Это навсегда - 1

— И вообще, в чём дело? Почему к нам такие странные вопросы? Вы нас в чём-то подозреваете?

Агент сделал протестующий жест руками:

— Нет-нет, месье Д`эркю... лёф! Ни в коем случае! Мы просто проверяем все возможные версии.

— Что-то случилось?

— Понимаете, очень странная история... В окрестностях Тулузы есть одна ферма. Её обитатели конфликтовали с местным населением, был ряд эксцессов, закончившихся даже перестрелками. И вот сегодня ночью кто-то напал на эту ферму, оказавшуюся базой подготовки боевиков. Погибло двадцать два человека, ещё двадцать четыре ранено, сгорело несколько единиц техники. Но самое неприятное, что когда на эту так называемую ферму прибыло специальное подразделение полиции, в подвале дома владельца 'фермы' оно обнаружило троих заложников со следами пыток. Один из них, пропавший неделю назад житель Тулузы, рассказал ужасные, ужасные подробности своего пребывания у этих людей!

— Ну, а мы тут причём? Где находится Тулуза, а где Страсбург?! Или вы считаете, что это мы вдвоём с мистером Гордеевым разгромили почти полсотни боевиков? Вы, случайно, фильмами про Рэмбо не увлекаетесь?

— На Рэмбо вы действительно не похожи... Особенно месье Гордейеф...

Ну, спасибо, язва французская! На себя посмотри: от горшка два вершка, лысина в полголовы, пузико, как у беременной десятиклассницы...

— Скорейшего выздоровления, месье Гордейеф!

— Thank you!

Усатое чмо на ресепшен сменилось ещё несколько часов назад, и взглянуть в глаза этому стукачу мы так и не смогли, поскольку выехали домой на следующее утро. Лариса, прихватившая в дорогу экстренный выпуск местной газеты, где смаковались подробности происшествия.

— Неплохо, неплохо вы порезвились! — зачитала она нам пару выдержек, в которых местные репортёры гадали, что за отряд спецназа лютовал под Тулузой. — Обоих прибила бы! Почему меня не взяли с собой?

— Лора, мы же уже это обсудили, — обречённо вздохнул Сармат. — Да и не дошло у нас дело до огневого контакта на расстоянии, доступном твоему оружию. И слава богу, что не дошло! Потому что, если честно, у нас и так почти не было шансов оттуда целыми выкарабкаться, а при близком контакте их не осталось бы вообще.

— Да понимаю я всё! Но ведь обидно, что я к этому свою лапку не приложила.

— Там не пишут, что с уцелевшими укропами стало? — поспешил Глеб съехать с темы.

— Пишут. Всех замели, раскручивают на бандитизм после того, как этот француз про пытки рассказал.

— Да, Серёга, — решил отчитаться Сармат. — Я твой автомат почистил. Если бы он не болтался за спиной, тебе бы больше прилетело. Магазин тебе придётся поменять, его неслабо помяло. Ствол уцелел, на нём только царапина, да пара царапин на цевье и прикладе...

— Прибила бы обоих! — повторилась моя ненаглядная.

Киев, Майдан, декабрь 2013 — февраль 2014 года

Когда я впервые прочитал опубликованные Штурманом 150 пыток, применявшихся садистами из УПА в отношении поляков на Волыни, у меня разболелось сердце. Ужасы, вроде 'вскрытие беременной женщине живота, вырезание плода и засыпание вместо него битого стекла', спокойно читать невозможно! Позже, уже в России, мне довелось читать и слушать воспоминания людей, побывавших в плену у современных украинских нацистов. От предков, которыми они гордятся, каратели в Донбассе не далеко ушли. И объединяет бандеровцев с их потомками не только идеология, де-факто ставшая государственной при нынешней власти, но и огромная фантазия в заплечных делах.

Пытают современные бандеровцы с охоткой, вдохновенно. Пытают так, что люди, за пытки которых они взялись, умирают в течение суток-двух. Как рассказывают ополченцы, обмен пленными между ЛДНР и Украиной прекратился не из-за того, что Порошенко взбрело в голову не общаться с представителями непризнанных республик. 'Мы передаём им пленных здоровыми, а они нам — куски мяса в которых практически не осталось целых костей', — рассказал нам ополченец 'Седой' в одном из телефонных разговоров с ним. И чтобы эти зверства не выплывали наружу, он просто... запретил обмены пленных.

Но если вы думаете, что эта звериная жестокость нацистов проявилась только с началом боевых действий в Донбассе, то глубоко заблуждаетесь. Ларису до сих пор трясёт от бешенства, когда она вспоминает видеоролик, выложенный в сеть майдаунами ещё в декабре 2013 года. На нём прямо перед видеокамерами, непосредственно под трибуной 'Евромайдана' современные фашисты, называющие себя 'европейской нацией' вы́резали глаз захваченному в плен молодому 'беркутовцу'. А майданный врач, к которому принесли этого парня с просьбой оказать ему помощь, отказался это делать со словами 'Это же 'Беркут'! Пусть подыхает!'. И боец действительно умер. Прямо возле трибуны, с которой вещали лидеры 'мирных протестов'.

О существовании пыточных комнат в захваченном 'народом' здании киевской мэрии знали все: и 'борцы с тиранией Януковича', и правоохранители. Знали, признавали это (даже участники 'Евромайдана' признавали!), но не могли ничем помочь их 'клиентам'. Милиционеры — потому что не могли очистить Майдан из-за мощнейшего давления на Януковича со стороны послов и руководителей 'цивилизованных стран', которым до скончания века не отмыться от крови замученных 'мирными протестующими'. А майдауны — потому что кровь, пытки, убийства были частью их 'борьбы с режимом'.

Ещё один 'пыточный центр' располагался в Доме Профсоюзов, на этаже, захваченном 'Правым сектором'. Сколько похищенных неонацистскими боевиками и терзаемых ими 'Беркутов' и обычных киевлян погибло во время пожара в этом здании, не известно никому.

Про обычных киевлян — это не выдумки. Через пыточные камеры Майдана прошли вылавливаемые в городе активисты 'Антимайдана', милиционеры, спецназовцы. Прошёл через них и мой знакомый, киевский репортёр Сергей Рулёв.

Друзьями мы с Рулёвым не были никогда, но я хорошо знал его по многочисленным скандальным акциям, которые он проводил. Его акции всегда была провокацией. Такой же была и его манера освещения мероприятий в репортажах для 'Нового региона', на который он работал: он вечно тыкал людям в лицо фотоаппарат, не реагируя на просьбы не фотографировать. Дело в том, что многим людям в силу различных обстоятельств действительно нельзя было 'светиться'. Но 'Руля' ничто не останавливало! Последний раз с такой манерой он 'нарвался на подвал' во время поездки в Донбасс вместе с бывшим киевским, а ныне московским журналистом Александром Чаленко. Вместо того, чтобы подчиниться требованию ополченцев выключить камеру, 'Руль' принялся скандалить. Чаленко после долгих разговоров отпустили, а Рулёву таки пришлось 'попариться' несколько суток на нарах...

И вот с таким пониманием журналистского долга Сергей Рулёв пришёл делать репортаж о 'Евромайдане'...

Узнали его мгновенно, поскольку репортажи Сергея об 'Антимайдане' регулярно выходили на 'Новом регионе'. Отобрали фотоаппарат, побили. И поволокли в пыточную.

Пытала Рулёва лично 'врач' 8-й сотни Майдана Амина Окуева. В её медицинской сумочке для этого нашлись плоскогубцы, которыми она принялась рвать Сергею ногти. Во время небольшого перерыва в истязаниях Рулёв допросился у своих охранников, чтобы они вызвали к нему Тягнибока, у которого 'Руль' как-то брал интервью. Лидер 'Свободы' пришёл, подтвердил, что знает журналиста и приказал его отпустить.

После пыток, производимых Окуевой, Рулёв попал в больницу: от болевого шока прихватило сердце.

После госпереворота из-за угрозы его жизни Сергей Рулёв был вынужден уехать в Россию, ныне живёт в Ростове с семьёй дочери.

Одесситка Амина Окуева, урождённая Анастасия Никифорова, вышедшая замуж за чеченского террориста Адама Осмаева, воевала в Донбассе в составе неонацистского карательного батальона 'Киев-2', а потом в чеченском батальоне им. Джохара Дудаева. Была снайпером.

Во второй половине 2017 года убита в результате покушения под Киевом. Нацистские власти Украины собираются назвать именем убийцы жителей Донбасса и 'заплечных дел мастера' Окуевой одну из улиц Киева.

Порто-Франко. 06.06.30, среда, 10:10

На каком-то аналоге хорошо известного мне кетанова до Порто-Франко я добрался нормально. А на блок-посту нас уже ждали, поскольку ещё на подъездах к городу Глеб связался по радио с 'Прокофьевым'.

— Мужики, встретьте нас, через полчаса будем на Северном КПП.

— Какие-то проблемы?

— Портье, сука, сдал полиции, что Кипчак с дела раненым вернулся.

— Ранение серьёзное?

— В двух местах спину пропахало осколками ВОГа. Где-то десять сантиметров и семь, но глубоко. Мы с Симбой, как могли, залепили, но хирургу надо показать. Полицаям баки забили, что это чисто бытовая травма, но у бандерлогов там очень серьёзные потери, да ещё и три заложника из местных на подвале сидело, так что французы могут хватиться и выйти на полицию Порто-Франко, чтобы попытаться раскрутить нас на причастность к разгрому базы.

— Хорошо, встретим.

Два джипа ждали нас перед самым КПП. Они тут же встали впереди и сзади от 'Ленд-Крузера' Сармата, чтобы дать понять охране на блокпосту, что лучше нас не трогать. А потом сопроводили до особняка какого-то врача, принявшего меня в небольшой операционной, оборудованной непосредственно в его доме.

Доктор был из 'наших людей', лишних вопросов не задавал, просто расспросил Ларису, и Сармата о том, что они предпринимали для оказания помощи. Потом обколол раны, прочистил и промыл их и сделал уже профессиональную перевязку.

— Жаль, что сразу не получилось зашить раны. Зажило бы намного быстрее. Вот вам средство для ускорения процесса срастания тканей, — протянул он мне уже знакомый блистер с капсулами, не имеющий никаких обозначений. — Одна капсула в день, и всё зарастёт в течение недели. Не удивляйтесь, если постоянно будет хотеться есть, и кушайте на здоровье. Через неделю заглянете ко мне, а ежедневные перевязки, как я понял, вам и супруга прекрасно сделает.

Это как же мне обмен веществ подстегнёт, если он такую дозировку назначил? Впрочем, пофиг. Других побочных эффектов, как я убедился, средство не имеет, а ради того, чтобы всего неделю маяться вместо трёх, я готов и потерпеть.

— Сколько вам заплатить, доктор?

— Доктор Штайнер, Леонид Яковлевич. Вам ничего платить не надо, всё уже оплачено.

Хм... Сармат постарался? Или таки 'Прокофьев' расщедрился? Судя по особняку и оборудованию кабинета, Леонид Яковлевич — не из дешёвых специалистов.

А вечером я сидел и тоскливо наблюдал, как накачиваются вискарём Лариса с Глебом. И таким Сармат был невинным и наивным, когда рассказывал, что вовсе не собирался меня втягивать в это побоище: мол, поехали посмотреть, чем там бандерлоги дышат, а они, гады такие, сами на нас первые напали. Вот и пришлось отбиваться.

Шум из-за происшествия под Тулузой поднялся немаленький. Среди погибших на тренировочной базе УПА оказался действующий первый лейтенант сил Ордена. Но, что намного хуже, ещё один, сержант-майор, в числе раненых оказался в больнице Орлеана, где его успели допросить французские полицейские. Он совершенно не скрывал, что вместе с погибшим товарищем был инструктором у боевиков. А французские газеты, доходящие в Порто-Франко с двухдневным запозданием, уже успели опубликовать не только фотографии импровизированной тюрьмы, созданной на ферме, но и интервью француза о пытках, применявшихся к нему. Ещё двое пленников были в настолько плохом состоянии, что врачи к ним не подпускали ни репортёров, ни полицейских. Но уже, как говорится, 'понеслось говно по трубам', и новость о причастности военнослужащих Ордена к боевикам, истязающим мирных жителей Евросоюза, стала сенсацией в Германии, Уэльсе и Испании.

Лора, получившая задание от 'Орлеан сетеди', только успевала переводить выходящие по этой теме статьи, чтобы подготовить аналитический обзор для следующего субботнего выпуска газеты. А я каждое утро катался на Овальную площадь, чтобы купить ей свежие газеты, поступающие из анклавов.

В один из таких выездов я столкнулся с Латыповым, устроившим себе выходной.

— Как бизнес, как машина? — поинтересовался я у своего бывшего напарника.

— Отлично, Сергей. Не успеваю заказы выполнять! Вот, решил ещё один эвакуатор собрать, пока конкуренты не появились. Беру в лизинг индийский грузовичок 'Тата' местного производства и переоборудую его в эвакуатор-платформу. Тебе отдельное спасибо за то, что подсказал идею с дополнительными трапами для машин с низким клиренсом. Мне их изготовили, теперь эти машинки влетают на платформу, даже не чиркнув бампером. Ты-то как?

— Нормально. Работаю у своего владельца базы. Я его уже лет шесть знаю, так что он меня не обижает. Тем более, я ему ещё на Украине помогал. Жена устроилась в солидную французскую газету, раз в неделю им статьи по телефону диктовать будет. Она же французский прекрасно знает.

— Смотрю, ты сильно похудел. Плохо здешний климат переносишь, что ли?

— Да нет. Продолжаю от лишнего веса избавляться: тяжко в здешних условиях пузо таскать.

— И это правильно. А я тут вчера Алёнку случайно встретил. Тоже, вроде, сняла комнатку в общаге. Говорит, нашла неплохую работу в русскоязычном ресторанчике. Гордая — сил нет! У них, мол, постоянно очень важные люди бывают, не то, что в Миассе, — засмеялся Юлдаш, изображая высокомерное выражение лица Перевозчиковой.

— Сам-то хоть снял себе жильё, или всё ещё у Арама в гостинице живёшь?

— Снял, конечно. Небольшой домик на юго-западе. Пусть и промзона рядом, но зато и машину есть куда поставить. Специально выбирал, чтобы и джип, и 'Фотон' во двор входили. Хоть Арам и хороший мужик, но накладно в гостинице, накладно. А тут ещё с этим лизингом связался.

— Язык осваиваешь?

Юлдаш сокрушённо махнул рукой.

— С таким скрипом! Хорошо — новый напарник более или менее по-ихнему болтает. А ты?

— Зубрю. Учебники, компьютерный курс обучения, да и живое общение с местными помогает.

— Слушай, а что тут за наезды такие на хохлов? Третий день на Базе 'Россия' тех, кто в украинской форме прибывает, дрючат так, что шум стоит. Раньше они вечно с флагами, с нападками на тех, кто им не нравится, а теперь чуть что — флаги снять, мордой в пыль и вперёд за ворота! Здесь в городе тоже у них на базе в промзоне какой-то шмон был: автоматчики оцепили, всю 'промку' с ног на голову поставили, что-то искали.

О, а это уже интересно!

— Я читал в газетах, что они во Франции с местными не поладили, а те им тренировочную базу на кирпичики разнесли и обнаружили несколько заложников, которых те пытали. Видимо, местные власти в Порто-Франко тоже решили проверить. Не знаешь, нашли что-нибудь?

— Не, не знаю. Это мой новый напарник рассказывал, он там неподалёку комнату снимает в общаге. Чем хоть в свободное время занимаетесь? Забежали бы в гости, а то без общения со своими тут свихнуться можно.

Как я тебя, Юлдаш, понимаю! Третий раз такое переживаю: первый раз в Киеве, второй — после возвращения в Миасс, когда мы с Ларисой для местных обывателей оказались 'шибко умными и слишком резкими', и теперь — в Порто-Франко. Правда, нам ещё повезло с тем, что здесь Сармат и Тунгус, с которыми хоть время от времени можно поболтать. А во всём остальном жители Порто-Франко, как это называю психологи, идеальное атомизированное иммигрантское общество американского образца.