов, захвативших власть, оказались каждый в своей квартире, без средств самозащиты, имея при себе только телефоны, по которым весь вечер 20 февраля трезвонили Ларисе, чтобы получить ответ на вопрос 'Что делать?'

Но этим наша эпопея создания отрядов самообороны не закончилась. Приехав в Горловку, где мы надеялись пересидеть, пока Янукович таки наведёт порядок в Киеве, мы застали ситуацию, когда Донбасс создавал прообраз будущего ополчения.

Не стала исключением и Горловка. 23 февраля перед зданием Горадминистрации собралось несколько сотен жителей города, чтобы создать отряды самообороны, которые дадут отпор бандеровцам, если те сунутся в Донбасс.

К инициативной группе, записывающей добровольцев, мы подошли сами, чтобы поделиться своим опытом (в чём-то — горьким) создания подобных отрядов в Киеве. Чем вызвали огромное удивление этих людей, которым по телевизору доказывали, что вся столица полностью за 'Евромайдан'. Разговаривали, пожалуй, около получаса. Рассказывали сами, отвечали на вопросы юридического характера, поскольку после требования мэра, которого в городе называли по кличке 'Клёпа', 'делать всё в строгом соответствии с законом', ещё опасались проявлять непочтение к законам.

Уже на следующий день Клёпа заявил о своём подчинении Киеву, а мы, чтобы не оказаться в ловушке из-за закрытых нацистами границ, выехали в Россию.

Созданные в тот день дружины вскоре стали ядром обороны Горловки, продолжающейся по сей день. Надеюсь, наши советы в чём-то помогли тогда людям, решившимся защищать свой дом от украинских фашистов.

Уже после начала боевых действий Клёпе, предавшему горожан и 'лёгшему' под киевскую хунту, кто-то прострелил ноги.

Галина Запорожцева перебралась в Москву, изображая из себя 'жертву политических преследований'. Изгнанная из одесского милицейского вуза за склочничество полковник милиции в отставке, занялась организацией скандалов и раздоров в среде политэмигрантов, умудрившись, в конце концов, пересобачиться буквально со всеми, включая соратников по СППУ. Одним из первых её заявлений после приезда в Россию было возмущение тем, что в Федеральной миграционной службе её отправили в кабинет, где принимают иностранцев, и заставили встать в общую очередь. 'Почему это я, полковник милиции, должна стоять в общей очереди?', — сотрясала после этого электромагнитные волны в соцсетях 'Галочка-чума', как её прозвали знакомые.

Владимир Рубан из 'Офицерского собрания' стал одним из наиболее активных и действенных посредников в обмене пленными в Донбассе, работая в этом направлении вместе с Надеждой Савченко. Вместе с ней же он и попал под обвинение СБУ в подготовке госпереворота на Украине.

Егор Друм вместе с ребятами, которых приводил на собрание по организации отряда самообороны, в марте 2014 года перебрался в Крым. Оттуда вместе с ними и Димой Жуковым в составе отряда Стрелкова-Гиркина отправился в Славянск. Находился при штабе Стрелкова, а после бегства того из Славянска перебрался в Москву. Со Стрелковым рассорился из-за несогласия по каким-то принципиальным вопросам.

Мы с Друмом тоже поссорились. Оказалось, что на тот момент, когда мы пытались создать отряд самообороны и обсуждали, как добыть 'стволы', у него 'в заначке' уже лежало несколько автоматов. С ними Егор и его ребята и ушли в Крым. А сам он, как позже признался, 'про себя ухохатывался над вашими рассуждениями о том, где найти оружие'. С человеком, способным 'закрысить' оружие, когда другие в нём нуждаются, я в разведку бы не пошёл! Ну, ладно. Не хотел он, чтобы мы претендовали на то, что он сам собирался использовать. Но мог бы прямо сказать, что в подобные игры играть не хочет. А не 'ухохатываться про себя', провоцируя людей своими 'гипер-радикальными' заявлениями и подзуживая их на выдумывание реально опасных шагов.

Порто-Франко. 07.06.30, четверг, 25:40

Если женщине сказать, что надо одеться прилично, то она непременно нацепит всё самое дорогое и броское. Поэтому я ничуть не удивился, когда из множества побрякушек Лариса выбрала именно комплект украшений с изумрудами и бриллиантами, который надевала, когда хотела позлить дамочек провинциального полусвета. Иссиня-чёрная короткая стрижка, холёное лицо, огромные голубые глаза, неброские, но качественные, изысканные вещи, лаконичный макияж — это именно тот набор, чтобы привлекать внимание, но не выглядеть вульгарной.

А вот по поводу моего наряда пришлось повоевать. В костюме после своего похудения я выглядел так, будто мне его кто-то одолжил. Джинсы смотрелись, словно казачьи шаровары, да и Лора сходу заявила, что скорее меня пристрелит, чем позволить одеть мне в ресторан что-то джинсовое и кроссовки. В общем, остановились на купленном уже здесь лёгком светлом льняном костюме и мокасинах, приобретённых ещё в Миассе через интернет (а вы, блин, пробовали найдите в провинциальных магазинах обувь 47 размера?!).

— А что? Даже кобура не портит! — одобрила наряд моя радетельница протокола.

Став резидентами Порто-Франко мы получили право на открытое ношение оружия. А у меня, к тому же, на руках имелось служебное удостоверение персонального охранника местного бизнесмена Деркулова.

Перед выездом пришлось окатить 'Паджеро' водой из шланга, чтобы смыть с него пыль, осевшую за две недели стояния во дворе. Если выезжать 'в свет', то уж с шиком! А Мицубиси в этом плане смотрелся куда эффектнее горячо любимой 'рабочей лошадки', 'Дастера'.

Смущал только адрес заведения, указанный Сарматом: даже не глядя на карту города, было ясно, что это — 'квартал развлечений'. Но ресторан 'Княжий двор' оказался довольно респектабельным заведением, в ближайших окрестностях которого не оказалось сомнительных шалманов и борделей. Он и ещё с десяток соседних кафе и ресторанов, расположенных в пределах трёх кварталов от Овальной площади, отгораживали центр города от бардачного северо-западного сектора, где любители 'отдохнуть' могли найти себе развлечение на любой вкус: от казино и дискотек до публичных домов, наркопритонов и бойцовых клубов.

Парящиеся в длиннополых красных кафтанах 'стрельцы' с алюминиевыми алебардами не просто делали вид, что караулят игрушечные пушечки, установленные на каменных подставках. Пока мы с Ларисой докуривали в машине, я обратил внимание на тонкие витые шнуры, тянущиеся к наушникам, а грубые сумки на поясе оттягивались под весом, видимо, спрятанных в них пистолетов.

Дизайнеры, как могли, соблюли старо-русский стиль: имитация рубленных сеней на входе, резные наличники на окнах, деревянные колонны, нетопящаяся русская печь в углу с ухватами, отлитыми из алюминия закопчёнными чугунками, кочергами и прочим реквизитом 'а-ля-рюс'. У настоящего русского человека всё это вызывало лишь улыбку, но на иностранца грубо сработанные бутафорские тележные колёса, балалайки, коромысла с бадьями, вилы и пенопластовые матрёшки должны были произвести впечатления. Как и официантки в кокошниках с клоунскими малиновыми пятнами косметики на щеках.

'Приказчик' в косоворотке, 'старинных' портках и начищенных до блеска форменных офицерских сапогах, встретивший нас на входе, выяснил, на каком языке мы предпочитаем общаться, а потом поинтересовался, желаем ли мы посидеть 'в общей трапезной' или нас проводить 'в отдельную палату'. Я сообщил, что нас сюда пригласил 'господин Деркулов', и метродотель, поманив пальцем одну из нарумяненных девиц, выстроившихся в рядок, как певицы фольклорного ансамбля, приказал ей провести нас в 'палату номер шесть'. Многообещающе, бляха-муха!

Тем не менее, комната с огромным столом из плах и мощными стульями, расположенная на втором этаже ресторана, не походила на психушку. Да и присутствующие в ней люди на обитателей 'дома скорби' — тоже. Помимо Сармата и Тунгуса, в кои-то веки одетых в свободную 'гражданскую' одежду, за столом сидел мужчина с откровенно азиатскими чертами лица, чуть полноватый, коротко стриженный, с аккуратными чёрными усами и пронзительным взглядом тёмных глаз.

— Майор Русской Армии Мустафин Алексей Низамович, — представил его Тунгус. — Глава Представительства Протектората Русской Армии в Порто-Франко.

Если бы я знал, что Саша Мустафин-Ачлей, член Совбеза Клуба Товарищей Военного института иностранных языков, так и живёт в Москве, я бы решил, что это он, помолодевший и немного похудевший, галантно целует ручку моей жене!

Не успели мы покончить с приветствиями, как в комнату ворвался ещё один человек лет пятидесяти. Ростом около 180 сантиметров, очень крепкий, с седым ёжиком на круглой голове, с мощной борцовской шеей.

— А вот и Игорь Владимирович Баленко пожаловал! — улыбнулся Алексей Низамович. — Генеральный директор ЧВК 'Прокофьев'!

— Что, Лариса Андреевна, удивлены? — засмеялся он, глядя на широко раскрывшую глаза мою супругу.

— Если честно, то да! Я просто слышала, что вы в марте четырнадцатого года ушли в отставку из СБУ и уехали за границу...

— И ведь действительно ушёл и уехал! Мы с Ларисой Андреевной очень часто контактировали, когда она в МИДе курировала вопросы борьбы с оргпреступностью, наркотрафиком и торговлей людьми. Я тогда был капитаном, а она — очень боевым вторым секретарём, который не стеснялся не только полковников, но и генералов строить! — засмеялся Баленко.

— Давайте всё-таки сделаем заказ, чтобы не задерживать девочек, а потом и к делам перейдём, — предложил Мустафин.

Каково же было моё удивление, когда краснощёкой официанткой, принёсшей нам стопку меню, оказалась Перевозчикова-Табби, тоже опешившая, узнав меня и Ларису. Просто вечер встречи старых друзей какой-то, а не деловой ужин! Тем более, как я уже выяснил, Мустафин оказался двоюродным братом Ачлея, тоже окончившим ВИИЯ и служившим в своё время в ГРУ.

— В выборе блюд и напитков можете не стесняться, — предупредил нас Баленко. — Ресторан — совместная собственность ЧВК 'Прокофьев' и Представительства ПРА, а на своих гостях мы не экономим.

Неплохое вложение средств! Да и для оперативной работы удобно: далеко не каждого можно пригласить в офис компании, занимающейся военными операциями.

— Не совсем так, Сергей Васильевич. Вы просто не знаете предыстории появления ЧВК 'Прокофьев', — возразил майор. — Основным направлением деятельности ЧВК всё-таки являются не военные операции. После захвата Диких Островов, перекрытия горных перевалов в Ичкерию и относительной нормализации отношений между Московским Протекторатом и Протекторатом Русской Армии далеко не всем понравилось такое усиление здешней России. И мы стали испытывать очень серьёзное давление со стороны Ордена и некоторых наших соседей, посчитавших, что содержание столь крупной по местным меркам армии угрожает их безопасности. Поэтому нам действительно пришлось существенно сократить её численность, а ряд подразделений, занимавшихся, скажем так, хозрасчётной деятельностью по охране конвоев по всей Новой Земле, исключить из состава своих вооружённых сил.

Мы вначале создали охранную структуру с названием 'Русская Армия', чтобы воспользоваться уже имеющимся авторитетом этого бренда. В общем-то, мало кто из неспециалистов такую замену заметил, тем более, эта охранная фирма продолжала пользоваться полуофициальной поддержкой властей Демидовска. Чтобы не раздражать особо щепетильных и чувствительных демонстрацией русской военной формы в других государствах, время от времени обращающихся к нам с просьбами о военной помощи, была создана ЧВК 'Русский легион', зарегистрированная в Москве. А после того, как в 28 году на волне украинского государственного переворота здесь тоже стали появляться местные 'борцы с московской тиранией', пришлось задуматься о защите и от них. И чтобы Орден поменьше вставлял палки в колёса, мы зарегистрировали в Порто-Франко ЧВК 'Прокофьев', якобы головную организацию упомянутых мной военизированных структур.

— А на самом деле? — спросил я.

— А на самом деле существуют три организационно независимые фирмы, каждая из которых специализируется на своих задачах: 'Русская Армия' охраняет конвои, 'Русский легион' оказывает военную помощь другим государствам, а 'Прокофьев' борется с угрозами Протекторату Русской Армии со стороны неправительственных структур. При необходимости привлекая к своим операциям и 'Армию', и 'Легион'. А я, как полномочный представитель ПРА, координирую их взаимодействие между собой и с официальными органами Протектората. Причём, здешние бандеровцы хотя на сегодня и главная из этих угроз, но вовсе не единственная.

— А Московский Протекторат — в стороне? Как я понял, территориальная угроза от УПА как раз больше Москве грозит, чем Демидовску. Из того, что я здесь успел услышать, они как раз намереваются оттяпать юг МП, окрестности Одессы.

— Не только. Их аппетиты — куда больше. Вообще весь Юг русских Протекторатов вплоть до дельты Амазонки, где они намереваются соединиться со своими 'побратимами' из Ичкерийского имамата. А Москва... С Москвой отношения неоднозначные. Сначала настроения там были шапкозакидательские. Потом, когда несколько раз подразделениям их милиции дали по зубам, опомнились и стали привлекать. Но и палки в колёса тоже не забывают вставлять: там тоже есть своё украинское лобби.

Я ожидал, что после этих прелюдий с рассказом об истории создания 'Прокофьева', нам предложат работу в ЧВК, но не тут-то было. Баленко похвалил нас с Сарматом за разгром тренировочной базы УПА и выдал по конверту в качестве денежного вознаграждения, и на этом разговор о делах закончился. Ну, или почти закончился, поскольку обсуждение переключилось на необходимость срочно заняться наполнением базы данных боевиков. И по тому, как Лора курит одну сигарету за другой, я понял, насколько её бесят эти намёки. В конце концов, когда у эсбэушника в реплике прозвучало откровенное 'я Ларису знаю, как очень работоспособного специалиста', она взорвалась.

— Игорь Владимирович, а какую часть этой базы данных собираетесь наполнить вы лично?

— Не понял...

— Да просто мы с вами в одинаковых званиях, если брать по табелю о рангах. Вы были полковником, моя последняя должность на госслужбе находилась в вилке от полковника до генерал-майора. Вот я подумала: если вы собираетесь привлекать к столь ответственному заданию полковников, то наверняка и себе определили какую-то часть фронта работ? Я не права?

Мдя... Это называется 'первые два года студент работает на зачётку, зато оставшиеся три года зачётка работает на студента'.

— Простите, Лариса Андреевна, я вовсе не собирался вас унизить, — побагровел Баленко. — И если вас не устраивает работа по наполнению базы данных...

— Категорически не устраивает! — резко оборвала его Лора. — Вы сам работали в посольстве и прекрасно знаете, что секретарь МИДа — это вовсе не секретарша. А уж тем более — дипломат в ранге советника и главный консультант парламента.

Повисшую тишину разрядил Мустафин.

— Я совершенно не собираюсь вмешиваться в производственные вопросы ЧВК 'Прокофьев', но мне кажется, Игорь, Лариса Андреевна совершенно права. Не дело, когда аналитика такого уровня используют для работы, с которой справится и секретарша либо двадцатилетнй мальчик. Я навёл справки о вас и вашем муже, — повернул он голову в сторону Лоры. — И тоже считаю, что вас обоих надо привлечь к такой работе, где вы сможете принести наибольшую пользу. Сергею Васильевичу Глеб Николаевич смог такую работу найти, и если Игорь Владимирович не сумеет отыскать занятие, соответствующее вашей квалификации, то вместо него это готов сделать я. Тем более, стараниями вашего мужа у нас в штате после небольшого служебного расследования... гм... появилась одна вакансия...

Понятно! Значит, этот клерк, о котором мне поведал Юлдаш, действительно оказался связан с бандерлогами.

Донбасс, Славянск, июнь-июль 2014 года

Законспирированные провокаторы и вражеские агенты... Знакомая тема...

Оксана Шкода 'рванула' из Киева через несколько дней, после госпереворота. В дни, когда на Майдане бесновались фашисты, она 'работала на два фронта': с одной стороны, участвовала в закупке продуктов и тёплых вещей для 'Беркута', а с другой — укрывала в своей квартире лидера фашистской организации 'Белый Молот', входившей в 'Правый Сектор', Олеся Вахния. Это действительно, классические фашисты, ратующие за 'чистоту Белой Расы' и построение на Украине государства, идеологией которого был бы муссолиниевский фашизм.

'На два фронта' она работала давно, с 2008 года, когда создала организацию 'Другая Украина', целью которой было объединение 'несистемных' неонацистов и украинских леваков. Позиционируя себя 'антифашистской' и сторонницей Януковича, близко дружила с тем же самым Вахниём (по её словам, была даже его любовницей), бывшим лидером УНА-УНСО Андреем Шкилём, долгое время была любовницей пресловутого майора Мельниченко, дружила с лидером 'Свободы' Олегом Тягнибоком и неонацисткой Еленой Белозирской, ставшей затем пресс-секретарём 'Правого сектора' и снайпершей нацистского карательного батальона. Близкая дружба связывала её с адвокатом Тимошенко Сергеем Власенко, известным 'бютовцем' Романом Забзалюком, пытавшимся организовать провокацию о 'подкупе депутатов БЮТ Партией регионов', Олегом Ляшко, впоследствии лично участвовавшим в пытках пленных ополченцев, неонацистом Эдуардом Коваленко. На страницах 'Нового региона' она занималась пропагандистской поддержкой 'васильковских террористов' из организации 'Патриот Украины', готовивших теракт в Киеве во время празднования Дня Независимости, и их лидера, одиозного нациста Игоря Мосийчука.

Впрочем, поддержка 'Беркута', которую она оказывала вместе с провокатором Иваном Проценко, тоже выглядела очень своеобразно. Глядя на то, какие вещи и продукты они передавали милиционерам, создавалось ощущение, что их задачей было не столько помочь ребятам, сколько потратить как можно больше пожертвований, собираемых простыми людьми: носки, купленные в 7-10 раз дороже обычной цены, безумно дорогая минералка 'Боржоми' вместо обычной питьевой воды, которую просили милиционеры, элитные продукты, за цену которых можно было бы купить в 3-5 раз больше еды из обычного супермаркета...

Несколько дней потусовавшись в Донецке, Шкода перебралась в Москву. А в июне, когда в Славянске оборонялась группа Стрелкова, намылилась туда. Сразу же по прибытии сфотографировалась с ним и объявила себя стрелковским 'пресс-секретарём'. И начала суетиться, пытаясь освободить известную нацистку, предводительницу 'Женской сотни Майдана' и члена 'Правого сектора' Ирму Крат, задержанную 'стрелковцами'. Правда, эта суета длилась недолго. Буквально в первые же дни, верная своим привычкам, Оксана Шкода напилась, устроила пьяный дебош и была арестована, поскольку в расположении бойцов действовал 'сухой закон'.

Наутро её выпустили, но она уже попала в поле зрения контрразведки защитников Славянска, и её снова 'закрыли' в здании городской администрации. Но уже за выявившиеся связи с укронацистами: по свидетельствам 'стрелковцев', с её появлением на их позициях к карателям 'потекла' информация военного характера. Оставшееся время, пока держался город, Шкода провела в одной комнате со своей подругой Ирмой Крат.

Уход 'Славянской бригады' Стрелкова-Гиркина из Славянска был неожиданным для всех. В том числе — для сидевших под стражей. И обнаружив, что их 'камера' открыта и не охраняется, Шкода и Ирма Крат вышли на свободу. В знак благодарности за помощь, Ирма 'прикрыла' Шкоду, когда в город вошли каратели, нашедшие паспорт Оксаны в штабе бригады, и та, после нескольких дней 'лёжки' в частном доме знакомых, спокойно уехала в Харьков.

В то же время знакомые Шкоды выдумали душераздирающие подробности её 'гибели' в подбитом бронетранспортёре, 'чтобы дать ей спокойно уйти'.

В Харькове Шкода позвонила знакомому и попросила 'надёжное укрытие'. Тот по доброте душевной обратился к другу, который и приютил 'героиню'. Уже из квартиры этого человека она позвонила в СБУ с известием о том, что готова сдать 'хату сепаратистов', и через непродолжительное время гестаповцы крутили руки новоявленному 'сепаратисту', а она, довольная и счастливая, садилась в машину приехавших сотрудников контрразведки. Подставленный ею человек через 72 часа пыток вышел на свободу, поскольку в действительности был далёк от политики и не имел никакого отношения к событиям 'Русской Весны'.

Общение самой Оксаны со следователями Службы безопасности Украины оказалось очень плодотворным! Контрразведке Украины досталось несколько блокнотов с её записями, сделанными во время пребывания в Славянске, множество номеров телефонов членов ополченческих формирований и сочувствующих им людей, живущих на украинской территории. Да и свободу передвижения ей никто не ограничивал: на страницах в соцсетях она позже опубликовала, например, свою фотографию посещения могилы погибшего несколько лет назад 'регионала' Евгения Кушнарёва, сделанную в то время, когда следователи СБУ 'работали' с ней. Причём, снята она на ней в той же одежде и бижутерии (без малейших изменений!), что и на допросе в здании 'избушки'.

По информации от сокамерниц Шкоды (в своё время она была осуждена на пять с половиной лет за оптовую торговлю героином, но освобождена досрочно, несмотря на 'тяжёлую' статью), завербовали её ещё в колонии: на её личном деле, заведённом 'в местах не столь отдалённых', есть даже специальная отметка 'склонна к сотрудничеству'. Ещё в бытность пресс-секретарём Витренко, она хвасталась тем, что регулярно бегала 'попить кофе' с 'таким классным мужиком Володей из СБУ' и передавала ему информацию о готовящихся массовых акциях, их организаторах и сценариях проведения.

Но в Харькове Оксана Шкода, против которой у Службы безопасности Украины имелся целый ряд возбуждённых дел по статьям 'терроризм', 'сепаратизм', 'финансирование терроризма', не задержалась надолго. Её не посадили, не взяли подписку о невыезде, а вернули найденный в штабе 'Славянской бригады' паспорт, и она вернулась в Киев. Там прожила некоторое время, выдала доверенность подруге на управление имуществом (купленная на деньги одесских воров в законе квартира), свободно перемещалась по городу, встречалась с людьми... А потом вернулась в Москву, чтобы изображать из себя 'чудом спасшуюся из лап СБУ'.

Соратники Шкоды по Союзу политэмигрантов и политбеженцев встретили её в столице России аплодисментами. А она принялась шантажировать людей, приходящих за помощью в СППУ, требуя предоставлять ей информацию на основании того, что она 'поставлена куратором ФСБ над иммигрантами с Украины'.

Не обошлось в её московских художествах без воровства. Организовав в Москве совместно с уже упомянутым Иваном Проценко благотворительную организацию 'Русский сектор', очень скоро они устроили в соцсетях типичный 'хохлосрач' на тему, кто из них больше ворует. Результатом свары стало то, что появилась новая организация 'Русский вектор' во главе со Шкодой. Причём, как утверждают её нынешние и бывшие подружки из числа политэмигрантов, она регулярно таскает собранные для Донбасса вещи и продукты домой и даже приторговывает ими.

В 2015-2016 годах Оксана Шкода способствовали внедрению в российский Благотворительный фонд Скорая социальная помощь 'Жди меня' липовой политэмигрантки из Харькова, мошенницы с уголовным прошлым Штык Оксаны Владимировны. По заявлению Гендиректора фонда Андрея Рахильчука, Против Оксаны Штык возбуждено многоэпизодное уголовное дело по статье мошенничество в особо крупном размере. Среди фигурантов дела — и её тёзка по фамилии Шкода.

Помимо приторговывания благотворительной помощью (на склад, где она хранится, Шкода пристроила работать своего московского сожителя), наша 'героиня' ещё и 'торгует мордой'. Эта мошенница, непременно объявляющая себя 'пресс-секретарём' почти любой знаменитости, с которой ей удалось сфотографироваться (так было со Стрелковым-Гиркиным, нардепом Олегом Царёвым, экс-премьером Украины Николаем Азаровым, Сергеем Власенко, Романом Забзалюком и многими другими), провозгласила себя 'директором по подбору участников ток-шоу' российского Первого канала. Впрочем, за определённую сумму она всё-таки 'подгоняла' украинских иммигрантов на ток-шоу, но никакой официальной должности не занимала. Мало того, когда российские журналисты разобрались в сути Шкоды, от её услуг отказались без сожаления.

Киевская журналистка и публицист Мирослава Бердник поделилась и историей о том, как на сайте 'Антифашист', принадлежащем Азарову, гонорары за её публикации, перепечатываемые из других источников, выплачивались гонорары не им, а Шкоде, занимающей должность заместителя главного редактора.

С 'Антифашистом' связан и антисемитский скандал, поднятый израильским политологом Давидом Эйдельманом. Израильтянин привёл в пример несколько публикаций Шкоды на сайте и сделал вывод: 'Фашистская команда Николая Азарова. Вроде бы товарищи специализируются на антифашизме, но антифашизм у них какой-то особенный. Антифашизм — коричневого цвета, который ничем не отличается от фашизма. Вернее, такой геббельсовской пропаганды, которую гонят пресс-секретарь азаровского Комитета спасения Украины и редактор сайта 'Антифашист' Ксюша Шкода, ни 'Правый сектор', ни отморозки из 'Свободы' Тягнибока давно не позволяют себе'. Разумеется, Эйдельман и понятия не имел, что 'пресс-секретарь Комитета спасения Украины' — это очередная должность, которую приписала себе Шкода, а тень антисемита упала на Николая Яновича, вряд ли читающего её опусы.

Я не раз задавался вопросом, как земля носит такую гниду, как Шкода, и почему она до сих пор не вернулась на нары за свои 'художества', но ответа на него так и не нашёл.

Порто-Франко. 09.06.30, суббота, 10:50

— Вы, бд*дь, придурки отмороженные! — орал на меня Сармат в своём кабинете на складской базе, куда он меня выдернул через день, несмотря на выходной. — Что ты, что Лора! Какого хрена она полезла с Баленко бодаться? Да он бы от неё мокрого места не оставил, не влезь Мустафин! Вы что, не понимаете, кто это такой? А ты на хрена на крыльцо выскочил? А если бы этого ублюдка кто-то прикрывал во дворе?

— Ты сам — не отмороженный? Ему под ноги граната летит, а он её спокойненько так столиком накрывает... А Ларисе всё равно, на кого орать. Ты что, не знаешь её?

Охота за теми, кто связан с 'Прокофьевым', похоже, действительно началась.

Мы тогда просидели в 'Княжьем дворе' почти до полуночи, постепенно перейдя от деловых разговоров к обычным, перемежая их шуточками и воспоминаниями. В общем, превратив мероприятие в обычную застольную беседу. А когда закончили, тормознулись в уже полупустом зале, дожидаясь, когда Лариса вернётся из туалета. И даже не обратили внимания, как мимо нас к выходу быстрым шагом прошёл молодой мужчина с аккуратной бородкой. А от выхода, развернувшись, кинул под ноги компании, столпившейся около стойки, гранату Ф-1.

Она ещё, подпрыгивая и испуская струйку дыма из запала, катилась по плиточному полу, а Сармат уже подскочил к огромному обеденному столу, сделанному из толстенных горбылин, и опрокинул его на гранату. Мужики, каждый из которых нюхал порох, мгновенно попадали на пол. Я стоял в стороне от них, ближе к дверям, и юркнул за бревно-колонну. С крыльца послышались частые хлопки пистолетных выстрелов, которые заглушил грохот рванувшей в зале гранаты. Когда я выскочил на улицу, 'стрельцы', один из которых всё-таки успел вынуть пистолет, лежали на асфальте, а их убийца рысцой удирал к углу П-образного здания.

Видимо, он успел заметить мою тень, поскольку обернулся и выстрелил в мою сторону. Пуля щёлкнула в обрезок бревна в полуметре от меня. Но одно дело, чуть притормозив и развернувшись на ходу, стрелять с тридцати метров из ПМ, и совсем другое — с места из 'Ярыгина', держа его двумя руками...

К моменту приезда полиции и 'скорой' успели оказать помощь раненым в зале, отделавшимся, к счастью, лишь небольшими царапинами от обломков разнесённого в хлам массивного стола. Один из 'стрельцов' погиб, а второй получил тяжёлые пулевые ранения. Как и 'гренадёр', поймавший две из четырёх выпущенных мной пуль. Увы, не снайпер я, не снайпер!

Мустафин сориентировался мгновенно, заявив полиции о покушении на себя, как на официальное лицо, чем перевёл расследование на совершенно иной уровень: когда дело пахнет международными политическими осложнениями, полицейские будут материться, но землю носом рыть. Хотя вряд ли это являлось спланированной акцией: и метродотель, и официантки, и посетители в один голос утверждали, что террорист спокойно поужинал, расплатился и допивал своё пиво. Нас он увидел только тогда, когда пошёл на выход. Да и не мог раньше увидеть, поскольку сидел в боковом крыле ресторана в глухом закутке. Увидел, остановился на секунду, и решительно зашагал дальше, на ходу вынимая что-то из кармана.

До больницы его не довезли, так что я обогатился на ещё одну 'орденскую тысячу', семьдесят три экю наличными и ПМ в неплохом состоянии. Хоть какая-то компенсация за двухдневную боль в ушах от разрыва гранаты в четырёх метрах от меня! Прочие посетители и персонал 'Княжьего двора' и такой компенсации не получили.

Судя по визиткам в кармане, Андрий Джаджа являлся заместителем руководителя некоего Фонда помощи ветеранам АТО. Как объяснил Тунгус, именно этот фонд занимался приёмом будущих 'воякив УПА', переправляемых на Новую Землю украинских нацистов, преимущественно из 'зоны АТО'. В общем, ещё у одного 'змаганца' крышу совало при виде 'клятых москалей'.

— А ты что, предлагаешь спокойно дожидаться, пока меня покрошит в хлам осколками? — уже спокойнее прорычал Сармат.

— А ты предлагаешь отпускать с миром каждую тварь, которая пытаешься нас убить?

Вот и поговорили с другом и непосредственным начальником!

— Серёга, бляха! Я не для того тебя взял себе в напарники, чтобы ты лез под пули! Мне башка твоя нужна, башка, а не дополнительный ствол.

— Так объяснил бы тогда, чего ты от меня хочешь!

Деркулов на пару секунд задумался.

— Тогда слушай сюда. То, что Мустафин рассказал про структуру ЧВК 'Прокофьев', это очень упрощённая схема. Баленко буквально за год создал очень разветвлённую структуру легальных, полулегальных и нелегальных представительств конторы практически по всем анклавам Новой Земли. Моя база — пример такой полулегальной конторы. А мы с тобой — внештатные сотрудники ЧВК, которые выполняют её конфиденциальные поручения.

Наша поездка в Орлеан была прикрытием для разведки местоположения тренировочной базы УПА на территории здешней Франции. И только! Решение напасть на неё я принял уже на месте, мы этого делать не должны были. Её должна была расхерачить специальная группа, которая воспользовалась бы нашими наблюдениями. Но нам с тобой не повезло, мы нарвались на машину, возвращающуюся из Тулузы, поэтому я и решил напасть той же ночью, пока они не успели перебазироваться в другое место. Свою порцию п*здюлей за это я от Тунгуса огрёб, но победителей не судят.

Наша с тобой задача — замечать, анализировать, думать, а не стрелять и взрывать. И тебя я решил привлечь именно потому, что у тебя мозги работают, потому что ты умеешь увидеть и понять то, чего другие не увидят и не поймут. Ну и, понятное дело, я уже убедился: ты не струсишь и не предашь. Думаешь, я мало кого просил прийти на суд над 'Патриотом Украины'? Нашлось только два отморозка, которые на это согласились: ты и Бородавка. Но за Бородавкой стояла 'избушка', информацию от которой он сливал на своём сайте, а за тобой вообще никого не было! Если не считать Лоры. И не ссучился, не перекрасился, не полез в эмигрантский хохлосрач только ты.

— Ну, многие как раз считали, что я такой наглый именно потому, что за меня слишком уж крутые шишки 'подписались'. В КПУ, например, некоторые совершенно искренне считали, что я на ФСБ работаю, — захохотал я.

— Слушай, не напоминай мне про этих дебилов! Там хотя бы десяток нормальных людей в руководстве был?

— В среднем звене — да. А что касается ЦК... Как дедушка Ленин говорил, 'узок круг этих революционеров, страшно далеки они от народа'.

— Я так и предполагал. В общем, чтобы я больше никакого геройства не видел! Поднатаскать тебя во владении всеми наиболее распространёнными видами оружия я постараюсь, чтобы в серьёзной ситуации быть уверенным за свой тыл. Но заруби себе на носу: наша забота — остаться живыми и принести информацию тем, кто её от нас ждёт.

Киев. 28 апреля 2007 года, суббота, 20:20

Отморозки, говоришь? Да, я знаю, что я отморозок. И хорошо помню тот день, когда я 'отморозился'. Это был апрель 2007, разгар стояния на Майдане во время борьбы против 'досроковых выборов'. Регионалы, коммунисты, социалисты и 'афганцы' поставили палаточный городок под 'бабой на члене', как именуют в Киеве колонну с женщиной, символизирующей Украину, наверху. Вечером, когда я забрал Ларису с работы, она предложила проехать в палаточный городок, где от коммунистов дежурили несколько человек во главе со вторым (на тот момент) секретарём горкома партии Ларисой Петровной Сахаровой, старой партаппаратчицей, успевшей в советское время 'порулить' районной партийной организацией где-то в Средней Азии.

Лариса Петровна, 'железная леди', очень обрадовалась нашему приезду, поскольку мероприятия противников досрочных выборов уже закончились, люди разошлись, и в палаточном городке осталось человек пятьдесят. Но на соседней с Майданом Европейской площади вовсю гремел звукоусиливающей аппаратурой митинг ющенковской 'Нашей Украины', БЮТ и националистов.

— Они же сейчас к метро пойдут, заведённые ораторами, а у нас людей всего ничего, — волновалась Лариса Петровна. — Вы только не уходите...

А мы и не собирались уходить: у нас в городке была назначена встреча с друзьями.

Прошло чуть меньше часа, и Сахарова опять подбежала к нам. На этот раз бледная, с трясущимися руками. Митинг на Европейской закончился, и разведка сообщила, что от пятитысячной толпы митингующих отделились человек пятьсот самых решительных и двинулись к нам, собираясь снести наш городок.

Коммунисты поставили городок на площадке перед колонной, отступив буквально метр от каскада ступенек, спускающихся ко входу в подземный переход под Майданом. Эти палатки и были первой линией объединённого городка трёх партий. И когда толпа националистов хлынула из 'Трубы', городок обезлюдел, перед ним на площадке стояла лишь жидкая цепочка из десяти человек с красными флагами. Малочисленные социалисты, чей городок стояли на отшибе, просто исчезли, а 'регионалы', большей частью здоровые молодые мужики, спешно попрятались в палатки.

Хорошо помню реакцию на сложившуюся ситуацию одного из двух милиционеров, дежуривших рядом с городком, единственного на всю площадь милицейского патруля. Он просто позеленел и принялся орать по рации, описывая происходящее и требуя подмогу. Лариса Петровна на глазах посерела, поскольку поняла, что всю ответственность, если пострадают люди, будет нести она. Но не сбежала, встав в цепь из десяти человек, среди которых четверо были женщинами.

А я отморозился. Мне стало абсолютно наплевать, что со мной сделает надвигающаяся разъярённая толпа. Пусть лезут, пусть пытаются побить, но я никуда не уйду, не отступлю ни на шаг. А поскольку у меня в руках 'типафлаг' (лоскут красной материи, примерно 20 на 40 см на конце черенка от лопаты), то до того момента, когда меня собьют с ног и забьют, пострадает немало нападающих.

Фотографии нашей десятки, стоящей перед строем палаток, отгораживая её от беснующейся в двух шагах толпы, в тот же вечер обошли все информагентства Украины. Особо нравилось репортёрам снимать нас с Ларисой: солидная женщина в норковой шубе на фоне палаток с надписью 'Коммунистическая партия Украины', а рядом с ней возвышающийся на голову над окружающими скучающий верзила с 'типафлагом' на плече.

Не знаю, погромили бы наш городок или нет, если бы наша цепочка дрогнула, но поскольку все остались на месте, националисты, выкрикивающие оскорбления, остановились, так и не решившись напасть.

Минут через десять самые агрессивные, выплеснув эмоции, начали успокаиваться, и стороны перешли к дебатам. Увидев, что драки не будет, из палаток повыползали 'регионалы', а откуда-то с Институтской примчался десяток запыхавшихся 'афганцев', быстро организовавших собственную цепочку перед своими палатками. Ещё минут через десять подъехал автобус со спецназом. Бойцы, выкатившись наружу, выстроились чуть в стороне, но не вмешивались в происходящее...

Противостояние, уже мирное, продолжалось ещё около часа. Нас с Лорой решил 'перевербовать' какой-то киевский интеллигент, принявшийся объяснять, почему Бандера — герой, а УПА следует почитать. Мы долго потом хохотали над тем, кому он решил это рассказать. В итоге, вывалив на голову неофита-националиста массу того, о чём он не имел ни малейшего представления, мы просто забили его подробнейшими сведениями. Какое-то время он пытался спорить, потом признался, что ничего подобного не слышал. 'Мне надо это обдумать', — заявил он, в конце концов, и с задумчивым видом удалился куда-то в сторону Бессарабки...

Не прошло и недели, как несколько группировок неонацистов объявили о том, что проведут 28 апреля факельное шествие, посвящённое годовщине создания дивизии СС 'Галичина'. Ради этого они стягивали в Киев к памятнику Шевченко напротив 'Красного' корпуса Киевского университета своих единомышленников из Западной Украины.

На тот момент и Ющенко, и состоящие в блоке с ним неонацисты ещё опасались открыто поддерживать чествование эсэсовцев, чтобы не навлечь на себя недовольство Европы и США, и об участии в 'фекальном', как мы его тут же окрестили, шествии заявили лишь мелкие фашиствующие группировки. Тем не менее, на ведущем интернет-форуме 'оранжевых' 'Майдан.орг' шло горячее обсуждение этого мероприятия. Мнение сторонников Майдана о целесообразности такой акции разделилось: 'демократы' были против, а радикалы, составлявшие большинство, горячо одобряли. И когда администрация форума закрыла обсуждение, дабы 'рупор Майдана' не обвинили в потворстве фашистам, координация действий по организации шествия переместилось на форум одной из полулегальных группировок.

О подробностях мероприятия поклонников эсэсовцев мы узнали, благодаря Ларисе, под видом единомышленницы фашистов зарегистрировавшейся на этом форуме 'для своих'. Её айпи-адрес, принадлежащий парламенту, администраторы мгновенно опознали и даже пытались 'наехать' на неё. Её ответ 'а разве в Верховной Раде не могут работать украинские патриоты?' буквально обезоружил нацистов. И тут они заговорили! Да так, что за несколько дней до фашистского марша мы знали все подробности сбора нацистов.

Информация ушла к социалистам, представитель которых Василий Цушко на тот момент возглавлял МВД. Оповестили мы и руководство других партий.

'Регионалы', как обычно, 'отморозились', отказавшись выделять людей, чтобы сорвать марш. Социалисты из-за своей малочисленности не могли этого сделать физически. Сахарова, на попечении которой находился коммунистический городок на Майдане, пообещала только сформировать 'ударную группу быстрого реагирования', чтобы выслать её к нам на подмогу, если ситуация обострится. Зато за идею ухватилась Витренко, пообещавшая вывести к памятнику Шевченко, где на 20:00 было назначено начало фашистского шествия, целых 500 человек.

К 18:30 к памятнику Тарасу Григорьевичу стали стягиваться люди. Но не члены ПСПУ, митинговавшие под расположенным поблизости эстонским посольством против сноса 'Бронзового солдата' в Таллине, а разрозненные группы и отдельные нацисты. Как успела прочитать ещё на работе Лариса, их основную массу задержала с факелами, файерами и дубинками на концевых станциях линий метро милиция. 'Под раздачу' попал и нацистский подонок, в 2013 году и позже работавший пресс-секретарём 'Правого сектора', гражданин России и корреспондент рупора российского либерализма газеты 'Коммерсантъ' Антон Скоропадский. А избежавших задержания встречали шестеро членов 'СтопОранжа' с единственным на всех флагом КПУ, который держал я.

Мы топтались на площадке по правую руку от бронзового 'Кобзаря', а вокруг неё на дорожках и по кустам парка его имени крутилось человек пятьдесят нацистов, так и не решаясь напасть. Скорее всего, из-за того, что были дезорганизованы задержаниями своих лидеров. Публика, нужно сказать, откровенно маргинальная. В моём архиве где-то лежит фото явившегося юного растерянного чучела, повязавшего себе на плечи красно-чёрный бандеровский флаг, на грудь оранжевый 'Ющенко — так!', а, простите, на задницу — государственный украинский. Сие недоразумение в очёчках и п*дорской бородке, повертевшись пару минут и увидев приближающуюся колонну 'витренковцев', недоумённо слиняло туда, откуда явилось.

Витренко, как и обещала, свезла в Киев около полутысячи членов своей партии. Проорав часок под неработающим в субботу эстонским посольством и закидав его яйцами, эти люди провели митинг под памятником Шевченко.

Среди приехавших из регионов членов ПСПУ оказалось много наших знакомых из Севастополя, Одессы, Николаева, которые тут же окружили нас и приступили к оживлённому разговору. Прерванному истерическими воплями одной из приближённых лидерши партии.

— Вы почему не слушаете, что говорит Наталья Михайловна? А ну-ка быстро в свою колонну!

— Милочка, вы бы хоть посмотрели на флаг, что у меня в руках!

Экзальтированная дамочка подняла голову и тут же переключилась на своих соратников:

— Немедленно вернитесь в свою колонну! Не смешивайтесь с представителями других политических сил!

Витренко говорила, как всегда, горячо и правильно, но за полчаса до назначенного нацистами начала факельного шествия, как только на Киев начали опускаться сумерки, свернула митинг, приказала членам своей партии зажечь лампадки и повела людей прочь.

Кто-то из наших перехватил бегающего, как всегда, с фотоаппаратом заместителя Витренко Владимира Романовича Марченко.

— Что же вы людей уводите? Ведь через полчаса здесь назначен сбор нацистов!

— Это не наши проблемы! У нас запланировано шествие со свечами к Секретариату Ющенко и антифашистский митинг возле него. Товарищи! Выдвигаемся на улицу Владимирскую и движемся в сторону Банковой!

— Получается, что вы покараулили фашистам место, где они будут собираться, и теперь, чтобы им не мешать, уходите?

— Вы провокатор! — перешёл на ор Марченко.

Вслед за колонной ПСПУ ушла и милиция, и нас возле памятника Шевченко осталось десять человек: во время митинга 'витренковцев' к нам подтянулись руководитель Русской общины Украины Константин Шуров, глава движения 'За Украину, Белоруссию и Россию' ('ЗУБР') Елена Мазур, Анна Бахмач и ещё кто-то.

Лариса потом рассказывала, что эти полчаса между уходом от памятника всей милиции и до её возвращения после звонка случайного патруля о том, что вокруг нас крутится около полусотни нацистов, были одними из самых страшных. Из-за ответственности за людей, пошедших за ней. Но дело было сделано: фашистское факельное шествие в честь дивизии СС 'Галичина' сорвано. Мы просто не позволили его участникам собраться в запланированном месте.

В следующем номере газеты ПСПУ 'Предрассветные огни' появился отчёт о том, как Витренко сорвала фашистский марш. Сами же нацисты в своих СМИ писали, что шествие не состоялось из-за того, что их 'побратимов', вёзших реквизит, задержала милиция, а избежавших задержания не пустили на площадку у памятника Шевченко 'кляти коммунякы'.

Впрочем, четверо нацюков глубоко ночью всё-таки прошли с одним факелом и щитом с эмблемой 'Галичины' по улице Красноармейской. Но выглядело это смехотворно. А после нашего стояния у памятника я убедился в том, что мне действительно наплевать на всё, если у меня на пути встанут фашисты.

Порто-Франко. 14.06.30, четверг, 20:05

Лариса всё-таки сходила к Мустафину в Представительство Протектората Русской Армии вблизи от 'конвойной площадки', но, как я и ожидал, особого восторга от необходимости ежедневно просиживать в кабинете с утра до вечера она не испытывала.

— Кроме того, я не являюсь гражданкой ПРА. А работа в Представительстве — это всё равно, что дипломатическая, государственная служба, — мотивировала она свои сомнения. — Я же даже ещё в самом Протекторате не была.

— Так какие проблемы? — возразил майор. — Съездите, посмотри́те. Вы так упираетесь, будто вам зла желают!

— Не в этом дело. Я просто не понимаю своей роли в работе Представительства. Какой при этом будет мой статус? Мои права и обязанности? Что это? Работа дипломата, консула, технического специалиста?

— Работа дипломата, консула, технического специалиста в одном флаконе, — прищурил свои тёмные восточные глаза Мустафин. — Понимаете, в силу известных обстоятельств у нас фактически нет людей, которые бы знали специфику дипломатической работы. Да у нас и МИДа, как такового нет! Есть при главе правительства переговорные группы по связям с другими территориями. Есть несколько офисов в наиболее важных для нас национальных анклавах, есть группа специалистов, на техническом уровне решающих вопросы с Орденом: поставки, расчёты, заявки на закупки техники и материалов, привлечение нужных Протекторату людей.

Здесь, в Порто-Франко, к этому добавлено оказание содействия лицам, изъявившим желание после Перехода переселиться на территорию ПРА. Ну и защита прав граждан Протектората, оказавшихся в Порто-Франко.

— То есть, консульские обязанности...

— Выходит, так. Я же говорю: мы всё 'с нуля' создавали, без какого-либо знания дипломатических премудростей.

По реакциям жены я видел, что она находится в состоянии 'и хочется, и колется, и мама не велит'. С одной стороны — упомянутое нежелание таскаться ежедневно в офис, а с другой — шанс вернуться на её любимую дипломатическую службу. Ведь она уже порывалась отправиться в Донецк, чтобы поступить там на службу в МИД. Сдержала неприязнь донецких к 'понаехавшим', откуда бы они ни прибыли: из Москвы или, не дай бог, из Киева. А потом, когда 'съели' на посту министра Александра Кофмана, заменив его какой-то совершенно невнятной дамочкой, немедленно начавшей нести чушь, Лору и вовсе отвернуло от этой идеи. Какие бы ни были тайные пружины, приведшие к отставке Кофмана, а на посту главы донецкого МИДа он смотрелся убедительнее, профессиональнее.

Пожалуй, Алексей Низамович тоже понял, что 'я не сказала да, милорд' Ларисы означает и 'я не сказала нет'. Он, как и многие в Порто-Франко, по утрам не включал кондиционер, стараясь насладиться естественной утренней относительной прохладой. Но разговор затянулся, в кабинете становилось жарковато, и майор, воспользовавшийся паузой, закрыл окно, врубив кондишен. Через пару секунд сверху потянуло приятным холодком, и это вывело Лору из задумчивости.

— Я всё-таки сначала хотела бы ознакомиться с тем, что представляет собой здешняя Россия.

— Да не вопрос, Лариса Андреевна! Готов вручить вам соответствующий набор брошюр с описанием её географии, истории, политического устройства, экономики...

— Брошюры я, конечно, возьму, но хотелось бы и собственными глазами посмотреть, пообщаться с людьми. Если возможно — и с теми, кто определяет её внешнюю политику.

В общем, головы мы ломали усиленно. То, что любимая моя засиделась в городе и уже тосковала без выезда 'в пампасы', это понятно. Но если ехать, то мы влетали в такие деньги, что затраты на путешествие из Миасса в Крым казалось просто карманными расходами. Только на топливо у нас улетит около 900 экю (если ехать, то на 'Паджеро', поскольку в качестве бензина для 'Дастера' на 'полевых' заправках я не уверен). Плюс ночёвки, плюс еда.

Просчёт авиаперелёта дал ещё бо́льшие затраты. А что делать с арендованным домом? Платить нехилые деньги за то, чем не пользуешься, очень не хотелось, но и снова мыкаться в гостинице, пока опять не снимем жильё, тоже было не очень приятно. Плюс минимум на месяц лишиться зарплат и у Сармата, и в 'Орлеанской субботе'.

Хорошо, если Лору устроит обстановка в 'армейском' Протекторате, и зарплата в Представительстве позволит со временем компенсировать финансовые потери. А если не устроит? 'Подкожный жирок', конечно, у нас неплохой, если учесть и те шесть тысяч, что мне заплатили в 'Прокофьеве', но, чёрт возьми, устали мы уже мыкаться по съёмному жилью, хотелось бы и чего-то своего! Потому и складывали копеечку к копеечке, стараясь не транжирить эти накопившиеся средства.

Впрочем, с Сарматом ещё только предстоит разговор на тему неоплачиваемого отпуска. Если, конечно, мы решимся ехать... А пока мы созревали. Бегая по магазинам, мониторя информацию в городской компьютерной сети, обрабатывая в офисе Деркулова оперативную информацию по прибывшим и прибывающим на Новую Землю боевикам. И даже ежевечерне выезжая на городской пляж, который уже обезопасили от местной агрессивной морской живности заградительными сетями, чтобы совершить заплыв.

После одного из таких заплывов (мы оба — не большие любителя загара, зато плаваем на километры), я и встретил на дороге эвакуатор Латыпова. Похоже, Юлдаш доставил своего очередного клиента до места назначения, и теперь возвращался домой.

Мой 'Дастер' он тоже узнал и припарковался к обочине, помахав рукой, чтобы я последовал его примеру.

— Давно не виделись! Как вы?

— Да нормально всё. Работаем.

— С полицией разобрался? А то мне Алёнка такого порассказывала, что у неё в ресторане случилось! Она говорит, её дня три после этого колотило...

— Надо же, какая впечатлительная, — съехидничала Лариса.

— Разобрался, конечно. Здесь, как ты знаешь, это всё быстро делается.

— Знаешь, чем ты её поразил? Тем, что с такими крутыми людьми общаешься. Там же один из фактических владельцев их ресторана был. А ещё посол Протектората Русской Армии.

— Во, идиотка! — опять засмеялась Лора. — А то, что он на Украине с депутатами, министрами, руководителями партий дружеские отношения поддерживал, её не поражало? Не говоря уже о моих мидовских коллегах, которые через одного послы.

— Ну, она считала, что он привирает... Где бы он мог с такими людьми познакомиться?

— Ага, бляха! Если для неё депутат горсовета — верх крутизны, то и все на свете выше уровня городской интернет-помойки подняться не в состоянии.

У Латыпова явно что-то вертелось на языке, по нему было видно, но задал дежурный вопрос:

— В гости-то когда заедете? Ты же, Серёга, обещал!

— Не знаю, Юлдаш. Мы тут на днях, похоже, в очень дальнюю дорогу отправляемся, в Протекторат Русской Армии. Если только по возвращении...

— А чего это тебя туда несёт?

— Ларисе работу предложили. Заместителем руководителя в Представительстве ПРА в Порто-Франко. Вот и хотелось бы сначала посмотреть, что это за территория такая.

Юлдаш несколько секунд хлопал глазами, переваривая новость.

— Ну, вы это... Вернётесь, так заскакивайте ко мне... Хоть расскажете, с чем эту местную Россию едят, а то люди всякое болтают.

— Заскочим, — пообещал я.

Наш похититель, наконец, решился поведать свою новость.

— В общем, мне Алёнка рассказала, кто её надоумил вас сюда переправить.

В кармане Юлдаша зазвонил телефон, и он, извинившись, поднёс его к уху.

— Да... Конечно! Как срочно это надо?.. Хорошо. Я тут неподалёку, так что минут через пять буду.

Он с досадой поглядел на свой аппарат, убирая его в карман 'разгрузки'.

— Извините, ребята. Ну, очень срочно надо ехать! В следующий раз всё расскажу.

Он трусцой порысил в сторону 'Фотона', а Лариса в упор посмотрела на меня:

— Так мы всё-таки едем?

— Любимая, ну ты же понимаешь, что ты себя и меня всю оставшуюся жизнь грызть будешь, если не попытаешься воспользоваться этим шансом! Да и когда мы с тобой ещё сможем прокатиться через весь континент? Если до Владивостока так и не удалось проехать, то хотя бы до Демидовска и обратно скатаемся.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ

Отблагодарить автора можно перечислением на карту Сбербанка номер 5469 7200 1377 6949 (получатель — Ольга Анатольевна)