Я вёл своё соединение на юг-восток к острову Руно, держа ход в десять узлов в надежде, что вскоре, в северной части горизонта покажутся догоняющие нас крейсера и эсминцы, ведомые Вердеревским. Но пока в северной части моря на горизонте кораблей не наблюдалось, зато в небе сигнальщики разглядели несколько приближающихся тёмных точек. Через несколько минут над нами уже кружили пять аэропланов присланных для воздушного прикрытия, но через полчаса один улетел на север. Возможно у него неисправность в двигателе, всё же авиатехника начала века была ненадёжна, и в первую очередь, это касалось авиамоторов. Но и эта четвёрка, что кружила над кораблями, поднимала боевой настрой матросам. Вскоре с юга показался одиночный гидросамолет, к нему навстречу тот час же полетел один из наших соколов, но тот оказался нашим разведчиком, возвращающимся из разведывательного полёта. Пройдя на малой высоте, точно над линкором, с него сбросили вымпел, который удачно упал на палубу. После сброса вымпела наш гидросамолет также взял курс на север, было видно, что ему хорошо досталось во время разведки, так как в некоторых местах на крыльях пробитое пулями полотно трепетало в набегающем потоке воздуха.

В донесении говорилось, что прямо по курсу, на подходе к острову Руно, движется германский флот в составе тридцати вымпелов, и далее за ним на запад, но значительно ближе к берегу ещё множество дымов, но разведать не удалось, путь преградили германские самолёты.

Теперь мы знали то что жаждали узнать — Шмидт впереди и идет нам на встречу. Также мы знали из радиограммы от Дудорова, что германский флот стоит перед Ирбенским проливом. Потеряв один миноносец при попытка протралить фарватер, остановился и ничего не предпринимает, очевидно ждёт тральщики, которые должны подойти из Виндавы или Либавы, а может и из Мемеля, если они там ещё остались. А может, как и говорил Пилкин, проход должны протралить тральщики, находящиеся при эскадре Шмидта, который идёт сюда.

А через несколько минут мы сами заметили дымы, появившиеся на юге — это шел навстречу адмирал Шмидт.

-Что? Он всё же намерен первым навязать нам бой, пока мы не соединились? Да, сейчас преимущество в силах на его стороне?

-Возможно, он просто торопится к проливу, а не сражаться с нами? — высказал свою версию Свиньин.

-Но мы ведь не намерены его туда пропускать, и нам ничего не остается, как первыми начать бой.

-Вердеревский может не успеть к началу боя, Михаил Коронатович — проговорил Пилкин — если, конечно, мы ещё сильнее не уменьшим скорость, а он не поспешит.

"Он и так спешит, как может, это Шмидт долго раздумывал, идти ему на нас или оставаться у побережья. Я бы на его месте, как только узнал, какие силы вошли в залив, выступил бы сразу, не раздумывая, и воспользовался бы своим превосходством. А так, пока он разобрался что к чему, и время упустил. Хотя он правильно рассчитал, что если мы соединимся, то ему будет труднее разбить нас.

-Ваше превосходительство, вы же это не серьёзно предполагаете, что нас могут разбить — изумился Бунин.

-В морском бою ничего не нужно предполагать, всё будет зависеть от госпожи удачи, которая, как мне помнится, отвернулась от нас десять лет назад. Владимир Константинович давеча об этом уже вспоминал. Да и в правду, тогда всё могло повернуться по-другому, и во время боя в Желтом море, и при Цусиме, попади снаряд туда куда надо, да ещё и взорвись. И вот такое одно попадание может решить исход всего боя. Так может тут она нам поможет, эта капризная госпожа удача, или она до сих пор на нас в обиде.

-Ваше превосходительство! Сигнальщики докладывают, что на норде показались множественные дымы. По всей видимости, это Вердеревский на подходе — сообщил Никишин.

-Расстояние?

-Около двадцати миль.

-Вердеревский немного запаздывает, германские корабли уже хорошо различаются, ещё немного и бой придётся начинать без него.

Корабли двигались навстречу друг другу, на обеих эскадрах давно сыгранны боевые тревоги и экипажи заняли свои места по боевому расписанию. Снаряды подавались к орудиям, которые были заряжены и уже своими стволами начали отслеживать друг друга, до открытия огня оставались считанные минуты. На кораблях обоих эскадр кое с кем приключился предбоевой "мандраж", но это простительно, противник-то очень сильный.

Но первой этот бой начала авиация противника. С юго-запада показалось около двух десятков аэропланов, среди которых выделялись три аппарата более крупных, чем остальные, но гораздо меньше наших "Муромцев".

Впервые столкнувшись на фронте с российскими гигантами "Илья Муромец", немцы, еще осенью 1914 года предприняли попытку скопировать эту машину. Шведский инженер Форсманн на фирме Сименс-Шуккерт начал постройку четырехмоторного аэроплана, полностью повторявшего конструктивную схему аппарата Сикорского. Самолет прошел испытания в мае 1915-го, но был признан неудачным. Стодесятисильные двигатели оказались слишком слабыми, а выбранное Форсманном удлинение крыла — недостаточным для нормального полета. Но вот эти, что приближались к нам, были двухмоторные. Я точно не помню, что это за тип самолетов, но помню, что у германцев они были, и выполняли роль бомбардировщиков, неся нагрузку более полутораста килограмм. Но эти были похожи на огромных гусей, летящих жопой вперёд. И если вот такой "ероплан", несёт сотку, да не дай Бог, попадёт ею куда не нужно попадать, то можно получить тяжёлые повреждения.

Наше воздушное прикрытие состояло всего из двух гидропланов и двух сухопутных самолётов. И тут противник имел колоссальное преимущества, на каждый наш самолет приходилось не менее четырех немецких. Наши летчики смело бросились в бой, избрав своей главной целью именно те самые самолёты, которые показались мне самыми опасными из всех. Они тоже поняли, что это самый опасный для нас противник.

Противоаэропланные пушки или просто зенитки открыли заградительный огонь, но стараясь не задеть свои самолёты. Нам пришлось маневрировать, чтобы эти летающие древесно-матерчатые этажерки не испортили нам верхнюю палубу. А если вдруг у них найдётся что-то покрупнее двадцаток, то могут и под палубой бед натворить. Мы это на "Полтаве" испытали, и второй раз повторять это опыт не хочется. Нам пришлось маневрировать. Да, на этих жирных гусях оказались бомбы, судя по разрывам не менее полтинника, а возможно, что и больше. Одно нас утешало, что самолетов этих мало, да и количество бомб у них было ограничено, не более трех на борту. Все крупные бомбы удачно упали в море. А вот мелочью нам опять досталось, но это от более шустрых "малышей". Немцы потеряли двух шустрых сбитыми, да один "гусь" полетел в сторону берега, дымя мотором, на этом налет закончился, и все участники шоу направились по домам. У нас также один гидроплан был подбит, он совершил вынужденную посадку недалеко от наших кораблей, после чего экипаж был снят эсминцем.

Пока мы отбивались от авиации, противник обогнул остров Руно и окружающие его отмели и повернул на запад-северо-запад, по направлению к проливу. Впереди, ближе к нам шли три линкора, примерно на полмили дальше, уступом, второй колонной шли крейсера, за линкорами и крейсерами прятались эсминцы.

-Мне кажется или на самом деле это так, адмирал Шмидт уклоняется от боя и бежит к проливу — проговорил с радостью в голосе Пилкин.

-Владимир Константинович! А вы разве ничего не приметили? Он же идёт налегке. И куда он дел свои тральные и сторожевые корабли?

-Неужели бросил их нам на растерзание или они их затопили?

-Что там было в донесении от воздушного разведчика?

-Что позади основных сил были замечены множественные дымы.

-Ну и где эти корабли, что видели с гидросамолета?

-Да нет, не похоже это на немцев, они ни за что бы без боя не бросились удирать, оставив остальные корабли в заливе.

-Черт! Неужели они пошли между материком и островом как мы и предполагали? Ну конечно там минные заграждения жидкие всего четыре линии. Это подтверждали и планы минных постановок, полученные ещё перед выходом в рейд. Первая тянется от острова на запад, до мыса Домеснес, вторая от южного побережья Руно почти на юг, до местечка Мерсрагс на западном берегу Рижского залива. Это в шестидесяти верстах от Риги. А между этими заграждениями чистые воды.

-Это значит то, что тральщики пошли напрямую через эти заграждения? — полувопрос-полудогадку произнес Пилкин. Но тогда почему и остальной флот не пошел тем же путём?

-Возможно, они так и планировали, проскочить вдоль побережья, и пока мы медленно спускаемся к югу дожидаясь подкрепления, а потом разыскиваем их где-то у Риги, они были бы уже у пролива. Тральщики, пройдя это жидкое заграждение и проведя за собой флот, уже начали бы пробивать новый фарватер, или устремились в старый, прочесывая его на предмет нового минирования.

-Но, похоже, всё спутал наш разведчик, который вышел на их флот. Шмидт не решился с главными силами следовать за тральщиками.

-Во-первых — не зная плотность этого минного заграждения, зачем всем соваться туда. Во-вторых — пройдя это заграждение, они выходят к проливу, а там плотные минные поля, на форсирование которых нужно время, а его не будет. Нам в тот момент было гораздо ближе до пролива.

-Это лишь в том случае, что мы разгадали намеренья Шмидта.

-А я думаю что он так и предположил, после того как наш разведчик смог уйти целым и доложить о противнике. Шмидт решил, что пока он медленно движется за своими тральщиками пробивающими фарватер через минное поле, — это мы знаем, что оно редкое, а между этими заграждениями двадцать миль чистой воды — мы пойдём прямо к проливу и там его встретим. А он, проходя это "мнимое минное поле" и выходя к проливу, попадал в треугольник, где мало пространства для манёвра, да ещё для такого количества кораблей. С запада и северо-запада, минные поля. С юга минное заграждение, хотя и слабое, но это помеха. На юго-западе берег, к которому мы их прижимаем. А во время боя можно не рассчитать маневр и выскочить на минные заграждения. И любой наш перелёт там, да при такой скученности кораблей будет наносить ущерб противнику.

-Так значит вот этим маневром, они решили нас отвлечь от своих тральщиков, которые первыми должны выйти к проливу, и начать форсировать минные поля, пока нас тут будут сдерживать линкоры. А навстречу им со стороны моря пробиваются корабли Хиппера.

А что, может быть и такое. Штурман ведь предположил, что немцы могут пожертвовать несколькими миноносцами, да и не исключено, что за это время из Виндавы могли подойти какие-нибудь тральные суда.

-Просчитался я, подумал, что адмирал Шмидт имея преимущество в силах, навяжет нам бой и попытается разбить. Но он всё просчитал. Понимая, что после соединения с Вердеревским у нас будут равноценные с ним силы, и мы будем даже немного превосходить его, особенно в крейсерах. Кроме того, он испытывает недостаток в боеприпасах, который он расстрелял во время прорыва в залив, а потом по берегу. Снаряды он не получил лишь по одной причине, мы вошли в залив, а транспорт с боеприпасами на который он так рассчитывал, напоролся на мину. И поэтому исход боя предугадать невозможно. А раз так, то он решил часть своего флота спасти, и тральщики в этом должны помочь. Или прорваться через пролив в море самому, или кораблям Хиппера войти сюда. Трухачев со своими кораблями далеко позади и не успевает перекрыть пролив, чтобы перехватить тральщики на подходе. Но он может достать их уже за работой на минном поле, которое за пять минут не пройти.

-Можно было послать Беренса, он успеет перехватить всю эту мелочь у пролива — тут же предложил Пилкин — хотя возможно там не только одни тральщики, но также эсминцы для прикрытия.

-Мы сами почти без прикрытия, а если ещё Беренса отошлём, то совсем голыми останемся. Как будем от всей этой своры отбиваться? Надо дождаться подхода минной дивизии тогда и пошлём, а пока Беренс остается. Но срочно надо связаться с Дудоровым, пусть высылает вновь разведку к выходу из залива и пусть постоянно там висит и наблюдает за германскими кораблями. И как только заметят, что с той стороны предпринимаются попытки форсировать минные поля, сразу нам доложат. Никишин вы всё слышали, что я только что говорил Владимиру Константиновичу.

-Так точно.

-А раз так, то бегом в радиорубку.

-Есть.

-Ваше превосходительство! Противник в пределах досягаемости. Можно открывать огонь — предупредил Свиньин.

-Расстояние до линейных кораблей?

-По показаниям дальномерщиков, сто восемнадцать кабельтов. И расстояние быстро сокращается. Наши орудия дальнобойнее, вот Шмидт и спешит его сократить, чтобы мог достать до нас.

-Владимир Александрович, сейчас всё зависит от твоего мастерства и умения ваших подчиненных. Так что мы надеемся на вас и на них, и передайте всем, что если сегодня мы выиграем бой, то нашим детям и внукам не придётся воевать с их детьми и внуками. Так что сегодня мы сражаемся за будущее, и наше и внуков. С Богом, господа.

-Михаил Коронатович! Мы не подведём.

-Сколько времени осталось Вердеревскому, чтобы догонять нас?

-Примерно миль десять — минут через сорок займет свое место — ответил кто-то из вахтенных офицеров.

-Владимир Константинович. Начинаем. Командуйте кораблём.

-Взять тридцать градусов вправо — сразу же последовала команда от Пилкина.

"Петропавловск", а следам "Полтава", начали склоняться вправо, идя на сближение с противником, пытаясь преградить ему путь к проливу. Но теперь мы оказались чуть-чуть позади и догоняли противника. "Петропавловск" начал пристрелку по головному — как мы определили, это был флагманский линкор адмирала Шмидта "Вестфален" — с дистанции ста пятнадцати кабельтов, через минуту "Полтава" открыла огонь по следующему в колонне противника линкору. Немцы пока молчали, так как дальность стрельбы их орудий была меньше наших. Вначале вели пристрелку только носовые башни, Через семь минут заговорили все четыре башни. А в дальнейшем каждую минуту в противника поочерёдно стреляло по две башни линкора. Было видно, что вокруг головного линкора встаёт лес фонтанов, но прямых попаданий нет.

Когда дистанция сократилась до ста девяти кабельтов, заговорили орудия германских линкоров. По нам стреляли два линкора, по "Полтаве" один. Первые залпы немцев легли очень хорошо, прямо по цели, но с недолётом пять кабельтов, следующий был с перелётом и впереди по курсу. Следующим залпом противник может поразить нас.

-Увеличить скорости до полного — приказал я Пилкину.

Следующий залп противника упал в кильватерном следе между нами и "Полтавой". А потом море вокруг наших кораблей просто вскипело от разрывов германских снарядов.

-Владимир Константинович маневрируйте, не надо идти с постоянным курсом и скоростью, если не хотите получить в борт несколько снарядов. Владимир Александрович, вы не подскажите, почему это наши снаряды с таким упорством игнорируют германский линкор. Они просто облетают его со всех сторон, уже сколько раз они обтирали свои бока об его флаги. Мы так все снаряды выкинем...