Иллюзия Свободы

"Нападающим" оказался пожилой мужчина. Его лицо, секунду назад выражавшее беспокойство, сменилось на испуг при виде реакции Гермионы.

Она еще не успела произнести какое-либо заклятие, когда мужчина буквальным образом завопил.

— Полиция! Полиция! Скорее, вызовите сюда полицейских! У неё какая-то подозрительная палка в руках!

Он еще крепче ухватил её за руку. Гермиона начала вырываться, а мужчина с, казалось, несвойственной ему силой встряхнул Гермиону.

— Это всё ты! Ты! Ты ответишь за всё!

Его глаза горели фанатичным безумием, можно было просто физически ощутить ненависть этого человека. Видя, что вырваться не получается, она применила к мужчине "Остолбеней".

Его с силой отшвырнуло, а Гермиона что есть духу помчалась к краю платформ. Там в тени, где уже начинается подземный туннель поезда, она сможет незаметно аппарировать.

На станции было не так много людей, но ей удалось привлечь к себе их внимание; но они бежали не помочь поймать Гермиону, а, перепуганные, с криками убегали к выходу.

Прыгнув вниз, она немного неудачно приземлилась, ударившись ногой о рельсы. Ойкнув, Гермиона облокотилась о стену, попутно растирая ушибленное место.

На минутку выглянув из своего "укрытия", она заметила, что станция практически опустела, но с выхода в её сторону спешила пара полицейских, которых направлял старик, указывая ровно на то место, где она пряталась.

Эта картина заставила её поторопиться. Она уже собралась аппарировать, когда услышала возле себя торжествующий грубый женский голос.

— Ну, вот мы снова встретились.

Гермиона, сотворив "Люмос", попыталась разглядеть женщину, но осветить получилось только небольшой кусок пространства. Она не смогла понять, что это, но смогла различить какое-то "шевелящееся море" из обрывков материи.

— Я ждала тебя. И теперь ты ответишь за всё...

Похоже, что и у этой женщины были недобрые намерения, так что Гермиона уже начала выполнять заклинание "Остолбеней", когда почувствовала внезапную острую боль в затылке и погрузилась во тьму.

Глава опубликована: 27.12.2013

Глава 7. Из огня да в полымя. Часть вторая

От убеждения в том, что это необходимо, они переходят к убеждению в том, что это возможно. Н. Винер

— Поторапливайтесь, всё должно быть готово! Быстрее! — донеслись выкрики словно издалека.

"Торопиться? Куда? Быстрее... Я спешу? Быстрее... Мне было нужно..." — Гермиона попыталась встать, но ей не удалось даже пошевелиться.

Каждая новая мысль давалась с трудом и не только потому, что разум отяжелел подобно огромной ледяной глыбе, но и из-за нарастающего ощущения боли, которое резко усилилось при попытке очнуться.

"Как больно... каждая клеточка... и тяжело... проспать урок раз в жизни..."

Мрак снова попытался окутать сознание, но отдаться в блаженное забытье не дал рык, раздавшийся рядом. Он прозвучал как взрыв в затуманенном сознании и не был похож ни на что ранее услышанное. От этого звука она почувствовала, как душа словно холодеет, а страх так сильно окутал её, что стало больно в груди и тяжело дышать.

— Нашей госпоже не терпится приступить к ритуалу...

Гермиона с трудом разбирала услышанные слова. Они звучали нечетко, словно сквозь толщу воды, а сознание вообще отказывалось работать и распознавать речь и окружающие звуки. Несмотря на это, появившийся страх подстегивал, побуждая через силу повторить попытку очнуться.

Боль никуда не ушла и вперемешку с ощущением смертельной усталости сделала конечности такими тяжелыми, что Гермиона с трудом пошевелила пальцами рук, а уж о том, чтобы встать, не могло быть и речи. Веки будто кто-то накачал свинцом, и, казалось, их невозможно разлепить.

"Ну же... давай... нужно попытаться прийти в себя..."

Приложив все свои усилия, ей удалось, моргнув, приоткрыть глаза. Она ухватила полоску света, резанувшую по глазам и отдавшуюся сильной болью в затылке. Ощущения были, словно кто-то ткнул чем-то острым в голову. Застонав, она снова зажмурилась, не то от неприятных ощущений, не то, спасаясь от яркого света, и инстинктивно потянулась к ноющему затылку.

Казалось, прошла вечность, когда ей это наконец удалось. Вместо привычного объема волос рука нащупала что-то липкое и влажное.

"Что это? — еще больше испугалась Гермиона. — Где я? Что происходит?".

Поток вопросов и мыслей закружился, накрыв с ошеломляющей силой, так что её замутило. Но не успела она прийти в себя, как практически над ней раздался резкий женский голос.

— О, вижу, наша дорогая гостья очнулась! — голос ярко выражал злость и торжество. — Что же вы такие нерадивые, нерасторопные слуги. Девица никак не может прийти в себя, вся изнежилась, извелась. Негоже знатной даме валяться у нас в ногах. Да и одеяния свои дорогие испачкала бедняжка, пока к нам добиралась. Окажите подобающий прием и гостеприимство нашей гостье, — последние слова женщина словно выплюнула, произнеся с особенной силой и ненавистью.

Гермиона попыталась пошевелиться и привстать, но не успела она и глазом моргнуть, как почувствовала обрушившийся на неё поток ледяной воды.

Сердце учащенно забилось, грозя выскочить из груди. Вода забивалась в нос и рот, не давая возможности вздохнуть. Ошеломленная, чувствуя, что задыхается, она с трудом перевернулась на живот и закашлялась. Стоило это сделать, поток воды внезапно прекратился, и Гермиона снова попыталась встать. Она приоткрыла глаза и даже смогла приподняться на четвереньки, когда кто-то грубо подхватил её под мышки и резко рванул вверх.

Движения отдались резкой болью в теле так, что потемнело в глазах. Мышцы не слушались, а в голову навязчиво приходило сравнение со Страшилой, о котором она читала в детстве, — стоило ему угодить в воду, как его тело тяжелело и лишалось возможности передвижений, от чего он становился жалким и беспомощным.

"Только ему вряд ли было так же больно. Нужно сосредоточиться... только не сейчас", — Гермиона боролась изо всех сил, чтобы не отключиться и сообразить, куда её угораздило и как из этого выпутаться.

Понурив голову, она почти висела на руках держащих её людей, что защитило её от окружавших ярких лучей света. Схватившие её оказались волшебниками. Она смогла разглядеть подолы черных мантий, ободранные, грязные и некогда начищенные, а теперь покрытые кусками грязи, лакированные туфли. Видимо, их вид давно не волновал своих владельцев, и этот факт не придавал энтузиазма пленнице.

Пол представлял собой утоптанную землю, с торчащими то там, то здесь камнями разных размеров.

"Может, я в каком-то подземелье... Нужно вспомнить... Я была... Станция метро... Может меня сюда притащили... но волшебники... значит, я могу быть где угодно... А если это Пожиратели, то скоро я..."

Времени на размышления ей не дали, женщина вновь заговорила, и Гермиона направила свои силы на то, чтобы понять, чего она от неё хочет. Решимости прибавилось, особенно когда девушка подумала о Гарри, о том, что от её выдержки будет зависеть его безопасность.

— Какие мы нежные и хрупкие, как и подобает юной деве... — женщина почему-то замолкла, и Гермиона попыталась изменить свое положение, чтобы удалось разглядеть похитительницу. Но это сделать было практически невозможно, её держали в неудобной позе, при которой она не способна была занять более устойчивое положение. При других обстоятельствах её попытки выглядели бы комично, но сейчас каждое доказательство беспомощности прибавляло отчаяния.

— Веди себя как подобает знатной даме! — внезапный дикий крик заставил сердце сделать кульбит. — Ты разочаровываешь меня! Поднимите ей голову, я хочу, чтобы она смотрела на меня, когда я с ней разговариваю.

Гермиона почувствовала, как кто-то подошел к ней сзади и грубо обхватил её шею, заставил поднять голову вверх. Даже при желании Гермиона не смогла бы сопротивляться, а руки, исполняющие приказ, действовали с таким усердием, что она начала задыхаться.

— Ну-ну, ослабь свою хватку, а то наша гостья еще помрет раньше, чем я планировала. Будем гостеприимны и дождемся кульминации нашего торжества.

Почувствовав, что хватку ослабили, гриффиндорка повернулась на звук голоса и попыталась разглядеть его обладательницу. Первое, что она смогла разглядеть, — отблеск рыжих волос.

— Джинни... — с трудом прошептала Гермиона.

В ответ раздался надменный на повышенных тонах хохот.

— Видите, наша гостья начинает приходить в себя, может, ей стоит дать немного свободы?

"Рыжая" махнула рукой, и пленницу резко перестали держать, так что она еле удержалась на ногах. Пошатываясь, она всё же постаралась выпрямиться. Гермионе казалось, что она уже слышала этот голос. В памяти всплыла картина: она убегает от полиции.

"Туннель. Точно! Этот голос и за ним нападение... Эта женщина похитила меня! Но зачем? Пока и слова не упомянули о Гарри. И почему она меня так ненавидит? Как же трещит голова..."

Из-за этого мысли путались, и Гермионе стоило больших усилий не терять ход разворачивающихся событий, сосредотачиваясь на главной цели — возможности выпутаться из сложившейся ситуации. Палочка на мысленный призыв не отзывалась, и нужно было незаметно или в подходящий момент достать её из кобуры.

— Кто такая Джинни? Твоя прислужница? Она плохо справляется со своими обязанностями: посмотри, на кого ты похожа! Или это еще одна слишком много возомнившая о себе девица? Тогда она вскоре удостоится чести познать моё гостеприимство, которое я с особым усердием оказываю всем знатным дамам. Или я осчастливлю эту Джинни сегодня?

Грейнджер понимала, что не сможет аппарировать в таком состоянии. Но это была не единственная причина. Что-то мешающее явно присутствовало в этом месте... Она не перебивала разглагольствования женщины, стараясь незаметно разглядеть окружающую обстановку и найти возможности для побега. Пространство вокруг было погружено во мрак, лишь местами освещаясь горящими факелами, и по всему его периметру маячили неразборчивые тени людей. С одной стороны "пещера", как нарекла её Гермиона, была более освещена и не так загромождена хламом, которого вокруг оказалось немало. Там даже было что-то наподобие палатки, в которой она с друзьями была на чемпионате мира по квиддичу. С другой стороны возвышалось строение очень похожее на алтарь. Сглотнув, Гермиона постаралась отогнать свои мысли о том, для чего его могли использовать. И только в дальнем конце пещеры она еле разглядела темную дыру, похожую на выход. Точной уверенности не было, но и других шансов она не видела.

Сама похитительница была одета в цветную тунику и плащ, заколотый брошью. Она была высокого роста, с длинными прямыми рыжими волосами. Особенно выделялось массивное золотое украшение, висевшее на шее.

Вид и поведение похитительницы очень удивлял. Было похоже на то, что она сбежала с какого-то исторического маскарада. Её речь была странной, как впрочем, и одежда, а на лице играло торжество, и глаза светились блеском, не предвещающим ничего хорошего.

Казалось, она совсем не смотрит на Гермиону. И гриффциндорка решила, что сейчас момент, когда можно воспользоваться своей единственной надеждой — волшебной палочкой, которая всё это время на мысленный призыв не отзывалась. Она стала незаметно тянуться рукой к кобуре.

— Зря стараешься, — резко перевела разговор женщина. Она посмотрела прямо на Гермиону, ехидно улыбаясь.

— Для тебя отсюда выхода нет, — она произнесла это так, что Гермиона осознала — её похитили не для того, чтобы требовать выкуп или что-то выпытать о Гарри, а чтобы убить. Стало безумно жутко осознавать, что она одна среди стольких врагов. Ведь никто не знает, что она здесь, а когда узнает, будет уже поздно. Поддавшись порыву, она решила рискнуть и ухватилась за кобуру, надеясь достать свою палочку.

Несмотря на ожидания, никто не стал её останавливать, а женщина расхохоталась еще пуще. И гриффиндорка поняла почему — палочки в кобуре не оказалось. Посмотрев на хохочущую женщину, Гермиона заметила, что та держала её палочку, демонстративно поигрывая ею в руках. Почему-то Гермиона не стала удивляться тому, как такое вообще возможно, ведь кобура была заговорена подчиняться только своему владельцу. Ей овладела какая-то непреодолимая апатия, и руки безвольно опустились сами собой. Слабость, которую она испытывала до этого, навалилась с удвоенной силой, так что стало тяжело стоять и она снова зашаталась.

"Неужели всё так и закончится? Неужели это конец? Но я не хочу умирать!"

— Я не хочу умирать... — прошептала она.

— Здесь никто не будет смотреть на то, чего ты желаешь! — со всей злостью и злорадностью выкрикнула женщина, всё же услышав слова Гермионы. — Кончилось то время, когда перед тобой бегали, исполняя все твои желания! Сегодня тебе предстоит узнать, что значит — лишиться всего! Что значит унижение! Твои воздыхатели не смогут тебе помочь, и не надейся — это место закрыто мною лично. Но они обязательно узнают о том, что справедливый суд настиг тебя, когда я вывешу на всеобщее обозрение твой изуродованный труп!

— Но за что?! — слова женщины убеждали в её безумии, и Гермиона испытала жгучую обиду от того, что погибнет вот так, задаром, не спасая своих близких, а от рук какой-то сумасшедшей. Ей отчаянно захотелось сделать хоть что-то для своего спасения. Сама не зная, что будет делать, она кинулась в сторону женщины, но тут же была схвачена и зажата, как в самом начале, с тем только отличием, что ей дали возможность стоять прямо и видеть эти безумные ненавидящие глаза.

— За что вы меня так ненавидите? Что я вам сделала? Вы меня с кем-то спутали, — пыталась вырваться Гермиона, предпринимая отчаянную попытку, достучаться до женщины. — Я впервые вас вижу! Всё это безумие!

Женщина действительно отреагировала, но не так, как хотелось. Она пришла в ярость и, в миг очутившись возле Грейнджер, отвесила ей внушительную пощечину. Хотя это было, скорее, похоже на сильный удар, способный свалить с ног. Не дав прийти в себя, женщина схватила Гермиону за горло и приподняла над землей.

— Да как ты смеешь так разговаривать со мной! Я — великая воительница Боудикка[1], преданная дочь своего народа! Безумны вы, кто посмели обесчестить моих дочерей, кто попытался меня и мой народ поставить на колени!

Вокруг женщины поднялся выброс стихийного волшебства, так что её волосы развевались, словно змеи на голове Горгоны. Заметив, что еще немного и она переборщит, Боудикка швырнула Гермиону наземь. Этот удар чуть было не заставил девушку окончательно отключиться. Перед глазами потемнело. Захрипев еще сильнее, она жадно глотала воздух, не имея возможности вздохнуть.

— Ну, помогите ей, а то она всё же окочурится раньше времени, — велела Боудикка своим слугам.

Гриффиндорка почувствовала, как к ней применили какое-то заклинание, после которого стало легче дышать.

Женщина к этому времени немного успокоилась и заговорила вкрадчивым голосом:

— Ты виновата уже одним своим существованием. Ты и подобные тебе, кто возомнил нас никем, кто посчитал, что с нами можно обращаться как с животными, словно для нас нет ничего святого! Тебя обрекла твоя жизнь, и сегодня ты узнаешь, насколько велик гнев дочери иценов!