— Я помру раньше, Алли, не доживу до момента взросления. И ты останешься, обычной девчонкой, некому будет провести обряд инициации. Поскольку твой братик, помрёт тут на очередном занятии, — отвечаю я, продолжая вялую борьбу с Тутти, которая просто веселится, облизывая мне лицо.
Девочка наклоняется, отодвигает 'пса' и, прижавшись, нежно целует меня в щёку.
— Я не дам тебе помереть, давай вставай и пошли в баню.
— Я не дойду, сил нет, — шепчу я.
— Дойдёшь-дойдёшь! Я тебе помогу, — и действительно помогает мне встать, отпихнув в сторону панцирника. Земля качается, в ушах тонкий свист и разноцветные пятнышки в глазах.
— Ох, Алли! Я сейчас обратно упаду...
— Ничего подобного, пошли, — и шагает вперёд, придерживая меня за талию. Хотя сама ещё мелкий клоп, ниже меня на полголовы. Но, в наших ногах путается панцирник, и мы чуть не падаем.
— Тутти, уйди с дороги! Кыш! — командует Аллия и зверь отбегает вперёд, где застывает, подпрыгивая на всех четырёх лапах, словно у неё там пружинки.
— Шило в заднице, а не зверь, — шиплю я, медленно идя к бане. Когда проходим мимо кузни оттуда вылетает облако пара и громогласные матюги.
— Ну, я же тебе говорил, Сит, говорил же, что паровик изношен! — доносится из кузни голос дядьки Игорра. — А сейчас ремонта почти на пять золотых! Мы же не казначейство, как ты объяснишь Лани, эти траты?
— Как необходимые, — отвечает голос отца. — Зато заготовку закончили, и не ори, брат. Запчасти я уже купил и они давно на складе лежат.
— Да?! — удивлённо воскликнул дядя, — а почему я об этом не знаю?
— Ну, видимо, я просто забыл тебе об этом сказать, — смеясь, ответил отец.
— Ах ты?!
— Но-но! Ты не смеешь подымать руку на своего господина! — гогоча во всё горло, прокричал отец.
— Господина, да?! — кричал в ответ Игорр. — Всё детство ты надо мной издевался! Шуточки твои дурацкие и что, позвал меня сюда, я думал, старший брат стал серьёзным, бароном стал! А ты?!
— А что я?! Я серьёзен, Иг, подумаешь, не сказал тебе про запчасти, ну забыл я, забыл!
— Ах ты?! Сейчас я тебя... — и тут из кузни донёсся грохот падающего железа. — Берегись! — заорал дядя и в клубах пара и пыли оба выскочили на улицу.
— Ха-ха-ха-ха! — хохотал отец. — Ох, Игорр — Игорр, ты всё такой же неуклюжий, как и в детстве...
— Это не я неуклюжий, это кто-то другой больно прыткий, — смеясь, отвечал дядя. — О! Детишки...
Отец посмотрел на нас и ласково улыбнулся: — Как прошла тренировка, сын? Что-то ты неважно выглядишь?
— Мастер Кигурр, видимо хочет моей смерти... — бурчу я, опираясь на сестру.
От моих слов и вида оба мужчины закатываются в смехе.
— Знакомый видок, прям как у Сита после тренировок у мастера Румарра, — Говорит дядя. — Помнишь, брат, как он тебя гонял? А я, после, так же как и Аллия, таскал тебя домой с тренировочной площади?
— Да уж, было дело... — отвечает отец, ласково глядя на стоящего рядом мужчину. — Только, тебе от него потом не меньше перепало.
— Это да, зато всё ещё жив, благодаря его науке, как и ты впрочем, — сказал Игорр и потянулся, хрустнув суставами. — Смотри, пар весь вышел, как думаешь, успеем паровик починить до вечера?
Отец посмотрел на небо, на солнце, что-то прикинул и покачал головой: — Нет, брат, тут только разборки часов на семь, а через четыре часа стемнеет. Так что, пошли, приберём в мастерской и в баню. А ремонтом завтра с утра займёмся.
— Ты же хотел с отрядом в инспекцию съездить? — спросил Игорр, входя в кузню.
— Латри отправлю, пусть с молодёжью прогуляется, поучит их уму-разуму, а лучше пусть сделают это вместе с Лани, проветрятся, вспомнят молодость, — сказал отец, входя за братом в мастерскую.
— Пошли, — говорит Алли, и мы медленным шагом топаем в сторону бани, которая находится у задней стены замка.
Сам же замок, это равносторонний восьмиугольник. И расстояние между противоположными стенами около двухсот метров. Ну, или местными ровно двести яров. Вокруг замка ров, заполненный водой из канала отведённого от реки, хотя сам замок стоит на скале в её излучине. И да, стены замка деревянные из цилиндрованного бревна, как и все постройки в нём же, а так же донжон.
Донжон стоит возле стены, выходящей на реку, в общем, замок не радует большими размерами. В нём довольно тесно, но размер скального пятачка не позволяет построить замок большего размера. Рядом с донжоном прилепилась и баня, разделённая на две неравных части, господскую и общественную.
В господскую, ходит моя семья, включая семью замкового кузнеца, младшего брата отца Игорра. У него в отличие от нас, пока три дочери и нет сыновей. Мужчина печалится по этому поводу, поскольку некому наследовать мастерство кузнеца. Хотя, я думаю, его ждёт сюрприз. Моя двоюродная сестра, его средняя дочь Синлия, хочет быть кузнецом, но отцу пока об этом не говорит. Это вообще наш с нею секрет, она даже Аллии не сказала об этом.
Вот и вход, в большой раздевалке скидываю тунику, постанывая от ноющих мышц, разматываю набедренник и через мыльню, топаю в парную. Алли уже там, так как девочки здесь не носят набедренников, а трусов и прочего белья нет как вида. Просто женщины, в женские дни, носят мужские набедренные повязки с вложенным в них, пучком прочёсанной травы сукк, которая замечательно впитывает всё что угодно жидкое, убивает микробов и неприятные запахи. Ею же, только прочёсанной на более крупной чесалке, набивают матрацы. У меня и сестры такие, а вот гидроматрац родителей, жуткий эксклюзив и дефицит. Редкая вещь, которая стоит изрядных денег, и изготавливают эти матрацы тирсы на Харруме, втором континенте Азррамарра. Так называют местные свой мир. Мир переживший, что-то очень похожее на термоядерный Армагеддон. И всё что вокруг, это долгий и трудный путь к восстановлению былого могущества его жителей.
В парной на широком полке, уже сидит Аллия и с улыбкой смотрит на меня. Подхожу и ложусь на полок рядом, со стоном растекаясь по горячим доскам.
— Сейчас я поддам пару. — Говорит сестрёнка и, вытянув руку с ковшиком, плескает чуть-чуть воды смешанной с отваром рикты на каменку. И по парной плывёт горячий пар с отчётливым запахом эвкалипта.
— Красота-а-а... — Шепчу я, закрывая глаза, чувствуя, как отпускает меня усталость и боль в перегруженных мышцах.
Сколько так пролежал не запомнил. В раздевалке что-то брякнуло, и послышались глухие мужские голоса.
— Папка с дядей пришли. — Шепчет Алли.
— Хорошо... — Отвечаю я.
— Что хорошо? — Интересуется младшая, склонившись ко мне.
— Сейчас он меня намажет мазью Бри и боль уйдёт и я смогу спокойно лечь спать. — Отвечаю ей я.
— Тогда пусть и меня намажет, у меня тоже руки и ноги болят.
Открываю глаза и с улыбкой смотрю в ясные синие как у меня глаза сестры. Её волосы, как и мои, в сумраке цвета тёмной меди, а на ярком солнце багрово-алого цвета. Кожа её, как и моя чуть смуглая, красноватого на солнце оттенка.
— Думаю, он не откажется. — Отвечаю я.
С шумом входят мужчины и смотрят на нас.
— Помощь нужна? — Спросил отец.
— Ага. — Отвечаю я. — Намажь меня мазью, пап, и Алли тоже.
— Нда-а-а, уморил вас Риман. Поговорить с ним, чтобы снизил нагрузку? — Спросил отец, доставая из ящичка на полу банку с мазью.
— НЕТ! — Хором кричим мы с сестрой, вызывая добродушный смех отца и дяди.
— Ладно, приступим. — Говорит он, и начинает растирать мне мышцы, втирая в них мазь. У неё, странный, чуть пряный запах. — Подкрути регулятор, Иг, что-то тут прохладно... — Говорит отец дяде, который протянув руку, чуть крутит обычный с виду реостат, только вот управляет он не электричеством, а силовым кристаллом, отдающим энергию нагревателям в каменке бани.
После того как перевернув меня на живот, меня намазали полностью, процедуре подверглась сестрёнка. И от массажа и растираний она тоненько попискивала, чем вызывала ласковые уговоры отца. Дядя же лишь добродушно хмыкал, разводя в ковшике с водой очередную порцию отвара.
Когда всё закончилось, дядя поддал жару и тепло, казалось, проникло в каждую клеточку моего тела, вызвав натуральное блаженство.
— Идите в мыльню, — сказал мне отец. — А то перегреетесь, плохо будет.
И поставив меня и Аллию на ноги, напутственным шлепком выпроводил нас из парной. Когда двери закрылись, оттуда донёслось громкое шипение пара.
— Как они не изжариваются-то там? — Шепчет сестрёнка, чья кожа от мази стала серой.
— Они большие и тело греется дольше. — Отвечаю я.
— М-м-м... — мычит Алли и, поставив на лавку стальной таз, начинает набирать в него ковшиком воду.
Когда мы помылись из парной вышли распаренные и довольные мужчины. Дядя был, как и мы с Алли, светлокож с волосами цвета тёмной меди. Отец же был темнокож, его длинные волосы белой волной лежали на спине, по телу же змеился белый рисунок татуировки. Когда-то, отец был подобен дяде, но в Академии прошёл Ритуал и стал рыцарем Храма. Я для себя назвал их 'Паладинами'. Белые волосы и брови, голубые глаза, тёмная кожа и рисунок на теле, это результат ритуала.
Мать же, светлокожа, как и мы, и волосы её тёмно-русые.
— Сын, ты выполнил своё обещание? — Спросил отец, сел на лавку и окатил себя холодной водой, зачерпнув её ковшиком из большой бадьи.
— Почти, пап, осталось немного продумать некоторые моменты, чтобы всё выглядело стройно и логично. — Отвечаю я.
Надо сказать, что местный алфавит и грамота давались мне легко, чего не скажешь о счёте. Местная система цифр и строения чисел, чем-то напоминала римскую, только была ещё более громоздка. Вся цифровая система была кратна пяти. И числа пять, десять, пятнадцать, двадцать и так далее до сотни писались отдельными символами. Для каждой сотни, так же был свой символ и после тысячи, это всё превращалось в форменное нагромождение знаков, и удерживать в голове всю эту цифирь было той ещё задачей.
Столкнувшись и осознав колоссальный объем проблемы даже с простой арифметикой. А самое главное то, что я просто не в состоянии нормально оперировать ЭТОЙ математикой с этой системой написания. Сказал отцу, что попробую придумать другую, гораздо более простую систему.
Отец рассмеялся, рассказал мне, что попыток упростить и изменить систему цифр, предпринималось очень много, но воз, как говориться всё ещё на том же месте.
Я уперся, сказав, что работать с этим ужасом из множества самостоятельных знаков просто не могу.
Ну не говорить же ему, что в моей голове сидит ВЕЛИКАЯ и ПРЕКРАСНАЯ, арабская система цифр. И сейчас, я воистину осознал, что придумавший её был настоящим гением.
— Что же, хорошо, коли так. Когда представишь её на мой суд? — Сказал он.
— Завтра вечером. Оцените вместе с мамочками мои придумки. — Говорю я.
— Я бы тоже не прочь поприсутствовать. — Сказал дядя, входя из раздевалки с двумя деревянными кружками в руках.
Отдает одну отцу и мужчины с видимым наслаждением пьют из них. Я знаю, что там местное тёмное пиво. Любят здесь употреблять его именно в бане, взрослые обоих полов.
На улице, после бани — хорошо. Прохладно и чудесный свежий воздух. Лишь от замковой конюшни едва заметно тянет 'конским' навозом. Увидев нас, из тени у стены выскочила Тутти и радостно попискивая, стала крутиться в ногах.
Да уж, когда я в первый раз увидел этих 'собачек' на меня напал форменный столбняк от страха. С виду, телом они напоминали помесь кошки и собаки, только вместо шерсти, тело покрывала разноцветная чешуя, кое-где превращающаяся в форменные броневые пластины. От головы к длинному хвосту, прямо по хребту шла полоса жёсткого щетинистого меха. Морда же, это вообще отдельная песня, вытянутая, с крупным влажным носом на конце и большими глазами под массивными надбровными дугами и натуральной крокодильей пастью с мощными клыками. На пальцах лап, присутствовали изогнутые, длиной в полпальца острые когти. Страхолюдина жуткая, но при этом, звери отличались, ласковым и привязчивым нравом. И из общения с местными, я выяснил, что на людей вообще не нападают. Их даже не используют для охраны от разумных — бесполезно. Годны панцирники только в борьбе с тварями изменёнными Пустошью. Ну, здесь это, главный враг всего живого.
Да уж, Мёртвая пустошь, самое страшное место этого мира. Самое страшное и самое опасное, несущее смерть всему живому, исторгающее из себя миазмы изменённых существ. Изменяющее обычных зверей в жутких, потусторонних монстров несущих смерть всему и вся.
Местные почти не знают войн между людьми, на это попросту нет сил и времени. Хотя, на юге и юго-западе — на побережье океана — свирепствуют пираты с Железных островов. И у людей есть шанс быть ограбленными, а то и угнанными в рабство на острова.
Вспоминаю, как этой зимой, дружинники во главе с отцом поймали в предгорьях тварь Пустоши. Запертое в клетке существо потрясло меня, и не только внешним видом, но и своей видимой в магическом зрении сутью.
Ещё два года назад, настоятели городского храма отец Аргарр и мать Литаллия, провели моё тестирование на предрасположенность к определённым видам магического искусства. Вообще же, здесь есть две развитых школы. Школа Света и Школа Тьмы. Именно так, с заглавных букв. К Школе Света относятся магия стихий и магия разума и все техники синтеза их. К Школе Тьмы — магия жизни, магия смерти и магия духа и всё что с ними связано. Священники продемонстрировали мне по очереди свои возможности. У отца Аргарра между ладоней появился сгусток чистого белого света. Он переливался и пульсировал, становясь то меньше то больше. Он протянул ко мне ладони: — Возьми его, Адэрр.
Я сложил ладони лодочкой и шарик оказался в них. Несколько секунд, я с удивлением и восторгом рассматривал это проявление неведомого. Магическое зрение, показало мне тот же сгусток, только от которого шло внутреннее тепло.
— Нравится? — Спросил настоятель.
— Очень. — Честно ответил я.
— У тебя предрасположенность к Школе Света. — Сказал мужчина.
— Подожди, — подала голос настоятельница. И в её ладонях появился шарик чистейшей тьмы. Его появление не вызвало у меня никакого негативного отклика, наоборот, этот переливающийся мрак создавал чувство уюта и защищённости.
— Хм! — удивлённо хмыкнул настоятель, посмотрев на мою реакцию. — Да ты универсал, Адэрр. Довольно редкое сочетание способностей, если ещё и сильный, то приложив усилия далеко пойдёшь.
— Далеко? — удивился я.
— Многие герцоги были универсалами. Многие и многие известные в прошлом личности обладали такими способностями. — Сказала настоятельница.
— А разве титулы не наследуются? — Удивлённо спросил тогда я.
И священники рассмеялись. А отсмеявшись поведали мне, об принципах организации мира.
Так вот, здесь не было потомственной аристократии, как и понятия майорат в принципе. Этим миром правила Сила, Сила и её источники, один из которых, слабый, но позволяющий поддерживать оборонный периметр целого города, находился в подвале нашего замка. Чтобы контролировать источник, нужен был маг. Тот, кто контролировал слабый, назывался барон, чуть сильнее — граф, и так далее по нарастающей. Самые мощные источники, могли контролировать маги внутренним рангом Ассамблеи 'Повелитель' и было их всего восемь, на всё Великое княжество. Рядом с таким источником, находились самые крупные, густонаселённые и развитые города государства, в том числе и столица Великого княжества Атоон — Атоон Ридаг.
