Баба любит тебя, как мать.
Баба учит тебя, как учитель.
Баба оберегает тебя, как бог.
Из первой же строчки видно, что "Баба" и "отец" не одно и то же. А вот что? Кстати, а как этого Ути-Бабу на самом деле зовут? Похоже, никто и не знает...
Из любопытства заглянул в школу. Хорошо одетому иноземцу никто не препятствовал, небось, привыкли всяких спонсоров принимать. В одном классе шел урок математики, весьма юные дети учили таблицу сложения. Четырехзначных чисел, между прочим. Столбиком здесь складывать, видимо, не принято... Николас мысленно посочувствовал школьникам, большая же у них программа получается. Этак к концу начальной школы и до шестизначных чисел дойдут...
В другом классе показывали "чудо" — рождение капельки сиропа из образка с изображением бога. Образки были овальной формы, размером с фалангу пальца. Слегка выгнутой формы, так что изображение бога немного выступало вперед. Лежали все образки кучей в большой чаше с сахарным сиропом, который учитель(?) почему-то называл "маной". Ученик протягивал ему руку ладонью вверх, а он аккуратно двумя пальцами вылавливал из чаши образок и клал ему на ладонь выпуклой стороной вверх. Так чтобы эмалевое изображение было видно. Образок сверху был почти сухой (сироп с выпуклой поверхности не задерживался), но когда его клали на ладонь, из под него вытекала капелька сиропа. Учитель называл это "божественным чудом", рождение маны из образа бога. А то, что сиропа в чаше меньше делалось, заметить было трудно, недаром она такая большая.
Николасу тоже достались и образок, и капелька сиропа. Сироп, оказалось, надо языком слизнуть. Образок тоже можно вылизать. Потом его снова в чаше топят и выдают уже следующему. Хорошо хоть, что образки из серебра, оно некоторым обеззараживающим свойством обладает. Ну а на Кэров всякие микробы не действуют. Но, все равно, противно. Интересно, это древняя традиция, или Сатьи Саи придумал? Он на всякие выдумки и чудеса мастак, хотя ни разу не маг. Впрочем, маги из ничего золотые кольца тоже создавать не умеют. Тут другой талант нужен...
Оказалось, что запись на "интервью" происходила на той же площади, где почитатели могли наблюдать за медитацией Ути-Бабы. Только никакой записи не было. По площади перемещались служители Ашрама и сами отбирали достойных кандидатов на аудиенцию у гуру. Так что эксцессов на этих приемах никогда не бывало, а рассказы о встрече с Учителем Истины были переполнены восторга, близкого к религиозному экстазу. Николас заподозрил, что его личные шансы оказаться в числе избранных близки к нулю. Убедительно изобразить восторженного почитателя он, пожалуй, сумеет, но удержаться в этой роли несколько суток, пока заметят, да он от тоски удавится раньше!
К тому же целесообразность визита к Сатьи Саи пока сомнительна. Его богиня сюда направила не шею местному гуру свернуть, а санкхью изучать. Понять бы еще, что это такое...
Сам Сатьи Саи никаких занятий не проводил, а только прилюдно медитировал. Кому охота — может присоединяться. Но при нем было полно других учителей-философов. Дворец Ути-Бабы был окружен садами, в которых по периметру шли лужайки (жаль, травы на них было мало) с беседками. В этих беседках и сидели "учителя", поучая собравшихся вокруг или даже выполняя вместе с ними различные гимнастические упражнения. И поучения, и физкультура прерывались длительными медитациями.
Послушав и понаблюдав за действом на различных лужайках, Николас, наконец, на одной их них решил задержаться. В беседке проводил занятия какой-то высушенный до состояния мумии аскет неопределенного возраста. Видимо, медитацию проводил. Но делал это довольно странно. Николас пригляделся к его ауре и решил, что "учитель" находится в глубокой коме и шансов вернуться в мир живых без срочного вмешательства со стороны не имеет. В принципе, этот умирающий был ему глубоко безразличен, но, видимо, сработали инстинкты целителя. Глянув на затухающую ауру, он подкачал в нее жизненной силы и наложил несколько заклинаний Среднего исцеления — на все важнейшие органы этого почти трупа. На голову даже дважды, без особой, впрочем, надежды, что мозги у индивидуума встанут на место.
"Мумия" слегка качнулась, возвращаясь в мир живых. И заговорила неожиданно заунывным, но звучным речитативом:
— Вняли боги моим молитвам, окропили мой дух священным соком сомы! В состоянии мокша (освобожденность) побывал мой дух, прикоснувшись краем к анутара самъяксасмбодхи (истинное пробуждение). Приоткрылись чакры мои, и наполнились небесною силой. Разлилось блаженство по изнуренному телу моему, никогда прежде не чувствовал я себя столь хорошо после медитации. — И добавил уже строгим тоном: — Сумели ли вы почувствовать смену моего состояния, медитирующие рядом?
В том, что никто не мог ничего заметить, Николас был абсолютно уверен. Зрением Кэра из всех присутствующих обладал он один. Однако, большинство из сидевших вокруг с энтузиазмом закивали.
Ободренный реакцией окружающих, аскет перешел к поучениям:
— Запомните! Пуруша есть трансцендентальное Я или чистое сознание, это абсолютная, безначальная, неизменная, непознаваемая реальность. Пуруша не только не имеет причину существования, но и не выступает в роли причины чего-либо. Пракрити есть беспричинная первопричина всех объектов в мире, лишённая сознания. Пракрити — первый принцип Вселенной, она независима и активна, состоит из трёх гун: саттва — основа разума, раджас — основа энергии, тамас — основа инерции. Собрав силой разума всю свою энергию, объединив ее с энергией космической, преодолеет мудрый инерцию тела и достигнет просветления!
Николас решил послушать дальше. Это было что-то похожее на санкхью, целью которой, как ему помнилось и было отделение духа от материи. Не совсем понятно, зачем его богиня эту галиматью слушать отправила, но раз пришел, будем учиться! Он уселся в самом заднем ряду медитирующих, выбрав место так, чтобы прислониться спиной к одному из немногих росших тут деревьев. Лежа медитировать было бы еще удобнее, но зачем привлекать к себе лишнее внимание? Так что "растворяться в природе" пришлось сидя. Николас мысленно потянул к себе и в себя струящиеся вокруг слабые энергетические потки, собирая ману. Он эту практику еще в университете освоил, хотя, став Кэром, применял редко. Организм восстанавливал манорезерв без специальных волевых усилий и достаточно быстро. Вот и сейчас его резерв был практически полон, на лечение "мумии" много не понадобилось, но все-таки он его долил до конца. Проверил накопители в спрятанных на поясе артефактах, проверил, чтобы все были под завязку заполнены. Все, больше ману девать некуда. Прислушался, что там еще вещает этот "учитель". А тот рассказывал, видимо, о конкретных методиках.
— Представьте себе, что вы легкий ветерок, который одновременно является частью воздуха вокруг, но и выделяется в ней. Вот вы овеваете эту площадку...
Ни малейшего дуновения ветерка на площадке не ощущалось, в отличие от жара полуденного солнца. Это Кэров жара не берет, а слушатели, особенно те, что с Запада приехали (а таких было не меньше четверти), вполне могли тепловые удары схлопотать.
В общем, день Николас провел очень "плодотворно", так и не поняв, а что он тут делает? Но ничего, он упорный, завтра снова придет...
* * *
Когда вернулся к своей хижине, обнаружил, что народные гуляния там еще продолжаются. Слишком щедро им денег оставил, что ли? Хотя, изысков тут никаких не наблюдалось. Притащили здоровенный котел, ведер на десять, и несколько котлов поменьше, дрова откуда-то появились. Столами и скамьями все место вокруг заставили. В большом котле варили рис, в остальных овощи тушили и соуса готовили. Кашеварило человек десять, остальные к ним с мисками подходили за новыми порциями.
Николаса приветствовали, как родного, и стали поздравлять. Считывать мысли у такой толпы сразу было затруднительно, а галдели они обрывками фраз. Пришлось вытащить к себе мужика посолиднее и расспросить индивидуально.
Трактовку произошедших в его отсутствие событий Николас счел попыткой тупой разводки. Дескать, оженили его. На девочке-малолетке. Свидетелей куча. А что его самого при этом не было — не страшно, он же Джави в качестве своего заместителя оставил. Держался при этом мужик чрезвычайно нагло, типа — против "обчества" не попрешь. Так что корми тут всех, пока не уедешь, а потом денег много давай жене на хозяйство. Старшие ей помогут. Сама девочка при этом где-то за спинами пряталась, ожидая развязки.
Николас с большим трудом сдержался, чтобы не шарахнуть по нахалам каким-нибудь серьезным заклинанием. Вместо этого он разродился гневной тирадой, которую нельзя было считать матерной только в силу особенностей дэнского языка. Ну, нет в нем матерных слов. Совсем. Другими выражениями, условно литературными, обходятся. Но "ублюдки больного чесоткой шакала", "пускающего ветры" исключительно через рот и тому подобные определения недостойного поведения местных шудров присутствовали в изобилии. И сказано все это было не просто так, обертона "Гнева Кэра" подмешались в его голос сами собой.
Эффект был неожиданный, но сильный. Вся находившаяся вокруг толпа попадала наземь без сознания расходящейся волной. Николас совсем забыл, что ментальный артефакт, с помощью которого он считывал и транслировал мысли, работает на полную мощность. Вот теперь он "Гневом Кэра" им по мозгам и врезал.
Убивать этих селян или превращать их в толпу идиотов Николасу никак не хотелось. Собственно, шудры ни в чем не виноваты. Обычные рабы с рабской психологией. Гнут спину и заискивают, но все время стараются и как-нибудь обмануть представителей высших каст, испытывая к ним чувство классовой, а точнее, кастовой зависти и ненависти. Все банально и старо, как мир. А вот как этих "бессознательных" в себя приводить?
Действовал по наитию. Подкачивая в ауры потерявших сознание жизненную силу одному за другим, Николас одновременно продолжил свою речь. Также подпуская "Гнев Кэра", но говоря, на самом деле, спокойным голосом. Типа журя по-отечески. Мол, нехорошо они поступили, попытавшись обмануть его, но теперь в этом раскаиваются. А он их простит, если впредь будут вести себя скромно и вежливо. Что нужно работать и уважать старших. И еще много разных правильных слов, от которых его самого стало подташнивать. Все-таки, чтобы работать проповедником, надо определенный склад характера иметь, главное в котором — полное отсутствие совести.
В общем, народ стал понемногу приходить в себя, явно не очень понимая, что же с ним произошло. Разошлись все по-тихому. Даже Джави с Рати слинять пытались, но их Николас уже не пустил и поручил убрать следы пиршества. А сам в нионский ресторан есть пошел. Рисовая каша, покрашенная красным перцем и щедро присыпанная черным же перцем, у него аппетита не вызвала.
Как выяснилось впоследствии, воздействие проповеди Николаса на незваных гостей имело устойчивый и долгосрочный эффект. Весь наиболее старый сектор городка еще несколько лет вел себя исключительно тихо и очень трудолюбиво работал, повергнув в умиление деревенскую аристократию. Только почему-то все эти шудры образовали новую касту (или подкасту? или племя? или как это оно в местной традиции называется?) — потомков голосистого шакала. И произносили это самоназвание исключительно с гордостью, как данное им свыше самими богами.
* * *
На следующее утро после "гулянки" у его хижины Николас встал злой и невыспанный. И вместо завтрака принялся сооружать артефакт, обеспечивающий звукоизоляцию. С ходу подходящих бытовых заклинаний не вспомнил, от растрепанных чувств соорудил защитную сферу по типу той, что полигон в университете прикрывала, только меньшего размера, чтобы только на одну кровать хватило. А что? Заклинание сложное, но звукоизоляция полная. А в качестве бонусов — ее и огнешаром не пробьешь, и комар через нее не пролетит. А воздух не только проходит, но даже вентилируется. Замечательный бытовой артефакт получился. С одной маленькой оговоркой, что сделать его редкий архимагистр сможет. Или Кэр. Хотя на сегодняшний день он среди Кэров единственный артефактор.
Воодушевили на трудовые подвиги хозяина его молодые слуги. Джави и Рати, видимо, решили, что вчерашняя гулянка все-таки свадьбой была. На которой Джави толи сам женился, толи Николаса замещал. В общем, ночью он это замещение продолжил. Куда-то у местных детей не туда акселерация пошла! На вид года на два-три моложе, чем есть на самом деле, мелкие, тощие... Но сколько энтузиазма! И ничего не стесняются. Хотя, если в таких хижинах тут большими семьями живут, а иногда и по несколько семей в одном доме, то к публичному интиму должны быть привычные. В отличие от Николаса. И ведь когда он их в первый раз шуганул, чтобы спать не мешали, спокойно вышли во двор и продолжили, похоже, даже громче, чем раньше. И так раз пять за ночь. Как же, выходят, о хозяйском сне заботятся. Уснешь тут!
* * *
Быт более или менее наладился, и следующую декаду Николас ходил в Ашрам, как на работу. Все к тому же аскету (так и не узнал, как его зовут), который каждый день упорно пытался уйти в небытие, а он ему в этом регулярно мешал. У "мумии" от регулярной подкачки жизненных сил даже цвет кожи уже не таким землистым стал, и энтузиазм вырос на порядок. Но человек оказался честным. Уйти в нирвану с концами пытался где-то до полудня, потом описывал аудитории свои ощущения по мере приближения к анутара самъяксасмбодхи (слова-то какие, и не выговоришь!), затем рассказывал что-нибудь из основ философии, после чего начиналось:
— Почувствуйте себя текучей водой, разлейтесь по округе, заполняя каждую впадинку...
Николас честно слушал философскую муть, даже пытаясь понять, о чем же в ней говорится. Во всех системах всегда одно и то же! Высасывается из пальца какой-нибудь постулат о первооснове мирозданья. Постулат — копирайт философа, основавшего учение. Затем вокруг этого постулата достраивается модель мира, иногда даже непротиворечивая. Что, впрочем, неудивительно, на этом этапе уже обычной логикой пользуются. Только держится все это на крайне зыбком основании — постулате, который в принципе невозможно доказать. Вот так в основе мира может оказаться айперон, атом, пракрити, четыре первоэлемента или просто "слово Бога". Спектр почти безграничен. Он сам готов на спор построить теорию, в которой основой мира будет, например, белый свет или, скажем, эманация зла. В общем, Николас, как человек науки, давно считал всех философов бездельниками и жуликами.
— Почувствуйте себя туманом, стелящимся по земле и насыщающим траву влагой...
В конце концов, бесцельно собирать ману, девать которую ему было совершенно некуда, надоело. И от нечего делать, Николас задумался, а какие ощущения на самом деле могли бы быть у "тумана, стелящегося по земле", если бы тот мог что-нибудь чувствовать. Наверное, что-нибудь вроде легкой щекотки или зуда от соприкосновения с травой? Иначе, зачем ее влагой обволакивать? Чтобы не щекоталась. Ведь туман, наверное, не видит, а воспринимает мир через осязание. А как же он его осознает? Хотя стоп! Чтобы осознавать, думать уметь надо. Думающий туман? А что, интересно!
