Вирус разума

— Сервис, однако, поставлен неплохо, — подумал он, — и это странно. Насколько я осведомлен о нравах диких племен, они не очень-то жалуют чужаков. Белым людям с трудом удавалось завоевывать их доверие, чтобы стать для них своим. А тут свалился, как снег на голову, а тебе чуть ли не царские почести: поят, кормят, лечат, даже мух, вон, отгоняют. Опять же, и дочку шаманскую в жены — пожалуйста. Не иначе, как без внешнего вмешательства не обошлось. И кто же мне так помогает? Ангел, как обещал, или Дед, сумевший почуять меня после того, как я выбрался из пещеры. Если Дед, то почему на связь не выходит. Раньше, помнится, у него расстояния проблем не вызывали. Или у меня с башкой не все в порядке? После сотрясения канал связи закрылся? И как долго их расположение ко мне продлится? Сколько я еще смогу изображать из себя друга неведомого мне Адегбала? Даже несмотря на явную симпатию ко мне миляги Сэма, расколят меня в момент, стоит им только чуть поплотнее этой скользкой для меня темой заняться. Что же делать, надо ведь как-то выбираться отсюда. А то оженят, глазом моргнуть не успеешь, или съедят на пользу племени, и даже КВН-щик не поможет.

Терзаемый такими мыслями, Кирилл заснул...

Он лежал на зеленой траве. Лежал, потому что трава была у самых глаз. И, насколько хватало зрения, всюду была эта ровно подстриженная трава. Чтобы получить больше информации, Кирилл сделал усилие и воспарил над картиной видения. Трава оказалась газоном футбольного поля. Кирилл, судя по всему, был мячом, лежащим на нем. В нескольких метрах от мяча стоял игрок в традиционной форме сборной России. Он подошел к мячу и взял его в руки. Кирилл без особого труда узнал футболиста. Это был Дед собственной персоной.

— Ну, наконец-то! Знакомое, практически, родное лицо! Сейчас он меня заберет с собой, домой, в Нижний. Как же я соскучился.

Дед, однако, повертев мяч в руках, пристроил его обратно на газон и, примериваясь к удару, отошел на пару шагов.

— Ты чего задумал, Дед, — попытался крикнуть Кирилл, но из-за спазма, сдавившего горло, не смог издать ни звука. Дед разбежался и врезал по мячу. Бабах — мир закрутился перед глазами в коротком полете и замер. Вратарь противника без труда поймал посланный Дедом мяч.

— Так, и кто же это у нас такой ловкий? — Кирилл сделал попытку осмотреться со всех сторон и тут же встретился взглядом с вратарем. На него смотрела раскрашенная и довольно ухмыляющаяся рожа колдуна...

Кирилл проснулся.

— Значит, отфутболил меня Дедушка. Дескать, все вопросы к местному представителю магической власти. Ну, ну, поглядим-увидим.

* * *

Судя по сочившемуся сквозь стены сумраку, Кирилл проспал довольно прилично, и на дворе уже наступил вечер. Оживленные звуки снаружи говорили, что, скорее всего, вернулись охотники и, вероятно, с неплохой добычей. Значит, на ужин будет свежее мясо, а не надоевшие всем маис и фрукты. На улице ритмично и как-то слегка глуховато забухал барабан, его ритм тут же подхватили более звонкие, видимо, из-за меньших размеров собратья. Веселый, жизнерадостный ритм с рокотом, подхваченным десятком женских голосов, покатился над джунглями, оповещая природу о празднике в этом маленьком племени. Женщины пели песню, Кирилл не понимал слов, но понимал настроение. Они были счастливы и рады и делились этим со всеми, кто их слышит: 'Родная земля под ногами, теплое солнце над головой. Рядом сильный надежный мужчина, вокруг ворох сытых веселых детей. Что еще нужно человеку для счастья?'.

Полог откинулся, впуская в хижину звуки праздника на полную мощность и сполохи большого костра, разожженного на центральной площади селения — Кирилл днем видел там кострище. Вошедший Сэм протянул ему деревянную палку с поперечиной, обернутой мехом, гладко обструганную и украшенную резьбой и рисунками.

— Да это не костыль, а произведение искусства, — проговорил Кирилл. — Передай старику Мо от меня огромную благодарность.

Он оперся на костыль всем весом, проверяя его на прочность, и остался вполне доволен.

— И с размером он угадал абсолютно точно. Молодец, старик, действительно, мастер.

Кирилл сделал пару пробных шагов по хижине в одну и в другую сторону и произнес:

— Ну что, мой друг, вперед! Надеюсь, я приглашен на этот праздник жизни?

На центральной площади деревни разгорался костер довольно внушительных размеров, высотой почти с человека. Местное население, кстати, по среднеевропейским нормам было довольно низкорослым. Самый высокий мужчина из виденных Кириллом едва ли достигал полутора метров. Кирилл со своими метр восемьдесят выглядел среди них этаким Гулливером, что приводило в восторг местную ребятню. Искры от костра стайками посланцев иным мирам весело уносились прочь в ночное небо и таяли в его бездонной черноте. Костер достаточно освещал всю площадь: и группу воинов, стоявшую отдельно, что-то оживленно обсуждающую с колдуном, и женщин, помогающих одному из старших мужчин разделывать тушу добытого на охоте животного, и группу барабанщиков, дробящих свои призывные ритмы, так и зовущие тело пуститься в пляску, и детей, разрывающихся в своем неуемном любопытстве между всем этим. Бедным ребятишкам хотелось поспеть и тут и там, да еще Сэм со своим загадочным спутником появился, ну как тут за всем успеешь.

Туша висела на толстом суке дерева вниз головой. Зверь был странный, по крайней мере, Кирилл раньше такого не видел. Животное было похоже на лошадь, а по окрасу даже, напоминало зебру. Цвет шерсти — коричневый, и только ноги и круп испещрены черными и белыми полосками. А вот морда была точь-в-точь как у жирафа, вытянутая вперед губастая челюсть и небольшие покрытые кожей рожки на голове. Из открытой челюсти наружу вываливался длинный синий язык, сантиметров сорок, не меньше.

— Что за зверь? — спросил Кирилл, стоящего рядом Сэма.

— Это окапи. Водится в наших местах. Зверь очень хитрый и осторожный, обычно охотникам не удается подкрасться к нему на расстояние полета копья, поэтому они строят ловушки и загоняют туда окапи. Бывает, по нескольку часов бегают с ним наперегонки по джунглям. Большая удача, что нашим охотникам удалось его поймать. У него очень вкусное и полезное мясо. Сегодня будет большой праздник.

Барабаны делали свое дело, и местное население постепенно подтягивалось к костру, образуя круг. Пришедшие с охоты воины оказались в центре этого круга. К ним подошли двое мальчиков, старшие из всех присутствовавших здесь детей. Один из мужчин поднял миску, заполненную кровью убитого животного, и поднес ее мальчикам. Те под восторженные крики собравшихся отпили по нескольку глотков и вернули ее взрослым. Миска пошла по кругу. Каждый из охотников отпивал глоток и передавал ее товарищу.

— Что происходит? — шепотом спросил Сэма Кирилл.

— Это обряд посвящения в воины. Эти мальчишки сегодня первый раз ходили на охоту. Охота была удачной, и теперь они стали настоящими мужчинами.

Опустошив миску, воины начали приплясывать, потрясая копьями, ударяя в такт барабанов своими дубинками о маленькие деревянные щиты и двигаясь вокруг костра против часовой стрелки. Колдун задавал барабанщикам ритм с помощью погремушки, закрепленной на верхнем конце его посоха. Охотники постепенно замкнули свой малый круг. Движения их, вторя барабанам, становились все ритмичнее и стремительнее. От кружащихся в неверном свете костра, лоснящихся от пота, раскрашенных краской и перьями черных тел у Кирилла слегка помутнело в глазах. Причудливые блики огня на телах, деревьях, стенах хижин, снопы искр, устремляющиеся в черноту неба, и барабанный рокот, создавали у него ощущение полной нереальности происходящего. Он уже не замечал, что в такт барабанам вздрагивает всем телом, пытаясь повторить движения, производимые окружающими. Не умея произнести фразу на странном птичьем языке, которую регулярно выкрикивали танцующие, Кирилл, вторя им, кричал во все горло: 'Э-э-х-х! У-у-х-х! Э-э-х-х!', потрясая воздух вздернутыми вверх руками. Костыль, давно выпавший у него из-под мышки, одиноко валялся около ног, в теле и мыслях была такая ясность и легкость, такая уверенность в своих силах и силах рядом стоящих людей, что никакой костыль не был нужен. Казалось, еще немного и он взлетит над поляной, оглашая джунгли своим радостным и торжествующим криком: 'Э-э-х-х! У-у-х-х! Э-э-х-х! Э-э-х-х!, мамочка, хорошо-то как!!!'. Но вот на самом пике всеобщего ликования и эйфории барабанщики, повинуясь жесту колдуна, возможно, единственного, кто не поддался магии ритма, прервали бой, и над джунглями повисла тишина. Она была такая прозрачная, что Кирилл услышал, как треснула ветка в костре, стрекотнул где-то недалеко кузнечик, плод какого-то дерева сорвался вниз и шлепнулся на мягкую влажную землю леса. Ему даже показалось, что он услышал, как орел, парящий высоко над ними, коротко взмахнул крылом, перехватывая воздушный поток, с тем чтобы вновь продолжить свое тихое плавание в черном африканском небе.

Кирилл стоял, задрав голову, ловя все новые и новые звуки, и наслаждался пониманием того, что в обычной жизни человеческий слух подобной остротой не обладает. Так стоял бы он еще долго, если бы не получил от Сэма весьма чувствительный, хотя и незаметный для окружающих, тычок под ребра. Тот с неизменной улыбкой смотрел ему в глаза, всем своим видом показывая: 'Хватит балдеть. Спустись на землю, о великий друг самого Адегбала'. Кирилл опустил очи долу и вздрогнул. Перед ним стоял вождь племени. Кирилл раньше его никогда не видел, но то, что это именно вождь, он понял сразу. Все лицо, и без того черное, было выкрашено еще более густой черной краской, область вокруг глаз и губ — ярко-красным, лоб, от бровей и выше, — белым. Середина лба и нос были желтыми, и все границы между цветными зонами были также очерчены желтым. Короткие мелко вьющиеся волосы на голове и бороде мужчины были покрыты белой краской. Из одежды, кроме традиционной набедренной повязки, с ярко-красным орнаментом, на его плечи была наброшена шкура леопарда, голова которого с вставленными вместо глаз желтыми камнями, покоилась на его правом плече. Шкура была выделана так искусно, что казалось: вот сейчас леопард моргнет своим желтым глазом, издаст боевой рык и бросится на любого, не то чтобы обидевшего, но и просто косо посмотревшего на хозяина. В руке он держал копье, судя по следам недавней крови на древке, вполне боевое. Впрочем, он не угрожал Кириллу этим копьем, а скорее опирался на него, что придавало ему вид еще более значительный. То, что это был вождь, Кирилл понял не по особой раскраске, хотя она была поистине удивительна, и не по наряду, весьма отличавшему его от соплеменников, а по глазам и по тому уважению, даже почтению, которое читалось во взглядах окружающих. Глаза старика, а это, несомненно, был старик, излучали мудрость, знание жизни, и уверенность в собственной власти, над этим народом, над этими джунглями и над этим белым человеком, которого привел колдун, и которого он, великий вождь племени Йорубо, вынужден терпеть у себя дома, да еще и ублажать всячески, нарушая традиции, завещанные ему предками. С другой стороны, омуроди почти никогда не ошибался, и если он сказал, что это друг Адегбала, значит, можно и потерпеть, если это на пользу племени. Вождь явно пользовался уважением и любовью соплеменников: как только он заговорил низким хриплым голосом, почти басом, все вокруг тут же замолчали и обратили на них все свое внимание.

— Вождь нашего племени и мой дедушка Мвану Земпо Гобу приветствует тебя, друг Адегбала, на земле племени Йорубо, — с серьезным выражением лица произнес Сэм. Кирилл также проникся ответственностью момента, как знать, может быть, он первый европеец, ну уж, по крайней мере, россиянин, удостоенный аудиенции у местного правителя. Впору дипломатические отношения налаживать, тем более, что кроме этих милых парней, никто помочь Кириллу выбраться отсюда, похоже, не сможет.

— Я приветствую Вас, уважаемый Мвану Земпо Гобу, и благодарю за оказанную помощь и гостеприимство. Надеюсь, что когда-нибудь смогу отплатить Вам тем же и оказаться полезным, Вам или кому-нибудь из Ваших людей, — Кирилл весьма церемонно, но не теряя достоинства, склонил перед ним голову и максимально открыто и честно взглянул в глаза вождю. Взгляд старика был тяжел и проницателен. Кириллу показалось, что тот, как рентген, просветил его насквозь и увидел все его самые потаенные мысли. Мудрый вождь не стал ни разубеждать его в этом, ни пытаться комментировать увиденное. Отвесив Кириллу ответный поклон, он повернулся к своим людям и прокричал им что-то, указывая на Кирилла скрюченным от старости пальцем.

— Это мой гость, и я хочу, чтобы он остался доволен своим здесь пребыванием, — прошептал стоящий рядом Сэм. — Если что-то будет не так, я лично сдеру шкуру с виновного.

И на немой вопрос Кирилла ответил:

— Дедушка — великий вождь. И он знает, что говорит.

Короткая, но пламенная речь вождя произвела на соплеменников неожиданное для Кирилла впечатление. Они дружно заулыбались и с радостными криками пустились в пляс вокруг костра, начисто забыв о своем госте. Пляска, подчиняясь ритму барабанов, все убыстрялась и убыстрялась, постепенно превращаясь, с точки зрения Кирилла, в полное безумство. Наблюдая за действом, он пропустил момент, когда приготовили мясо. Двое крепких мужиков внесли в круг зажаренную тушу. Вождь одарил лучшими кусками наиболее отличившихся охотников, сопровождая каждый кусок речью, по красоте и витиеватости не уступающей лучшим кавказским тостам. Затем, отхватив весьма внушительную порцию, он преподнес его Кириллу:

— Прими эту пищу, уважаемый Аббиду, друг оришу Адегбала, и пусть жизнь твоя будет сладкой, как мясо окапи, а смерть, когда придет на то воля Адегбала, будет такой же быстрой и легкой, как была у этого зверя.

— Я благодарю великого вождя и его народ за гостеприимство и надеюсь, что не стану для вас большой обузой.

Потом после обмена еще парой фраз из лексикона дипломатов двух дружественных держав вождь оставил Кирилла и обратил свое внимание на мясо. Отрезав себе кусок, он отошел от туши, предоставив делить добычу своим помощникам, и с видимым удовольствием запустил в него зубы. Дальнейшим разделом туши занялся один из охотников.

Сэм, переводивший и комментировавший происходящее в лучших традициях российских футбольных комментаторов, также получив свою порцию, вернулся к Кириллу:

— Ешь, не бойся. Это вкусно.

Мясо окапи оказалось действительно вкусным: чуть сладковатое, но сдобренное специями, оно было вполне съедобным. А под дымок костра да на свежем воздухе, так, вообще пошло замечательно.

— Эх, сюда бы бутылочку Хванчкары, — мечтательно произнес Кирилл, тщательно пережевывая мясо. Через мгновение метнувшийся в гущу народа Сэм принес большой деревянный ковш, наполненный местным пивом, по крайней мере, запах был похож. Кирилл, не любивший пива, все-таки из вежливости отпил несколько глотков. Штука оказалась довольно противной и весьма забористой, по крепости близкой к нашему самогону. Кирилл отставил в сторону ковш и вновь принялся за мясо, с любопытством озирая пиршество, творящееся вокруг. Это был настоящий праздник живота. Казалось, что народ стремился наесться впрок, на пару недель вперед. Люди поглощали мясо в невероятном количестве, запивали все это тем самым пивом, умудряясь при этом оживленно общаться друг с другом, танцевать и петь песни.