Подаренная сказка. Богиня

— А я, я отправляюсь домой. И думаю смогу переслать твои вещи, оставшиеся внизу в эльфийский лес, так что можешь за ними в город не возвращаться. Пока, и надеюсь, скоро увидимся, — пиратка задорно улыбнулась, помахала на прощанье рукой, и что-то весело насвистывая, поскакала по тропинке вниз.

— О чем она?

— О том, что я забираю тебя с собой, и о том, что нам предстоит много работы.

— Она ведь больше не человек, — с грустью, но очень уверенно вздохнул эльф, — хотя я до последнего наделся, она стала великолепной актрисой.

— Эллис не играла... почти, и все же она вновь человек... почти.

Трактир обычный придорожный трактир, таких за год своих странствий она повстречала не одну сотню. Вольные города, как много она про них наслышана, но на деле тут все, как и везде: шум толпы, серые каменные здания сложенные криворуким каменщиком, трактиры, наполненные вольными охотниками, да наемниками, что приходят и уходят отсюда со всей страны. Хотя, пожалуй, отличие все же есть, здесь наемников на душу населения куда больше чем в королевстве. А может это она слишком сильно изменилась за последнее время...

Эллис одними уголками губ улыбнулась закипающей ссоре. Все, как и везде. Руки сами по себе выстукивали замысловатую мелодию, смутно припоминаемой песни из ее прошлой жизни. От тарелки с жарким исходил дурманящий аромат, готовили здесь на удивление вкусно. А вот эль она попивала, не задумываясь, все-таки для нее это квас, а не хмельной напиток, особенно после всех изменений, произошедших с ней.

Королева в очередной раз отставила уже пустую кружку и смеясь подумала, а не приступить ли к еде, как расположенная рядом входная дверь неуверенно скрипнула. Ей не нужно было поднимать глаз, чтобы понять, кто только что вошел в трактир. Этого человека она и раньше могла почувствовать везде и всегда. А теперь она просто знала, что он уже близко, что еще немного и он войдет в дверь, выбранного Аленом трактира.

Звук пододвигаемого стула даже на фоне общего гомона прозвучал подобно раскату грома. И вновь тишина, никем не нарушаемая. Помедлив еще мгновение, королева оторвала свой взгляд от затертой попытками ее отмыть столешницы, и встретилась с внимательно ее изучающей зеленью королевских глаз. Ксаниэль замер напротив. Ему невероятно шли простые, но добротные одежды наемника, золотые волосы слегка встрепались за время неблизкого пути. Порталами в вольные города не попадешь.

Король опешил. Он уже больше полугода готовился к этой встречи. Он тщетно пытался узнать место пребывания той, которую любил до самозабвения, той, которой оказался готов, простить все. Он, думал, что, наконец, смог ее понять...

Расплавленное серебро, что плескалось на дне ее некогда серо-голубых глаз, поражало таящимися в нем знаниями, опытом и мудростью тысячелетий. В двадцать восемь лет не бывает таких глаз.... Даже глаза повелителя драконов, не поражали так! Мудрость того смотрелась жалкими крупинками по сравнению с тем, что наполняло ее взгляд.

Эллис пару раз моргнула, заставляя серебро уйти в самую глубь своих глаз. Раньше она выругалась бы от досады. Стоило ей чуть-чуть отпустить контроль, и серебро в глазах стремительно отвоевывало положенное ему пространство. Она уже успела невольно испугать пару тройку человек, включая трактирщика, который сейчас с повышенным вниманием следил за странной парочкой эльфийских полукровок. А она хотела, чтобы как можно дольше, как можно меньшее число существ ныне живущих знало о ее истинной сущности, или хотя бы ее отголосках. Она не хотела пока показывать Ксаниэлю, эту часть самой себя, но вернуться к себе прежней оказалось слишком тяжело. И все ее актерское мастерство, видимо ушло на Алена. Да и то она не была уверена, что эльф поверил ей до конца, что он не выпытает все рано или поздно у Хранительницы. Уже четверо, не так уж и мало.

Нежная улыбка и всепоглощающая любовь быстро возвратили его величество к жизни. Ксаниэль нервно сглотнул, еще не до конца оправившись от очередного сюрприза преподнесенного его супругой.

— Эл, — назвал он ее наемничьим прозвищем, опасаясь привлечь опасное внимание настоящим именем, — я все знаю.

— Я тоже Ксан, теперь я знаю все, — она улыбнулась задорно, засветились веселым блеском глаза, прогоняя прочь тревогу и сомнения. "Я прежняя... почти" — говорили ему они.

— Я ничего не имею против, что было, то было, все мы ошибаемся, только вернись... — погрустневший взгляд, нервные руки теребят друг друга. Слишком много для него решается здесь и сейчас. За этот почти год разлуки он понял одно, без его сереброволосой королевы ему не прожить, и он ее так просто не отпустит. Сделав над собой усилие, Ксаниэль вновь посмотрел прямо в ее глаза, надеясь не увидеть там категорического отказа.

— Я же сказала не нужно слов. — Ее руки такие нежные и мягкие на ощупь, коснулись его руки, и крепко сжали, словно пытаясь вдохнуть ускользающую уверенность. — Ксан мы возвращаемся, и мне много чего предстоит сделать для этого мира, чтобы отдать ему долг.

Глаза королевы окончательно обрели привычный вид, с серебром из них ушла и мудрость бессмертных. Королю стало казаться, что еще пара мгновений и перед ним предстанет прежняя девушка, знакомая до каждой родинки, до каждого жеста, до каждого умного слова Эллис. Она и стала почти такой, лишь несколько серебряных искр, что продолжали плясать в ее зрачках, да воспоминания о полных расплавленного серебра глазах не позволяли Ксаниэлю думать, что теперь все будет, как и прежде. Она изменилась, слишком сильно изменилась, и он боялся даже спрашивать, через что ей пришлось пройти. Этого вопроса он ей не задаст, мгновенно решил он, все же надеясь когда-нибудь, да получить добровольный ответ.

— А еще я очень хочу дочку, твою малышку, — произнесла она с той любовью, что в прошлом уже наполняла ее голос. — И сына тоже, но позже, сначала девочку. А потом может быть и еще кого-нибудь. Ни в одном мире, нет ничего прекраснее детей, и лишать себя их, это величайший грех.

На мгновение она погрустнела, и серебряная пелена вновь закрыла ее глаза, но лишь на мгновение, едва заметное, едва уловимое, она все лучше и лучше контролировала свои ипостаси, пока.... Встряхнув снова золотисто-льняными волосами, девушка с озорством в глазах и хорошим аппетитом, подбадриваемым желудком, принялась за свое жаркое. Стоило подкрепиться перед дольней дорогой, дорогой домой...

Богиня смотрела на огненно красный закат, смотрела без щемящей боли, без томившейся в душе печали, смотрела, любуясь игрой красок, любуясь его величием.... В ожидании нового дня. Он тихо возник рядом, не раздумывая, присел, на первое нечто, подвернувшееся под руку, проследил за ее взглядом, и задорно ухмыльнулся, мгновение спустя погрустнев.

— Жаль, что ты изменилась, и все же я рад за тебя.

— Не жалей, скучать тебе осталось совсем недолго.

— Какая же ты все-таки коварная, не могла найти другую няньку, поверь, я на такую роль совсем не гожусь. Ты же меня знаешь! — почти взмолил под конец огненоволосый парень.

— Предлагаю пари, на то, что через пару десятков лет, ты изменишь свое мнение. Ну как, принимаешь?

— Принимаю, ваше величество.

-Ты выиграла, — вместо приветствия произнесла Ориона вошедшей королеве. — Наставницы больше нет, я разорена своим управляющим, на Ксаниэля рассчитывать более чем глупо. Полная и безоговорочная победа, ваше величество. Мне остается лишь покориться вашей воле.

— Никто больше не властен ни над миром, ни над тобой.

— Вот только все ли обрадуются возможности решать за себя.

— Не все, но несвободу найти проще, чем свободу, и желающие надут кому покориться и от кого зависеть. Но из таких ли ты, Ориона?

— Надеетесь что продолжу борьбу, дам вам шанс еще поиграть... Только я больше не соперница.

— Конечно, Ориона.

— Что ты хочешь?

— А ты не догадываешься? Подумай, у тебя это всегда хорошо получалось, подумай о своих способностях, подумай о том, где их применение законно и полезно государству...

— Служба безопасности...

— Я не настаиваю, решать тебе, есть ведь и другие пути, мужчины, более скромная жизнь...

(Тут должна была быть глава о том, какой стала Королева по прошествии нескольких лет. Описание бала в честь дня рождения Элис, роман ее старшей дочери и сына герцога, их танцы на балу. Присутствие там старшего сына королевы и младшего принца, который должен в будущем стать королем. Разговоры аристократов. Показать Эллис настоящей женщиной матерью, умной мудрой всезнающей, той что стала основой нового культа, при жизни превратилась в настоящую богиню.)

Глава семнадцатая.

Рассветные лучи окрасили белоснежные пики, раскинувшиеся позади плато. Яркий диск солнца медленно и величаво выползал из-за горизонта простирающейся у подножия скал равнины. Один за другим затухали костры кочующих по равнинным просторам людей. Казалось с того памятного утра, с того самого важного и отчаянного решения принятого королевой, тут так ничего и не переменилось. Ее отливающая серебром волос и одеяний фигурка соткалась из воздуха. Мгновение назад плато поразило бы любого случайного наблюдателя своей безжизненностью. Но потом воздух задрожал, подернулся легкой дымкой, обрисовал контуры женской фигурки и резко наполнился яркими красками жизни. Она выверенным движением тряхнула головой, взметнув в воздух вихрь волос, и сделала еще пару легких едва уловимых обычным глазом движений. Стоило привыкнуть к ощущениям тела, и его ограниченным возможностям, она слишком давно не материализовалась в этой оболочке. Несколько мгновений некогда величайшая из королев смотрела на восходящее солнце, а потом плавно, но, тем не менее, почти мгновенно повернулась спиной к простирающемуся прямо за ее пятками обрыву. Ее взор приковали пики гор и маленькая серебряная точка, что рассекала среди них пространство. Несколько шагов вперед, под плавный шелест одежд и гордость собственным дитя, сладостной музыкой наполняет сердце.

— Красавец, — шепнули уста появившегося откуда-то сбоку древнейшего дракона этой планеты.

— Весь в тебя, — отозвалась девушка, не отводя от значительно приблизившейся серебряной точки свои такие же серебряные очи, полные всепоглощающей мудрости и знаний.

— Так же как и в тебя, — отозвался сапфировый дракон уже пристроившийся за правым плечом самого таинственного существа этого мира, в простонародье давно именуемого серебряной богиней.

— Ты все еще надеешься узнать ответы на свои вопросы? — ответила бывшая королева, так и не повернув взгляда на своего собеседника. Но, не дав ему и мгновения, чтобы ответить продолжила. — И ради этого сговорился с сыном, надеялся, что я не удержусь и решусь полюбоваться его полетом?

— И оказался прав, — насмешливо фыркнул дракон, в миг, растеряв все присущее ему величие и мудрость. Девушка ничего не ответила, лишь уголки ее губ тронула легкая улыбка, улыбка снисходительности всеобъемлющего знания не доступного другим.

— А еще я очень соскучился, — произнес дракон над самым ухом возлюбленной, наконец, решившись обнять ее за плечи и нежно поцеловать. И вновь в ее полных расплавленного серебра глазах промелькнуло легкое снисхождение, смешанное с какой-то трогательной почти материнской заботой, о чем-то дорогом, пусти и не слишком разумном.

— Но попыток узнать все, даже за этими отвлекающими маневрами не оставишь, — насмешливо бросила серебряная богиня, повернув к сапфировому красавцу свои смеющиеся глаза. В это мгновение она показалась ему все этой же прежней королевой, иномирянкой по имени Эллис, которая вызывала у него сходные снисходительно-заботливые чувства. Но теперь в ее глазах плескалось расплавленное серебро, и многие, там на другом материке поговаривали, что бывшей королеве больше не вернуть серой голубизны ее глаз, а потому она и не рискует теперь появляться среди тех, кого взялась оберегать и защищать, став богиней. Словно прочитав его мысли, хотя уж ей-то в этом нужды не было, она просто все знала и чувствовала, серебряная богиня плавно опустила веки, и вновь раскрыв глаза посмотрела на Эссси лукавым прищуром серо-голубых глаз.

— Что ж, раз ты этого так хочешь, я расскажу тебе сказку, возможно, там ты сможешь найти ответы на многие свои вопросы.

Эллис, теперь уже, несомненно, почти прежняя Эллис, такая, какой ее помнили все, кому довелось столкнуться с великой королевой, на пути ее восхождения к этому самому величию, плавно опустилась на ровную каменную поверхность плато. Последний взгляд в сторону вновь побелевших и искрящихся в свете взошедшего солнца пиков гор. Серебристая точка, все еще рассекающая пространство между ними, старательно выделывает сложнейшие фигуры высшего пилотажа, как сказали бы на ее далекой родине. Но вот его отец так же плавно, лишь с небольшой задержкой, опускается напротив его матери. Словно сам по себе воздух вокруг них темнеет, несмотря на яркие лучи не скрытого облаками солнца, а между сидящими фигурами разгорается небольшое пламя, появившегося из неоткуда костра. Эллис улыбается, а в глазах пляшут такие знакомые и родные демонята, довольные только что устроенным показом ее силы. Отблески пламени, да мерное покачивание его языков быстро настраивают рассказчика и слушателя на нужный лад. Девушка осторожно подтягивает колени к груди и, обхватив их руками, начинает свою сказку.

Очень далеко отсюда во времени и пространстве, толи в другой галактике, толи вовсе в ином мире есть небольшая солнечная система, а в ней еще меньшая планета с забавным самоназванием Земля. Там испокон веков жили люди, и только они, люди с необычно богатой фантазией, неуемным любопытство и страстной тягой к знаниям. Шли годы и века, их фантазия создала на листах бумаги немало удивительных существ и еще больше необычайных приключений, их любопытство устремилось далеко за пределы своей галактики и своего времени, но вокруг оставалось еще столько нового и неизведанного. Их мир из сугубо техногенного вдруг превратился в странную смесь неожиданно открытой магии и грандиозных технических достижений. И однажды во время очередного эксперимента группа молодых ученых смогла переместиться не только в пространстве, но и во времени...

Комнату с непривычно светлыми, почти сияюще-белыми стенами наполнял гул всевозможных механизмов и приспособлений. Они крякали, рокотали, пищали, даже стонали, не забывая иногда искриться и перемигиваться разноцветными индикаторами. Помещение вместе с находящейся в ней аппаратурой ощутимо тряхнуло, идущий со всех сторон разнообразный рокот еще усилился. Довольная улыбка заиграла на устах взъерошенного светло-русого молодого человека. Волосы его были жестки и внешним видом напоминали паклю, светло-голубые, почти прозрачные глаза светились лихорадочным блеском изобретателя, как минимум во втором поколении, крылья курносого носа раздувались в предвкушении, ярко красные губы явно были искусаны. В остальном же он выглядел как самый обыкновенный среднестатистический житель этой планеты. Он стоял, склонившись над галокомпьютером, и увлеченно творил нечто в проекции. Руки так и мелькали в причудливом переплетении разноцветных полос. Отозвавшись на очередную манипуляцию, комнату опять тряхнуло, на этот раз немного меньше. Но даже этого хватило для блока, по халатности не до конца закрепленного в верхнем правом углу комнаты. Он особо пронзительно свистнул, как-то странно накренился набок, завис, задумавшись, и наконец со скрежетом вылетаемых соединений полетел вниз.