И пойти просто некуда, так как «капитан» этот в подчинении непосредственно центральной штаб-квартиры NERV и подотчётен чуть ли не только самому Командующему. С самой же девочкой говорить было бесполезно, или просто не поймёт, или не поймёт и расскажет Рёдзи, а тот уже убедит её в том что она самая лучшая, а все кто говорит иначе просто придираются. Критиковать же обожаемого капитана, доказывая что тот не прав, вообще пустое дело, только хуже станет. Вот и выходит, что талантливая девочка, из-за такого отношения просто гробит все усилия как тренера так и свои, постепенно превращаясь в ту самую представительницу «золотой молодёжи», которой всё позволено, а что бывает иначе она даже не подозревает.
Приехав в Японию, Виктор был морально готов встретить ту же самую ситуацию, с разбалованными детьми свято верящими в свою исключительность и непогрешимость, и оттого реальность оказалась ещё более шокирующей чем могла. Нет, первое время, Майер честно думал, что безразличные взгляды детей, просто очередная грань «звёздной болезни», но потом... единственной мыслью стало — «А говорили, что в Японии не осталось самураев...». Нет, оружием они не владели, но вот характер, серьезность по отношению к занятиям и некоторая... меланхоличность, что ли, направленная на окружающих и на себя... Граничащая с полным безразличием ко всему на свете, в том числе и к собственной боли и усталости... «Прославленный самурайский дух?» Виктор не знал, да и необычно встретить такое в почти детях, особенно, если вспомнить его прошлую ученицу. Здесь же... На лицах обоих его новых учеников за всё время общения не промелькнуло ни единой выразительной эмоции, а вопросы что задавал парень ну никак не вязались с образом ребёнка. Взять хоть, как он по паре оговорок сумел составить чуть ли не полную картину жизни Майера за последние годы, и про существование ещё одного пилота, и его характер, и отношение к оному Виктора, да и про трения с командованием наверняка тоже понял. И это четырнадцатилетний ребёнок? Нет, конечно можно предположить, что он мог всё знать заранее, но что-то в это не сильно верится. Хотя то, что парень лейтенант, а не младлей, как остальные двое пилотов заставляет задуматься...
Внезапно размышления лейтенанта вернулись к самому началу встречи и к реакции капитана Кацураги. В тот момент он не обратил на это внимания... вернее счёл взгляды бросаемые девушкой очередным подтверждением «особого отношения к пилотам», да и вроде как этот Синдзи сын самого Командующего, но теперь... Было в этих взглядах нечто неправильное, не боязнь разозлить «золотого ребёнка» и в результате получить втык от начальства, на такие взгляды Майер за последние пару лет насмотрелся с избытком, но нет. Там был... было... опасение... напряжённое опасение, не слишком явное и очевидно не за нынешнюю ситуацию, но... привычное. Условный рефлекс любого военного при встрече с командованием, даже когда всё хорошо и придраться не к чему, внутри возникает собранность и готовность к неприятностям. Капитан боялась самой реакции парня, не последствий от начальства, а его самого! Как будто он сам был опаснее любой реакции командования.
И почему-то подобная мысль не вызывала отторжения, своей внешней несуразностью. Как капитан может бояться лейтенанта? Как взрослый человек может опасаться ребёнка? Но почему-то Виктор сейчас был уверен, что действительно может. Не мог сказать точно из-за чего взялась эта уверенность, но она была. Хотя...
Майер прекратил крутить карандаш и уставился немигающим взглядом на его кончик. «Точно!» «Глаза.» Глаза парня, вернее взгляд, это был взгляд человека привыкшего(!) убивать, или видеть смерть. Человека, для которого чужая жизнь значила ровно столько, сколько стоит пуля выпущенная ему в голову. Иначе говоря — человека, для которого чужая жизнь не значит ничего. А учитывая, что этот парень управляет едва ли не самым мощным оружием на планете, отношение капитана становится понятным.
От осознания ситуации, по спине лейтенанта пробежали мурашки. Раньше он думал что Лэнгли была худшим из возможных вариантов пилотов, но теперь понял что сильно ошибался. Лэнгли была избалованным, но управляемым ребёнком, на неё существовали рычаги давления, хоть то же так обожаемое ей пилотирование, но как управлять человеком, которому плевать на мир вокруг? Каково доверять оружие сравнимое с ядерной бомбой человеку, который подчиняется только пока сам этого хочет?...
Виктор мотнул головой и отложил карандаш. «Слишком много выводов основанных на ощущениях. Всё может быть совсем иначе, дети хоть таблетками успокоительными могли наглотаться, а я тут целую теорию конца света выстроил. А слова капитана... да мало ли чего она может бояться? Я вон тоже из каптёрки когда-то бежать был готов, стоило на экране очередной янковской попсе появиться.» Вздохнув, немец выбросил из головы тревожные мысли и встал из-за стола, подходило обеденное время, так что вместо пустых раздумий было куда разумнее отправиться в столовую...
* * *
— Синдзи, можно тебя на пару слов? — заглянула в дверной проём Мисато. Мы с Рей как раз привычно пили чай на балконе, созерцая вечерний город и слушая музыку.
После того, столь интересного обеда, Мисато, вопреки ожиданиям, не стала сразу искать разговора по душам, или обмениваться какими бы то ни было намёками из серии — «Понял ли я чего? И что от меня ожидать?», вместо этого нас просто отвели на занятия по тактике работы в паре и абсолютно спокойно оставили. По крайней мере, внешне Кацураги демонстрировала именно полное спокойствие и даже некоторую беспечность.
Само занятие представляло из себя лекцию, но как нас сразу обрадовали — в будущем будут и практические занятия. Ничем существенным оно мне не запомнилось. Вёл седеющий мужчина с лицом, в котором перемешались как европейские, так и азиатские черты, представившийся сержантом Ли и больше про свою личность не распространявшийся. Объяснял он неплохо, лаконично, доходчиво и чётко, при этом на красочные примеры не скупился, иначе говоря — разжёвывал знатно, так что материал даже полные бестолочи, с атрофированным логическим мышлением, усвоить бы сумели. Вероятно занятие подразумевалось всё-таки семинаром, но... не срослось.
Вынув свой наушник, из левого уха, я вместе с плеером передал его Аянами, удостоившись при этом отстранённо-заинтересованного взгляда, на который ответил успокаивающе прикрыв глаза, и молча пошёл за Мисато.
— Это по поводу вчерашнего утра или сегодняшнего разговора в столовой? — сажусь на стул и глядя на капитана, делаю глоток холодного чая. Это уже становится какой-то традицией — вести серьёзные разговоры сидя на кухне...
— Эм... — Кацураги слегка смутилась, видно припомнив вчерашнее утро. — Ну, Син... Тут, понимаешь... Я тогда сильно испугалась, ну что вы, ну... Да ещё похмелье... да... — Девушка стыдливо покраснела, отведя взгляд. — В общем, извини, я была малость не адекватна и решила всё проверить, а ничего умнее не придумала.
— Я примерно так и понял. И ты тоже прости, я должен был сделать вид что сплю, а не бросаться сальными шутками, так что мы оба были не вполне адекватны. Но надеюсь моё маленькое представление перед Хикари повысило тебе настроение?
— О да-а-а... — Мисато расплылась в довольной улыбке, явно расслабившись, видимо оттого, что недоразумение разрешилось, а спустя мгновение припомнив визит старосты, хихикнула. — И ты всё-таки делаешь всё это специально! — обвинительно ткнули в меня пальцем. — И со мной ты умышленно устраивал такие же ситуации!
— Я не устраиваю такие ситуации, они сами устраиваются, для этого всего лишь надо придерживаться обычной для меня манеры поведения, остальное люди сделают сами. Хотя не буду лгать, это бывает весело, всё-таки то, что я не демонстрирую эмоций не значит, что у меня их нет.
— Вот как... — Кацураги задумчиво потеребила сбившийся из причёски локон волос. — А с Рей так же?
— Нет, — я отставил пустой стакан и откинулся на спинку. — Я не демонстрирую эмоции умышленно, просто не видя в этом смысла, можно сказать — мне лень. А Рей просто не умеет этого делать.
— Не умеет? — удивлённый взгляд карих глаз.
— Именно. Вернее, она не умеет этого делать так, как принято у большинства людей.
— А как она это делает?
— Глазами. Телом. Самым минимумом мимики на лице, практически незаметным даже если очень внимательно смотреть. Но чувства и эмоции у неё есть, причём очень сильные, это я тебе говорю как человек синхронизировавшийся с ней.
— И, что она чувствует?
— Мисато, мы уже переходим в разряд сильно личного.
— Ой... Прости, — девушка встрепенулась. — Да что-то мы заболтались... Я, собственно, хотела поговорить о том что сказала Майя...
— Про некий «псевдопилот»?
— Угу... — но больше ничего, молчит и внимательно ждёт моей реакции. Похоже сама развивать тему не хочет...
— Рискну предположить что это некий аналог автопилота для Евангелионов, или система дистанционного управления? — Мисато медленно кивнула, всё так же сохраняя молчание. — И в идеале, при успешном завершении проекта, в настоящих пилотах отпадёт необходимость? — ещё один напряжённый кивок. — Ну и что ты хочешь от меня услышать?
— Как что? — кажется своим последним вопросом я сбил её с какой-то мысли.
— Ну истерить на тему «Как вы можете так с нами поступать?!» я не собираюсь, тем более что разработка такой системы естественна. Да и не верю я что у вас что-то получится, максимум — сможете искусственно вызвать «Берсерк» отчего сами же и огребёте.
— И тебя совсем не напрягают эти работы?
— Не больше чем всё остальное.
— А что тебя всерьёз напрягает? Что вызывает наибольшее беспокойство? — сосредоточенно глядя мне в глаза спросила Мисато. И не скажешь, что несколько секунд назад она непринуждённо хихикала. — Только не говори, что таких вещей нет! Я тебя слишком хорошо знаю.
— Хм-м... — едва удерживаюсь от того, чтобы откровенно не ухмыльнуться. — Спорное утверждение. Но что касается вопроса... Меня беспокоит, что ты можешь натворить глупостей.
— Я?!!
— Ну, не я же, — небрежно пожимаю плечами. — Сама посуди, ты импульсивна, эмоциональна, явно не имеешь доступа к главным секретам NERV и при этом обладаешь весьма развитым чувством справедливости, а как показал сегодняшний день и не малым любопытством. Да ты влёгкую можешь влезть в неприятности, случайно или не очень наткнувшись на какой-нибудь неприглядный скелет в шкафу организации. И в отличие от меня, ты не имеешь даже видимости неприкосновенности, так как пилота Евангелиона заменить крайне сложно, а вот начальника оперативного отдела — раз плюнуть.
— И ты считаешь, что у NERV есть такие скелеты?
— Разумеется, а ты что думала иначе?
Девушка тяжело вздохнула и опустила взгляд в стол.
— Всё-таки, ты иногда слишком взрослый, Синдзи...
— Может быть. Однако, это не меняет того факта, что не имею ни малейшего желания в один прекрасный день узнать, что ты погибла в автокатастрофе, «не справившись с управлением».
— Ладно... — Мисато отодвинулась, уперев руки в край стола и закрыв глаза. — Хорошо... — секундная пауза. — Но неужели тебе самому не интересно узнать правду?
— Какую? Про то, что NERV грязная контора? Так они все грязные, те, что мало-мальски серьёзные. А неаппетитные подробности мне без надобности. Или тебя «Тайный План Гендо» интересует? Так я сомневаюсь, что если оный и существует, то мой дражайший папочка хоть кого-то в него посвятил.
— Хм-м... — глухо протянула девушка, подперев подбородок рукой и уставившись задумчивым взглядом в угол кухни. — Как ни печально это признавать, но к сожалению ты прав.
— Если тебе станет от этого легче, то мои умозаключения весьма предвзяты и могут не соответствовать истине. Не забывай, ты разговариваешь с четырнадцатилетним, обиженным на весь мир подростком, я по определению не объективен.
— Пф-ф!... — не то чтобы подавилась, но весьма выразительно выразила свои эмоции Мисато. — Уж ты то, да-а-а... И вообще, что это сейчас было? Опять завёл свою, ну эту... короче, издеваешься над командиром!?
— Немного.
— Язва!
— Сочувствую.
— Паршивец!
— Хм... Тебе не кажется, что данной сцене не хватает присутствия Рей?
— Тц!... — Кацураги прижала ко рту сжатый кулак, этак почти кусая фалангу указательного пальца, но сдержать или, тем более, скрыть выползшую на лицо улыбку это ей не помогло.
— Ладно, если на сегодня серьёзные разговоры закончены, то я пойду, — встаю из-за стола и направляюсь к чайнику, чтобы налить свежего чая, прежде чем возвращаться на балкон. — И, кстати, могла бы и присоединиться.
— Это предложение? — лукаво вздёрнула бровь девушка.
— На руку и сердце не надейся, я слишком развратен, но свидание обеспечу, — совершено невозмутимо и бесстрастно произнёс я, уже выходя из кухни с двумя полными стаканами.
Пару секунд стояла тишина, а потом квартиру огласило сакроменное:
— ПАРШИВЕЦ!!!
* * *
— Пора вставать... — слова произнесены едва слышно, но Рей, спящая уткнувшись лицом мне в грудь, просыпается. Сегодня мы опять спали вместе, хотя в этот раз обошлось без предварительных разговоров и поцелуев, Аянами просто разделась и легла рядом, тут же прижавшись ко мне, без всяких слов и объяснений. Впрочем и до этого их не было, так как Мисато таки приняла моё предложение и до самого позднего вечера составляла нам компанию на балконе, болтая о всякой чепухе вперемешку с наболевшими рабочими темами. Разговор приходилось поддерживать в основном мне, но и Рей она пару раз растормошила, хотя последней явно больше нравилось слушать. Одно хорошо — перед сном Рей почти не волновалась, хоть и уснула чуть позже чем обычно...
Несколько мгновений Аянами сохраняла неподвижность, но вот её голова поднимается и мы опять играем в гляделки. Секунда, другая и вот она прикрывает глаза и тихо произносит:
— Я поняла... — после чего начинает вставать, всё также держа глаза закрытыми. С лёгким неудовольствием пришлось выпустить её из объятий и подниматься следом.
— Рей... — вроде бы и не пытаюсь шептать, а всё равно голос очень тихий, не будь этой утренней тишины легко можно не услышать.
Начавшая надевать рубашку девочка замирает, но всё ещё не торопится смотреть в мою сторону или хотя бы просто повернуться лицом. Полная неподвижность.
Молча подхожу и обнимаю со спины чуть вздрогнувшую девушку, после чего нависнув головой над левым плечом, прижимаюсь щекой к волосам
— Ты мне веришь? — тихий шёпот над самым ухом.
— ... Да.
— Ты справишься. Даже если меня не пустят в капсулу, ты легко сможешь синхронизироваться с Евой.
— Я...
— Обещаю.
— ... Хорошо, — тело Аянами слегка расслабляется и она спиной прижимается к моей груди и чуть трётся головой о мою щёку, устраиваясь удобней. — Я верю... Синдзи Икари...
