Жизнь вернулась в привычную колею. Днём я ездила вместе с сокурсниками, вечером отдыхала, а потом нанимала такси и тратила ещё пару ночных часов, чтобы догнать друзей — описать то, что они обошли без меня. В связи с неизбежными тратами и без того небольшие накопления резко уменьшились. Зато убедилась, что правильно делала, когда откладывала про запас. Мало ли когда ещё понадобятся средства.

Наверное, если бы не присутствовала при недавних событиях, то до сих пор сохранила бы уверенность, что всё идет как надо. Мы редко пересекались с кураторами: ну разминулась бы с тем же Фуньянем, не видела бы его некоторое время — ничего удивительного. Вот только я уже прикоснулась к их тайнам. И теперь задумалась над другим вопросом: всё ли было спокойно раньше? Или происходящее просто ускользнуло от нашего внимания?

Несколько раз позвонила Лие, пыталась узнать, что с эрхелом, но в ответ получила только лаконичное «это наше внутреннее дело». А потом вспоминала безобразный конфликт и мучилась совестью. Ведь практически последнее, что слышал Фуньянь, это насмешку над своим народом. Над сородичами, находящимися в тяжёлом положении. Но постепенно загруженность заданием взяла своё, и пагубные мысли отступили.

Иногда, когда Ликрий предлагал составить компанию, вместо такси снимала машину. Кстати, друг тоже без проблем получил древтарские права, причём, в отличие от Ирины, официальным способом.

— Ты знаешь, как там Фуньянь? — спросила однажды химеру.

— Ещё нестабилен, — без колебаний сообщил друг. — И ситуация непростая.

— Вы же супер-врачи, неужели ничего нельзя сделать?

— Говорю же — ситуация сложная. Момент хороший выбрали. И замаскировали неплохо: развивается быстро, а симптомов практически нет до тех пор, пока не станет поздно. Можно сказать, заметили в последний момент.

Мы сделали перерыв: Ликрий перекусил, а я описала очередной короткий путь.

— Что с ним?

— Он выживет — это точно могу сказать. Но вот сможем ли сохранить ему умения — другой вопрос.

— А для врагов, для арванов, важна, в первую очередь, как раз их потеря, — зевнув, заметила я. Подумала и добавила: — Прости, не хотела тебя обидеть, но...

— Всё в порядке. Кто бы это не сделал, он бесчестный арван, не достойный носить это звание, — холодно заявил Ри.

— Почему?

— Он повёл себя против всех правил — не подписал свою работу. Хорошая она или плохая, уникальная или брак — но всегда должно быть обозначено, кто её делал. Если кто-то не оставил сведения об авторе или исказил, например, присвоил себе или свою работу приписал другому, — он должен быть уничтожен или уже не имеет права оставаться арваном.

Я подавилась бутербродом.

— Ничего себе. Всё настолько серьёзно?

— По нашим законам — да.

Отхлебнув чай, вздохнула, отложила недоеденный поздний ужин и отправилась описывать следующий короткий путь.

— А не может оказаться так, что преступление совершил вообще не арван?

— Нет, нарушитель точно из моего народа. Есть характерные метки, остающиеся после нашей работы. Через одно или несколько поколений они стираются и остаётся только подпись. Однако у некоторых частиц вирусов, которые изменяют Фуньяня, мы нашли чёткие маркеры. Это — арван или арваны.

— Тогда он мог опасаться, что его будут искать, — закончив с бутербродом, продолжила развивать мысль. — Поэтому и не поставил подпись.

— Да. Мы... в смысле, Радий, точно будет искать, — нехорошо улыбнулся Ри. — Инкогнито правильно понял. Но это не повод игнорировать главные правила и не подписываться.

Невольно поёжилась: создалось впечатление, что друг гораздо сильнее осуждает преступника за анонимность, чем за собственно нападение. К сожалению, больше почти ничего выяснить не удалось. Ликрий признался, что участвует в расследовании, однако давать сведения по его ходу отказался.

— Не сейчас. Вот когда нагонишь нас в действительно важном для тебя вопросе — тогда можно будет поговорить на эту тему.

— А этот преступник — сильный арван?

— Что значит «сильный»? — усмехнулся Ри. — У нас скорее умениями, чем силой меряются. Творец вируса провёл хорошую работу. Качественную. Но не сказал бы, что его умения велики. Возможно, уровень даже ниже среднего. Или он маскировался под этот уровень.

— Ты бы так смог? — покосилась на друга. Вот интересно: а я ведь до сих пор не знаю, насколько он хорош в своей арванской профессии. Хотя если на его руках гибель населения нескольких планет, то вряд ли новичок.

— Да, — спокойно, не хвастаясь, а констатируя факт, подтвердил мужчина. — Говорю же — тут работа добротная, но без особых хитростей. Прошла потому, что правильно выбрано время заражения: практически сразу после медосмотра.

— А почему Фуньянь всё ещё нестабилен?

Химера остановила машину и с укором посмотрела на меня. Вздохнув, я описала очередной короткий путь, а потом налила себе другого, тонизирующего напитка.

— Мы, арваны, не успеем справиться с болезнью — у нас не самые быстрые методы, — вырулив из зарослей, ответил Ри. — Байлоги могут либо стабилизировать состояние, либо восстановить организм. Но восстанавливают тело они по генетической информации, а как раз её и изменил вирус. Сейчас у нас уже есть способ удалить ошибки кода, но если просто запустить процесс, то Фуньянь будет именно что восстановлен: тело полностью обновится, — заметив моё недоумение, арван пояснил: — Пропадут все результаты тренировок. Большую часть памяти сохранить удастся, но не навыки.

— Понятно, — потянула я. — Он не сможет работать по специальности и придётся многому учиться заново.

— Именно. Поэтому сейчас пытаются обработать небольшими локальными участками — с одновременным восстановлением под существующий уровень. Это для байлогов намного сложнее. И результат теперь зависит именно от них. Мы своё дело уже сделали.

— Но шанс есть?

Ликрий рассмеялся.

— Я бы сказал, что есть... но у меня ещё слишком малый опыт работы с байлогами, да и вообще с местными особенностями. Вон, с тобой был уверен, что проблем не возникнет. Так что ничего обещать не стану.

В эту ночь мы закончили разговор. А потом у меня уже не оставалось сил, чтобы интересоваться хоть чем-то, кроме непосредственных обязанностей. Поэтому остальное время пребывания в Орилесе почти прошло мимо сознания. Но всё равно освоить успела не весь список. Радует то, что неизученными остались всего семь переходов из нескольких сотен.

В поезд села с твёрдым намерением как следует отдохнуть и выспаться. Закинув вещи на место для багажа, отстранённо констатировала, что студентов в нашей группе стало меньше... гораздо меньше, всего примерно половина от тех, кто ехал в Древтар. Но и с этим вопросом решила разобраться позже.

Устроившись на верхней полке, проспала больше двух суток. Лишь иногда спускалась, чтобы поесть, справить естественные потребности и немного размяться, когда чувствовала, что залежалась. И только к середине третьего дня снова вернулась к нормальной жизни, зевая и отчаянно потягиваясь.

— Что с народом? — поинтересовалась, с удовольствием откусив от припасённого Вирой фрукта.

— Забраковали, — сообщила она.

— Да, теперь нас меньше — а вагон такой же выделили, — подтвердил Прий.

— Всех, кого планировали, забраковали? И что с ними стало?

— О! — откликнулся студент из соседнего купе. — Там такое было... Древтарская амёба крупный скандал закатила. С истерикой и ультиматумами. Причём её никто не мог утихомирить, из-за чего вообще все кураторы разругались. Ну, тартарцы, в конце концов, чтобы амёбе рот заткнуть, и согласились передать наших этим... её зелёным сородичам.

Я хмыкнула на такую характеристику. На политических картах Древтар всегда обозначали зелёным — отсюда и название. А амёбы, надо полагать...

— Байлогам? — уточнила термин.

— Да, я же так и сказал, — согласился сокурсник.

Временно пересев к очевидцам скандала, разузнала подробности. Оказалось, что Асс действительно навел шороху. И так раззадорил остальных, что практически все кураторы, кроме мориотарца, высказали претензии друг другу. Не только как частные лица, но и как представители своих стран. Более того, Асс категорически отказался продолжать работу с тартарцами, если судьба забракованных не будет решена в Орилесе и в течение пары суток. И даже пообещал устроить университету проблемы с поиском новых кураторов из Древтара.

— А ведь отказ работать с его стороны является нарушением контракта, — задумчиво высказала свою мысль.

— Ещё каким — подтвердил парень демонического облика. — Будь амёба тартарцем — уже бы из людей вылетела. Ибо нечего себя так по-идиотски вести. Но, понимаешь ли, в чём дело, — доверительно продолжил он: — Асс — не просто зелёный. Он полубог, сын императора. Как по-твоему, тартарцы захотят ссориться с Древтаром ради того, чтобы проучить истеричную амёбу?

Точно не захотят. Но ведь для этого не обязательно отдавать (точнее — продавать) всех, запланированных на ликвидацию. Достаточно просто не карать за нарушение контракта. Впрочем, если университету важно, чтобы Асс не ушёл — тогда они могли пойти на уступки. А ситуация, скорее всего, именно такая — ведь байлог и приехал-то по специальному приглашению.

В общем, теперь я поняла, почему Фуньянь высказал претензии. Удивительно, что только он.

Чуть позже переговорила с Лией. Забракованных студентов действительно продали байлогам — а те, скорее всего, заложили в формалин — то есть в свою специфическую технологию анабиоза. Не самая счастливая судьба... но так у бывших сокурсников есть хоть какой-то шанс. Пусть не сейчас, но когда-нибудь. В Тартаре они даже этого бы не получили.

К моему огорчению, среди «недостойных» оказался и Уюу — из-за склонности принимать точку зрения лидера. А вот Роллес остался, хотя, на мой взгляд, характер, да и моральные качества у него намного хуже. Птеродактиля же было жалко до слёз. Несмотря на то, что когда-то он не захотел видеть меня в своей группе, всё равно к приятелю остались тёплые чувства. Уюу вёл себя тихо, никогда не скандалил, осторожно обращался со словами, по возможности избегал циничных или обидных замечаний, помогал и поддерживал... а что выбрал в предводители Роллеса — так тот умел преподнести себя в выгодном свете. И сейчас не пострадал, в отличие от партнёра.

Впрочем, глупо винить трёхглазого. Не будь его, наверняка Уюу нашел бы кого-то другого. Но всё равно обидно, что мягкий по характеру птеродактиль теперь хранится в чьём-то музее, а самоуверенный и стремящийся попользоваться другими Роллес признан достойным. Умный. Раз не забраковали, значит, хорошо знает, когда пора остановиться. Настоящий тартарец.

Поездка до Вертара должна была занять почти две с половиной недели по стандартному времени. То есть, с учётом дней, которые проспала, осталось ещё больше дюжины. Кажется — долго, но на самом деле необычайно быстро. Для интереса я нашла координаты Орилеса и вертарского города, вычислила расстояние и поняла, что даже на второй земной космической скорости по прямой нам пришлось бы добираться значительно больше ста стандартных лет. И это на скорости примерно в одиннадцать километров в секунду! А ведь поезд, пусть и идёт быстро, но с ракетой не сравнится. Вот так, попутешествуешь и на своей шкуре поймёшь, насколько важны в Чёрной Дыре короткие пути. Без них наш переезд занял бы огромное время, да и по стоимости наверняка оказался бы даже не золотым, а как минимум урановым.

Вертар — последняя страна, которую планировалось посетить до возвращения. Я некоторое время недоумевала: Мориотар тоже гигантское государство, но туда нас возить никто не собирался. Но потом заглянула в его характеристику и поняла, что это для нашей же безопасности. Как сжато сообщила Лия, во-первых, в Мориотаре легко могут погибнуть все студенты, во-вторых, не факт, что вообще удастся выбраться — проще застрять, а в-третьих, даже кураторам безопасность не гарантирована.

— Лично я туда никогда добровольно не сунусь, — призналась женщина. — Честно говоря, до сих пор не понимаю, как они там все не вымерли.

Кстати, вертарские кураторы активизировались: прислали нам обязательные материалы, правила поведения в их стране, а потом несколько раз проводили тренировки. Ограничения оказались суровыми и намного сильнее всех, с которыми сталкивалась до сих пор. Фактически нас обязывали беспрекословно подчиняться кураторам и тем, на кого они укажут. Выходить без специального разрешения из отведённых нам помещений запрещено... даже лекарства применять или связью пользоваться без согласования с вертарцами нельзя!

— Мы согласились взять за вас ответственность только при строгом соблюдении всех перечисленных условий. Кто их нарушит, будет изолирован от остальных и проведёт всё время до отъезда в камере, — не допускающим возражений тоном сообщил эдельар.

Несмотря на тренировки (на них отрабатывалось беспрекословное подчинение вертарцам), оставалось ещё много свободного времени. Поэтому я вернулась к учёбе. Кроме того, во время поездки удалось ознакомиться с документами, связанными с моей выбраковкой: их добавили в личное дело. Прочитала заключение древтарской лаборатории, а потом бегло просмотрела приказ об отмене её решения. И задумалась. На самом деле, ещё в Тартаре специалисты поняли, что и в какую сторону надо изменить и что добавить, чтобы организм меньше страдал при проходе через короткие пути. И как модифицировать т'тагу, чтобы она качественно выполняла свои функции. То есть разработать усовершенствования под мой организм арваны смогли. Трудность возникла в другом — как внедрить в сопротивляющееся тело все эти новшества. В заключении был приведён большой список методов, с помощью которых пытались добиться цели. Естественно, в тонкостях разобраться не удалось, но кое-что понять я всё-таки сумела. Судя по контексту, специфические биотехнологии арванов на мне не сработали. Если не сработали они, то, скорее всего, и страшное оружие этого вида тоже вряд ли сможет повредить.

Нет, всё-таки удивительно: получается, что для меня байлоги хотя и опасны, но не настолько, как для других, да и арваны вред своими технологиями причинить практически не способны. Кроме того, теперь, после окончательного формирования химерического организма мне даже прививки не нужны. И человеческая природа тут явно не при чём. Зато сразу вспомнилось, что читала про свекеров: этот вид чрезвычайно устойчив к биологическим опасностям. Так что низкой поклон моей второй половине. Защита — явно заслуга её тела, а может, ещё и того, что она — ханти.