Когда осядет пыль (фэнтези)

Весь последний месяц Галвор гадал, как будет выглядеть невеста. Придётся ли она ему по вкусу, или же гиблонтская красота окажется слишком далёкой для колоридского взгляда. Исключением была ближайшая неделя. За месяц он так много думал об этом, что за неделю до свадьбы ему сделалось всё равно. Красивая, страшненькая, симпатичная, уродина — всё одно, ведь брак дипломатический. К тому же, дабы избежать слухов, он на протяжении месяца отказывал себе в близких отношениях с женщинами, и теперь от одной мысли, что скоро он сможет возлечь с женой, становилось приятно. Боги ведают, что там с лицом, но фигурой гиблонтская принцесса обижена не была.

Громким красивым голосом заговорил королевский глашатай Викнис:

— Приветствуем во дворце Его Величества короля Алвриха принцессу Последнего Государства Гиблонтов Её Высочество Ульвину рода Седьмого Дерева.

Гвардейы и большая часть гиблонтов расступились в стороны и присоединились к остальным гостям. До конца ковровой дорожки дошли лишь сама принцесса и её дальний родственник, один из гиблонтских дворян. Галвор подал руку, и леди кротко положила в неё свою. Вдвоём они прошли к дальней части зала, где застыли в торжественной позе Алврих и Фелиция Лоренс.

— Я, Алврих Третий, король великого хентского государства Колорид, известный как Могучий, покоритель юга, даю согласие на заключением брака между двумя людьми в стенах моего дворца.

Король поклонился жениху и невесте, после заговорила Фелиция:

— Волею Ширтанара и Партагара и властью Праматери церкви Колорида я беру на себя право заключить союз между представителями двух культур...

Речь задалась длинной и скучной. Фелиция, как и полагалось, медленно и методично соблюла все правила заключения брака между колоридцем и представителем другой культуры, исповедующей пятибожие. Когда Галвора спросили о согласии, он непоколебимо ответил "Да". Принцесса наверняка не поняла ни слова, но запомнила, как звучит фраза, после которой нужно говорить:

— Согласна, — это вышло у неё почти без акцента.

Когда формальности были соблюдены, Фелиция велела заключить первый брачный поцелуй. Ульвина повернулась к Галвору, он аккуратно приподнял сшитию, гости замерли в любопытстве. Из-под зеленоватой ткани на него смотрело лицо с тонкими, аккуратными губами, маленьким ровным носом, большими глазами. Красивое лицо. Галвору всегда сложно давалась оценка иноземной красоты, но как правило всё сводилось к двум крайностям. Либо девушка отвращала его, а иноземная внешность только усиливала этот эффект. Либо она казалась ему привлекательной, и тогда черты другой расы наоборот возбуждали в нём любопытство и экзотический интерес.

В сложившейся ситуации имел место второй случай.

Любопытство уступило место вожделению. Месяц, проведённый без женского тепла, снова дал о себе знать, и Галвору захотелось как можно скорее закончить с церемониальной частью и провести с женой первую брачную ночь.

Среди гостей Свейнер Легс глядел в его сторону со своего рода уважением.

Глава 2

На сегодняшний день записей было немного.

Санмир как всегда поднялся раньше рассвета и провёл всё время вплоть до первых петухов в размышлениях, однако в тетрадь не записал практически ничего. Дело было в том, что все необходимые записи он сделал вчера.

После дневного разговора с ханом и прибытия новости о смерти дипломата глава тайной шпионской службы неустанно бился над двумя вопросами "Зачем?" и "С каких пор?". Вопрос "Кто именно?" шёл параллельно с ними и являл собой своего рода их обобщение.

К вечеру — о удача! — в Плим прибыл нойон Феан, который сопровождал Гальфэра и лично свидетельствовал его смерть. Весь разговор с нойоном в кратких тезисах был запечатлён в санмировской тетради.

"Полугэльв убил Гальфэра".

— Можешь без всего лишнего описать этого человека?

— Я же это сделал минутой ранее, — возмутился маг.

— Прости. Я забыл записать.

— Ростом невысокий, я бы сказал даже низкий. В остальном гэльв — как гэльв. Одет только странно. В какое-то тряпьё, на руках перчатки, на голове капюшон, рот перевязан тряпкой.

— А тряпку...

— А тряпка у него слетела под завершение поединка, когда господин Гальфэр уже лежал мёртвым.

— Что ж, уже ценные сведения. Если гэльв, то значит его нанял скорее всего кто-то здешний. Хотя с тем же успехом кто-то мог приехать и отыскать здесь наёмника, чтобы сбить меня с толку. Но это вряд ли. В таких делах нужен проверенный человек, с которым ты уже имел дело.

Санмир собирался сделать запись, нойон Феан протянул:

— Нууу...

— Что, нууу?

— Есть у меня мысль, которая может быть неточной.

— Любопытно.

— Под конец поединка, ровно в том момент, когда с убийцы слетела тряпка, господин Гальфэр, помирая, как-то странно на него посмотрел. Будто бы заметил в его лице что-то эдакое.

— Что-то эдакое — не подойдёт для записи. Ты же сам видел лицо. Может, разглядел что-то?

— Лицо как лицо. Но у меня глаз не намётан на такие вещи.

— На какие "такие" вещи?

— Ну, у господина Гальфэра была особенность. Очень он не любил колоридцев. И очень любил гэльвов. Помешан был на этом. Умел издалека определять по чертам лица, есть ли в гэльве хоть капля хентской крови или есть ли в хенте хоть капля гэльвской. Редкий талант.

— То есть, он мог разглядеть в своём убийце признаки чьей-то крови?

— Хентской. На других у него чутья не было.

— Что ж, это не противоречит остальным уликам. И даже сходится с тем фактом, что убийца был низкого роста. Значит, был он полугэльвом?

— Да нет. Полугэльва и я бы определил. И даже четвертьхента. В нём скорее десятая часть от хента была. Или даже меньше. Так, что обычному взгляду незаметно.

— Для записи "десятая часть крови хента" не сгодится. Будем называть его "Полугэльв". Остальные его достоинства я вспомню, увидев запись.

Не дожидаясь согласия Феана, Санмир записал: "Полугэльв убил Гальфэра".

"Ушёл в восточном направлении".

— Надо полагать, у Полугэльва были и другие таланты? Раз он смог сбежать от тебя и твоих людей?

— Сбежать? Да нет. Спокойно уехал на своей лошади.

Санмир поглядел на Феана, приподняв бровь.

— А ты?

— А что я? Солдаты меня не слушаются. Да и не по традициям это. Если человек победил на дуэли, грешное дело — мстить ему. Можно только самому его на дуэль вызвать по прошествии суток. Это же каждому известно, господин Санмир. А кто осмелится, если он только что убил весьма хорошего мечника?

Глава тайной шпионской службы громко расхохотался.

— Ты правда думаешь, будто я поверю в это?

— Во что?

— В то, что ты столь прозаически туп. Я в курсе того, что магия — наука умных людей. Не можешь ты быть столь глупым, чтобы просто так отпустить убийцу дипломата на все четыре стороны.

— А что мне делать ещё? Я только проследил за ним, сколько мог. Он поначалу двинулся на восток. Я думал, обманывает, отъедет от замка и свернёт. Проследил два поворота — не свернул. Правда ехал на восток.

— Что у нас находится к востоку от замка Куниц?

— Пёс его знает.

— Ладно, посмотрю потом. Пока что нужно записать:

"Ушёл в восточном направлении".

"Полугэльв был иноземцем".

— Послушай, а как он обращался к Гальфэру? У меня нет других мыслей определить его положение.

— Эм... Никак.

— Что значит никак?

— Я только что понял, господин Санмир. Он вообще ничего не говорил, этот Полугэльв. Ни словечка. Господин Гальфэр на него и кричал и спрашивал его, мол зачем ты мою лошадь убил. О тот знай себе косится и молчит.

— Ты не мог это сразу сказать? Ты хоть можешь представить, сколь ценная это зацепка?

— Нет, если честно. Просветите меня.

— Гальфэр был знатоком гэльвской и хентской внешности. А ещё был дипломатом, а значит прекрасно знал колоридский и гэльвский языки. Наш Полугэльв был в курсе этого — иначе зачем бы ему ещё скрывать повязкой лицо? И именно поэтому он ничего не говорил — Гальфэр распознал бы его акцент. Даже если Полугэльв уже десять лет живёт в Каганате, акцент сохраняется и не выветривается в течении всей жизни. Наученный слух может распознать по твоему голосу хоть даже село, в котором ты родился. И ничей слух нельзя назвать наученным, если не слух Гальфэра.

— То есть Полугэльв был иноземцем?

Вместо ответа Санмир вписал слова Феана в тетрадь.

"Полугэльв не из Синциля".

— Есть у тебя ещё что сказать о нём?

— Да, пожалуй, что нет.

— Может, была у него какая-то особая примета? Как-то ведь мне придётся его распознавать?

— Шрам был, — радостно вспомнил Феан. — Даже несколько.

— Отлично. Шрамы — хорошая метка.

— Вот только помню я их плохо. Что много их было — помню. Но вот в подробностях... Два маленьких шрама имелись на подбородке с левой стороны.

— Слабая зацепка. Такие шрамы бывают у всех наёмников. Когда кто-то целится тебе в шею, держа меч в правой руке, но попадает по подбородку. Наш Полугэльв, судя по твоему рассказу, был знатоком удара в шею. Вспоминай дальше.

— Был ещё шрам через бровь.

— Проклятье. Если я прикажу своим людям искать всех нечистокровных гэльвов с шрамами на подбородке и через бровь, то завтра же к моему кабинету приведут половину Синциля. Что ещё скажешь? Может поперёк носа шрам ещё был?

— Да, и поперёк носа тоже. И на губах ещё. Несколько штук, поперёк рта.

— А может, повязка у него была именно по этой причине? Что ж, думаю, как-нибудь разберёмся. Хотя, если вспомнишь что-то получше, обязательно мне сообщи.

— Вспомнил, господин Санмир. Он ещё хромал. На левую ногу. Не так, будто он её вывихнул. А словно родился с хромой ногой. Ковылял, но делал это уверенно и как будто научено.

— Хм. На левую ногу, значит? И шрамы поперёк рта?

— А это как-то связано?

— Да. Судя по твоему описанию, у него была когда-то сломана нога, а потом кость неправильно срослась. То мог быть несчастный случай, но именно левая нога... И именно в совокупности со шрамами поперёк рта наводят меня на мысль, что наш Полугэльв побывал в камере для пыток. Есть такой пыточный инструмент, который ломает колено изнутри. Упуская подробности, начинать стоит именно с левой ноги, а правую трогать только если пленник отказывается говорить. И есть также пыточный инструмент, который помещается в полость рта. Он то и оставляет шрамы поперёк губ. К тому же, Полугэльв носил одежду, которая максимально скрывала его кожу — как, например, перчатки. На руках у него, должно быть, тоже полно шрамов.

— И что же вам даст эта информация?

— Почти ничего, но я тут думал, что Полугэльв мог быть родом из Синциля. Там таких, как он, полно. Но я точно знаю, что в пыточной камере Синциля нет инструмента для лома коленей.

— Знаете точно?

— Да. Я этот инструмент лично увозил оттуда сюда, в Плим. А это значит, Полугэльва пытали либо здесь, что вряд ли, либо где-то очень далеко. Если у кого и есть такой инструмент, я бы знал.

Санмир макнул перо в синие чернила и сделал запись:

"Полугэльв не из Синциля".

Дальше страница тетради была пуста, однако остаток диалога с Феаном Санмир по какой-то причине запомнил без записей.

— Позволь заметить, нойон Феан, ты не похож сам на себя.

— Извиняюсь, господин Санмир.

— В том то и дело, что ты извиняешься. Я ведь тебя знаю. Ты обычно являешь собой полную противоположность понятиям "хорошие манеры", "вежливость" и "послушность".

— Я просто чувствую вину за случившееся, господин. Вот и всё.

— Ну, хотя бы противоположность понятию "искренность" в тебе осталась. По-моему, у тебя просто скверное настроение.

— Бывает такое у людей, — Феан пожал плечами.

— Не поделишься?

— Это вроде не относится к делу. Или ханская разведка желает знать мою подноготную? Быть может, я в чём-то подозреваюсь?

— Не хочешь говорить, тогда я сам, — Санмир заулыбался, довольный собой. Он уже заранее был уверен, что прав во всех догадках, которые собирался изложить:

— Ты, нойон Феан, прибыл в Плим всего лишь на полдня позже гонца. Гонцы, нужно сказать, обучены передавать послания так быстро, как это возможно в принципе. Они остро чуют состояние лошадей и могут улучить точную секунду, когда стоит позволить скакуну перейти с галопа на рысь, чтобы он не издох. Дорога для них — что для кузнеца сталь. Они чуют, есть ли смысл сойти с неё и проскакать по бездорожью — даже если один вариант выгоднее другого всего на пару часов времени. Гонцы способны узнать, что кто-то движется им навстречу по полёту птиц... В общем, если коротко, гонцам нет равных в скорости.

— А ещё гонцы отправляются в путь не раньше того времени, как им прикажут. Я же выехал из замка, как только смог. Поэтому и прибыл всего на полдня позже.

— В этом и загвоздка. Ты так спешил в Плим, что выехали из Куниц как только, так сразу. У тебя даже не нашлось времени как следует проследить за убийцей Гальфэра — обошёлся двумя поворотами. Не стал провожать своего господина в мир иной, не стал следить, что с ним станут делать. Только быстро собрался и уехал. И ехал без остановок.

— В чём же тут грех?

— В Плиме сейчас тархан Гломин. Скоро он выезжает на фронт командовать половиной каганатской армии. До вчерашнего дня место его личного мага было свободно. Однако вчера его занял нойон Эрефан. Полагаю, ты, лишившись господина, не сильно горевал, а увидел в этом возможность. Однако, прискакав в Плим, обнаружил, что тёплое местечко уже занято. Оттого и не в настроении.

Феан мастерски скрыл эмоции за улыбкой и скрещиванием рук, однако по его глазам Санмир понял, что попал в точку.

— Как же вы любите сами себя, господин Санмир. Верно, так любите, что ни одной девке не даёте ублажать себя? Считаете, что того достойны лишь вы сами?

— Не стану скрывать, я собой доволен. Родившись не в самой просвещённой стране и не в самой богатой семье, я тем не менее построил шпионскую сеть, о которой колоридцам и лесдриадцам приходится только мечтать. Я возглавляю не обычную шпионскую службу, а целую шпионскую империю — вероятно, лучшую во всём мире. И я могу узнавать вещи, которые я знать не должен, проведя всего лишь короткий осмотр улик.

Феан прыснул.

— Лучшая в мире шпионская империя! Ну так распахни глаза своей империи и выясни, кто убивает твоих агентов. А то как-то нехорошо получается, что великого шпиона кто-то водит за нос.

— Всему своё время, — спокойно ответил Санмир.

Он гораздо лучше Феана умел скрывать эмоции, и Феан, вероятно, ничего не заметил. Однако Санмиру было ужасно обидно. Чего магам не занимать, так это умению зреть в корень. У кого-то действительно достало ума провести главу шпионской службы Гэльвского Каганата, и этот кто-то достаточно самоуверен, чтобы думать, что его никогда не раскроют. Им не может быть никто из агентов соседей. С ними Санмир давно привык бороться и знал их методы. Это что-то новенькое. Игрок, которого Санмир ещё не видел. Скрытая фигура на шахматном поле.

А значит к борьбе с ним нужно отнестись со всей серьёзностью.