"Не трогай ее сейчас". — Смерть встала рядом со мной, я ощущал это кожей. Такое редко происходит. — "Мне тоже интересно".
Ее смех и улыбка были возбуждающими и опасными, но на меня не действовали, как на других кланников, поэтому кидаться в бой я не собираюсь, и мой рассудок тоже останется невредим.
Крик, очнувшегося Уринияна, смешался с криком боли Кира. С правой стороны спины стало появляться второе крыло, созданное из холодного плотного воздуха. В лучах солнца оно искрилось синеватой дымкой.
Она так и не поднялась с колен, но что-то тихо бубнила себе под нос на незнакомом языке.
— Кира. — Архир подошел к сестре и опустил перед ней на колени. — Кира.
Я слышал слезы в его голосе.
— Все нормально, — ее голос было практически не узнать, слишком хриплый и низкий, — не подфартило.
Она с помощью Архира поднялась на ноги. Откинув волосы с лица, Кира прямо посмотрела на Шаолэра, ее радужка стала полностью зеленой.
— Видно, мне придется снова тебе довериться.
Довериться? Снова? Мои мысли сплетались в тугой комок непонимания и вопросов. Дракон растерянно кивнул.
— Уриниян, ты как?
Она стояла посреди комнаты с необыкновенными крыльями за спиной, в разодранной рубашке, измазанная собственной кровью, крепко прижимая к себе плачущего Архира и как ни в чем небывало — улыбалась.
— Руки замерзли, — у дракона слабый голос больного человека, нужно скорее отнести его к лекарю. — Я никак не могу их согреть. Альерхум сказала, что это ее частица, она противовес моему варгу.
— Занятно.
Кира прикрыла глаза и улыбнулась, а из уголка рта стала течь кровь.
* * *
Я сел на кровать. Мои руки сковало холодом, но было небольно, лишь странная пульсация и желание согреться.
Хозяйка Чертогов приказала Х'яопрям напасть на меня, когда Кира ушла. Они выдрали кусок моей души, такой боли я никогда не испытывал. Я кричал и кричал от боли и безысходности, но ничего не мог поделать. Когда мне показалось, что это конец, Альерхум спасла меня. Она склонилась надо мной и, счастливо улыбнувшись, впилась в мои губы своими. С этим поцелуем в меня перетекла частичка Хозяйки и обосновалась в моих руках. Этот жаркий и одновременно ледяной поцелуй причинял море боли и удовольствия одновременно.
— Уриниян, ты как?
Вопрос Киры вывел меня из раздумий о Альерхум. Повернув голову, я стал рассматривать девушку. Она стояла ко мне спиной. Рубашка разодрана, вся спина и пол вокруг девушки покрывал тонкий липкий слой крови. Вдоль левого бока шла татуировка черного Дракона. Между лопаток обосновались два крыла: одно матово-черное, покрытое кровью костяное крыло варга, а второе почти прозрачное, искрящееся снежинками и кристалликами льда в солнечном свете.
— Руки замерзли, — голос как у больного старика, я еще слишком слаб. — Я никак не могу их согреть. Альерхум сказала, что это ее частица, она противовес моему варгу.
Наверное, второе крыло Киры это тоже частица Альерхум — ее противовес.
— Занятно.
Девушка покачнулась и едва не упала, красноволосый мальчишка не смог ее удержать, но Шаолэр и второй парень успели ее подхватить. Я совсем не помню пепельноволосого парня, лишь какие-то смутные очертания.
— Не прикасайся к крыльям, — злой голос брата привел меня в замешательство.
Шаолэр оттолкнул красноволосого мальчишку и, не сводя горящего взора с парня напротив, стал осторожно опускать девушку на пол.
— Коснешься крыла, и тебя уже не отогреют.
Напряжение, довлевшее между ними, казалось осязаемым. Никогда не думал, что увижу брата с такой злобой и ненавистью относящегося к кому-то. Видимо, я плохо его узнал за это время.
Оттеснив парня, Шаолэр обхватил лицо девушки ладонями и, склонившись ниже, стал звать ее по имени. Столько теплоты в его голосе. Значит, это она, та, о ком он постоянно вспоминал и молчал, когда я спрашивал.
— Кира.
— Я еще здесь, — она криво ухмыльнулась, но глаза не открыла.
— Открой глаза.
Она подчинилась его требовательному тону. В комнате ощутимо чувствовался вкус воды, ее запах. Погружение. Он заставляет сознание Киры воспринимать, что тело находится под водой, тем самым успокаивая варга внутри нее. По лицу Шаолэра стали разбегаться синие чешуйки. Если она отвернется или испугается, то умрет.
Ее тело корчилось от боли, но взгляда она не отводила. Зеленые глаза девушки стали менять свой цвет на серый, теряя при этом осмысленность. Ее пора вытаскивать, иначе она утонет в водовороте боли.
Шаолэр наклонился совсем близко к губам Киры, от сидящего невдалеке парня с пепельными волосами резануло неприятной и странно знакомой силой, но он не сдвинулся с места. Посмотрев на брата, я увидел легкую улыбку на его губах. Шаолэр также чувствовал силу парня, но она лишь раззадоривала его. Не обращая внимание на остальных, брат накрыл губы девушки своими, но тут же отпрянул, на его нижней губе блестела рубиновая капля крови.
— В этот раз я сама.
Глава 24.
Я не знаю, где правда, где ложь;
Я не знаю, чем можно помочь;
Любовь? И любовь. Что ищешь — найдешь.
Но что потерял ты хоть раз — не вернешь.
Друзей обретя, смысл жизни поймешь.
Прошедшее ушло — его не вернешь.
Лишь нынешним жить,
Сегодня любить, надеяться, верить?
Так хочется быть.
И жить нужно смело. Себе улыбнись.
Взгляд отведи,
Удачи!
Автор: Алексис
Мое сознание медленно, но верно тонуло в забытье. Путешествие по "черным" ходам Чертогов любимой кузины и протаскивание сквозь них Уринияна — оказалось очень тяжелым делом. Даже несмотря на то, что я Каархим и мои физические данные в несколько раз выше, чем у человека, все же получила несколько внутренних повреждений. Причем довольно серьезных. Вот гадина, не могла сразу предупредить, что такое лазанье через "аварийный" люк опасно для здоровья? Ничего, мы еще свидимся. Регенерация работала в усиленном режиме, но отнимала много сил. Слабость разливается по всему телу, мешая сосредоточиться.
Крылья такие тяжелые, они тянут меня вниз. Чувствую, как руки Архира разжимаются, и я лечу навстречу с полом, но когда крылья уже касаются струганных досок — меня ловят.
Такие горячие руки — знакомо. Голос тоже знаком. Шаолэр, что ж, ты знаешь, что делать.
Меня затягивало все глубже и глубже. Мысли и чувства начинают растворяться в этом темном и теплом ничто, а это плохо. Вот только сил бороться почти не осталось.
Шаолэр зовет меня по имени и его горячие руки уже на моем лице. Господи, ну почему я не очнулась в этом Мире в теле мужчины? Не было б проблем.
— Я еще здесь, — собрав оставшиеся силы, постаралась улыбнуться, но вышла лишь слабая ухмылка.
— Открой глаза.
Какой неприятный повелительный тон, так и хочется заехать между красивых синих глаз. Вот только глаза хоть и с трудом, но все же открываю, потому что знаю: так надо. Проходили, помним. Мой мутный взгляд никак не хочет проясняться и все плывет, лишь синие омуты держат меня на периферии сознания. Снова погружение, не самое приятное чувство. Варг беснуется в сознании сильнее обычного. Неужели он так ненавидит Шаолэра, что не хочет принимать от него необходимой нам помощи? В голове стали мелькать картинки, ясно показывающие обиду Эрхора, а затем чуть дольше остальных задержавшаяся картина голубых пушистых тапочек в виде зайчиков. Черт, совсем забыла.
Я стала вытягивать свое сознание сама, отодвигая в сторону чувство погружения. Это оказалось довольно трудно сделать и очень больно. Единственное, что я сейчас видела, это глаза Дракона, но они лишь были якорем моему усталому мозгу. Последнее за что осталось цепляться — злость, которая, казалось, давно прошла, но... Его руки сильно стиснули мою голову. Должно быть, ему тяжело держать меня, особенно когда я этого не желаю. Хм, что ж, поборемся. Шаолэр усилил свой напор, а я все больше злилась и старалась погасить ненависть варга, которая поглощала меня и Эрхора, как ни странно. Видимо, он слишком сросся со мной сознанием и чувствами, что его собственная природа стала для него опасной.
Из водоворота боли меня вытянул поцелуй. Жаркий, страстный, такой же, как и раньше. Это разозлило еще больше. Я сжала зубы и укусила нижнюю губу Дракона. Во рту появился привкус железа. Кровь. А она вкусная, никогда не замечала раньше.
Мой рот тут же оставили в покое, а в глазах Шаолэра было столько удивления и чего-то еще, что мне стало его немного жаль.
— В этот раз я сама.
Голос был еле слышен, но этого вполне хватило, чтобы он меня услышал и понял. Его руки разжались медленно, и тепло, источавшее ими, уже не грело меня, но это неважно. Важно, что Эрхор доволен. Чувство радости окатило меня теплой волной, смывая боль. Собрав оставшиеся силы, закрыла глаза и стала формировать свой образ и образ Эрхора. Почему-то я получилась подростком лет двенадцати и в своем бывшем теле, а варг предстал маленьким черненьким дракончиком с большими изумрудными глазами. На его мордашке блуждал интерес и счастье.
"Ты, мелкий пакостник, чего творишь?"
Мой голос звучал звонко и с едва сдерживаемым смехом.
"Ммррр". — Эрхор смешно вытянул мордочку и немного пыхнул дымом из ноздрей.
"Эх ты". — Я опустилась на корточки и стала поглаживать его под подбородком, дракон блаженно прикрыл глаза. — "Веди себя хорошо, а то будет плохо нам обоим".
"Ммррхх".
"Все, хватит". — Я убрала руку. Варг открыл глаза и внимательно уставился в мои. — "Теперь обратно, крылья нам сейчас не понадобятся".
Я говорила твердо и решительно, мой тон звучал непререкаемо, даже несмотря на тонкий девичий голосок.
Эрхор тяжко вздохнул, но глаза все так же ярко блестели и, растаяв темной дымкой, обвился вокруг меня. Из этого "сна" меня вытянула боль. Крылья возвращались в свой первоначальный вид, подтверждая тем самым, что я все сделала правильно. Но, черт возьми, почему мне все время больно. Что за невезение!?
Когда левое крыло наконец "втянулось" обратно, правое окончательно растаяло.
— Кира?
Я открыла глаза. Надо мной склонился Архир. В его глазах было полно слез, но он уже больше не плакал. Умница, быстро растет.
— Помоги подняться. — Он растерянно посмотрел на меня, а потом на кого-то слева от меня.
— Давай я тебя лучше отнесу в комнату Архира, сама ты вряд ли сможешь сейчас передвигаться.
Голос Горрита звучал как-то отстраненно и устало. Не дожидаясь моего согласия, он поднял меня с пола. Я не стала противиться, ведь он прав, но его состояние какое-то странное.
— Погоди.
— Что? — Он остановился, но в голосе промелькнула нотка раздражения. Ну что опять не так?
— Уриниян, — я старалась говорить громко, чтобы все слышали меня.
— Да? — Немного хриплый голос, но в его состоянии это вполне объяснимо.
— Когда волосы начнут темнеть, не пугайся, — я прикрыла глаза и улыбнулась оскалом крокодила. — Это значит, что ты теперь принадлежишь Альерхум. Можно сказать, что ты ее дальний родственник и мой тоже.
В комнате повисло гробовое молчание, хорошо приправленное напряжением. Горрит сильнее прижал меня к себе и вышел из комнаты. Так приятно, безопасно. Теперь можно расслабиться и поспать.
* * *
Я держал Киру на руках и видел ее улыбку, когда она сказала Уринияну, что теперь они пусть и дальние, но родственники. Такого счастливого и кровожадного выражения лица мне еще не приходилось наблюдать у нее. Прижав девушку к себе еще сильнее, я направился в комнату Архира.
Мальчишка прошмыгнул вперед и открыл дверь. Комната оказалась такого же размера, как и у Киры. Я опустил девушку на кровать. На моих руках осталась кровь. Похоже, регенерация не успевает справиться со всеми повреждениями.
— Не переживайте, она уже в порядке.
Красноволосый мальчишка стоял рядом со мной и открыто меня рассматривал. Он больше не плакал, но его глаза еще хранили следы слез.
— Кто он? — Меня сильно задело отношение Шаолэра к Кире.
Архир неопределенно дернулся и опустил глаза. Он молча подошел к столу, взял кувшин с водой и вернулся к кровати. Поставив кувшин на пол, Архир достал из сумки, висевшей на спинке кровати, отрез ткани. Сложив его в несколько раз, смочил водой и стал оттирать шею и руки Киры от крови.
— Я вижу его впервые, — он все так же не смотрел на меня, как бы боясь показать что-то, что я знать не должен. — Но Кира рассказывала о нем. Можно сказать, что Шаолэр ей сильно задолжал. — Он неопределенно хмыкнул. — Наверное, она влюбилась в него, но брат для него оказался важнее. Хотя в этой истории не все ясно, слишком много недоговоренностей.
Внутри меня грохотали бури эмоций, но тут же все успокоилось под напором сознания. Нельзя так поддаваться эмоциям. Какая разница что было, главное, что будет, а у меня здесь работа и сейчас она в самом разгаре.
— Тело, которое сейчас занимает Уриниян, — Архир продолжил свой рассказ, — раньше принадлежало Наиру тэр иин Схавариай. Их семья враждует с нашей, — в его голосе стали проскальзывать нотки смеха. — Наир провел обряд "куклы", вследствие чего Кира попала в это тело. А теперь благодаря ей, его тело занимает Дракон, который едва не превратился в Варга две тысячи лет назад. Представляешь, Шаолэр ждал так долго, — Архир уже откровенно смеялся и даже перешел на "ты". — А в итоге все обернулось столь комично.
Я совершенно не понимаю эту семейку. Архир рад тому, что его родную сестру убили, а вместо нее, пусть и случайно, вернули в мир живых Киру. Кира же счастлива, что Наир, который вернул ее в мир живых — мертв. И его тело сейчас в распоряжении Уринияна, ради которого ее бросил тот в кого она, по словам Архира, влюбилась. Бред.
"Отчего же? Все столь занимательно и интересно, что Альерхум наверняка неплохо веселится", — веселый голос моей напарницы звенел в голове.
"Ты так считаешь?"
"А ты разве нет?" — она тихо хмыкнула и обвила мои плечи своими руками. Что-то она сегодня совсем расшалилась, раз проявляется в этом Мире. Хоть ее и не видно другим, но каждый кланник сейчас ощущает ее незримое присутствие. — "Без Ее участия этот клубок не был бы таким запутанным и занимательным".
"Значит, Альерхум управляет ими?" — Мне почему-то стало неуютно от этой мысли. Ведь даже Смерь и Покой не имеют надо мной полной власти, и решения я могу принять, не считаясь с их мнением. Но и помощи от них в этом случае не получу.
"Думаю, Кира это знает и, по-видимому, многое из происходящего ее вполне устраивает".
Я чувствую Ее улыбку на своей шеи и тонкую ладонь на своей груди. Мне никогда не стать любовником для моей Леди, так как никогда не превратиться в Ее раба. Она это знает и иногда сожалеет об этом, как и я. Смерти всегда нравились сильные личности, со своим мнением, но, увы, у добровольных рабов нет мнения и личностью им уже не стать.
— Когда Кира проснется — будет жутко злая.
Архир повернулся ко мне. В его красных глазах горел огонь и смех, от слез не осталось и следа.
