Иллюзия Свободы

— Арчибелд, по-моему, поступил умно. Если бы он все написал прямо, его бы статью точно не пропустили, а так он привел выдержки из отчетов, которые дают нам почву для размышлений. Но кое о чем он намекает прямо. Смотри — бедолага Олсопп наверняка является "козлом отпущения", на которого возложили всю вину, чтобы хоть как-то оправдаться перед общественностью.

— Любимая стратегия Министерства, — мрачно подтвердил Гарри. — А может, он и был как-то замешан во всём этом, но чтобы он не мог разболтать ничего, пущен "в расход". Посмотрим, что выяснится дальше...

— Зато не только в этой статье, но во всей газете нет ни слова о тебе. Я прямо удивилась, как это в "Пророке" не упомянули, что ты надежда всех, или, наоборот, не попытались спихнуть на тебя, хотя бы косвенно, вину за происходящее.

— Должно же быть хоть какое-то разнообразие. А то за последний месяц можно было не читать выпуски, на них лишь менялись дата и номер газеты. Хотя было любопытно следить за негласным соревнованием в придумывании наиболее пафосных и бредовых названий. Меня больше всего впечатлило: "Каждое решение "Мальчика-Который-Выжил" приближает к падению Сами-Знаете-Кого" с детальным описанием всех моих "подвигов" во время обучения. Мало того, что меня уже достали эти "ярлыки", так ведут себя словно дети. И описали меня таким, что даже я, дочитай её до конца, поверил бы, что я прямо "мегасуперволшебник", и при встрече с Волан-де-Мортом одним взглядом доведу его до смерти из-за панического страха перед моей силой, — язвительно сказал Поттер.

— Гарри, я уже тебе говорила, давай "Ежедневный пророк" читать буду только я. Мне тоже неприятно встречать подобные статьи, но я уже как-то научилась отсортировывать и пропускать мимо тот бред, что они пишут. Другой вопрос, откуда столько подробной информации. Думаю, мне пора опять кое с кем встретиться и поболтать. Уж не взялась ли она за старое, но уже печатая свой материал под псевдонимом...

— Ты думаешь, это может быть Рита Скитер? — удивился Гарри.

— Всё возможно, и если это так, нам пора с ней серьезно поговорить... Раньше я еще не знала столь действенных заклинаний, какие знаю сейчас. Думаю, что нужно предоставить более веские аргументы мисс Скитер, чтобы мы могли верить, что это не она.

Решительно настроенное лицо Гермионы не сулило ничего хорошего репортерше. Гарри сейчас подумалось о том, что его девушка может быть довольно жесткой, когда того требуют обстоятельства. И хотя он не верил, что может вызвать когда-либо такое отношение к себе. Он не хотел оказаться тем, кто перешел дорогу Гермионе.

— Раньше нашей первой вылазки в Хогсмид мы все равно решить ничего не сможем, — резонно заключил Гарри. — Так что у нас есть время, чтобы все продумать, ведь в свете последних событий нам нужно быть крайне осторожными. С каждым днем становится все опаснее, даже такие встречи как раньше могут закончиться весьма плачевно.

— Это уж точно, неизвестно, что припас для нас Волан-де-Морт. Меня даже немного удивляло, почему он ранее ничего такого не делал. Нет, я не желаю этого. Но все же как-то странно, что он до сих пор не демонстрировал своих сил. А еще меня все больше мучит вопрос — знал ли он, что в тот день ты был на Косом или это совпадение? С некоторых пор я не верю в совпадения. Но если он знал, почему не явился сам, прихватив своих последователей? И откуда он мог узнать точную дату, неужели в наших рядах... нет, я даже не хочу об этом думать! Информацию о тебе Дамблдор доверяет только особо доверенным лицам из Ордена, и я не могу поверить, что кто-то из них сдает все Волан-де-Морту.

— Гермиона, прячась от правды, мы не сделаем себе легче. Вспомни хотя бы Петтигрю, уж кто как не он пример того, что даже самый близкий и, казалось бы, надежный человек может предать. Но я просто склоняюсь к мысли, что это не так. Могу предположить, что это был просто устрашающий жест, чтобы напомнить о себе. И я глубоко уверен, зная даже, что я буду на Косом, он не поменял бы план и не явился лично. Знаешь, я много думал о битве в атриуме и все больше склоняюсь к мысли, что если бы Дамблдор захотел, то он смог бы победить Волан-де-Морта окончательно еще там. У меня даже сложилось впечатление, что при желании он мог бы и убить его. Когда Волан-де-Морт... — Гарри запнулся, вспоминая тот момент, — вселился в меня, он хотел хоть как-то навредить Дамблдору, сделать ему больно... — он снова запнулся, и Гермиона, желая подбодрить, взяла его руку и легонько сжала. Только после небольшой паузы он продолжил. — Знаешь, иногда из-за своих сомнений я все же чувствую огромную вину перед Дамблдором, хотя и не могу отогнать своих мыслей о том, что я все же прав... Но ладно, я отвлекся, сейчас не об этом, — не дал он что-либо сказать Гермионе. — После этой битвы я еще больше уверился, что Волан-де-Морт боится Дамблодра, и не без причины. Я не знаю, почему директор не дожал его в тот раз, но я уверен, что те события показали, кто еще стоит на пути Красноглазого и с кем ему еще нужно считаться. Его трусливое бегство, когда он даже не подумал о своих пойманных пожирателях, только подтверждают это. Исходя из моих догадок, я пришел к выводу, что, пока Дамблдор жив, даже увеличив свои силы, Волан-де-Морт не решится сунуться в такое место, как Косой переулок. Сама подумай, Дамблдор, авроры, Орден, в конце концов, простые волшебники, вступили бы в сражение. И судя по событиям на Косом, он до сих пор не готов к серьезному нападению. Конечно, это радует, но мы не знаем, когда он подготовится настолько, чтобы нанести ответный удар. Я был поражен, когда осознал, что он боится, но в то же время вспоминал слова директора. Тогда он сказал, что даже его самые сложные заклинания окажутся бесполезными, возвратись Волан-де-Морт к своей прежней силе. Пока этот момент не пришел, мы не должны сидеть без дела, а должны готовиться настолько, насколько возможно.

Он настолько увлекся, что, казалось, уже разговаривает сам с собой. Такие длинные речи, такое воодушевление Гермиона редко видела у Гарри. Обычно он не был склонен на столь обширные изъяснения. К тому же то, что он говорил, было настолько страшно слышать. Эти мысли кого угодно повергнут в шок. Услышанное требовало осмысления. Волан-де-Морт стал для неё ассоциироваться с обезумевшим монстром, все помыслы которого направлены на уничтожение всего светлого и ценного из её мира. Она не могла представить, что он сможет сделать, достигнув прежнего могущества. А надежда одолеть его, не потеряв дорогих людей, становилась всё призрачней.

Погрузившись в такие размышления, она даже вздрогнула, когда Гарри продолжил говорить.

— Одно ясно точно — нам нужно быть очень осторожными. Мы не знаем, чего еще можно ждать от Волан-де-Морта, кроме того, что это будет что-то очень плохое. Хорошо, что Ремус придет за нами. Может, у него будет портключ прямо на платформу.

Слова Гарри напомнили ей кое о чем.

— Гарри...

Увидев реакцию Гермионы на последнюю фразу и выражение её лица, Поттер, не дав ей договорить, воскликнул:

— О, нет! Что уже ты задумала?!

— Но это очень важно! Я не могу поступить по-другому. Понимаешь, проводить меня должны были Уизли, и мы договорились, что отправимся через магловский Лондон, чтобы я могла связаться с родителями и сообщить им о себе.

— А позвонить от них нельзя было?

— Ты, наверное, забыл. Но они отказались от телефона.

— Гермиона, ты хоть понимаешь, о чем ты говоришь?! Мы только что вспоминали о событии, в котором чуть не погибли, и что я слышу!

Гермиона, чувствуя себя виноватой, лишь сильнее сжала губы, но стойко выдержала взгляд Гарри.

— И почему вообще нельзя отправить сову?! Она теперь есть и у тебя, — ухватился за последнюю "соломинку" Гарри.

— Милый, благодаря тебе у меня есть такая возможность, но проблема в том, что на конференцию я не могу её отправить. Возле родителей постоянно кто-то будет, и очень рискованно отправлять послание таким способом, а других у меня нет. Да, нужно было всё-таки согласиться на то, чтобы на день рождения мне подарили сотовый, хотя я и не вижу в этом необходимости, ведь большую часть года он мне не нужен вообще...

Гарри такие объяснения не тронули, но он видел, что Гермиона тоже его слушать не собирается, что его очень злило. Он не собирался её отпускать, но не знал, что может сделать.

"Не связывать ее, в конце концов? Хотя если придется, я это сделаю ", — все больше хмурясь, подумал он.

Отвернувшись от девушки, он опустил свой взгляд на стол. Нервничая, он взял в руки первый попавшийся на глаза столовый прибор и принялся играть им, перебирая между пальцами, наподобие того, как видел однажды по телевизору в доме Дурслей трюки маглов, только выполняли их с ручками или карандашами. Чайная ложка, постоянно выскальзывала в тот момент, когда её должен был перехватывать палец, и при падении ударялась об стол. Руки начинали все больше дрожать от досады, а Гарри все сильнее хмурился и злился на себя и на то, что в голову так и не приходят аргументы, которые бы могли вразумить Гермиону.

Наконец Гермиона не выдержала смотреть на его мучения.

— Пожалуйста, пойми, конференция очень важна для родителей. Очень. Они так долго ждали приглашения. И представь, что ради меня и моей безопасности они хотели её отложить, считая, что в такие неспокойные времена, как сейчас, меня нужно обязательно проводить на вокзал. Они очень боятся за меня! Просто представь, что они подумают, если я ничего не сообщу им о себе. Зная родителей, они сорвутся с места и будут искать меня.

— Ну, вот видишь, Гермиона, твои родители не пустили бы тебя! Именно потому, что они так волнуются, ты не должна рисковать собой!

— Но, Гарри, ты не представляешь насколько для них важно там быть ...

— Гермиона, а как же я? То, что чувствую я, тоже ведь имеет значение? А все мое чутье говорит о том, чтобы я не позволил совершить тебе эту глупость. Я не могу позволить тебе так рисковать, пойми, я не могу потерять тебя! Я могу все понять, но я никуда тебя не отпущу! Да и Ремус тоже нас не отпустит.

Гарри был настроен непреклонно, стараясь не поддаваться ни на какие уговоры, ведь им двигало чувство страха, что, отправившись через магловский Лондон, Гермиона подвергнется опасности.

"Наверняка Волан-де-Морт ожидает моего отправления в Хогвартс и напичкал весь периметр Пожирателями ".

Когда Гарри представлял, какой опасности может подвергнуться любимая, его сердце просто холодело.

Гермиона же, в свою очередь, думала больше о благе своих родителей, чем о своём. И когда Гарри заговорил об опасности, зная, что он прав, попыталась сделать так, чтобы не вовлечь его в беду.

— Гарри, но я не говорю, чтобы ты отправлялся со мной, — начала она горячо. — Я замаскируюсь, на меня нет такой охоты, как на тебя, так что ты отправишься с профессором Люпином, а я тихонько...

— Стоп! Стоп! Стоп! — прервал её Гарри, не верящий своим ушам и негодующий на Гермиону, которая могла полагать, что он сможет согласиться на такое. — Никогда. Никаких. "Сама"! — отчеканил он каждое слово. — Я даже слушать такие глупости не собираюсь! Ты понимаешь, что это глупости? И уж лучше сова произведет фурор, чем другая сова принесет твоим родителям весть о том, что с их любимой дочерью что-то случилось.

Гермиона не стала никак оправдываться или что-либо объяснять, она лишь только тихо произнесла:

— Я обещала...

Гарри, уже не зная, что можно еще сказать, обессилено опустил руки. Ему казалось сном, что он столкнулся с ситуацией, когда именно упрямство стояло между Гермионой в безопасности, достигшей Хогвартса, и Гермионой, с которой неизвестно что может случиться, а он при этом ничего не может сделать. Ему стало даже больно и обидно, что, даже будучи любимым человеком, не мог оказать влияния на неё.

Наверное, Гермиона заметила эту обиду, потому что решилась объяснить Гарри то чувство, которое главным образом не давало ей возможности поступить по-другому. Объяснить, чтобы он понял её. Сказать то, что при других обстоятельствах она никогда бы не сказала ему в лицо. Да и сейчас, смотря прямо в его пронзительные, наполненные обидой зеленые глаза, она не имела сил произнести необходимые слова вслух.

Она прикрыла веки, собирая всю свою выдержку и не желая видеть его реакции на аргумент, который сейчас приведет.

— Я понимаю риск. И понимаю твои чувства. Но я не смогу пережить осознания того, что именно я лишу родителей того, чего они так долго ждали. Столько лет ожиданий и все будет перечеркнуто... и это будет моя вина, которую я не смогу себе простить... Ты ведь понимаешь меня, Гарри...

Гермиона говорила все тише, так что последние слова он еле-еле разобрал. Услышав их, Гарри почувствовал, словно его ударило током. Если бы не крепко сжатый в её руке кулон, который он подарил однажды, не прикрытые, подрагивающие веки и тихий голос, словно измотанный усилиями, чтобы произнести каждое слово, не выдали, как тяжело ей было сказать такую, казалось бы, легкую фразу, то Гарри было бы тяжелее справиться с ударом, который причинили ее слова. Гермиона, как никто другой, знала, насколько Гарри понимает такие чувства. Насколько он глубоко испытал чувство вины. Правда, в его случае было все гораздо сильнее. Ведь из-за него люди лишались не только мечты, а и жизни... Он хотел уже было, понурив голову, предаться чувствам, которые всколыхнулись в груди, но внезапно он словно почувствовал порыв свежего ветерка, который, коснувшись его, взлохматил волосы и очистил мысли.

"Отпусти..." — отчетливо услышал он уже знакомый голос, и узел, готовый затянуться, распался, уступив место другим мыслям.

Гарри пораженно уставился на Гермиону, стараясь понять, почувствовала ли она что-нибудь. Но, видимо, она не только ничего не почувствовала, но и ничего не слышала.

"Я столько лет потратил, пока не смог побороть свои чувства, и не без помощи. Не хочу, чтобы она испытала хотя бы толику тех чувств, которые испытывал я ", — смотря на её такую хрупкую фигурку, Гарри отчетливо чувствовал, что будет всегда рядом с ней, чтобы уберечь как можно от больших страданий. И хотя он чувствовал, что может пожалеть, уже знал, как он сейчас поступит.

"Главное, чтобы ни было, дальше уберечь тебя, а для этого я не спущу с тебя глаз, милая, и буду рядом, пока не войдем в Хогвартс-Экспресс. Хотя и потом буду... " — почему-то последняя мысль немного сняла напряжение, но неизбежность принятого решения вызвала тяжкий вздох.

— Что же нам делать с Ремусом? Он нас вряд ли отпустит.

Гермиона, подняв голову, пораженно уставилась на Гарри. Но уже через минуту наконец осознав, что она все правильно услышала, одарила его благодарным и сияющим взглядом и крепкими объятиями.

— Куда это я вас не отпущу? Что уже вы затеяли?

Раздавшийся над ними голос заставил их испуганно дернуться, разомкнув объятия.

— Гарри, смотрю, твои привычки не меняются, только причины теперь другие, — все же не удержался от намека Ремус Люпин.

Мужчина был недоволен, что Гарри так и не внял его предупреждению, и к нему все так же можно было незаметно подкрасться. Но вид обнимающейся парочки остановил поток заготавливающихся для подростка фраз. Правда, сыграло свою и роль и то, что Люпина, знавшего их довольно близко, больше взволновало то, что именно они задумали.