Зверь Лютый. Книга 17. Пристрелочник

Часть строений нам не нужны. А дерево здесь сухое. Мой-то лес весь не вылежал. Поэтому сформировали бригаду из четырёх... э... они себя называют "волки". От "варкан" на пехлеви. Гиркане. Или — гирканцы?

Гирканцы разбирают строения, тащат сухой лес на полчище, там мои плотники из него строят. Естественно, есть человек, тоже из "брошенных", который процесс организует и контролирует. "Надзиратель". И есть дама, из освобождённых из каравана "домохозяек крепкого телосложения", которая этих гирканцев сильно достаёт. В отместку за их поведение в предшествующий исторический период.

"Домогатель" — погиб, "тёлки" сообразили, что надо убираться, выскочили во двор, там трудилась эта бригада. "Надзиратель" что-то заподозрил, спросил. Бабы кинулись бежать, дед за ними. Гиркане среагировали быстро — тут же его пришибли. И начали договариваться с бабами. И договорились бы, не взирая на лингвистическое несоответствие. Главное — взаимопонимание. А кровь на руках у обеих групп — очень способствует. И устроили бы они нормальный побег. С поджогом, с угнанным скотом, с множеством трупов, с толпой придурков "за компанию"...

Но тут припёрлась "домохозяйка". И стала на них орать. Как она и привыкла делать за последние дни. Потом поняла, что здесь что-то не так. И побежала, продолжая вопить. Вся группа выскочила из кудо. "Домохозяйку" догнали и зарубили. Но — время, шум. Команда попала на глаза моим гридням. Одного ребята сразу завалили, другого ранили. И беглецы быстренько побежали в лес.

Очевидный маразм и глупость. Не планомерное восстание, а просто... стечение обстоятельств.

Мои люди приняли правильное решение — не преследовать. Потому что в селении оставалось ещё несколько людей и рабов. Бегать за придурками по лесу... без собак.

Что собаки, после смены насельников в селении не живут, я уже...

Могута сегодня в другой стороне ходит. Остаётся только Курт. И мы с Суханом. Ну, волк-гуливер, пойдём, поищем местных... лили-путинцев. Или — лили-путанцев? В оригинале у Свифта — Lilliputians.

Беглецы не могли идти быстро: женщины и раненый замедляли их движение. Дополнительно к повсеместным здесь болотам. Похоже, они тянули в разные стороны. Гиркане стремились к Волге. Сделать плот и уплыть отсюда нафиг. Но путались в здешнем лесу. А дамы обосновано боялись остаться во власти чужаков и тянули в другую сторону, к ближайшему посёлку родного племени.

Там есть такое озеро... мелкое. Оно так и называется. Ещё оно — длинное. Поперёк их пути. Вот туда мы их и загнали.

Оно, конечно, мелкое и неширокое. Но переходить его по грудь при температуре 6-8 градусов... Они уронили своего раненого, тот начал шумно барахтаться.

Курт решил что человек тонет.

Что — правда.

И его надо спасать.

Что — нет.

Он-то этого не понял! Его же учили — вытаскивать человека из воды. В Пердуновке был случай, когда князь-волк ребёнка в ледоход вытащил. Это ж хорошо, это ж правильно, все ж радуются, благодарят и норовят почесать!

Его норовили убить.

Люди стоят на дне, у них есть опора под ногами, а ему роста не хватает. Он плавает, а его окружают и бьют железным и острым. А у нас... ни луков, ни моих ножей, ни Сухановых сулиц.

Я же по своему городу хожу! По своей земле! Я же шёл только печку сделанную глянуть, посоветовать, организовать... Не на войну же! Среди своих же! Среди нормальных людей. Предков.

Надо было по "Агате Кристи": "Я на тебе как на войне". Среди предков — аналогично.

Я кинулся к Курту в воду. Ледяная. Плевать. Только крикнул Сухану:

— Живьём!

Всех — не получилось. Раненый сам утоп, женщин я зарезал. А вот мужчин мы вытащили. Они сильнее — их не так просто утопить. И сообразительнее — знают как сдаваться в плен.

Сухан выливал воду из сапог, а я... баюкал Курта. Он был... очень растерян. Он же хотел помочь... а его — топором. Ногу подшибли, по боку — длинная полоска крови.

Я бы этих... чудаков там же на куски порвал. Но Курт ходить не может. А сам он — здоровый, тяжёлый.

Побили придурков малость, для вразумления. И они потащили носилки с моим Куртом. Бегом. Потому что холодно. У самого зуб на зуб...

Глава 372

Этот кретинизм местечковой "спартаковщины" имел, естественно, продолжение. И чисто административное — в плане содержания и организации труда. И — воспитательное.

Ситуация у меня безысходная. Я не могу обеспечить полноценную внешнюю охрану — нет ресурсов. Я не могу обеспечить инструментальное ограничение свободы. Радиоуправляемый ошейник со взрывчаткой — решает проблемы, но — нету. Я не могу провести чёткую локализацию. Кого-то можно привязать к мельничке, к тачке, но есть множество других работ.

Не имея достаточных материальных средств обеспечения управляемости невольников, я был вынужден обратиться к моральным. К воспитанию страха.

Беседа с выявленным на глинище "землекопом" с участием Ноготка позволила познакомиться с парой интересных персонажей. Которые тоже были... "побеседованы".

Здесь не было полномасштабной структурированной "подпольной организации сопротивления". Просто — группы людей, среди них — лидеры. Эти лидеры, естественно, стремятся к изменению существующего порядка. В форме: вырезать моих людей и сбежать в мордву. Всем понятно, что вскоре ляжет снег и встанут реки. Поэтому акцию надо сделать быстро.

Может быть, у них что-нибудь и получилось. Что-нибудь сожгли, кого-нибудь убили. Но одна дура очень не захотела дать одному некрасивому ветерану. "Ой, противный, что придумал". Дальше — "тайное стало явным". И мы успели принять меры.

Мара подтвердила пригодность женского контингента к употреблению. И их всех публично... копулировали. Перед строем. Неоднократно. Для воспитания чувства рутинности и понимания "своего места".

" — Хочешь мужской совет? Давай".

Ещё один урок моим гридням. По поводу выбора между заповедью "не прелюбодействуй" и исполнением приказа.

Нет, не всех. Среди рабынь были девчонки-сопливки, о которых Марана сказала:

— Рано им.

Эти просто постояли в общем строю, посмотрели на... на своё возможное будущее.

К моему удивлению, рабы отнеслись к этой картинке довольно позитивно. Часть — выражала желание поучаствовать, хвастаясь собственными талантами на этом поприще.

"Человек человеку — друг, товарищ и брат". А — бабе? Самец?

Для столь психологически устойчивых было дано второе действие: посадка на кол. Три "авторитета" интимно познакомились с Дракулой. Точнее — с его инструментом.

Это произвело впечатление. Издаваемые звуки, исполняемые телодвижения, два свободных столба рядом... Но настоящий ужас распространился через неделю. Когда впечатления о казни уже начали смазываться. Забываться как дурной сон.

Это не было публичное мероприятие: сколько ж можно! Мы уже потеряли кучу времени, а зима — близко! Чисто камерно, для узкого круга своих. Точнее — для одного. Для Курта.

Двух моих "недоутопленников", просидевших это время в яме, притащили и привязали к неиспользованным столбам.

И я начал учить князь-волка.

Убивать людей.

Конечно, я раньше натаскивал его по некоторым основным приёмам: лобовая атака, захват-рывок, захват с перехватом, прыжок-удержание. И вообще:

"В процессе специальной дрессировки караульные собаки должны приобрести следующие навыки: 1) развитие злобы и недоверия к посторонним лицам; 2) отказ от корма, предлагаемого или подбрасываемого посторонним; 3) окарауливание на глухой привязи; 4) окарауливание на блокпосту; 5) свободное окарауливание; 6) охрана помещения изнутри".

Всё это мы проходили, всё это Курт делает. Кроме первого. Потому что понятие "посторонние лица"... очень расплывчато и переменчиво. Вокруг меня постоянно толчётся масса новых людей. С которыми я стараюсь разговаривать дружески. Которые его кормят, с ним играют, ухаживают... Алу, Гапа... Трифа его боится, но я же велел её не пугать, Чарджи Курта не любит, но он не посторонний. Мы же все тут друзья, мы же все тут вместе!

Не все.

" — Мы же все одна семья!

— Да. Но мы в ней — разные члены".

Ещё: стандартный набор приёмов караульной собаки предусматривает захват, фиксацию. Например, за конечность или гениталии. Но — не убийство, не нанесение тяжких телесных.

В природе князь-волк может челюстями сломать хребет лосю или оленю. Или — человеку. Обычный волк — вырвать горло. Но я Курта этому не учил. И чуть было его не потерял.

Нужно в дополнение к команде "Фас!" (здесь кричат — "Куси!") ввести команду "Убей!". Как?

"В дрессировке применяются два основных метода воздействия.

Механический. Для получения желаемого рефлекса дрессировщик применяет принуждение. К механическим раздражителям... относятся: нажим рукой на различные части тела, насильственное придание телу нужного положения, рывок поводком, рывок при помощи строгого ошейника, удар хлыстом.

Вкусопоощрительный... Рефлекс посадки вызывают, поднимая над головой собаки кусочек мяса. Если подобное воздействие сочетать с подачей команды "Сидеть" и сопровождать посадку дачей лакомства, то на основе пищевого безусловного рефлекса у собаки образуется условный рефлекс. В дальнейшем она будет совершать посадку по одному лишь приказанию дрессировщика".

Не подходит. Принуждение... для Курта?! Да такая туша сама кого хошь к чему хошь принудит! Да и вообще: для караульных собак допустима только минимальная доза этого метода.

Вкусопоощрительно... Он не будет работать за подачку. Ему не вкус мяса интересен, а добрые отношения с человеком. Весь в меня, сукин сын. Впрочем, лошади ведут себя сходно. Я об этом уже...

Я бился с ним больше часа. Он не понимает! То пытается поиграть, побегать, то на брюхе ползает, хвостом машет. Потом отскочил в сторону, сел, язык вывалил. Смотрит своими наглыми рыжими плошками: "Хозяин, ты чего — сдурел? Излагай внятно".

Я уже и сам замучился. Одурел и обозлился.

Парадокс, факеншит! Вот же — природный хищник! Убийство для него — естественный и неотъемлемый элемент жизни на воле. Способ пропитания. А попал к людям, цивилизнулся и... и никак.

Если два метода дрессировки результата не дают, то... то используем третий. Подражательный.

Обычно применяется к щенкам. Глядя на взрослую собаку, молодая ведёт себя сходно. Подражает. Кому будем подражать? Самый главный здесь зверь — я. Все остальные... щенки. Личным примером?

Охренеть...

И я начал раздеваться.

"Ветер в поле воет,

Дождик моросит...".

Осень. Глухая. Поздняя. Земля мокрая. Чавкает. Грязь вылезает толстыми жирными червяками между пальцев босых ног. Свежо. Мокро. А с меня пар валит. Прямо с кожи, с предплечий парок идёт. Как-то странно: дождь, вроде, не усилился, а капли... стучат громче. И цвета — ярче. Сильно. Цветные пятна дёргают зрение. Заставляют приглядеться. Вон лист жёлтый прилип под обрывом. Раньше не замечал, а теперь глаз не оторвать. Столб этот... торопились плотники — затёс неровный. Чудак у столба. Лыбится. С напарником болтает что-то на своём. Живенько так, азартненько. Надо мной посмеиваются, храбротой своей хвастают.

Забавно.

А они — уже не люди. Они... наглядные пособия. Для воспитания в моём волке условного рефлекса. Личным примером. Матёрые волки водят волчат на уроки — резать овец. Сначала вожак показывает сам. Потом молодёжь повторяет. Пока всю отару не вырежут. Не для еды — для постижения мастерства.

Вожак здесь — я. Мне и учить. Мастерству убийства.

Я снял с себя всё. Включая крест и палец. Только бандану — набедренной повязкой повязал. Чтобы не болталось и не отвлекало. Подошёл к левому... пособию. Их всех побрили при прибытии. Оно отросло, но не ухватить... За нижнюю челюсть? Дёргается. Ручки-ножки к столбу привязаны, а вот тельце... Тренажёр не вполне зафиксированный.

Ну и как же его... уелбантуривать? Хребет я ему челюстями не сломаю. Жима меня в этом месте... недостаточно. А у Курта основной инструмент — челюсти. Руками, ножиком... воспитуемый не воспримет.

Задрал пособию голову. Тот, наконец, понял, что что-то... завопил, замычал, засуетился... В моих руках без команды плясать... Дурашка. Горло. Широкенькое. Волосатенькое. Кадык туда-сюда скачет. Мышцы тут по бокам... Сокращаются. Живые. Крепенькие. Помниться весной, на Неро, я одну монашку очень схоже в горлышко поцеловал. Она была приятна. А этот... вонючее колючее двуногое приспособление... для воспитания волчьих условных рефлексов... Курт, тебе видно? Делать надо так...

"Порвать хрип" — русское народное выражение. Не гипербола. Прокусить шею здорового человека другой здоровый человек — не может. Наши челюсти, ещё со времён австралопитеков, не предназначены для убийства сородичей. А вот собственно "хрип"... Перегрызть — нет. А вот "вырвать"... Русский народ, даже в фольке, очень точен в анатомических подробностях.

Ухватил. Сжал. Вдавливая челюсти. Жаль — они у меня не выдвижные. Между мышцами и собственно хрипом. Э... кадыком. Экий... щетинистый попался. Ещё сильнее. Я туда попал? — Точно, хрипит. Небритым хрипом. Ну и мерзость...

Пособие билось и трепыхалось. Больше сжимать не могу. Силушки богатырской в клыкачёнках моих отроческих — маловато. Как же там у штангистов? Жим, рывок, толчок. Жим — прошёл. Тогда — рывок.

Головой. Плечами. Всем телом.

Горячая, как кипяток, струя крови. Мне на плечо, на грудь, по ноге. Судорожный рывок "пособия". Тоже — всем. И — челюстью в моей руке. Поздно. "Поздно, дядя, пить "Боржоми", когда...". Нет, почки-то на месте, а вот...

Суетня. Выплески крови. Распахнутая рана. Глаза. Тоже — распахнутые. Вылезшие из орбит. Скачут. Косят. Мутнеют. Закрываются. Тело обмякает. Отпускаю его челюсть, и голова падает на грудь. Колени подгибаются, он оседает вдоль столба. А кровь продолжает ещё выплёскивать. Неравномерно. Затухая.

Что-то мешает мне дышать. Выплёвываю на ладонь. Так вот он какой — "хрип". Который вырывают. Кусочки мяса, трубочки, лохмотья, жилки... Б-у-у-э... Тьфу. Омерзительно. Экая гадость. А люди этим дышат.

Так. Тьфу. Не отплеваться. Вкус крови. Тьфу. Что дальше? Дальше... Зачем я всё это...? А.

— Курт, повтори.

Курт пытался убежать. Но команда "ко мне!" вбита ещё "с молоком матери". Хотя и не волчица его выкармливала. Пытался подползти, пытался сделать вид... Потом сел, задрал голову и завыл. Как по покойнику.

По мне, что ли? Рано, дружище. Все там будем. Но сперва ты сделаешь то, что я велю. Сделаешь. Исполнишь.

Почему у больших собак такие грустные глаза? Вот он лёг на живот, положил голову на лапы, смотреть на меня боится, поднимет взгляд и сразу опускает, поскуливает... Хочется пожалеть. Обнять и плакать.

Я... кажется, меня несколько покачивало. И выворачивало. Никак не мог оттереть губы. Держал второго... второе пособие за плечо. Тот сперва орал, потом молил, потом рычал, потом скулил, обделался, пытался встать на колени... Демонстрационный экземпляр. Не интересно. Я держался за его плечо, смотрел на Курта, тыкал пальцем "тренажёру" в шею и повторял: