Капкан на Инквизитора

Альвах молча слушал. Впрочем, король не стал долго испытывать его терпения.

— Почти тридцать лет после болезни моего старшего сына, а после — и младшего, роду Дагеддидов приходилось жить в бесчестье. Глядя на моих сыновей, я мучился сам, и мука моя была ужасной. Ведь я знал, что был истинным виновником их бед. Теперь моя семья, наконец, перестала быть посмешищем всей Веллии. Седрик мнит себя исцеленным и в глазах народа из изгоя сделался почтенным мужем, женатым и детным, достойным короны. Моя невестка счастлива обрести ребенка — того самого, которого ты решился оставить с таким легким сердцем. А глядя на нее счастлив и мой старший сын. Я тоже счастлив избавиться от проклятой ведьмы, которая обнаженным клинком надвисала над всем моим родом. Я счастлив, что моя семья теперь не хуже всех прочих. Оба моих сына — достойные, семейные мужи, и у нас есть продолжение. И... неужели ты думаешь, что я позволю тебе это нарушить?

Альвах вскочил на ноги.

— Мне все равно, как там с твоей семьей, — он сбросил одеяло на пол, и оно тут же принялось тихо тлеть от горевшего камина. — Я и так сделал для твоего велльского семейства больше, чем мог бы сделать для своего собственного! Тебе известно о моем положении, и ты все равно отказываешься мне помочь?

Хэвейд пожал плечами и ногой отодвинул одеяло от огня.

— Я поговорю с Седриком. Думаю, что сумею убедить его... быть к тебе помягче.

Альвах ладонью стер с женского лица мужеский оскал.

— Помоги тебе Лей. Тогда я тоже с ним поговорю. Расскажу то же, что рассказал тебе вчера. Как знать, быть может, правда пойдет ему на пользу? Ведь если Седрик узнает, что его исцеления не случилось, и он живет не с женщиной, а с...

Договорить Альвах не успел. Хэвейд отбросил щит. Мгновенно шагнув вперед, он стиснул девичьи плечи собеседника, приблизив лицо.

— Ты ничего не скажешь Седрику, — король встряхнул стиснувшим зубы романом. — Или, клянусь благостью Лея, к ославленному имени моей семьи прибавится еще одно. Как тебе думается, каково будет всем почившим Альва узнать о великом позоре их последнего потомка? Я обещаю тебе — слышишь, имперец? Обещаю, что едва только Седрик узнает о чем-то... о чем угодно, не важно, от тебя или кого другого, я так ославлю имя твоего рода, как ничье еще имя за всю историю Рома не было ославлено. Даю тебе мое королевское слово. Ты готов заплатить такую цену за свои обличительные речи?

Альвах стряхнул руки короля. Все существо его исполнилось ярости, у которой не было выхода.

— Вижу, что выбор горгоны был сделан не случайно, — только сумел выплюнуть он. — Вы достойны друг друга.

— Знал, что ты поймешь меня правильно, — Хэвейд шагнул вперед, вновь берясь за плечо романа. — Теперь послушай, что я тебе скажу. Сейчас ты вернешься в твои покои, и все пойдет по-старому. Ты станешь моему сыну хорошей женой. Родишь ему еще наследников. Ты уже проделывал такое ранее, и не умер от этого. Уверен, ты справишься. То, что между тобой и Седриком, оставляю на ваше усмотрение. Но упаси тебя Светлый от излишней откровенности. Ты хорошо уяснил это, имперец?

Альвах дернулся, чтобы уйти, но король еще не закончил.

— Дай мне договорить, роман. Потом, когда твоя ярость пройдет, ты поймешь, что я прав. Проклятия этой ведьмы не отменить. И тебе нет в мире места другого, чем рядом с моим сыном. Седрик горяч... как его покойная мать, но он не зол и отходчив. Он любит жену, имперец. Рано или поздно, ты научишься справляться с его... порывами и извлекать из них пользу.

Он поймал локоть собеседника, который вновь рванулся, чтобы уйти.

— И последнее. Поскольку у Седрика теперь есть наследник, королем станет он. Мой сын неглуп... но он горяч и не всегда способен... принять верное решение на трезвую голову. Однако я могу оставить ему престол Веллии со спокойным сердцем. Ведь жена Седрика происходит из народа, который завоевал большую часть мира... и правит ею вот уже множество веков. Ее народ славится порядком в мыслях и действиях... стратегическим мышлением и логикой в принятии любого решения. Я уверен, что судьба моего сына и всей Веллии... оказалась в надежных руках.

На несколько мгновений выдержка изменила роману. Он сморщился, едва успев овладеть своими чувствами.

— Ты мерзавец, король, — едва слышно проговорил он, высвобождая локоть и тиская его другой рукой. — Ради исправления... собственных давних ошибок ты... обрекаешь на муку... меня.

— Брось, — Хэвейд усмехнулся. Нагнувшись, он поднял щит. — Как там у легионеров? "Нет такого испытания, которое нельзя было бы превозмочь, если воля крепка... Во имя Императора, Святейшего и собственного достоинства". Если я ошибся в цитировании, то смысл передал верно? Поправишь меня, дочка?

Альвах не ответил. Оттолкнув со своего пути правителя Веллии, он подошел к его столу и забрал с него отпитую на четверть бутыль. Потом так же молча, не прощаясь, покинул кабинет.

... Возвратившийся на следующий день Седрик нашел жену на ковре возле ложа. Марика оказалась вусмерть одурнамена хмельным. На столе стояла опорожненная многомерная бутыль. Подле подергивавшейся в пьяном сне принцессы лежало всегдашнее зеркало. Его длинная рукоять была разломана в щепы. Из разбитого в мелкие осколки стекла торчал снятый со стены посеребренный рунический клинок.

Конец первой книги

Продолжение в книге "Игры Предвечных" http://samlib.ru/editors/g/garin_a_o/index_10.shtml