Пока малыши лежали, притворяясь неживыми, Фалдор тихо напевал колыбельную. Илидор вдруг открыл глаза и прошептал:
— А я тебя помню. Ты тот ангел, который приходил ко мне и рассказывал сказки. А где твои волосы?
Фалдор не знал, что это означало, но у него почему-то дрогнуло сердце. Проведя рукой по своему ёжику, он сказал:
— Я жил на Мантубе, дружок. Там всех так подстригают. А почему ты открыл глаза? Сейчас чудовище тебя съест!
Илидор сразу же зажмурился. Фалдор достиг своей цели: в результате этой игры дети заснули. Он заглянул к младенцам: те уже проснулись и начали пищать. Фалдор быстро их успокоил, покормил смесью, перепеленал, надел им чепчики и закутал в тёплые одеяльца. Он делал всё быстро и умело: это было его основной специальностью. Достав из шкафа коляску, он включил её, и она поднялась над полом. Он выдвинул у неё ручку, осторожно уложил в коляску детей и укрыл вторым одеяльцем. На него доверчиво и удивлённо смотрели две пары голубых глазёнок, и Фалдор сказал нежно:
— Вы мои маленькие...
Он оделся сам и стал спускаться вниз, толкая перед собой парящую коляску. По дороге ему встретился Эгмемон.
— Гулять идёте?
— Так точно, — ответил Фалдор.
— А старшенькие как?
— Уснули.
Эгмемон похвалил:
— Быстро же ты с ними управился! Обычно укладывать их спать — сущее наказание.
— Ничего сложного, — улыбнулся Фалдор. — Маленькая хитрость, вот и всё.
— Может, поделишься секретом?
— Обязательно, только позже. Надо успеть погулять с малышами за время тихого часа.
Эгмемон окинул Фалдора взглядом.
— Ты вот так пойдёшь с ними гулять?
— Прошу прощения? — не понял Фалдор.
— Сегодня жуткий холод на дворе, — сказал Эгмемон. — Просто небывалый для этого месяца. Ты же замёрзнешь, хоть бы плащ надел!
— У меня нет плаща, — ответил Фалдор.
— Ах да, я и забыл, что вас выпускают с Мантубы с двумя костюмами, двумя комплектами белья и в одной паре сапог, — проворчал дворецкий. — Ладно, подожди, я сейчас.
Через две минуты он вернулся, неся в руках длинный чёрный плащ с верхней частью плеч и воротником, как у пальто. Накинув его на Фалдора и застегнув, он вручил ему ещё и перчатки.
— Вот, возьми пока мой старый плащ. Потом обязательно купишь себе тёплую одежду. Без этого никак!
— Спасибо большое, — поблагодарил Фалдор.
— Не за что, ступай. И, если не дурак, успей за это время заглянуть на кухню, а то так и останешься без обеда.
Глава XX. Старые знакомые
С деревьев, кустов и цветочных клумб всё ещё не были убраны коконы из плёнки. Весь сад казался упакованным, как товар в супермаркете, не хватало только ярлычка с ценой. Фалдор шёл по главной аллее, толкая перед собой парящую коляску и осматриваясь по сторонам: он искал Йорна или его домик. Обойдя весь сад, он нашёл домик, но там никого не оказалось, а в саду Йорна Фалдор так и не встретил. Отыскав наружный вход кухни, он постучал. Дверь открыл тучный тип в белой куртке с пуговицами и белом фартуке.
— Чего надо, любезный? — спросил он.
Фалдор несмело пробормотал:
— Я... Здравствуйте, я Фалдор. Я новый работник. Присматриваю за детьми. Если вам не трудно... У вас не найдётся что-нибудь перекусить? А то уже время обеденное.
— Заходи, парень, — сказал тучный тип. — Коляску давай сюда, а то мальцы замёрзнут. Сегодня холодно.
Фалдор вошёл на кухню — довольно большую и чистую. В ней было очень тепло и витали вкусные запахи, от которых у Фалдора потекли голодные слюнки. Тучный тип — это и был, по-видимому, повар Кемало — с любопытством заглянул в коляску, улыбнулся.
— Ишь ты, — проговорил он с теплотой в голосе. — Глазёнки таращат. Крохи...
Он поставил на стол тарелку с приличным куском запеканки с мясом, а блюдо с нарезанным хлебом стояло посреди стола. Сняв плащ, Фалдор сел к столу, взял вилку и проговорил:
— Благодарю вас.
— Да не за что, — ответил повар и опять умилённо склонился над коляской. — Глазёнки какие... Ух вы, несмышлёныши. — И, вздохнув, признался: — Я и сам дитятком обзавестись хотел бы, только не от кого. Да и кто бы согласился меня осчастливить? Некрасивый я... А так — комплекция моя очень удобная, никто и не заметил бы! — Кемало засмеялся, похлопав себя по круглому животу.
В этот момент в кухню вошёл Йорн — в тёплой куртке, высоких сапогах и неизменной синей мантубианской шапке с козырьком, точно такой же, как у Фалдора. Кемало сразу встретил его:
— Смотри-ка, Йорн, кто к нам в гости пожаловал! Их новорождённые сиятельства. Вон, смотри, глазёнки таращат!
Йорн, сняв шапку, заглянул в коляску и тоже улыбнулся своей ясной детской улыбкой.
— Сладенькие... Какие славные, хорошенькие! Ой, не сглазить бы.
— Это ты-то сглазишь? — усмехнулся Кемало. — Да тебя бы самого кто не сглазил, дитё ты малое!
Тут Йорн увидел Фалдора. Фалдор, чувствуя в животе щекотное волнение, встал из-за стола.
— Здравствуй, Йорн. Ты меня помнишь? Я Фалдор.
Йорн заулыбался ещё шире, зачем-то погладил себе голову, подошёл к столу и сказал, протягивая Фалдору руку:
— Я тебя помню, Фалдор. Это ты будешь ухаживать за маленькими?
— Да, — сказал Фалдор.
— Здорово, — сказал Йорн.
Он помыл руки и сел за стол, и Кемало тоже поставил перед ним тарелку с запеканкой. Они с Фалдором молча ели, глядя друг на друга, и то у одного, то у другого проскальзывала смущённая улыбка.
После обеда Фалдор продолжил прогулку с малышами. Йорн шёл рядом, с улыбкой любуясь детскими личиками под навесом коляски.
— Ты и за моим Серино присматриваешь? — спросил он.
— Да, — ответил Фалдор. — Тебе не позволяют с ним видеться?
— Нет, что ты, позволяют, — ответил Йорн. — Господин Джим не запрещает мне с ним гулять и играть, но у меня столько работы, что совсем нет времени. Ты поведёшь их сегодня гулять?
— Да, после тихого часа мы пойдём на прогулку.
— Тогда я к вам присоединюсь. Ужасно соскучился по своему сынишке! Давно не видел его.
Они шли рядом, и Йорн дружески обнял Фалдора за плечи. Он был крупнее и сильнее, шире в плечах и выше ростом, чем Фалдор, но объединяло их выражение глаз: детски-чистое и доброе, безмятежное, как летнее небо. Фалдор спросил:
— А для чего деревья замотаны плёнкой?
— Минувшей ночью были сильные заморозки, — ответил Йорн. — Они губительны для растений в период цветения и распускания молодой листвы. Я распылил над садом жидкость для повышения температуры, а потом укутал всё плёнкой, так что теперь саду не страшен мороз. Этой и следующей ночью, как передавала служба погоды, опять будут заморозки, поэтому я пока не убираю плёнку. Работы очень много, но милорд Дитмар вряд ли даст мне помощника. А на мне ещё оранжерея. Хочешь, покажу, где я живу?
Йорн провёл Фалдора к своему домику. Оставив коляску в первой комнате у двери, Фалдор зашёл в спальню. Кровать была застелена красивым набивным одеялом из атласно-гладкой переливчатой материи, золотисто-розовой. На тумбочке стояла фотография малыша в рамке, в котором Фалдор узнал Серино, только в чуть младшем возрасте.
— Здесь я сплю, — сказал Йорн.
— Красивое одеяло, — заметил Фалдор.
— Это господин Джим подарил, — сказал Йорн. — Он очень хороший. И забрать Серино из приюта на Мантубе тоже была его идея.
Фалдор присел на кровать, погладил рукой одеяло. Оно было очень приятное на ощупь и мягкое.
— Под ним, наверно, тепло?
— Да, очень тепло. А ты где будешь жить?
— В детской, вместе с новорождёнными.
— Красивая комната?
— Да, там очень мило. Мне дали надувную кровать, тумбочку и вешалку. Эгмемон сказал, что я должен быть опрятен и всегда носить чистую отглаженную рубашку.
Йорн усмехнулся.
— Да, он помешан на чистоте. Прежде чем мне зайти в дом, он всегда заставляет меня мыть сапоги.
— Меня тоже заставил, — сказал Фалдор.
В передней комнате запищал малыш, к нему тут же присоединился второй. Фалдор подошёл к коляске, вынул сначала один свёрток, потом второй. Прижав обоих детей к себе, он стал прохаживаться по комнате, укачивая их и мурлыча колыбельную. Йорн стоял, прислонившись плечом к дверному косяку, и улыбался.
— Дай мне одного, — попросил он.
Он взял у Фалдора один свёрток и бережно прижал к груди.
— Ах ты, маленький, — проговорил он нежно. — Как тебя зовут?
— У них ещё нет имён, — сказал Фалдор.
Ребёнок на руках у Йорна перестал пищать и недоуменно смотрел на него круглыми глазёнками. Йорн покачал его немного и осторожно уложил в коляску, то же сделал Фалдор. Пока дети снова не раскричались, он поспешил отвезти их в дом. Там он, прежде чем подниматься в детскую, зашёл в служебный санузел и обмыл подошвы сапог, не снимая их с ног. Уже подходя к детской, он услышал чьи-то горькие всхлипы и голос Эгмемона, говоривший:
— Ну что вы, ваша светлость! Не надо плакать, мой миленький. Видите — коляски нет, значит, Фалдор повёз малышей на прогулку. Я сам, лично видел, как они выходили, и даже дал парню свой старый плащ, а то сегодня вон какой холод. Ну, что вы...
Джим сидел на полу в одной рубашке, с распущенными по плечам волосами и всхлипывал, уткнувшись лбом в угол пустой кроватки. Вид его маленьких босых ног с розовыми пяточками так поразил Фалдора, что тот замер на месте, а Эгмемон сказал:
— А вот и малыши вернулись с прогулки. Вот они, ваша светлость, никуда не делись.
Он помог Джиму подняться на ноги. Фалдор, чуть поклонившись, вынул детей из коляски и уложил рядом на столик для пеленания. Джим не сводил с него своих огромных, потрясённых глаз, словно увидел нечто непостижимое уму, а Фалдор, убрав коляску, стал разворачивать прогулочные одеяльца. Раздев малышей, он снял с них подгузники, а Джим молча смотрел, поддерживаемый под руку Эгмемоном, как он протирает им попки очищающими салфетками и делает массаж. Сделав шаг к Фалдору, Джим пробормотал:
— Фалкон...
— Его зовут Фалдор, ваша светлость, — сказал дворецкий. — Это специалист по уходу за детишками, помните? Он прилетел сегодня утром с Мантубы.
— С Мантубы? — переспросил Джим, морща лоб.
— Именно так, ваша светлость, — подтвердил Эгмемон.
— Но почему он так... выглядит? — спросил Джим, протягивая руку, чтобы дотронуться до плеча Фалдора.
— Что вы имеете в виду, ваша светлость? — удивился Эгмемон. — Каким его создали, так он, прошу прощения, и выглядит! По-моему, вполне прилично. По-вашему, с ним что-то не так?
— Я... Я не знаю, — пробормотал Джим. — Это похоже на сон... Со мной происходит что-то не то... Всё путается в голове... Сон и явь...
— Это потому что у вас послеродовой стресс, ваша светлость, — сказал дворецкий. — Это так доктор сказал. Вам нужно отдыхать, побольше спать, ни о чём не волноваться. Ваши малыши в надёжных руках... Видите, как Фалдор ловко с ними обращается? А они даже не пикнут! Всё будет хорошо, не беспокойтесь. Ну-ка, мой миленький, пойдёмте в постельку, вам же нельзя вставать!
И Эгмемон, бережно подхватив Джима на руки, унёс его из детской. В спальне он уложил его обратно в постель и укрыл одеялом, поправил подушку у него под головой, но Джим сразу снова сел, вцепившись себе в волосы.
— Эгмемон, у меня голова идёт кругом...
— А вы выбросьте всё из неё, мой голубчик, — посоветовал дворецкий. — Ни о чём не думайте, ни о чём не тревожьтесь. Хотите, я вам волосы уберу?
Бережно и тщательно расчесав распущенные волосы Джима, он заплёл их в косу, чтобы они не путались и не мешали в постели. Джим выглядел таким растерянным, что Эгмемону хотелось приласкать его и успокоить, как ребёнка. Уложив его на подушку, он поправил одеяло и присел рядом.
— Скоро приедет милорд Дитмар, — сказал он успокоительно. — Как он будет счастлив, когда своими глазами увидит крошек! Как только он вас обнимет, всё сразу станет на свои места, всё наладится и пойдёт так, как надо... А сейчас закрывайте глазки, ваша светлость, и отдыхайте. Всё хорошо, всё в порядке, беспокоиться не о чем.
Г
лава XXI. В прозрачных стенах
Лорд Дитмар приехал в полночь, когда весь дом уже был погружён в темноту, и только над крыльцом горел дежурный свет. Войдя в гостиную, он прислушался к тишине, улыбнулся и снял плащ. Нащупав крючок вешалки, он повесил плащ на него. В коридоре служебного крыла забрезжил свет, и лорд Дитмар увидел круглоголовую фигуру дворецкого, спешившего на звуки его возвращения.
— Милорд, это вы?
— Да, Эгмемон, это я, — ответил лорд Дитмар.
— Добро пожаловать домой, ваша светлость! Сейчас я включу свет.
Лорд Дитмар остановил его:
— Не нужно, Эгмемон. Дай мне переобуться и выпить чего-нибудь горячего, а то я что-то продрог. Это не весна, а непонятно что...
— Да уж, и не говорите, милорд, — согласился Эгмемон, ловко отыскав в темноте домашнюю обувь лорда Дитмара и поднося ему. — У нас три ночи подряд стояли такие заморозки, что садовнику пришлось принимать специальные меры. Парень отлично поработал, он спас наш прекрасный сад.
Лорд Дитмар, сев на пуфик у входа, стал разуваться. Когда дворецкий подавал ему домашние матерчатые сапоги, он почувствовал подозрительный запах.
— Мне это почудилось, или от тебя опять попахивает глинетом, Эгмемон? — спросил он.
— Гм, гм, ваша светлость, я совсем не пью, вы же знаете, — ответил дворецкий честнейшим тоном, которому было трудно не поверить.
— Не лукавь, друг мой, — улыбнулся лорд Дитмар, вставая. — Признайся: расслабляешься по вечерам?
— Ну, как вам сказать, ваша светлость, — смутился дворецкий. — Разве только изредка употреблю рюмочку, в качестве снотворного. А так — ни-ни! Моё положение обязывает меня быть всегда трезвым и бдительным. Чего вам подать, милорд: чаю, асаля, или, может быть, чего-нибудь покрепче?
— Чашку чая, пожалуйста, — сказал лорд Дитмар. — И добавь туда немного белого маиля и несколько капель сока хеладо.
— Будет исполнено, ваша светлость, — ответил Эгмемон с поклоном.
Через десять минут он принёс чай. Лорд Дитмар, отпив глоток, пошёл наверх — в детскую. Она была приглушённо освещена маленьким ночником в виде красновато-жёлтого двадцатигранного кристалла, а двойная бело-голубая кроватка с балдахином в виде звёздного неба была уже не пуста. Эгмемон с умилённой улыбкой прошептал:
— Вот они, ваша светлость... Ваши долгожданные сокровища.
Лорд Дитмар склонился над кроваткой, и его взгляд засиял нежностью. Он долго любовался спящими малышами, потом шёпотом спросил:
— Человек с Мантубы уже прибыл?
— Да, ваша светлость, — также шёпотом ответил дворецкий.
Из-за ширмы вышел Фалдор, в рубашке и синих брюках: по-видимому, он задремал, не раздеваясь. Поклонившись лорду Дитмару, он сказал:
— Здравствуйте, милорд. Меня зовут Фалдор. Дети чувствуют себя хорошо, никаких проблем пока не возникало.
Лорд Дитмар внимательно всмотрелся в него.
— Кого-то вы мне напоминаете, — проговорил он. — Впрочем, у вас славное лицо. А со старшими детьми вы поладили?
— Смею думать, что да, милорд, — ответил Фалдор. — Мы сегодня весь день играли.
