Лин взглянул девушке в глаза и заговорил тихим, примиряющим голосом.
— Знаешь, жизнь всегда подкидывает нам испытания. Но больше чем ты в состоянии выдержать Хозяйка Судьба не даст никогда. Ведь для нее мы только увлекательные игрушки, а когда игрушка ломается, ее требуется выбросить, либо починить, если удастся. Ты просто постарайся не ломаться, если не хочешь в один ужасный день оказаться на свалке. Иди вперед и никогда, слышишь никогда, не оглядывайся назад. То, что осталось позади — это твое прошлое. Плохое или хорошее, но оно прошло, и любые попытки что-то вернуть, ни к чему не приведут. Всегда смотри вперед. Там твое будущее. И только тебе решать каким оно будет. Только ты можешь показать средний палец Хозяйке Судьбе и найти свою дорогу. Только СВОЮ. И только ТЫ. Попытайся что-нибудь изменить к лучшему, живи только для себя и для тех, кто тебе поистине дорог и ты увидишь, что жизнь улыбнется в ответ. Вот увидишь, все наладится. Тебе стоит только сделать первый, самый трудный шаг, навстречу себе и дальше жизнь покатится сама собой. Только успевай менять направления. И никогда не забывай, что хоть правила устанавливаем и не мы, распространяются они на обе стороны. То есть за ударом судьбы всегда следует ответный ход. Не упускай свой шанс. И беги отсюда, не чего тебе здесь делать.
— Знаешь, ты первый человек, которому от меня ничего не надо и с которым можно просто поговорить. И просто выпить, — при этом она сделала последний глоток и поставила опустевшую кружку рядом со столь же пустым кувшином. — Мне никогда еще не было так хорошо с мужчиной. И так спокойно. Можно я останусь с тобой?
— Нет. Извини, Инека. Но я должен хоть немного поспать. Завтра рано утром я поеду дальше и хочу вздремнуть, чтобы не выпасть из седла.
— У тебя какие-то проблемы? Я могу тебе помочь? И потом, ты что-то говорил про информацию. Что тебе рассказать?
— Все что мне нужно ты уже рассказала. Спасибо тебе огромное за прекрасно проведенный вечер и за компанию. Давно я уже с людьми не общался, вот ты меня к жизни вернула. И за то, что рассмешила отдельное спасибо. Я и не помню когда смеялся последний раз.
— Да не за что. Была б в том моя заслуга, а так... Благодари случай. И все же странный ты какой-то. Пригласил меня в комнату, а в койку тащить не стал. Сказал, что хочешь расспросить, но не задал ни одного вопроса. Говоришь о наличии проблем, но скрываешь их суть. Кто же ты на самом деле?
— Один вопрос я все же задал, — Инека свела брови, видимо пытаясь вспомнить, какой. — Я спросил: как тебя зовут.
Инека бросила на него последний взгляд, а вдруг передумает, и не получив предложения остаться, отправилась к двери.
— Постой, а где ты живешь? Поздно уже, в такое время по улицам не ходят.
— Не переживай. Мне не далеко. Здесь я живу, этажом ниже и в другом крыле. А сейчас улеглись все, так что могу спокойно идти, не боясь столкнуться с кем-нибудь в коридоре.
— А, ну ладно тогда. Пока что ли. И не забывай. Помнить ты должна только о себе и о тех, кто очень сильно дорог.
— Ответь мне на один вопрос, — она обернулась уже стоя на пороге.
— Давай. Но лишь на один и по койкам.
— Хорошо. То, что тебя мучает, произошло не с тобой, ведь так, с кем-то кто тебе не безразличен?
Улыбка вышла вымученная и кривая, скорее напоминающая гримасу. Но все же, Лин взглянул в глаза собеседницы и ответил.
— Да. Дороже жизни. Они украли мою дочь.
— Прости. Это, конечно же, не мое дело, но если я могу помочь....
— Ты уже помогла. — На этот раз улыбка вышла намного лучше и искреннее. — Спокойной ночи. И удачи.
— И тебе. Да помогут боги.
Инека повернулась и пошла по коридору в сторону лестницы. Лин постоял еще немного в дверях, провожая девушку взглядом. Потом закрыл щеколду и остановился, раздумывая, куда бы лечь. Кровать явно не вдохновляла. Сделав проще, он просто подмел пол у противоположной стены, стянул соломенный матрас на пол, застелил покрывалом, валявшимся в углу и, наконец, улегся. Свеча как раз догорела, а потому в комнате наступила долгожданная темнота. Боги, какой же долгий день. Наконец-то он закончился. Теперь можно отдохнуть и спокойно подумать.
Вот только подумать не получилось. Едва голова Лина коснулась подушки, как он тут же провалился в объятия благословенной темноты, именуемой сном. Все остальное будет завтра, а сегодня...
* * *
А вот Инеке не спалось. Она вертелась волчком в своей постели и постоянно думала о странном незнакомце, который так и не назвал своего имени. А спросить его она даже и не подумала. Он оказался не только настолько красивым, что у нее аж дух захватывало при каждом взгляде, но еще и умным. В нем чувствовался врожденный аристократизм. Не смотря на неброскую плохого качества одежду и нарочито деревенский стиль поведения, она прекрасно чувствовала, что это лишь маска. Да и играть не привычную роль удавалось ему не так хорошо, как он видимо предполагал.
Инека в очередной раз перевернулась на другой бок, на этот раз, развернувшись лицом к стене, и принялась вспоминать все, что успела заметить в этом загадочном нелюде.
Внизу в таверне она не успела его толком рассмотреть, обратила внимание лишь на смазливую внешность и кошель, бугорком выпиравший под кожаной жилеткой. А вот позже, на верху, она дала волю глазам и вдоволь налюбовалась на этого незаурядного представителя сильной половины человечества.
И так, по порядку, что же она такого увидела. Начнем с лица. Первое что привлекало внимание — были глаза. Огромные, эльфийского разреза и непроницаемого черного цвета. Инека никогда не видела таких необыкновенных, абсолютно холодных, не отражающих никаких чувств, глаз. Казалось, они впитывают в себя все окружающее, не возвращая ничего взамен. Пожалуй, в таких можно утонуть, мелькнула шальная мысль, прямо как в тех любовных романах, что она тайком таскала из библиотеки в богатом доме, где выросла. И эти глаза смотрели на нее. Это смущало и заставляло нервничать не понятно от чего. Казалось бы, что можно сказать взглядом, а оказывается так много. Когда их владелец испытывал особенно яркие чувства, они становились то глубже, то холоднее, то непроглядная чернота начинала блестеть, словно покрываясь тонким ледком, отчего душа уходила в пятки, и становилось нестерпимо страшно. Сама не понимая почему, Инека прекрасно определяла настроение по этим переменчивым омутам.
Например, когда он был чем-то удивлен, цвет становился темно серым, а когда злился, чернота становилась всеобъемлющей и какой-то давящей. В общем, это несомненное достояние, занимало практически пол лица, отчего сразу привлекало внимание и служило наглядным доказательством присутствия эльфийской крови. Причем, судя по цвету, кровь эта принадлежала какому-то дроу.
Черные, невероятно длинные ресницы, оттеняют глаза своим плавным изгибом и густотой, в общем, всем тем, чему могла бы позавидовать любая красотка. Невероятно, можно даже сказать аномально, правильные черты лица. Высокие, четко очерченные скулы, губы, по форме и яркости нисколько не уступающие женским, черные высокие густые брови в разлет. И все это на фоне загорелой, теплого оттенка кожи, которая изнутри как будто светилась, отчего неудержимо хотелось прикоснуться, провести рукой по столь прекрасному творению природы.
Когда он снял кожаную безрукавку, что носил под плащом, под ней оказались спрятанные от любопытных глаз волосы. Толстенная коса, толщиной превышающая оба ее запястья сложенные вместе. Длинной немногим ниже талии волосы завивались тугими кольцами и были того же глубоко черного цвета, что и глаза. Казалось, они поглощают свет свечи, отчего блестят и перевиваются как граненый опал. Интересно было бы посмотреть, как они смотрятся распущенными.
Ростом где-то 2,0 метра незнакомец не казался громадным, поскольку в человеческих землях было много мужчин подобного роста и сложения. У него были широкие плечи, не отягощенные излишними показными мускулами. Но руки, все же, были очень сильными. Это Инека смогла определить по тому, с какой легкостью он вытащил ее из объятий кровати. Даже не напрягаясь, а ведь весила она не мало. При росте где-то 1,60 девушка была довольно полной, где нужно и не слишком худой, где не нужно. А потому никогда не считала себя худышкой. Впрочем, она была именно той комплекции, особенно нравившейся мужчинам, чем и гордилась вполне заслуженно.
Широкие плечи плавно переходили в тонкую талию. Ремень лишь подчеркивал и создавал обманчивое впечатление хрупкости. На самом деле, это было в корне не верно. Подобная фигура встречалась в основном у эльфов, у людей обычно плечи были шире и массивнее, руки обрастали горой мышц, а торс превращался в столб, т. е. практически бедра становились равными размаху плеч. Ворот обычной деревенской рубахи был развязан, а веревка выдернута за не надобностью. Такие же брюки из плотной добротной ткани, какие носит почти каждый крестьянин, дополняли комплект. И не высокие башмаки, сделанные явно на заказ из шкуры какого-то не знакомого Инеке зверя. С одной стороны картина была не броская. Одет как все, ведет себя тоже вроде как все. А вот нет, чувствуется в нем что-то. Например, то, с каким изяществом поворачивает голову, с каким врожденным высокомерием смотрит на всех вокруг и как держится при разговоре, словно привык отдавать приказы. Хотя, все это можно списать на эльфийские корни. Или вот, например, грация, с которой он движется. Каждое движение, каждый жест строго выверены. Перемещается он настолько тихо и стремительно, что не сразу и заметишь, а не услышишь и подавно. Но это может быть результатом воинских тренировок.
Так кто же он все-таки такой? Но вот что не крестьянин это точно. И явно не человек. Инека была человеком, чистокровным человеком. И она явственно чувствовала его чужеродность. Было в нем что-то такое, не поддающееся описанию. Словно вызывающее невольное уважение и заставляющее подчиняться. Подобная врожденная магия была свойственна лишь высшим расам, к сожалению, людям она не доступна.
Еще раз перевернувшись в кровати и улыбнувшись столь ярко представленному образу незнакомца, Инека, наконец, заснула. До рассвета оставалось совсем не долго, а как только солнце выглянет из-за горизонта, она должна быть уже на ногах. У нее будет очень насыщенное и просто прекрасное утро. По крайней мере, она очень на это надеялась.
* * *
Лин подскочил с первыми петухами, то есть еще до рассвета. Сегодня было слишком много дел, чтобы разлеживаться под одеялом. Да и не очень-то это удобно, спать на полу, честно говоря. Не много постояв посреди комнаты, раздумывая, что бы одеть, он наконец принял решение и, накинув вчерашнюю рубашку (благо она была почти до колена), да прихватив кувшин для воды, выскользнул в коридор. За дверью было тихо. Было еще очень рано, и вставать никто не торопился, а ему и именно это и требовалось. Скользнув бесшумной тенью по коридору, он отворил дверь кухни и вошел внутрь сильно натопленного помещения. Видимо повариха оставляла печь горячей на ночь, чтоб с самого утра приняться за завтрак для постояльцев, не напрягаясь с ее растопкой. Оттого вода, что всегда была в огромном чане у самой стены, была еще горячей. Лин с легким скрипом сдвинул тяжеленную крышку в сторону и набрал в прихваченный кувшин воды. Как только крышка встала на место, он тут же отправился в обратный путь. Нельзя что бы кто-нибудь встретил его в коридоре в подобном виде. И пусть все равно не был ни с кем знаком из здешних обитателей, подобное было просто не допустимо.
Путь назад прошел без происшествий. Войдя в комнату, Лин поставил кувшин на пол, подхватил таз со вчерашней водой и, подойдя к окну, выплеснул ее туда. Все равно во дворе сейчас никого не было, так какая разница?
Умывание в столь малом объеме стало настоящей пыткой. Нужно было держать и наклонять кувшин одной рукой, пытаться умыться второй и при этом следить, чтобы вода попадала точно в тазик не большого размера. Плюнув на правила хорошего тона, въевшиеся в привычку еще с детства, Лин поступил чисто по-деревенски. Он просто перелил теплую воду в таз и стал плескаться уже в нем. После водных процедур настроение немного улучшилось. И можно было приступать к одеванию. Деревенские шмотки сослужили свою службу, вот только поддержание легенды в дальнейшем уже не требовалось. Теперь он точно знал, кто его враг, а враг точно знал, кто такой Лин. Вернее знал почти все. Всю правду о нем не знал никто.
Вытащив седельную сумку на центр комнаты, он стал разбирать ее содержимое. Первым делом Лин натянул на голое тело тонкую белую сорочку. Пожалуй, это была единственная белая вещь в его гардеробе. Ну что поделать не любил он белый цвет, а особенно в одежде. Даже шорты, с успехом, заменяющие нижнее белье, у него были черными. Затем натянул шорты, военного образца рубашку с воротником-стоечкой и узкие кожаные брюки с кучей крючочков и кармашков. Последним одевался жилет. Он был немного свободнее, чем раньше. Видимо эти годы сознательных лишений не прошли даром для его фигуры. Он потерял сноровку, почти позабыл тренировки, раньше казавшиеся неотъемлемой частью жизни. И вообще слишком расслабился. Ну что же, придется все начинать сначала.
Посмотрев на оставшееся, Лин выбрал два кинжала и прицепил их к специальным петлям на ремне. Затем застегнул на запястьях однозарядные миниарбалеты. Они срабатывали при напряжении определенных мышц кисти руки. Затем разложил по карманам несколько метательных ножей и звездочек, которыми чаще всего пользовались драконы. За тем, посмотрев вниз, вспомнил, что не одел сапог. И, расположившись на покрывале, старательно зашнуровал высокие, почти до колена, эльфийские сапоги, удобнее которых еще не встречал. Они были уже очень старыми, но благодаря качеству производства и некоторым магическим манипуляциям, позволяющим продлить жизнь вещей, выглядели как новенькие. За отворот одного из них поместился широкий и длинный охотничий нож, гномьей работы. Облачение завершала перевязь с короткими широкими мечами за спину, так, чтобы закинув руку за голову можно было как раз ухватить рукоять. Перевязь пришлось немного подтянуть по осунувшейся фигуре, но в принципе все было в порядке. Еще раз оглядев оставшееся в сумке барахло, Лин засунул туда же деревенские вещи и утряхнул поплотнее. Сумка оказалась практически пустой, и это было очень хорошо. Туда можно положить продукты.
С этими мыслями, он подошел к окну. На горизонте небо уже светлело. Скоро совсем рассветет и хорошо бы к этому моменту уже быть в седле. В последний раз кинув взгляд во двор, совершенно пустынный, как и до этого, Лин повернулся, подхватил сумку и вышел.
Зал таверны на первом этаже был пуст, а кухонная дверь распахнута. Там уже вовсю кипела работа. Бренчали бачки, стучали кружки и чашки у посудомойки, скворчали сковородки на плите, орала кухарка на нерадивого поваренка, переругивался хозяин с поставщиком. Все эти звуки были совершенно обыденными и хорошо позабытыми. Как же давно он не жил полноценной жизнью бывалого путешественника. Пока Лин оглядывался, стоя на пороге, из двери кладовки показалась Инека. В руках она несла объемистый сверток, обернутый в полотенце и небольшую жестяную фляжку с хитрой гравировкой по чуть сплющенным сторонам. У Лина не было своей фляжки, потому он принялся внимательно изучать столь нужную вещь.
