-Но из этого я думаю, у немцев в этот раз ничего не получится, возможно, даже германский флот и не будет что-либо предпринимать, памятуя во что ему обошлось первое посещение Рижского залива — сказал я Григоровичу и продолжил рассказывать дальше.
Упомянул о действиях Черноморского флота. О делах на фронтах. Особенно обнадеживающие события были летом 1916, в связи с Брусиловским прорывом.
-Но опять из-за подковёрной борьбы нашего генералитета, наступление не было доведено до конца — вставил я свою реплику.
Говорил про распускаемые слухи о предательстве в окружении царя и царской семьи, в особенности о царице. Про убийство Распутина. Потом мой рассказ дошел до заговора против царя, отречения, временном правительстве. Далее о развале армии и флота, октябрьском перевороте, позорном мире, германской оккупации Белоруссии и почти всей Украины. Об окончании войны в Европе о распаде четырёх империй.
-Нам всего-то оставалось год потерпеть, а так победа от нас ушла, и мы остались у разбитого корыта. Зато наши западные союзники нажились на этой войне за наш счет. Германия получила свой позорный Версальский договор, из-за него-то разразится ещё более страшная и кровопролитная война. Хотя я немного опережаю события. Карту Европы, после поражения Германии и её союзников, основательно переделали. Появились с десяток новых государств, так что границы изменились и очень существенно. Самым крупным из вновь образованных государств стала Польша, которая сумела урвать немалые куски земли сразу от трех империй. Пока мы истребляли друг друга в гражданской войне, Польша захватила у нас довольно большую территорию.
Я начал рассказывать о гражданской войне, и иностранной интервенции, о расстреле царской семьи. После рассказа о судьбе императорской семьи я замолчал. Григорович тоже молчал. Видно переваривал услышанное. Руки мелко подрагивали, на бледном лице выступила испарина, которую он машинально вытер рукой и лишь после этого взял платок и протёр лицо уже им.
-Ваше высокопревосходительство, продолжать дальше или остановимся на этом.
-Нет, этого не может быть! Этого просто не может быть.
-Это, Иван Константинович, всё обязательно произойдёт, может, чуть по другому, если мы не попытаемся это предотвратить. После моего вмешательства некоторые события уже не произошли, и надеюсь, что не произойдут, но этого мало и всё может войти в проторенную колею.
-Нет, это какой-то бред. Как я могу поверить в то, что вы тут наговорили. Вы правнук адмирала так ещё и вселились в его тело.
-Как вам доказать что это правда я не знаю. Предсказывать что-то я уже в принципе не могу, так как я сказал, из-за моего вмешательства некоторые исторические события происходят по-другому. Хотя в целом всё ещё ничего не изменилось, и Россия по-прежнему скатывается к пропасти.
Тут я вспомнил об одном историческом моменте. В декабре 1915 года в Америке в маленьком городке Хобокен, это где-то недалеко он Нью-Йорка, в семье рабочего с местной верфи родился мальчик названый Фрэнком, а фамилия его Синатра. В этом мире я никак не мог узнать о таком ничтожном событии как рождение какого-то ребёнка в семье выходцев из Италии. Это в будущем, когда этот ребёнок вырос и стал знаменитостью, о его биографии много писали. Вот я и рассказал Григоровичу если он хочет получить доказательства откуда я и что говорю правду, то наши люди которые находятся сейчас в Америке, могут выяснить, правда или нет, что такой ребенок родился.
-Можем и проверить. А почему именно в Америке, разве у нас нет таких известных людей, или в будущем о них уже забыли?
-Насчет Америки, это то, что мне вспомнилось самым первым, но если всё подтвердится, значит я говорю правду, так как об этом я никак не мог узнать. Если взять кого-то из наших соотечественников кто будет известен в будущем, я так сразу вспомнить-то и не могу. Хотя нет, вспомнил. Точно, в этом году родился мой любимый актёр кинематографа и между прочим, он родился в Петрограде на Васильевском острове и это Георгий Степанович Жжёнов. В этом же году, в конце ноября, в семье генерал-майора Симонова родился ещё один известный в будущем человек. Писатель и поэт, и назовут его Кирилл, но вот знать его в будущем будут как Константина Симонов. Вот вы сейчас скажете, что об этой парочке я мог узнать уже будучи здесь. Теоретически да, мог. Но можно расспросить эти семьи и выяснить, что я никогда и нигде не встречался с ними, да и они меня не должны знать. Но возможно слышали обо мне в связи с некоторыми действиями на море. Всё же я не так давно был популярен у прессы, и довольно часто появлялся на страницах газет.
-Предположим, я поверил вам, и всё что вы тут мне рассказали, правда. Хотя в это трудно поверить, потому что этого просто не может быть, и всё же вы утверждаете, что с вами это произошло. Хорошо, а теперь скажите, как же нам всё это предотвратить?
-Я не знаю. Нам нужно будет хорошенько об этом подумать.
-Это значит, что у вас конкретного плана не было.
-Да какой там план, когда я попал сюда в самое пекло, да ещё и неожиданно, и надо было просто выжить. Возможно, я бы что-то придумал и составил план, если бы узнал за пару месяцев что попаду сюда. Ещё раз перечитал бы всё об этом времени. Заранее узнал всё о нужных людях, которые пригодились бы мне тут. А так у меня не было даже лишней минуты, сразу надо было действовать причём без всякого плана, импровизировать на ходу. И первая импровизация удалась, я выиграл бой у Готланда. А далее я стремился только к одному, не дать России проиграть войну на море. В одном я преуспел, это в том, что сейчас флот не отстаивается в базах, а выходит в море и наносит ущерб противнику. А ведь это сплачивает экипажи, а не разлагает их, как это было в моём времени. Да и мнение у народа о флоте теперь совсем другое, чем в моё время было. Теперь надо и армии в этом же подсобить. И обязательно дать новое оружие, что я и пытаюсь сейчас осуществить.
-Это ваши бронеходы помогут что ли?
-Должны помочь. В моем времени, когда вот такие бронеходы 15 сентября будущего года впервые появились у наших союзников в битве при Сомме, противник в страхе перед этими грохочущими железными чудовищами бежал, оставляя позиции. Тогда наши союзники при прорыве немецких укреплении потеряли в двадцать раз меньше своих солдат, чем это бывало у них прежде в подобной ситуации. Почему я назвал их железными чудовищами? Да потому что они так и выглядели для солдат противника. Представьте, что на вас по полю, не обращая внимания на проволочные заграждения, неширокие рвы, воронки от снарядов, и оружейно-пулемётный огонь движется дом, восемь на четыре метра, да два с половиной в высоту. При этом весь он из стальной брони, и грохотом гусениц и рёвом своего двигателя вгоняет в ступор противника. А его пули не берут, сколько ни стреляй по нему. Сам он при этом имеет пушки и пулемёты.
-Но если всё это действительно так выглядит, то, возможно, это и вправду что-то страшное.
-Одно радует, что у немцев так и не появились такие бронемашины на нашем фронте, а то даже представить страшно, что было бы с нашими солдатушками при виде бронеходов, ползущих на наши окопы. Немцы, хотя и более привычны к разным механизмам, и то поначалу драпали. Но впоследствии они научились с ними бороться, но "танк", это так эти машины будут называть, уже завоевал симпатию солдат. Они поняли, что эти, неуклюжие на вид машины, помогают сохранить им жизнь при наступлении на позиции противника.
-Как я понял, вы опять хотите обойти наших союзников, и чтобы эти ваши бронеходы первыми появились именно в нашей армии. А когда на самом деле они появились, там, у нас?
-Подобных машин наша армия так и не увидела, мы всю войну довольствовались только бронеавтомобилями. Правда, что-то подобное построил полковник Гулькевич, приспособив для этого шасси от трактора, но это был единственный экземпляр, да и появился он слишком поздно. Но и он очень походил на бронеавтомобиль "Гарфорд", только на гусеничном ходу. Были ещё два опытных образца других изобретателей, которые испытывались в этом году, я о них говорить не буду, это были провальные испытания. Первые бронеходы в нашей армии появились благодаря нашим союзникам, но попали они к нам, когда в нашей стране была в разгаре гражданская война. И да, я хочу, чтобы первые бронеходы появились именно у нас. И чтобы появились в войсках они к летнему нашему наступлению. Я знал, кому это дело поручить. Для этих целей я воспользовался знаниями из своего времени. Созданы две группы инженеров, для которых я нашел деньги и производственную базу, на которой они могли начать конструировать свои опытные машины. Сам я в конструировании бронехода не принимал участия, а просто подал идею. Прорисовал компоновку, и объяснил им, каким должен быть бронеход и его примерные характеристики. На днях я побывал на заводе, где начали собирать первые опытные экземпляры, и уверен, что они на правильном пути. Также я поступил и с оружейниками, подкинул им идею, которую сейчас они воплощают в жизнь. Стало известно, что испытания некоторых видов нового стрелкового оружия прошли успешно и вскоре начнётся его изготовление на наших оружейных заводах. На Металлическом заводе начнут выпускать миномёты новой конструкции, они во много раз эффективнее имеющихся у нас на вооружении, и для армии их бы желательно иметь несколько десятков тысяч штук. Но всё у нас упирается в слабую промышленность. Что бы ни потребовалось для армии, а взять-то негде. Отстаем мы от запада, ой как отстаём.
-Михаил Коронатович или вас называть Михаил Николаевич.
-А давайте поступим так. Чтобы не было путаницы, зовите меня, так как привыкли, то есть Михаил Коронатович. Я думаю, так будет правильнее.
-Хорошо, так и решим. Я хотел попросить вас рассказать что далее происходило в стране.
-Можно и рассказать.
И я начал рассказывать, как после вторжения германских войск, и последующей за этим гражданской войны и иностранной интервенции, страна лежала в полной разрухе. Россия лишилась Польши, всей Прибалтики, Западной Белоруссии и Западной Украины, Бессарабии и Карской области в Армении, естественно Финляндии. Численность населения на оставшихся территориях едва достигала ста тридцати пяти миллионов человек. Надо было поднимать страну из руин, но большая часть инженеров, да и просто образованных людей покинула страну. На это ушло полтора десятилетия. Но были и страшный голод, когда целые села и деревни вымирали полностью и необдуманные, а зачастую, хорошо обдуманные репрессии, где опять немало людей было загублено. И как именами палачей типа Землячки, которая Залкинд, называли улицы, а типа Свердлова, — города. Но, не смотря ни на что, в стране строились новые города, заводы и фабрики, разрабатывались новые рудники и шахты, прокладывались железные и автодороги, прорывались каналы между реками. Страной в то время управлял неординарный человек. Это был одновременно и Иван Грозный и Пётр Великий в одном лице. Григорович, как и Путилов, заинтересовался личностью Сталина. Пришлось сделать акцент на этой личности в дальнейшем рассказе. Также как и Путилову, я сказал Григоровичу, что Сталина можно смело назвать Императором с большой буквы, к огромному моему сожалению, последним Императором России. Заново собрал всю Империю, что была потеряна в восемнадцатом, за исключением Финляндии да части Армении, которая осталась под турками. Я немного забежал вперед и рассказал, что Сталин вернул обратно и Порт-Артур, которым СССР пользовался как базой совместно с Китаем, и половину Сахалина, прихватил все острова Курильской гряды, плюс часть Пруссии, половину Буковины с большей частью Галиции, которые до этого в Российскую империю не входили. Но это он сделал после следующей страшной и кровавой войны.
Мир длился не долго, и в тридцать девятом разразилась новая мировая война. И опять на полях встретились всё те же основные противники, что и сейчас, только Италия и Япония переметнулись на другую сторону. Страна готовилась к войне, но опять опоздала с перевооружением. Хотя бронеходов или танков, как их называли, понастроили много, но к началу войны большая часть из них уже сильно устарела, то же самое и с авиацией. Про флот и говорить нечего. Он, в который уже раз за свою историю опаздывал к началу войны. Начиная с Крымской, мы всегда не успевали построить для своего флота новые в техническом отношении корабли. Когда у нашего противника чуть ли не половина флота была на паровой тяге, наш флот состоял в большинстве из парусных кораблей, а то и гребных. К тому же у французов было несколько небольших плавучих самоходных батарей на паровой тяге обшитых железной бронёй. У нас и этого не было. И в дальнейшем мы всё время были в роли догоняющих. За рубежом что-то придумают новое в судостроении, у нас это начнут внедрять только лет через пять, а там уже снова что-то новое. К войне с Японией наш флот также не успел пополниться новыми кораблями, как и к этой. Про следующую войну тут разговор особый. Страна по любому опаздывала подготовиться к ней. Так как вначале нужно было поднять её из руин нынешней войны, а особенно после гражданской, когда от былой экономики остались только крохи. И даже тогда нам не хватило двух-трех лет, чтобы перевооружить армию, и пяти для флота. И как всегда, оставшиеся от предыдущей войны корабли опять были в первых рядах флота. Как это случилось сейчас, когда основным ядром флота являются корабли, построенные до русско-японской войны или сразу после неё, но по старым проектам. Точно так же случится через двадцать лет, заложенные к этой войне корабли встретят следующую уже устаревшими. Так как многие новые корабли, заложенные на верфях перед войной — от эсминца и выше, так и останутся не достроенными. Потому что враг стоял у самого Петрограда, а Николаевские верфи были им захвачены. Оставался Дальний восток, где до конца войны успели достроить пару крейсеров и несколько эсминцев, которые были в высокой степени готовности. Ни один боевой корабль больше трехсот тонн водоизмещением во время войны не закладывался. Тут хоть как-то, но флот во время войны понемногу строили. Взять хотя бы эсминцы, что были заложены перед самой войной в четырнадцатом и даже в начале пятнадцатого года, они же почти все были сданы. А в Николаеве эсминцы закладывали даже в середине шестнадцатого, и там же, в это же время, заложили крупную серию десантных судов. Так ведь успели до потрясений семнадцатого года многие из этих эсминцев сдать флоту. Не говоря про третий черноморский линкор, ведь сумели же достроить. Пытались достроить также крейсера, и четвёртый черноморский линкор. И успели бы достроить, не случись семнадцатого года. А всё потому, что в эту войну немец так далеко не продвинулся вглубь страны, как это случилось в следующую.
-Эта война, что сейчас идет, по сравнению с той, что будет, так, детские шалости. Там война была на полное уничтожение народов. Наша страна пострадала так, что от западной границы и до Москвы, а на юге до самой Волги и кавказских гор, будут только руины. Погибнет более двадцати пяти миллионов человек. А это почти столько же, сколько все страны потеряли убитыми и ранеными вот на этой войне.
