Божественное безумие

— Послушать тебя, так все так гладко и правильно, — пройдясь до стены, пробормотал Злат, вызывая мановением руки ларец и откидывая крышку. Дракон Бездны сложил в него новые карты и переправил ящичек обратно в тайник.

— Не гладко, но правильно, — с улыбкой поправила собеседника принцесса. — Ты принял сознательное решение, когда рассказал о щите и передал нам душу Унгира. Твой выбор повлек за собой иные, сделанные уже нами самими и мы не только приобрели две новые карты, но и открыли путь к спасению Лейма. Нам впору благодарить тебя за помощь, а ты злишься.

— Я же монстр из Бездны, мне положено сеять раздор, ввергать души в смятение, губить и злиться, — нависнув над креслом Элии, объявил мужчина и грозно свел брови.

— А-а, тогда конечно, образ чудовища нуждается в постоянной поддержке, — покорно согласилась богиня и, не удержавшись, рассмеялась.

Ухмыльнулся и Злат, присаживаясь на ручку кресла. В очередной раз всего несколько вовремя сказанных слов Богини Любви притушили неистовую ярость, полыхавшую в душе, ярость, приведшую в панику его Приближенных и разогнавшую их, как ветер опавшую листву.

— Надеюсь, я не испорчу твоего имиджа первого монстра Вселенных, о Повелитель Путей и Перекрестков? — подколола Злата красавица, попутно изучая замысловатое плетение металлических нитей широкого пояса, охватывающего талию Злата и гадая, из какого материала сделаны штаны, облекающие его ноги. Мелкие чешуйки могли быть как искусной имитацией, вышедшей из-под когтей арадов-художников, так и натуральной шкурой некой неведомой твари из сонма, населявших Межуровнье демонов.

— Скорее уж это сделает твой милый младший кузен, — ухмыльнулся мужчина, тряхнув густыми темными локонами. — А что касается тебя. Я веду себя так, как мне угодно и не перед кем не держу отчета. Впрочем, те из Приближенных, кто знает о Богине Любви, теряются в догадках, то ли их Повелитель развлекает себя, затея долгую игру, главная цель которой сбить с пути света принцессу из Мира Узла, то ли принцесса уже давно стоит на Дороге Теней и я всего лишь нашел себе подругу подстать. Мнения разделились.

— И в каком соотношении? — искренне заинтересовалась циркулирующими в среде демонов слухами богиня.

Обыкновенно ее нисколько не трогали мысли живых существ на свой счет, если обращать внимание хотя бы на каждого тысячного недоброжелателя, никакого вовсе внимания не хватит. Однако, размышления демонов Межуровнья на свой счет привлекли Элию своей новизной, тем более, что на сей раз она явилась лишь косвенным объектом для сплетен, множившихся вокруг Повелителя Межуровнья.

— Версия о роковой госпоже, таящейся под маской вечной красоты, на данный момент преобладает, — просветил принцессу Злат, по-хозяйски положив руку на плечо женщины.

— Очаровательно, — резюмировала польщенная богиня, слегка потершись о его кисть щекой, и удовлетворенно отметила короткую дрожь, пробежавшую по телу мужчины. — Если так пойдет дальше, мною в Межуровнье будут непослушных демонят пугать.

— Не исключено, — задумчиво согласился Повелитель Бездны, вспоминая принцессу в гневе и продолжая медленно поглаживать ее плечо.

— Кстати, о монстрах, как поживает Туолис? — справилась богиня, чувствуя себя немного виноватой в неприятностях, выпавших на долю архонга арадов.

— Вернулся в естественный облик, безумно доволен приключением, но, полагаю, — усмехнулся Злат, — в ближайшее время воздержится от визитов на Уровни. Хотя... если речь идет о тебе, предсказывать сложно.

Увидев, что Дракон Бездны вернулся в привычное расположение духа, Элия попросила:

— А теперь, когда мы закончили наш философский диспут и успокоили мою совесть, не соблаговолит ли Повелитель Межуровнья отправить богиню назад в Лоуленд? Боюсь, узники истомились в ожидании свободы.

Малахитовые глаза под соболиными смоляными бровями сверкнули искрами любопытства, и Элия пояснила:

— Дверь ловушки, где сидят Лейм и Элегор, открывается лишь снаружи, парни ждут, когда я им открою.

— Гхм, — по внешнему виду Злата можно было распознать легкое смущение.

— Ты хочешь мне что-то сказать? — вкрадчиво поинтересовалась принцесса.

— Нет, но придется, только не кидайся на меня сразу с когтями, — предупредил мужчина, в голосе его смешались истинное веселье и толика вины. — Я перемещал тебя, не используя ни зеркал, ни окна, поэтому не сделал поправку на течение времени...

— О мужчины, как вы похожи, — хмыкнула Элия, припомнив стремительного закрывателя дверей Элегора, и вопросила: — Сколько?

— Две четверти дня, — склонив голову, покаялся ужасный Дракон Бездны и развел руками в небрежном извиняющемся жесте.

— Тогда мне следует решить, стоит ли вообще сейчас возвращаться или на год-другой затаиться в Межуровнье, — рассмеялась принцесса, ярко представив сердечную встречу, ожидающую ее в родном Лоуленде.

— Мой замок в твоем распоряжении, — тут же поразительно великодушно предложил коварный Злат, всегда готовый оставить Элию у себя на любой срок.

Правда, братья принцессы утверждали, что подобная джентльменская готовность есть следствие исключительной неосведомленности могучего Повелителя о некоторых особенностях поведения Богини Любви и ее невыносимом характере, который они, страдальцы, уже успели изучить во всех деталях и за века притереться к сестре, научившись относительно мирно сосуществовать в одном пространстве. Конечно, сии глубокие мысли боги высказывали лишь в конфиденциальных беседах со Златом, предварительно убедившись совершенно точно, что принцесса находится достаточно далеко и вмешаться в беседу не сможет.

— Спасибо, я буду иметь это в виду, если придется спасаться бегством от разгневанных родственников, — почти искренне поблагодарила богиня. — Но сначала я все-таки загляну домой и проверю обстановку.

Элия прошла к бесконечной череде высоких арочных проемов (почему-то никогда не получалось сосчитать точно, сколько именно окон в тронном зале Повелителя Межуровнья, каждый раз цифра выходила разной), открывающих вид сотен миров. Без труда обнаружив тот, где маячил знакомый интерьер ее гостиной и послав на прощанье другу воздушный поцелуй, гостья упорхнула из владений Злата.

— Где ты была? — мрачно вопросили из тьмы прихожей, таким тоном, каким в судный день положено осведомляться карающему ангелу у мерзейшего из грешников о списке его прегрешений. И на свет гостиной выступил смурной, точно ненастный день поздней осени, Нрэн.

— Над осмыслением понятия этого 'где' бьются тысячи лет философы и маги множества миров, изводя тонны чернил, пергамента и бумаги, а ты хочешь, чтобы я вот так сразу взяла и дала тебе краткий ответ, — фыркнула богиня, задетая беспардонным допросом.

Принц недоуменно моргнул. Всего одной фразой кузине как обычно удалось поставить его в тупик, выход из которого следовало прорубать словом, а не любимым мечом. Принцесса же не унималась, добивая мужчину, она продолжила:

— Разве твои любимые философы не возражают против прямых ответов, затуманивающих суть вещей, против простых масок, за которыми становится неразличимо многослойная сложность смыслов? Впрочем, если ты настаиваешь, — Нрэн вздохнул, уже ни на чем и не думая настаивать, — я пришла из Межуровнья. Но, поскольку мне здесь не рады, собираюсь туда же и возвратиться.

— Элия! — взмолился, резко осознав бесцеремонность собственного поведения, продиктованного беспокойством за любимую, Бог Войны. — Все не так. Ты исчезла столь неожиданно, заклятья связи не могли найти тебя, братья волновались... и..., — бог вздохнул и понурил голову, — прости, если я оскорбил тебя.

— Простить? — Элия сделала вид, будто задумалась. Постукивая кончиком пальца по губам, принцесса медленно обошла вокруг Нрэна и промурлыкала, едва коснувшись его спины между лопатками. — Нет, дорогой, одними извинениями ты от меня не отделаешься, придется постараться, дабы искупить вину.

Совершенствованное веками долгих тренировок дыхание воителя мгновенно участилось и сбилось самым возмутительным образом. Он прикрыл глаза, и хрипло шепнул:

— Все что пожелаешь! От тебя любая кара — наслаждение, кроме разлуки.

— Что ж, будет времени побольше, мы обязательно выясним, так ли это. Быть может, даже поищем грань, где наслаждение для тебя станет карой и наоборот, — шепнула богиня, вызывая вереницу безумных видений, мешающих страсть и кровь, под сомкнутыми веками мужчины.

— Я буду ждать, — только и смог простонать Нрэн.

Элия тихо рассмеялась и, оставив игривый тон, лишающий любовника последних крох самообладания, деловито спросила:

— Лейма с Гором быстро освободили?

— Да, когда ты исчезла, Связист выждал полчаса и принялся тормошить Клайда. Убедил, что с малышом все в порядке и клятвенно пообещал весь твой гнев по возвращении принять на себя. Я был против столь поспешных действий без основательной проверки, — весьма многословно для себя отчитался Нрэн, усвоивший, что возлюбленной не всегда нравятся односложные ответы.

— И где все сейчас? Отмечают? — без тени негодования уточнила Элия, развеивая сомнения пессимистически настроенного воина.

Принц не видел в изменившемся младшем родиче явственной сиюминутной угрозы, но, чуя под прежней доброжелательностью Бога Романтики новую силу, не готов был признать принца неопасным в общении без дополнительного обследования. Однако, логичные возражения стратега относительно полезности необдуманного поступка, были проигнорированы самым банальным образом, как братьями, так и Связистом. Источник от вмешательства в спор предусмотрительно воздержался, не желая оказаться между двух огней. Родичи поверили возмущенным утверждениям герцога о мстительности Элии и, мигом освободив Лейма из заточения, отправились праздновать.

— В гостиной на третьем этаже, — на этот раз Нрэн не вдавался в ненужные детали, попахивающие доносительством. Как именно веселятся родственники (пьют, развлекаются с девочками и дебоширят) богиня превосходно знала и без него.

— Пойдем, — велела принцесса и вышла из комнаты. Молчаливый страж последовал за ней.

В большой гостиной замка было шумно и весело, доносился мужской гогот и женских смех, так что, даже не знай принцесса, где собрались отмечать второе рождение Лейма братья, все равно смогла бы без труда обнаружить гулянку. Появление Элии было встречено очередным взрывом восторга и пьяным ликованием, поскольку праздновали мужчины не меньше десяти часов, то и мера ликования была соответствующей.

— Сестра! Чего тебе налить!? — завопил Клайд, опередив нестройных хор из вопросов и восклицаний братьев того же характера благодаря божественному таланту покровителя пирушек и спиртного в целом.

Присутствие Нрэна родичи и ворох полуголых нетрезвых красоток проигнорировали настолько, насколько позволяла достигнутая степень опьянения и неизменно хмурый вид молчаливого воителя, маячившего за спиной богини, как призрак тяжкого похмелья.

— А, Элия! Слегка запоздала с освобождением? — отсалютовав Леди Ведьме бокалом, ухмыльнулся Элегор, весьма довольный оборотом дела: мало того, что не пришлось долго сидеть в ловушке, так еще удалось оказаться на семейной вечеринке королевской семьи. Правда, сам Лимбер, оставив младшее поколение веселиться, ушел уже через несколько часов.

— Если тебе так хочется думать, — пожала плечами Элия, не собираясь вступать в перепалку с герцогом, хватать его за шиворот и тащить назад в комнату под заклятьем.

Послав Клайда за вендзерским, дабы избавиться хоть на время от его громких призывов, принцесса искала глазами Лейма. 'Целомудренный' молодой бог отыскался на одном из маленьких диванов с пышной девой на коленях. Судя по тому, как вольготно блуждала рука принца по просторам тела, и как это самое тело прижималось к нему, вряд ли мужчина и женщина вели разговор о технике, если только речь шла о технике секса. Лейм видел, что кузина явилась в гостиной, но не кинулся сию же минуту ей на встречу.

— Эй, Элия, ты как? Помощь нужна? — обеспокоившись отсутствием ехидных реплик, осведомился полушепотом посерьезневший Элегор.

— Нет, герцог, спасибо, — богиня повернулась к молодому богу, удивленная столь неожиданно взрослым вопросом, и признательно сжала его запястье. — Все почти улажено, насколько вообще у нас может быть улажено что-то хотя бы на некоторое время.

— Твое вендзерское, дорогая!!! — вновь грянул над ухом Элии счастливый Клайд и всучил ей бокал с густым темным вином. — Тост! Эй, парни, тише! Элия, тост!

— Будь счастлив полнотой жизни, Лейм! Будь цельным и чувствуй правильный путь, даже если он окажется иным, чем прежде, — не выискивая кузена глазами, а видя его взором души и зная, что он смотрит на нее так же, пожелала богиня и пригубила вино, отдавая частицу силы своему пожеланию. Омочив губы в бокале, принцесса продолжила, обращаясь уже ко всем: — Пейте, братья, сегодня в Лоуленде, а завтра предлагаю продолжить веселье у меня на Олонезе, благо, есть повод, ничуть не хуже, чем в прошлый раз.

Намек был понят всеми, кому предназначался, а потому искренне обрадовался перспективе продолжения гулянки лишь наивный Связист, не ведавший о том, что в своем доме на Олонезе богиня созывала родичей на Семейный Совет.

Играя на публику, боги радостно загалдели, восхваляя щедрую сестру, и протрезвели как минимум на четверть. Завтрашний Совет омрачил им чистую радость от блаженно-пустого праздника и заставил задуматься о наборе опохмельных средств, имеющихся под рукой.

Пытаясь восстановить прежнее настроение, Рик воззвал к сестре с облюбованного просторного дивана, где полулежал в компании полуобнаженных красавиц и Джея. Помахивая в воздухе 'запасной' бутылкой вендзерского, рыжий провозгласил:

— Так то будет завтра, а сейчас присоединяйся!

— Ты мне еще мальчика предложи в 'Ирисе Запада' заказать, — снисходительно усмехнулась богиня.

— Зачем заказывать?! — возмутился взъерошенный, лишенный рубашки Джей, выныривая из объятий своих партнерш. — А мы на что? Выбирай любого, какой цветок на белом фоне пожелаешь, такой и нарисуем!

(Джей имел в виду своеобразные указатели, помечающие публичные дома Лоуленда. Белым фонарем с полосами и нанесенными на него рисунками цветов отмечал бордели с разного рода экзотическими развлечениями, о характере которых можно было догадаться по вышеназванным приметам)

— Пожалуй, пока воздержусь, — рассмеялась богиня, дивным смехом, оставляющим ощущение не только насмешки, но и туманного намека на возможность исполнения желания, от которого сладко замирало сердце. — А вы не стесняйтесь, мальчики, тренируйтесь!

Пока Элия перешучивалась с братьями, Лейм небрежно ссадил с колен жалобно пискнувшую красотку и направился к кузине.

— Спасибо за пожелания, любимая, — по-прежнему называя богиню так, как хотело его сердце, несмотря ни на какие косые или ревнивые взгляды, поклонился принц, ничуть не стесняясь того, в каком положении застала его Элия. Кому, как не Богине Любви должно было быть понятно, что в утехах плоти нуждается тело, но душа и сердце мужчины, каких бы изменений они не претерпели, навеки принадлежат ей.