Божественное безумие

Рядом с другом ошивался герцог Лиенский, в винно-красном одеянии, увитом лозами спелого винограда — одного из непременных атрибутов осени. Вероятно, Элегор пошел в выборе костюма от противного. Решив, что останется не узнанным, коли напялит на себя тряпки с опостылевшими мотивами лоз. В подобных костюмах крутилось на балу почти с десяток дворян.

Оставив сие спорное инкогнито на совести буйной фантазии авантюриста, Элия завершила обзор бальной залы, повернувшись лицом к входным дверям. Там как раз появились последние, традиционно запаздывающие посетители. Энтиор, подобно Лейму, ударился в мистицизм и красовался в черно-красном одеянии мифического Осеннего Охотника, собирающего жатву жизни в Сезон Увядания. Мелиор же в узких лосинах, перламутрово-переливчатой тоге с тонким рисунком листьев миссунари на щеках и ногтях изображал самое элегантное из всех возможных деревьев.

— Любуешься, дочура? — прервал беглую ревизию обстановки голос Лимбера.

Обернувшись к отцу, Элия улыбнулась. Король, весь в спелых колосках, пестрых листьях, плодах, ягодах и осенних овощах явно постарался изобразить некое символическое и весьма близкое ему (если подсчитать количество произведенных на белый свет отпрысков) понятие 'урожай'. Даже в этих колоритных одеяниях монарх Лоуленда был вполне узнаваем, и нахлынувший было вал кавалеров, жаждущих пообщаться с прелестной Леди Туманов, поспешно откатился назад.

— Есть чем, папа, но, оказывается, я не видела еще самого неотразимого! — весело смеясь, покачала головой женщина, положив руки на талию и разглядывая эффектный костюм главы семьи.

— Плутовка, — довольно ухмыльнулся монарх Лоуленда, погрозив дочери пальцем, — знаешь, чем порадовать отца.

— И с радостью делаю это, — заверила родителя Элия, приобнимая Лимбера, — ведь ты единственный, кто не станет сутками искать в моих комплиментах потаенного романтического смысла!

— Вот уж точно, единственный, — гордо подтвердил родитель красавицы и с небрежной заботой мотнул головой в сторону весело смеющегося шутке Элтона мага из Мэссленда. — Парень освоился?

— Полагаю, что так, — согласилась принцесса. — Братья хорошо приняли его.

— Удивительно, как только в процессе устроенного знакомства они не разнесли по камушку и щепочкам твои комнаты! — ухмыльнулся король, зная буйный нрав отпрысков семейного древа.

— Наверное, лишь потому, что в моей гостиной они только начали знакомство, а продолжали его в других частях замка, а потом вовсе перекочевали в город. Посему жалобы и астрономические счета за учиненные разрушения придут в казну чуть позднее, — нашла разумное оправдание уцелевшим апартаментам принцесса. — Кстати, о комнатах, Бэль уже спрашивала у Эйрана, где он будет жить. Пора выделить ему постоянное помещение, а не гостевые покои.

— Твоя правда, — кивнул Лимбер, перехватывая бокал с вином с подноса снующего по залу официанта. — Может, отдать ему покои Моувэлля?

— Нет, — пожалуй, излишне резко мотнула головой женщина и тут же поспешила подвести под свои возражения логическую базу, — лучше апартаменты Элвы. Они в изрядном удалении от большинства покоев. Эйран привык к уединению, так ему будет спокойнее, да и магические опыты безопаснее проводить подальше.

— Будь по-твоему, — решил Лимбер, осушил бокал и распрощался с дочерью: — Ну больше не стану, детка, распугивать кавалеров, развлекайся!

— И тебе того же, папа, — искренне пожелала богиня,

Стоило Лимберу, игравшему роль сдерживающего фактора, удалиться на несколько шагов от Элии, оглядывая зал в поисках подходящей мишени для флирта, как прелестную Леди Туманов окружила целая толпа ухажеров в пестрых одеяниях. Всевозможные 'деревья', 'цветы', 'грибы', 'ягоды' и персонажи легенд наперебой пытались предложить что-нибудь красавице, окутанной серой дымкой, привлечь ее внимание, добиться хотя бы одного взгляда из-под полумаски или хотя бы улыбки.

Богиня очаровывала всех, но не отдала предпочтения никому из многочисленной свиты поклонников. Когда зазвучали аккорды приглашения к первому танцу, объявленному Правом Дамы, Элия проскользнула сквозь толпу кавалеров, ожидавших ее выбора, словно вампиры крови, и телепортировала тонкую паутинку-перчатку в руку Тэодера.

Приятно удивленный приглашением сестры, мужчина покинул свое укромное убежище, из которого так удобно было наблюдать за залом, и, приблизившись к кузине, с поклоном вернул ей предмет туалета.

— Дорогая, — Тэодер поклонился женщине. — Право, ты сделала странный выбор.

— Я поступила так, как мне захотелось, — серая дымка тумана, окутавшая полуобнаженные плечи богини, на мгновение разошлась, открывая взгляду восхитительное декольте. — Между прочим, интересный костюм.

— Ты оценила, — на мгновение в прорезях полумаски принца, ведущего свою партнершу в церемонном неспешном танце, промелькнул жесткий мрачноватый огонек.

— Обожаю шутки для избранных, — кивнула Элия.

— И я, — шепнул мужчина на ушко богини. — Впрочем, тебе тоже удаются шутки такого рода, милая. Сегодня ты заставила всех нас почувствовать себя пестрокрылыми аранийскими попугаями.

— Их — быть может, но не тебя, дорогой, — отметила богиня.

Родственники улыбнулись друг другу и в умиротворенном молчании сообщников продолжили танец. Попусту трепать языком им не хотелось, а обоюдную симпатию, нежность и радость близости прекрасно выражали движения. Именно за этот разговор без слов богиня любила балы, а не только за возможность в очередной раз свести с ума всех мужчин Лоуленда, как злобно судачили леди, не обладающие талантами Элии, а посему смертельно завидующие ей.

На следующий танец богиня приняла приглашение Эйрана, дав понять родичам, что она ценит нового брата, но в то же время не настолько, чтобы уделять внимание лишь ему. Сей тактический ход еще более укрепил симпатии мужчин к новому родственнику и успокоил ревнивые души.

Третий, провозглашенный распорядителем маскарада танец, гости встретили радостным оживлением. 'Фанторика' требовал наличия трех танцоров одновременно, а не обычной пары. Принимая приглашение Джея и Клайда, нахально распихавших локтями, плечами и пинками исподтишка прочих претендентов, принцесса хитро подмигнула братьям и в знак утешения мимоходом почесала за ушком Лунного Кота Рика:

— Не расстраивайся, котик, ты обязательно отыщешь сегодня свою кошечку!

Рик 'оскорбленно' забил хвостом и зашипел вслед более везучим братьям и легкомысленно отвергшей его даме.

Музыка увлекла троицу в самую гущу танцующих. Зажигательные громкие звуки флейт, скрипок и тамбурина позволили заговорщикам не только насладиться танцем, но и перемолвиться словечком без помех. Кружась вокруг Элии, Джей радостно бросил:

— У нас все готово!

— Связист сетку еще раз проверил, дело только за приманкой! Ты не передумала? — уточнил Клайд, сменяя брата.

— Всегда рада поучаствовать в ваших шутках, мальчики! Будет Рику кошечка к 'горячим танцам', — протягивая партнерам обе руки, заверила Элия.

— Значит, ты опять не танцуешь? — разочарованно протянул Бог Воров.

— Джей, сколько можно об этом спрашивать, — фыркнула богиня, щелкая брата по носу. — Такие танцы не для балов, даже не для маскарадов, они слишком откровенно чувственны. А в моем исполнении и вовсе будут выглядеть явным приглашением. Ну сведу я с ума всех дворян Лоуленда разом, а что потом делать буду?

— А потом ты их будешь лечить, — дал справку Клайд, — и скрываться от гнева папы под личиной монашки из ордена Благословенного Целомудрия.

— Ладно, ладно, но помечтать-то можно, — уступая, проворчал принц. И без этих увещеваний прекрасно понимавший, чем может обернуться его прихоть, но совершенно не собиравшийся отказываться от своих мечтаний о приватном танце сестры. Когда-нибудь она все-таки соизволит понять его намеки.

— Можно, — великодушно разрешил вместо принцессы Клайд. — Вон фонтанов сколько, водица прохладная. Мечтай на здоровье, если что, окунем.

Джей зыркнул на брата и, демонстративно сбившись с такта, наступил тому на ногу. Астролог вытащил из-за пояса телескоп и наподдал Сумасшедшему Фонарщику по тощему заду. Дальнейшему продолжению шуточной дуэли, грозящей перерасти в настоящую потасовку, помешало завершение танца.

Подтвердив свое участие в проказе, Элия целиком окунулась в веселую чехарду маскарада. Соскучившись за время летнего перерыва в балах, она готова была плясать всю ночь напролет. Принцесса принимала приглашения братьев, высоких лордов королевства и просто приглянувшихся ей мужчин, не особенно вдаваясь в подробности их родословной и не интересуясь величиной состояния, главное, что заботило богиню — насколько хорош ее кавалер в танце. Поэтому Элия с удовольствием отправилась танцевать с Кэлером 'Паутинку'. Незамысловатый, но весьма забавный танец, сопровождавшийся быстрой сменой партнеров, позволял составить впечатление сразу о многих.

В последней фигуре танца, промелькнувшего пестрой чередой композиций, мужчины в последний раз обменялись дамами, и Элия застыла в легком реверансе перед стройным, узкобедрым брюнетом в костюме паука — вестника осени. Серебристые цепочки-паутинки вызванивали нежную мелодию, пока танцор с удивительной грацией выполнял заключительные па.

В свою очередь склонившись перед богиней в благодарность за танец, случайный компаньон вкрадчиво шепнул:

— Прелестная леди, не могу сдержать своей радости от нашей новой встречи!

Удивительно музыкальный голос — даже шепот танцора звучал гармоничнее песни — очаровал и заинтриговал Элию.

— Новой? — переспросила богиня, поглядев в лицо партнера.

Раскосые синие и блестящие, как сапфиры, глаза, обладающие темной глубиной бездны, действительно были знакомы принцессе. Еще секунда, и женщина вспомнила, где и при каких обстоятельствах состоялась первая встреча с их обладателем.

— Я не мог не исполнить ваше желание станцевать со мной, — томно прибавил господин, взмахнув длинными ресницами.

— Туолис? — выдохнула принцесса, веря и не веря глазам своим.

С одной стороны, она была убеждена, что не обозналась, а с другой — ни разу не слышала, чтобы демоны-пауки Межуровнья обладали талантом к перевоплощению, были способны принять облик бога и объявиться на Уровне. Зато Элия уже давно поняла: ее повседневная жизнь невероятнее самых завиральных легенд, и привыкла принимать удивительные события как должное. Если демону вздумалось прибыть на бал-маскарад, значит, так тому и быть.

— Я счастлив, вы запомнили меня, — пропел арад.

— Как Богиня Любви я не могла не обратить внимание на столь прекрасного мужчину, — улыбнулась Элия, увлекая демона к свободному диванчику у стены, загороженному фантомными деревьями, чтобы он не слишком бросался в глаза. — Я храню ваш дар, Туолис.

— Мое сердце поет от радости, прекрасная леди, — расплылся в улыбке демон, усаживаясь рядом с принцессой. Казалось, все происходящее донельзя занимает арада, он радовался как ребенок, оказавшийся среди кучи новых игрушек.

— Признаться, я не ожидала увидеть вас на балу, архонг. Ведь образ представителей рода арадов столь неразрывно связан с Межуровньем, что почти неотделим от него. На нашем маскараде бывали разные гости, но такой как вы присутствует здесь впервые, — начала прощупывать почву любопытная богиня, кокетливо обмахиваясь веером. Попутно этот аксессуар, вернее, его положение ясно давали понять самым назойливым ухажерам, что их приближение крайне нежелательно.

— Именно потому, что я архонг, Приближенный Повелителя, мне позволено и по силам многое, недоступное простым арадам, — довольно промурлыкал Туолис, любуясь собеседницей, как одним из драгоценных камней своей обширной коллекции. Тонкими пальцами демон извлек из вазы спелую вишню на веточке. Отправил ее в рот (вместе с веточкой), пожевал, хрустнул косточкой, задумчиво оценил вкусовые ощущения и, сочтя их вполне приемлемыми, взял на пробу фрукт.

Умилившаяся принцесса заботливо уточнила:

— А Повелитель не препятствовал вашему визиту в Лоуленд?

— Я служу Дракону, но сам тку сеть своего бытия, — откинувшись на спинку диванчика и поглаживая большим пальцем бархатный бочок золотистого персика, заявил Туолис. — Если Повелитель будет мной недоволен, в его власти наказать меня. Только зачем? Я гуляю и не собираюсь вкушать или одарять ядом никого из ваших сородичей. Я люблю музыку, танцы, переливы ярких красок и красоту. Даже по вашим странным меркам, есть ли в моей тяге нечто плохое? — вопросил Туолис.

— Нет, будьте моим гостем, дорогой друг! — покачала головой принцесса, изумляясь удивительной чистоте сознания странного великого демона и испытывая неожиданное чувство сродства с ним. Арад смотрел на богиню, как она сама на прекрасный цветок, без всякого плотского желания и жажды обладания. Он просто любовался ею, как и она любовалась пауком Туолисом, принявшим облик мужчины. Вот сейчас, съев персик опять вместе с косточкой, демон, заинтересовавшись платьем принцессы, состоящим из мягчайшей тонкой ткани и иллюзии тумана, протянул вперед руку, чтобы пощупать привлекший его внимание материал.

Элия весело рассмеялась, позволяя араду такую вольность, за которую любой ухажер моментально получил бы хлесткий удар веером по загребущим пальцам.

Богиня и демон так увлеклись общением, что совсем перестали обращать внимание на происходящее в зале. Да было ли им дело до злобных, любопытных или ревнивых взглядов? Принцесса не заметила, как все более мрачнеющий и морщившийся, словно от непрекращающейся головной боли, Лейм почти перестал слушать Элегора, предпринимавшего тщетные попытки развлечь друга.

Обычно милое, даже в минуты упрямства, обиды или во время острых приступов хронического трудоголизма лицо бога затвердело в какую-то хищную, беспощадную маску. В глубине глаз вспыхнул и, разгораясь все ярче, засиял рубиново-красный свет.

С каждой минутой, проведенной на маскараде, Лейм все более выходил из себя, он старался сохранить спокойствие, цепляясь в этом океане красного цвета за стройную фигуру в серых туманах, воплощенный идеал женственности и красоты, но теперь уже это зрелище не могло утешить его. Когда Туолис потянул руки под юбку Элии, принца обдало горячей волной ненависти, а потом она схлынула, уступая место беспощадной расчетливой жажде крови.

Даже не шестым чувством, а каким-то звериным чутьем Элегор, возвращавшийся к Лейму с прихваченными из бара бутылками вина, уловил: с другом творится что-то неладное. Его буквально распирало от странной, чужой и злобной силы. Взгляд бога прикипел к Элии, милующейся на диванчике с каким-то очередным смазливцем. 'Ревнует, бедняга', — решил Лиенский и, забыв про бутылки, герцог протянул руку, чтобы ухватить принца за плечо и хорошенько встряхнуть, пока очумевший от ревности мужчина не наделал бед. Но не тут-то было!

Отмахнувшись от друга, как от надоедливой букашки, Лейм рыкнул:

— Отстань, — и какой-то новой, скользящей походкой, настолько стремительной, что глаз терял исчезающее в пространстве тело, направился к кузине.

Сила небрежной отмашки молодого Бога Романтики оказалась такой мощной, что у Элегора мигом заныла и почти отнялась рука от пальцев по самое плечо. Остановить его сейчас было, пожалуй, так же 'легко', как вырвавшуюся из зачарованной клети гигантскую разъяренную мантикору. Герцог поискал глазами братьев принцессы. Если дело примет нехороший оборот, одному ему не справиться, — решил бог, но пока вмешиваться не решился. — Кто их знает, этих влюбленных? А вдруг его помощь только к худу обернется?