Это навсегда - 1

Раньше занимались только провокациями и диверсиями, а после того, как накопят силы, собираются откусить кусок российской территории для создания этой самой Украинской Самостийной Соборной Державы. Естественно, Орден поддержит 'борцов с кровавой российской тиранией'. А поскольку для операций на чужих территориях против этой новой 'Украинской Повстанческой Армии' нельзя задействовать регулярные русские войска, этим занимаемся мы, ЧВК 'Прокофьев'.

— Бляха, ну ничего нового придумать не могут! Всё те же 'переодетые в форму УПА энкавэдэшники'! Слушай, а у них нарукавный шеврон, случаем, не крокодилья пасть на красно-чёрном фоне?

— Не крокодилья, а пасть большой гиены. А где ты их уже видел?

— Не я видел, а Лариса. Сегодня утром парочка таких забирала с Базы 'Россия' свору ублюдков, прибывших на грузовиках с награбленным барахлом. Они нам попались навстречу, когда мы на Базу ехали: впереди УАЗ, уже оборудованный под местные условия, а за ним 'стотридцачик', 'газон' и 'Мицубиси L-200'. Без двух белых полос вдоль морды — только УАЗ.

— Через южный въезд в город они не въезжали... Номер УАЗа не запомнил, конечно? — оживился Виталий.

— Обижаешь, начальник! — записал я номер на бумажке.

— Ладно, с этим утром разберёмся. Ты завтра опять на Базу?

— Нет, завтра мой напарник идёт предприятие регистрировать, а я собирался заняться выполнением поручений Ларисы.

— Вот и приходи ко мне к восьми... Нет, к девяти утра. Глядишь, что-то уже прощупаем. До гостиницы сам доберёшься, или лучше тебя подбросить?

О том, что на улице стреляют, стало слышно только после того, как мелкими брызгами рассыпался стеклопакет. Мозги ещё ничего не успели сообразить, а рефлексы сработали: мордой вниз на пол, голову прикрыть ладонями. А следом в начинающихся сумерках — несколько вспышек, одна за другой, и всполохи пламени.

Откуда в руках Тунгуса оказался пистолет, я не знаю, но сквозь падающие вдоль наружной стены капли горящей зажигательной смеси за какие-то три-четыре секунды он успел сделать с десяток выстрелов. На улице завизжали шины стартующего автомобиля, потом другого, и в здании началась суета.

— Ещё огнетушитель тащи!.. Ломай двери. Там, кажется, тоже горит... Перевяжите его...

— Ты цел?

— Да цел! — неуклюже поднялся я с пола.

— Суки! Совсем обнаглели! Пошли, глянем, может, там помощь нужна.

Выскочив в коридор, я обомлел, нос к носу столкнувшись с высоким смуглым парнем с худощавым лицом и красивыми чёрными глазами, командующим тушением пожара. Короткая бородка с серебром и аккуратные усы могли ввести кого-то в сомнение, тот ли это человек, но глаза, эти глаза сложно не узнать.

— Гиви?

По официальным данным, его несколько месяцев назад сожгла украинская диверсионно-разведывательная группа, выстрелив по окну рабочего кабинета из реактивного огнемёта 'Шмель'.

— А это кто такой? — рявкнул бывший комбат батальона 'Сомали'.

— Наш человек, важную информацию принёс. Всего несколько дней на Новой Земле, — пояснил Виталий.

— Информацию принёс или этих гандонов привёл?

— Ты за*бал! — рявкнул Тунгус. — Я за него отвечаю! Он как раз и притащил мне кончик ниточки, по которой их можно будет в городе разыскать!

В суету вмешался вой полицейских сирен. Последние очаги пламени уже погасили углекислотными огнетушителями, когда в металлическую входную дверь принялись долбить прикладом.

— Что здесь произошло?

— Мы с тобой знакомы по Киеву, встретились на улице, и я тебя привёл в гости, если будут спрашивать. У нас не работаешь, — негромко пробубнил мне Тунгус, и я кивнул в ответ.

Гиви спокойным голосом объяснял полицейским сложившуюся ситуацию.

— Нам нужно осмотреть помещения!

— К сожалению, я не могу вас пропустить, внутрь, поскольку это здание находится в частной собственности. В результате нападения незначительно пострадали от огня только документы и мебель, один человек получил лёгкие порезы осколками стекла. Помощь ему уже оказана. Последствия мы устраним своими силами.

— Вы кого-нибудь подозреваете?

— Не имею ни малейшего представления о том, кто бы мог на такое решиться!

— Может быть, кого-нибудь запомнили? Судя по следам на асфальте, они были на машинах.

— Да, мы слышали, как кто-то поспешно уезжал, но уже было достаточно темно, и никто не рассмотрел, что это были за машины.

Начальник патруля задал ещё несколько вопросов, но Гиви по-прежнему выглядел отмороженным, не проявляя никаких эмоций, и полюбовавшись пару минут на закопчённые наружные стены, патрульные уехали.

— Зайдите ко мне! Оба! — зло скомандовал мне и Виталию комбат, вернувшись на второй этаж.

Киев. 18 февраля 2014, вторник, 10:45

Уже месяц улица Садовая, где находятся комитеты Верховной Рады, перекрыта баррикадой из грузовиков. Обгоревших. Грузовики стоят вплотную к двум жилым домам. Но майданных 'онижедетей' такое соседство не остановило, когда за пару недель до этого они закидали грузовики бутылками с зажигательной смесью. Грузовики тогда удалось потушить. Бойцы внутренних войск, с которыми я разговорился, пока они после очередного снегопада расчищали кузов одной из машин от снега, были очень расстроены: частично сгорела уникальная, единственная на Украине передвижная взрывотехническая лаборатория.

Едва в тот день жена сообщила о том, что начался штурм баррикады и у неё под окнами загорелись грузовики, я дал ей команду срочно уматывать из стеклянной 14-этажки. Женщины (а комитет на 90% женский) были просто в шоке от происходящего, но ушли, поскольку я доступным языком объяснил, что с ними будет, когда огонь с грузовиков перекинется вначале на жилой дом с деревянными перекрытиями, построенный в 1950-е, а следом и на 'стекляшку' комитетов.

Ходили они на работу либо через потайную дверь с Институтской, либо через другие здания ВР на Шелковичной. Сквозь толпу неряшливо одетых, грязных 'революционеров', откровенно приехавших откуда-то из глухого галичанского села, хватающих их за руки и допрашивающих: 'Жиночка, вы куды йдэтэ? Тут заблоковано'. Ответы зависели от характера женщины: от униженных объяснений, что начальник ругаться будет, до 'Пошёл на х*й! Ты, что ли, моих детей кормить будешь, если я на работу не приду?'. Женщин ПОКА не трогали, но уже злобно грозились расправиться, когда придут к власти, постоянно порываясь 'провести личный досмотр' и сально комментируя достоинства каждой.

На Шелковичной — тоже баррикада из грузовиков, но не сплошная, как на Садовой, а с узким проходиком, где приезжие из глухих карпатских сёл постоянно собачатся с охраной, пропускающей исключительно сотрудников ВР, депутатов и журналистов с аккредитацией. 'В нас свободна дэржава, мы маемо право ходыты там, дэ забажаемо!' Грузовики тоже упираются с одной стороны в жилой дом, а с другой — в офис некоего Геннадия Балашова, периодически орущего в мегафон с крыльца своей конторы, что русских и 'донбасское быдло' надо отстреливать.

18 февраля Говорящий Шкаф, как на Украине уже лет восемь называли Януковича, договорился с майдаунами, что их пропустят к парламенту, чтобы они могли морально поддержать своих депутатов. Условие одно: с собой никаких дубинок, ножей, бутылок и т.п.

На Броварском проспекте — стандартная пробка от метро Левобережная до моста Метро. Дальше должно было пойти лучше, поскольку на Парковую дорогу после Аскольдовой Могилы народ предпочитает не соваться, так ка все уже привыкли, что на Крещатик ни через стадион 'Динамо', ни через Институтскую и Грушевского, не попасть. Но неожиданно уже в самом начале Парковой дороги вляпались в мёртвую пробку. Чуть больше полутора километров пришлось тащиться целый час. Оказалось, на метро Арсенальная стоит милиция и всех заворачивает на улицу Московскую. Лариса побежала с удостоверением договариваться, чтобы пропустили хотя бы до Дома офицеров, до первого блокпоста милиции. Пришла ошарашенная:

— Уболтала, но разрешили проехать, только если машину не жалко.

Перед началом Мариинского парка, где улица Январского Восстания, недавно переименованная в улицу Мазепы, переходит в Грушевского, стало понятно, почему нас не хотели пускать: всё пространство от Крепостного переулка и до гостиницы 'Киев' было забито майдаунами в бронежилетах, касках и намордниках. Стоят очень плотно, к блокпосту не подъехать.

Оставили машину у обочины, не доехав до Дома офицеров. Попытался отговорить жену идти сквозь эту возбуждённую толпу. Последовал нервный ответ:

— Ты что, не слышал, что мне по телефону сказали? Если не явлюсь, то с работы вылечу.

Пока мы стояли в пробке, ей звонили и требовали немедленно прийти: сегодня сессионный день, нужно будет документы готовить по принятым законам.

Протолкнуться через толпу было просто нереально: 'поддержка депутатов' стояла очень плотно. Крепостной переулок тоже полностью забит такой же толпой, так что попасть на Институтскую также невозможно. Пошёл проводить жену без дублёнки, в одном лёгком свитере: Лора и без того завелась из-за разговора с начальницей, а тут ещё и мадауны. Не дай бог, кто-нибудь ляпнет грубость, придётся её прикрывать, а в лёгкой одежде отбиваться проще. Впрочем, это могло продлиться не дольше полуминуты: просто забьют дубьём и запинают, но хоть полминуты у неё будет, чтобы отойти. Может, успею кого-нибудь одного с собой на тот свет прихватить, и то хлеб! Специально взвинтил реакцию, а пока отходил от машины, незаметно прокачал мышцы ног и рук. Походка теперь была не обычная расслабленно-ленивая, а упругая, движения достаточно резкие, но не агрессивные. Помножим на габариты, и становится понятно, почему все попадающиеся навстречу торопливо отходили в сторону. Мелькнула мысль, заставившая скривить ухмылку: 'Ладно, хоть не знают, сколько рёбер ломается при единственном хлопке открытой ладонью по груди!'

Шёл в шаге позади жены, чтобы была в поле зрения, и можно было мгновенно отреагировать на любое действие, направленное против неё. Эти мрази ещё с 2004 года прославились привычкой бить только исподтишка со спины: между лопаток кулаком или ногой под колено.

Как выполняется обещание не брать с собой к Раде оружия, видно сразу: ни одного майдауна без дубинок не было. У многих ножи, нунчаки, рюкзаки, в которых позвякивает стекло. Зато с грузовичка-трибуны кто-то восторженно завывал: 'Мы пришли с мирными целями!'

Хотя 'революционеры' от меня и шарахались (просто на морде написано: прибью любого, если полезет, а мне самому уже похеру, что после этого здесь же лягу. Себе могилу я уже выкопал, и теперь дело лишь за тем, чтобы за собой кого-нибудь в неё утащить), но ближе двадцати метров к блокпосту подойти всё равно не удалось. Лариса, столкнувшись со стеной спин, убедилась, что сквозь два десятка рядов плотно стоящих боевиков нам не протолкаться.

— Может, через региональский городок попробуем? — не унималась она.

Попытался отговорить:

— Ты собираешься через железные щиты, которые тебе по грудь, перелезать?

Не подействовало. Вышли к ограде Мариинского парка.

Из городка накануне убрали почти всех женщин, но их фигуры всё-таки мелькают вдалеке среди палаток. Мужиков тоже пытается отогнать к палаткам милиция, потому что вдоль железных щитов, прикрывающих палаточный городок, уже идёт настоящий бой: рвутся светошумовые гранаты, летят бутылки с 'коктейлями Молотова', горят милиционеры и охранники лагеря из числа его обитателей. Всё это — в двадцати метрах от нас и в пятидесяти — от трибуны, с которой какой-то урод врёт про мирные цели.

Увидев, что под огнём не прорваться даже через парк, Лора уже не спорила, и я потащил её в машину. Пока заводился и разворачивался, мы увидели, что возле магазина 'Чумацкий шлях', встроенного в дом, где находится квартира Порошенко, боевики перекрывают дорогу. Цепь из десятка человек, с дубинами и щитами, в армейских касках, бронежилетах и наколенниках-налокотниках. Что делать?

Медленно качусь в сторону цепи, давая понять, что мне нужно выехать. В машине нет никакой символики, специально убрал её ещё в декабре: что у копии Знамени Победы, которое стояло у нас на торпедо, что у флажка кличковского 'Удара' цвет красный, и 'гайцы' тормозят на каждом посту в центре, чтобы в правительственный квартал не просочились отмороженные 'революционеры'.

Остановился метрах в пяти от кордона. В подобной ситуации этого делать нельзя, это смерть. Запомните: в реальной боевой обстановке нужно продолжать очень медленно двигаться! Но только если не поступило чёткой и недвусмысленной команды остановиться. Этой команде подчиняться беспрекословно! Неостановка — тоже смерть!

Нам команды не было. Но я остановился именно метрах в пяти, чтобы успеть набрать скорость и прорваться. Как оказалось, психологически это было правильно: во-первых, за спиной на Грушевского война ещё не началась. Во-вторых, машина была без символики, а в ней сидела богато одетая дама лет сорока и седобородый водитель на десяток лет постарше и с абсолютно спокойной мордой. Ну, явно не 'титушки', не 'региональские боевики'!

Старший кордона махнул дубинкой, и его подчинённые расступились.

Когда проезжаете кордоны и блок-посты, не надо суетиться, давать по газам, едва миновали препятствие. И ОБЯЗАТЕЛЬНО!!! смотрите в зеркало заднего вида: стрелять в хвост уходящей машины даже удобнее, чем в лоб приближающейся. Да и убить водителя с пассажиром проще: не мешает двигатель, который не всякое оружие прострелит. В отличие от жестянки задней стенки и поролона сидений.

А в зеркало заднего вида, кроме сомкнувшейся за нами цепи, уже показались поднимающиеся чёрные столбы дыма возле Рады. Это горели подожжённые грузовики на Садовой и Шелковичной. Там, как мы выяснили, приехав домой, пришедшие 'с мирными целями' твари уже расстреливали милиционеров из пистолетов и снайперских винтовок, забрасывали окна первого этажа комитетов ВР бутылками с зажигательной смесью. А буквально через несколько минут после нашего отъезда то же самое началось на Грушевского. С моста метро было видно, что возле парламента горит уже в трёх или четырёх местах.

Как часто великое срастается с самым низменным! В городе война, а нас заботил... унитаз.

'Ядерный чемоданчик' с документами мы собрали ещё в начале декабря. Разумеется, это был никакой не чемоданчик, а старый портфель, куда упаковали все имеющиеся в наличие документы. Чтобы не метаться, как курица с отрубленной головой, если придётся срочно уезжать, а потом кусать локти из-за какой-нибудь случайно забытой справки. Тогда же я позвонил маме, успокоил её, чтобы не переживала: мол, мы живём далеко от центра, у нас всё спокойно (в этом я не врал). Лора хоть и работает в самом центре, а я как парламентский корреспондент, хожу в Раду, но там всё надёжно охраняется, всё спокойно и тихо (врал, но процентов на 80%). Мол, мы никуда не лезем (врал на все 100%, если не на 200). Но если вдруг ситуация изменится к худшему, можем сорваться буквально за несколько часов и приехать в Миасс. При выезде обязательно позвоню либо ей, либо брату, чтобы она не теряла нас и не беспокоилась. Следом предупредил брата, что в любой момент можем свалиться ему на голову. Поскольку больше жить негде. Но уже не врал ради спокойствия родного человека, а откровенно объяснил всю ситуацию.