— Вот я и говорю, ветвь Морриса всегда была с изъяном! Это надо же, чтобы Наследник бегал от престола!
— Может, хватит уже болтать? — Недовольно проворчал Атон, стоящий рядом.
— Действительно хватит, — встрепенулся Генрих, — приступим. Начинай, сынок!
* * *
Когда Лина подвели к камню и растянули на нем, он и не пытался сопротивляться, а просто стал читать то заклинание, которому его научил Дар, облегчающее переход. Поэтому, к тому времени, когда счастливо и безумно улыбающийся Атон занес над его сердцем кинжал, он был полностью готов встретить свою смерть. И в последний момент, перед тем как кинжал пронзил грудь, успел выдохнуть два волшебных слова "Ас сонм!".
Боли не было, было только неудовлетворенное ее ожидание. Когда же Лин, наконец, понял, чего ждет, резко вынырнул из скорлупы и оказался вне тела. Это было обычное состояние для Проводника. Ведь в мир мертвых может попасть лишь умерший, вернее его оболочка, а еще вернее душа. Эта самая душа, изначально, покидая тело, имеет все черты своего бывшего облика, постепенно тая, она превращается в шар, а еще позднее просто становится прозрачной, все больше истончаясь. Такие души и обитают в мире мертвых. Чем больше времени проходит с момента смерти, тем сложнее становится найти искомого, а если учесть, что этот конкретно предок умер неимоверно давно, то шанс становится не просто маленьким, а почти призрачным. Но Лин обязан постараться, ради своих родных, ради дочери, да и, если честно, ради себя.
Он оттолкнулся и полетел, стараясь подняться повыше и отлететь подальше от притягивающего назад тела. Настроившись на зов крови, как он это понимал, Лин старался уловить все ниточки, связывающие его с родственниками по крови, а потом отсеять не нужные связи. Среди не нужных, оказались все недавно умершие, а также, человеческие и эльфийские родственники, которые легко определялись по цветам аур. Все оставшиеся, которые являлись драконами, к несчастью, оказались практически неразличимыми. Значит, придется проверять каждого по отдельности. Единственное, что ужасно удивило Наследника, это отсутствие среди умерших душы его деда. Что бы это могло значить? Но заморачиваться на эту тему времени не осталось, нужно было делать дело, и как можно быстрее.
А потому, он вновь настроился на отобранные души и, выбрав один из каналов, чуть потянул его на себя. Именно таким образом Проводники перемещались в мире мертвых, то есть по ниточке связи, возникающей от Проводника к душе, и так же возвращались назад, потянув за связь между собственной душой и телом.
Перемещение в этом пространстве происходило практически не заметно, чувствовалось лишь легкое колебание чего-то отдаленно напоминающего воздух. Зато когда оно заканчивалось, то Проводник ощущал не только присутствие исконного субъекта, но и сопротивление разделяющей их стенки. То есть не мог подойти поближе, или коснуться, не мог и налететь. Так и в этот раз.
Когда движение вдруг завершилось, и он мягко ударился о спружинившую стенку, Лин понял, что прибыл на место назначения. Вот только, представшая перед ним душа, была совершенно не той, что требовалась. Потянулись попытки, а он попросту перестал замечать постоянные перемещения и знакомства со своими многочисленными родственниками, находясь в своеобразном трансе. Кто-то из новых знакомых, а он перезнакомился со многими из имевшихся, мечтали пообщаться, какие-то души просили уединения, а попадались и те, что просто требовали оставить их в покое. Причем, не двусмысленно угрожая, в противном случае частыми визитами ночью!
Так прошло много времени и Лину срочно требовалось возвращаться в тело, а результатов не было никаких. Он совершенно не думал о том, что по возвращении требуется найти силы на восстановление собственной оболочки, а ведь их опять придется занимать, ослабляя собственную ауру. Но что поделаешь, выхода все равно не было. И он сделал единственное, что было действительно необходимо. Поймал тонюсенькую ниточку, связывающую его с телом и потянул на себя.
Движения, как обычно, не было, зато была постепенно возвращающаяся боль и темнота, поглотившая уставшее сознание. Последнее, что он помнил, была попытка запустить регенерацию, вот только результат он уже не увидел.
* * *
Сознание возвращалось медленно, словно нехотя. Открыв глаза, он окинул взглядом деревянный потолок, с роду не знавший метлы и побелки и попытался пошевелиться. Рядом кто-то глубоко судорожно вздохнул и Лин с трудом повернул затекшую голову на звук.
На стуле у дверей сидел вчерашний охранник и полным ужаса взглядом взирал на ожившего мертвеца. Его судорожно сжатые на оружии руки, постоянно открывающийся и закрывающийся в немом крике рот и полные непередаваемой жути глаза, выглядели настолько забавно, что Лин, еще толком не пришедший в себя, попытался рассмеяться. Последствиями подобной попытки стали: вылетевший из комнаты охранник, который так торопился, что уронил стул, и просто нереальная боль в груди, которая вызвала новую отключку.
Снова он пришел в себя отнюдь не по своей воле. Открыв глаза, он узрел над собой склоненные лица Генриха и Атона, в ожидании рассматривающие его во все глаза. Вот только порадовать их было нечем, о чем он и заявил сразу по— пробуждении. Подобное сообщение вызвало шквал эмоций, чуть не потопивший неподготовившегося пленника.
Когда всеобщее волнение немного улеглось, Генрих решил продолжить разговор и повернулся к Лину, все еще с трудом приходившему в себя.
— Ну, и что ты скажешь в свое оправдание?
— Ничего нового, — прохрипел Лин, с трудом приподнимаясь и садясь, спиной к холодной стене, — только то, что уже сказал. Я не смог найти душу Маурисио, возможно и то, что она получила новое воплощение и ее там попросту нет.
— Значит, говоришь, времени не хватило? — Лин, честно говоря, не помнил, чтобы говорил подобное, но решил не перебивать пленителя.
— Ну что ж, тогда можно попробовать еще раз. Так сказать, продолжить поиски. — Вставил свое слово , молчавший до сих пор Атон.
— Ты прав, сынок. Именно об этом я и думаю! Знаешь, пожалуй, я позволю тебе поиграть с ним. Ему ведь все равно от чего умирать, а ты сумеешь размяться и немного успокоишься.
— Да, именно этого я и хочу, — заулыбался довольный происходящим сумасшедший.
— А ты, надеюсь, прекрасно помнишь наш уговор? — Генрих вздернул правую бровь и посмотрел в глаза Лину. — Если не выполнишь свою часть, то и я не стану выполнять своей.
— Уговор был на мое согласие, — возразил подопытный, — а не на результат!
— Это не имеет значения, — скучающе заявил Атон и посмотрел на отца, — не правда ли, папа?
— Верно, верно сын. Хороший мальчик, а теперь займись им, и мне нужны результаты!
Когда Генрих покинул комнату, начались пытки. К концу дня Лин настолько устал от постоянной боли, что просто молили Хозяйку забрать его к себе, только ответа на свои просьбы так и не получил. Зато получил еще более сильные мучения, теперь у него не было ни одного свободного от повреждений, участка кожи. Причем, Атон, верный слову отца, отрабатывал на нем свои навыки, постоянно меняя способы и интенсивность.
Когда это закончилось, он уже не помнил, однажды просто отключился, как ни раз до этого, а очнулся уже в мире мертвых. И все повторилось, та же настройка, те же души, те же эмоции и та же безрезультатность. А потом было то же возвращение и та же злость за невыполненное задание. И самое главное, если бы на том все закончилось. Так ведь нет! Атон, получивший долгожданную игрушку, да еще и такую живучую, был просто на седьмом небе от счастья и не собирался оставлять ее в покое ни на миг. Напротив, теперь он попросту поселился в соседней комнате, чтобы иметь возможность следить за состоянием пленника постоянно и использовал каждую возможность причинить как можно большую боль.
Он не учитывал одного, Лин был не настолько несведущ в вопросах боли, чтобы не иметь способностей ее стерпеть, все это он уже проходил, а потому пытки не были для него столь страшны. К тому же, сейчас, в отличие от прошлого раза, он имел заклинание, способное помочь в нужный момент и несколько облегчить муки. Но Атон этого не знал, а потому лишь прилагал все больше усилий стараясь растянуть удовольствие умерщвления жертвы на, как можно , более длительный срок.
* * *
Так прошло две недели.
Очнувшись в очередной раз как-то утром, Лин констатировал, что его резерв, все же, закончился, а значит и тянуть силы больше неоткуда. Еще хотя бы малейшая крупица попросту убьет его. Он лежал на спине, посреди вымазанной собственной кровью комнаты, и раздумывал, не стоит ли поломать Атону всю игру, и просто— напросто добить себя самому. И всего-то делов, потянуть за последнюю ниточку, питающую до предела ослабленную оболочку и все — жизнь кончена. Закончится эта бесконечная боль, это бесконечное беспокойство за всех и вся, это надоедливое существование. Наступит полная, никем не регулируемая и ни от кого не зависящая свобода.
Вот только не мог он так поступить. И совсем даже не религиозное отрицание самоубийства удерживало от последнего шага. Просто он так и не выполнил своего условия, а без этого, следующей жертвой станет Эвелин. Как можно было допустить, чтобы маленькая девочка, которой только недавно стукнуло десять, стала игрушкой для обезумевшего маньяка? А в том, что так будет, сомневаться не приходилось. Поэтому он терпел, переживая очередной приступ боли в совершенно израненном теле и с ужасом ожидал продолжения пыток.
Когда, наконец, дверь тихонько скрипнула и отворилась, Лин даже обрадовался, увидев Атона. Ожидание никогда не было его коньком, всю жизнь он был очень деятельным, а потому сидение на одном месте (точнее лежание) в предвкушении продолжения наслаждений никак не могло принести радость. И вот враг стоял рядом и с издевательской улыбкой, которая, казалось, никогда не покидала его лицо, рассматривал поверженного противника.
— Ну и что, тебе есть что сказать?
— Нет, — Лин решил не тратить драгоценные силы на бессмысленные разговоры.
За прошедшее время он облазил практически все закоулки, уже успел обойти и перезнакомиться со всеми родственниками, причем, нетолько прямыми, но так и не добился цели. Маурисио де Рих словно провалился сквозь землю и никак не желал отыскиваться.
— Тогда приступим? — Атон начал нарочито медленно закатывать рукава, а Лин никак не мог даже рук оторвать, чтобы хоть изобразить сопротивление. Хотя, кому оно нужно? И так ясно, кто сильнее, так что рыпаться.
Придя к подобному выводу, подопытный, попросту перестал подавать признаки жизни вообще, что невообразимо взбесило безумца и попросту сорвало остатки крыши. К концу экзекуции, на пленнике не было не то, что свободного места, на него невозможно было просто смотреть. Но, к чести убийцы, он так и не довел дело до конца. Лин был все еще жив, а потому совершенно счастливый душегуб, развернулся и со словами "Желаю приятного пути и скорейшего возвращения", покинул комнату.
А истерзанный парень все лежал на полу комнаты и в открытое настежь окно наблюдал за небом. Которое поначалу стало темнеть, потом оросилось сотнями капелек звезд, а немного позже стало полыхать всеми цветами радуги от восходящих ночных светил. Казалось, природа манила его к себе, притягивала этим неземным светом, который аномально долго просуществовал в этом году и собиралась оказать помощь, только не могла.
Обычно, все семь лун, собираются на небосводе лишь раз в год и происходит это в разное время года, а зависит только от орбит, на которых вращаются спутники, да скорости их вращения относительно самого мира. Обычно подобное явление длится дней десять, иногда доходит до двенадцати, а в этом году целых четырнадцать. Но, судя по всему ,сегодняшняя ночь будет последней в череде природных чудес. Лин посчитал так по тому, что красная луна удалилась на очень большое расстояние и ее уже почти не видать, а свет, попросту
,не достигает поверхности его мира. Еще через пару дней покинут планету желтая и фиолетовая луны, а за ними последуют и остальные, входя в прежний ритм и возвращаясь к предыдущей последовательности. То есть появляясь на небе по две-три луны и не покидая поста в течении пяти-семи ночей.
Он последний раз посмотрел на сполохи разноцветного света, полыхающие на звездном небе, вгляделся в них, словно впитывая тысячелетний покой, выпустил из легких остатки необходимого для жизни воздуха и провалился в темноту.
* * *
— Зачем ты здесь, Проводник? — Молодая красивая женщина ласково улыбнулась.
— Чтобы найти душу одного дракона. Его зовут....
— Я знаю это. — Спокойно перебила незнакомка, не повышая голоса, но при этом словно и не замечая попыток ответа. — Я не про то. Я спросила, зачем здесь ТЫ?
— Я должен выполнить это задание, чтобы спасти дочь.
— И это мне известно. — Она повела рукой в сторону и погруснела. — Знаешь, ты всегда был таким, сколько тебя помню. Всегда делал все для других и никогда для себя. А сейчас ответь мне, что нужно тебе, тебе лично? Ответь не словами, они зависят от обстоятельств, отвечай душой, она не способна лгать.
— Чего бы хотел я? Но я сказал тебе! Помнишь твой храм и утро после турнира? Тогда я говорил то, что думаю, и не желаю другово!
— Ты уверен? Я слышала, что ты тогда сказал, — поощряющее улыбнулась богиня, — вот только просил ты, опять-таки, не за себя. Ты отдаешь другим свою жизнь, делишь ее на части и даже не замечаешь, как каждая из этих частей страдает от потери оставшихся. Ты никогда не удивлялся, откуда появляется боль в сердце? Это кричат и бьются остатки души! Для того чтобы получить счастье нужно просто быть рядом с теми, кому отдал часть себя.
— Значит, если я соберу вокруг себя всех, кого оставил, то обрету душу?
— Не совсем. Ты получишь тот шанс, о котором просил. Получишь покой и мир вокруг. Но получишь и все несчастья, всю боль, терзающие твоих родных и близких.
— Проще говоря, мне катастрофически необходимо вернуться?
— Нет. Я не даю советов и не принуждаю к поступкам. Твоя жизнь по -прежнему принадлежит тебе. И только ты должен решить, как с ней поступить. Но я отвечу на твои вопросы.
— Почему? Что заставило саму Хозяйку судеб встретиться с презренным полукровкой?
— Странный вопрос! Для меня вы все равны. Все расы и народы этого мира, все судьбы — это только материал для моей работы. Да, я иногда ошибаюсь, да бываю не права, но я всегда старалась, чтобы каждый из моих подопечных получил лучшую долю.
— И как, получалось? — Лин не испытывал особого почтения к той, которую считал виновницей всех несчастий номер два, первым и основным виновником был он сам.
— Да, чаще всего получалось. Но иногда попадаются индивидуумы, вроде тебя, которые никак не хотят жить по предписанному, все время, мешая мои планы и задумки.
— Проще говоря, портят игру! — вклинился в перерыве Лин.
Женщина или вернее девушка наклонила хорошенькую голову набок и обиженно поджала пухлые губки. Она стояла перед парнем, не далее шагов пяти, и нервно оглаживала бархат одеяния. На ней было длинное бархатное платье со шлейфом, скрывающее даже носы туфель. На груди его стягивала плотная шнуровка, поднимающаяся до самого подбородка, заставляя держать идеальную осанку. На руках несколько браслетов и чуть выше запястья опять же плотная шнуровка. А вот лицо было примечательным. Нет, она не была красавицей, но при этом производила неизгладимое впечатление, впечатывая свой образ в память.
