— А чего же она не сделала ничего вчера? Буря, на мой взгляд, предоставляет весьма неплохие возможности.
Лиоссец хмыкнул.
— Хорошая шутка. Как-будто я не видел, что ты утроил караулы. Вот только не рассчитывай, что в городе все будет так же легко и просто. Помяни мое слово, она ударит, когда вы все расслабитесь.
В голосе его не было ни страха, ни сомнений, ни сожалений и Китарион не мог не отметить этого.
— Ты совсем не боишься этого?
— Мужчина, страшащийся смерти, недостоин предстать пред Великими Древними.
Китарион вздохнул.
"Еще один разговор, зашедший куда-то не туда", — с сожалением подумал кольценосец. — "Проклятье, день сегодня не тот, что ли"?
— Генерал, — прервал он лиоссца, — это все, конечно, интересно, вот только никак не пойму: зачем ты мне это говоришь?
Тот пожал плечами.
— Ты хорошо бился. Я не встречал еще на поле боя равных мне по силе и умению.
— И?
— Обидно будет, если такой воин умрет от отравленной иглы. Если ты думаешь, будто сопляк и его сестра смирятся с тем, что я еще дышу и оставят все, как есть лишь потому, что меня захватила Империя, то жестоко заблуждаешься.
— Мы почти приехали в Зантриан, а оттуда — скорым маршем направимся к Черной Цитадели.
— Повторяю, в Жемчужине Востока будет опаснее всего, — засмеялся Бич Пустыни и осадил коня, разрывая дистанцию и давая понять, что разговор окончен. — Смотри по сторонам, генерал, и не открывай спину. Ножи и яд уже таятся в тенях.
Китарион еще раз тяжело вздохнул и двинулся в голову колонны. Сейчас ему очень хотелось побыть одному.
* * *
Четвертый день первого месяца осени 4-го года со дня Реставрации (по имперскому летоисчислению), утро
На то, чтобы достичь Зантриана, им понадобилось еще полтора дня, но зато теперь, когда хвост колонны въезжал в гостеприимно распахнутые ворота, Китарион чувствовал несказанное облегчение.
Их встречали, как героев: толпа высыпала на улицы, рукоплескала, бросала в воздух шапки и неистовствовала, точно армия Китариона спасла Империю от неминуемой гибели.
Впрочем, генерал не особо возражал — его людям требовалась именно такая встреча. Ну, живым, по крайней мере, ходячим мертвецам нет дела до почестей и славы. И кольценосец видел, что даже Кштиритиону приятно подобное внимание со стороны окружающих, что уж говорить про остальных.
Пленников уже разместили. Солдат — в охраняемой казарме, командиров — в замковых подземельях. Также успели подготовить и места для квартирования его бойцов, и сейчас полк за полком они рассыпались по городским кварталам. Из-за численности армии, собрать всех в одном месте не получалось, в результате чего около тысячи человек были расквартированы в замке, еще пара тысяч — на плацу, ну а остальные — где придется, рассеявшись по городу, точно муравьи, ищущие съестное.
Не то, чтобы это было слишком опасно — все-таки, тут они были на родной земле — но, тем не менее, Китарион еще не полностью отошел от похода, а потому, вместо того чтобы в замке готовиться к пиру, наблюдал за арьергардом, прячась от жары в надвратной башне.
Солнце поднималось, даря степным травам, точно стража вставшим на пути бесконечного моря песка, столь необходимые им свет и тепло.
"Я похож на эту траву", — подумал вдруг Китарион. — "Вот только вместо света питаюсь похвалой владыки".
От этого сравнения генералу стало смешно, и он едва заметно улыбнулся.
— Оказывается, ты умеешь смеяться, генерал, — раздался позади голос сестры халифа.
Китарион обернулся и поклонился лиосской принцессе.
— Ты чудесно выглядишь, госпожа моя, — не нашел он ответить ничего умнее.
— А ты, как всегда, умеешь произвести впечатление на девушку.
Тут Китарион понял одну странную вещь.
— Госпожа моя, а как ты смогла войти так, что я ничего не услышал? И как ты нашла меня?
Принцесса улыбнулась, демонстрируя зубы, и ответила:
— Я спросила у этого странного зеленого коротышки, он подсказал, где искать. А насчет ходьбы — я умею передвигаться тихо, как мышь.
— Полезный талант.
— Я тоже так думаю.
Она подошла ближе и протянула руку:
— Идем, негоже герою-победителю отсиживаться в башне.
Китарион вздохнул, но принял руку принцессы и, взяв ее под локоть, направился прочь со стен, туда, где под охраной десятка телохранителей стоял его конь.
Как выяснилось, лиосска оставила своего скакуна тут же.
В седло она взлетела поистине с феноменальной грацией, ни на секунду ни запутавшись в юбках для верховой езды и кольценосцу оставалось лишь двигаться следом, пытаясь понять, что его собеседнице нужно.
Некоторое время они болтали о ерунде, пока наконец Шшайра не произнесла:
— Бич Пустыни опасен.
Переход от ничего не значащих пустяков к важному вопросу оказался столь неожиданным, что Китарион закашлялся. Он ожидал медленного и плавного подведения к мысли о важности союза, о том, что ради этого приходится идти на жертвы, и — как логическое завершение — об убийстве пленника.
Ничего подобного тут не было!
Принцесса умела вывести собеседника из равновесия.
— Не мне решать это, госпожа, — нейтральным тоном ответил генерал.
— Отчего же? Если с ним приключится... несчастный случай, все поймут.
— Не приключится, — с нажимом ответил Китарион, и принцесса внимательно воззрилась на своего собеседника, затем перевела взгляд на приближающийся дворец наместника.
— Я прошу тебя подумать еще раз, генерал, — попросила она, — это важно.
Китарион вздохнул.
— Хорошо, я подумаю, и задам вопрос владыке.
Принцесса покачала головой, открыла рот, намереваясь что-то сказать, потом отвернулась и остаток пути до дворца прошел в молчании.
* * *
Четвертый день первого месяца осени 4-го года со дня Реставрации (по имперскому летоисчислению), вечер.
Пир, устроенный в честь возвращения победоносной армии, оказался по-настоящему грандиозным.
Наместник, определенно, хотел пустить пыль в глаза, в надежде, видимо, завести полезные знакомства. Ну и, конечно же, он совершенно точно не желал упасть в грязь лицом перед знатнейшей лиосской дворянкой.
Вино лилось рекой, самые изысканные блюда наполняли многочисленные столы, прекрасная музыка услаждала слух пирующих.
Казалось, все идет так, как и должно быть, и все же, на сердце у кольценосца было неспокойно. Очень неспокойно.
Он и сам не смог бы ответить на вопрос: "что не так?", просто интуиция, редко подводившая генерала, благим матом орала об опасности.
Именно поэтому он личным распоряжением удвоил стражу во дворце наместника, причем использовал для охраны рыцарей смерти, что, конечно, было на грани оскорбления, за которым следовал вызов на дуэль. Увы, легче не стало, а потому, Китарион, принялся разыскивать Инуче и Кштиритиона. Как назло, ни мага, ни шамана не было на месте — оба куда-то запропастились — а потому, его нервозность лишь усилилась.
Кольценосец метался по залу, односложно отвечая подходившим к нему людям и пытаясь понять — что же, Мать побери, не так!
— Извечный? — голос Шшайры заставил Китариона взять себя в руки.
Когда он поворачивался к принцессе, то на его лице нельзя было заметить и тени тревоги.
— Как тебе вечер, госпожа? — осведомился он.
— Чудесно. Я так соскучилась по танцам, обычной милой болтовне ни о чем и радостным лицам... Не помню, когда в последний раз так веселилась.
Китарион поклонился.
— Я обязательно передам твои слова наместнику. Думаю, он будет в восторге.
Шшайра мило — а ее улыбка действительно отличалась притягательностью, несмотря на необычность — улыбнулась и в который уже раз перескочила на другую тему:
— Скажи, как долго ты планируешь пробыть в Жемчужине Востока?
— Полагаю, пару дней. Солдатам нужен отдых, а местным жителям не помешает праздник. В этом году, как мне уже успели сказать, император не сумел почтить их своим присутствием.
Лиосска покачала головой, видимо, выражая сочувствие.
— Что-то случилось? Он плохо себя чувствует?
Эти слова крайне не понравились Китариону. Опять! Почему она постоянно задает одни и те же вопросы?
— Нет, конечно же, — поспешил он успокоить свою собеседницу, внимательно изучая ту.
"Что ты задумала, пустынная змейка? Уж не отвлекаешь ли меня бессмысленной болтовней"?
— Кстати, госпожа, не видела ли ты верховного шамана Инуче и некроманта Кштиритиона?
На лице принцессы отобразилось нечто, что человек мог бы счесть задумчивостью, и, выждав пару мгновений, та ответила.
— Кажется, Ришшит отправился с ними за город, чтобы обсудить какой-то магический вопрос. Точнее не скажу, я стараюсь обходить чары стороной, ты же понимаешь, извечный?
Китарион, интуиция которого уже даже не била в набат, а ревела, точно загнанный зверь, призывая бросить все и действовать, согласно кивнул.
— Да, колдуны необходимы в бою, но иногда с ними много мороки, — он позволил себе улыбку, — главное, не рассказывайте об этом владыке, а не то он будет издеваться надо мной весь следующий год.
— Издеваться? — моргнула принцесса.
— Подшучивать, — тотчас же поправился Китарион, от которого не укрылась странная неуверенность и робость Шшайры при этих его словах. — У него отменное чувство юмора, которое владыка время от времени оттачивает на очередном глупце, сумевшем попасть под раздачу.
— Чувство юмора... — с некоторой неуверенностью произнесла лиосска. — Не ожидала...
Китарион, окончательно уверившись, что происходит нечто нехорошее, начал искать путь к отступлению.
"Покинуть зал, а там, дальше, будем смотреть"! — думал он, краем уха слушая принцессу. — "Чего она хочет. Неужели... Нет, слишком невероятно. Хотя, если посмотреть с другой стороны" ...
— Ваше высочество, прошу меня извинить, — он решился окончить беседу достаточно грубо, но выхода не было, — я вспомнил об очень важном деле и вынужден вас покинуть.
Не дав дочери халифа произнести и слова, он покинул зал и понесся вниз, туда, где располагались замковые подземелья. Прихватив по дороге нескольких рыцарей смерти, удачно дежуривших тут же, Китарион в считанные минуты оказался сперва на первом этаже, а потом — и под ним.
Подземелья Зантриана мало чем отличались от своих товарок в иных городах Империи Тьмы. Ну, разве что, были далеко не столь глубоки и запутаны, как в Черной Цитадели, выстроенной в предгорьях и накрепко связанной с Горами Ужаса.
Кованые сапоги рыцарей смерти мерно ухали позади, и Китарион немного успокоился.
"Да нет, это я напридумывал сам себе. Если бы она хотела, то напала бы во время движения армии. Ну не может же быть, чтобы лиосские союзники" ...
Закончить колценосец не успел. Едва только Китарион оказался возле окованной железом двери, ведущей в темницу, то понял — что-то не так. Он не мог сказать точно, что смущало больше: отсутствие стражи, подозрительные бурые потеки на стене или засов, установленный с другой стороны.
— Ломайте, — приказал Китарион, вытаскивая из ножен меч.
Подозрения превратились в уверенность, и когда могучие немертвые воины, подхватили ближайшую лавку и принялись колотить ею в мощное дерево, он молил Мать лишь об одном: "только бы успеть".
Дверь грохотала, тряслась, но держалась. Кто бы ни делал ее, он сработал на совесть.
"Обязательно похвалю его потом", — подумал генерал, кусая губы. — "Если это потом наступит".
Треск дерева ознаменовал, наконец, победу, пусть и маленькую.
— Вперед! — закричал Китарион, и кинулся внутрь, старательно прячась за спиной ближайшего рыцаря смерти.
Не напрасно — едва они только вошли, как кольценосец услышал характерный звук, и рыцарь смерти справа получил сразу три болта в голову.
Не то, чтобы это могло остановить подобное существо, но врагам того и не требовалось — они лишь выигрывали время.
За каких-то пару ударов сердца кольценосец оценил ситуацию: семь мужчин, все люди, все вооружены. Трое — с арбалетами, четверо — с мечами и ножами. Еще двое — охранники — валяются в лужах собственной крови. Дверь в камеру, занимаемую Бичом Пустыни и его сыном еще стоит, но держится явно из последних сил.
— Убить нападающих, защитить пленных! — заорал Китарион и, подавая своим немертвым подчинённым пример, первым бросился в атаку.
Главное было — не позволить арбалетчикам перезарядиться, а потому, первым делом он сократил дистанцию до ближайшего стрелка, который на миг замер, не бросая арбалета, но и не стреляя, и со всей силы рубанул того наискось, затем, не останавливаясь ни на секунду, прыгнул вперед, рубя второго арбалетчика по ногам, перекувырнулся и столкнулся лицом к лицу с одним из пятерки воинов ближнего боя.
С ходу он врезал тому ногой в живот, добавил коленом по носу и навершием меча — по темени, перешагнул рухнувшее тело и скрестил мечи с еще одним нападавшим.
А в это время в схватку вступили рыцари смерти. Молчаливые и неостановимые, они буквально нашинковали оставшихся врагов в капусту.
Спустя несколько секунд все закончилось и, говоря откровенно, лично Китариону становилось страшно от одной только мысли о том, что было бы, опоздай он хоть на минуту.
— А ты вовремя, изначальный, — криво ухмыльнулся Гайшшар. — Как я и говорил, пустынная гадюка всегда готова укусить. Но, надо сказать, даже я не ожидал такого мастерства.
Китарион был вынужден согласиться со своим пленником. Исполнение вызывало уважение. Генерал был уверен в том, что ни единственный выживший наемник, ни покойные, никак не смогут привести к верным союзникам Империи Тьмы. Приказы они наверняка получали от человека, который, еще сегодня днем покинул город вместе с одним из многочисленных караванов, а может уже и прикопан где-то в пустыне.
То, что оба сильнейших мага совершенно случайно оказались за пределами города, не доказывало ровным счетом ничего, равно как и излишняя навязчивость принцессы. Как ни крути, а обвинить ту ни в чем не получится.
— Что ж, полагаю, вам с сыном следует перебраться из подземных камер в какое-нибудь более гостеприимное место, например, в мои личные покои, — произнес он. — Вас осмотрит лекарь — на всякий слу...
Договорить кольценосец не успел — в дальнем углу неожиданно возникла едва различимая тень. Китарион дернулся на одних рефлексах, не размышляя, а в следующее мгновение в боку, чуть левее сердца, кольнуло.
Он повалился на землю, успев прохрипеть команду:
— Защищать.
В следующее мгновение все тело точно обожгло огнем, и уже теряя сознание кольценосец успел различить силуэт убийцы, пробегавшего мимо чересчур медленных рыцарей смерти к спасительной двери. Лицо того было укрыто капюшоном и маской, но генерал был готов поклясться, что под приоткрывшимся на миг кусочком ткани виднеется длинное ухо.
Он ошибся. Ловушка была расставлена отнюдь не на Бича Пустыни.
Глава 23.
Шестой день первого месяца осени 41-го года со дня окончания Последней Войны, вечер.
Парниэла сидела на ветке и напряженно изучала приближавшихся людей. Они топали, будто стадо коров, хотя, наверное, считали, что передвигаются бесшумно. Конечно, учитывая, что идти им приходилось в кромешной тьме — факелы были запрещены под страхом смерти — стоило бы отнестись к этим ограниченным созданиям помягче, да вот только не хотелось.
