Лицо Гитлера сереет, он отклоняется назад и опирается задом о столешницу.
— Вокруг меня измена,— с трудом выдыхает он,— предательство и измена.
— Мой фюрер,— в кабинет влетает встревоженный адъютант Путткамер,— радиограмма от капитана первого ранга Бринкмана!
Гитлер медленно поворачивает голову в сторону двери:
— Что с 'Принцем Ойгеном', капитан?— Хрипит он.— Надеюсь, что ему удалось оторваться от преследования.
— Боюсь, что нет, мой фюрер,— опускает глаза морской адъютант,— торпедоносцы с 'Арк роял' атаковали корабль. Одна из торпед повредила рулевое устройство крейсера и он потерял маневренность. Его атакуют вражеский авианосец и 2 крейсера. Капитан Бринкман радирует: 'Корабль маневрировать не может. Будем биться до последнего снаряда. Хайль Гитлер'!
— Однако, не все вокруг меня предатели,— глаза Гитлера загораются безумным огнём,— далеко не все!
* * *
— Ну и что мне с тобой, Васютин, делать?— Подполковник Шамов, глава Корпуса офицеров генштаба в 13-й армии, чиркает спичкой и подкуривает папиросу.— Отправить в войска? Вот читай, как надо правильно составлять донесение...
Майор Васютин берёт в руки лист бумаги, исписанный мелким бисерным почерком, и подносит его поближе к свету настольной лампы.
— ... Вслух читай. Это твой товарищ пишет офицер из 100-й стрелковой дивизии.
— 'Ночная атака 7-й отдельной танковой бригады железнодорожной станции Стржала в трёх километров к северу от города Седелец 30 мая 1941 года',— напрягает глаза майор,— Утром 29 мая командир бригады подполковник Филатов лично прорего'...
— Прорекогносцировал,— морщится Шамов.
— ... 'Прорекогносцировал маршрут и район нового сосредоточения бригады — выступ леса в полутора километрах северо-восточнее станции Стржала. В 16:00 того же дня штаб бригады получил приказ, двигаясь по маршруту Семятычи-Лосицы-Морды в готовности отразить неожиданную атаку противника, прибыть в район сосредоточения на позднее 21:00. Вечером в ходе рекогносцировки были обнаружены позиции шести отдельно стоящих противотанковых пушек противника, прикрывавшие единственную удобную для атаки станции дорогу, которую с обеих сторон окружает болотистая низменность. Тщательно взвесив создавшуюся ситуацию, командование бригады приняло решение начать штурм станции сразу после захода луны в 23:11. В наступившей темноте два танковых взвода, скобка открывается — 10 танков БТ-7 артиллерийских с увеличенной башней, 76-миллиметровой пушкой и прибором 'Сова-2', смонтированном на башне у люка командира, — скобка закрывается, рассредоточенные и замаскированные на опушке леса открыли огонь по выявленным позициям противотанковой обороны противника и его огневым точкам. Через пятнадцать минут после начала огневой подготовки и после подавления ПТО, в бой вступила рота БТ-5, которая на высокой скорости со включенными фарами и воем сирен одним стремительным броском по дороге преодолела без потерь открытое 500-метровое расстояние до станции. А затем рота, не снижая темпа, ворвалась на станцию , сломив сопротивление противника, до подхода основных сил бригады в целости захватила вокзал, водокачку и железнодорожные стрелки. Командир танковой роты 301-го танкового батальона старший лейтенант Гармаш в бою применил интересную тактику, которую они отрабатывали на учениях — наши танки шли по узким улочкам к станции 'ёлочкой'. Один танк впереди, два других чуть сзади и по бокам, опрокидывая плетни и заборы, стреляя при этом по сторонам из пулемётов ДТ, установленного на турели'.
— Вот как надо составлять донесения, Васютин,— подполковник аккуратно тушит окурок, с тоской смотрит на майора и машет рукой,— свободен. И найди уже где-нибудь словарь русского языка, в каждом слове ошибка, самому не стыдно?
Шамов после ухода подчинённого выходит в центр комнаты, в быстром темпе делает несколько физических упражнений и снова возвращается к столу. Покопавшись в выдвижной ящике, достаёт пустой бланк шифротелеграммы, заправляет его в пишущую машинку и с силой толкает рычаг каретки влево.
'Основные сведения,— мысленно проговаривает текст полковник,— полученные при допросе обер-лейтенанта Вильгельма Гаука, захваченного в плен нашими войсками утром 30 мая 1941 года в городе Седельце возле штаба германской 292-й пехотной дивизии. Вместе с Гауком был задержан его водитель Хорст, который подтвердил показания обер-лейтенанта, что тот действительно является командиром 4-й роты радиоперехвата, которая занималась радиоразведкой перед фронтом и в тылах наших 4-ой и 13-ой армий. Рота была передислоцирована из Франции в Седельце в середине апреля сего года. По словам Гаука с 1-го мая 1941 года нашим командованием в радиосетях Красной Армии были заменены все шифры на уровне полк — дивизия — корпус — армия, которые действовали до этого и которые были хорошо знакомы германской радиоразведке. В подтверждение последних слов обер-лейтенант предоставил экземпляр 'Общевойскового командирского кода ОКК-5' и 'переговорной таблицы ПТ-39'. Для взлома радиограммы 'ОКК-5' ему было необходимо 300 групп однородных сообщений, а 'ПТ-39', который покрывал уровень полк— дивизия — всего 50 групп. Несмотря на то, что, по его словам, на взлом новых советских шифров были брошены лучшие силы дешифровальных отделов вермахта, сухопутных войск, авиации и флота ни одно наше сообщение уровня дивизия— Генеральный штаб после 1-го мая не было вскрыто. Высказывалось предположение, что Красная Армия одномоментно перешла только на машинное шифрование. Конечно, впоследствии фиксировалось увеличение интенсивности нашего радиообмена, пеленговалось появление новых радиосетей в приграничной зоне, но это не привело к принятию каких-то мер противодействия со стороны немецкого высшего командования. Это всё привело к тому, что для германской армии начало боевых действий 18 мая стало полной неожиданностью'...
Подполковник меняет лист бумаги, а затем, чертыхнувшись, и красящую ленту.
'Основной причиной такого положения,— вновь застрекотала пишущая машинка, заглушая паровозные гудки расположенной неподалёку станции,— считает обер-лейтенант, явилась недооценка противника германским командованием, которое игнорировало предупреждения радиоразведки. К тому же, считает Гаук, в это время советское командование ограничило использование радиосвязи в войсках, перейдя на проводные линии связи, что также не позволило вскрыть их подготовку к началу боевых действий. Однако ситуация, по его мнению, резко поменялась 18 мая. В связи с быстрым наступлением Красной Армии пришлось полностью перейти на радиосвязь, сильно увеличился радиообмен и упала радиодисциплина при его осуществлении. Значительно возросло количество сообщений открытым текстом, особенно уровня батальон — полк. Практически прекратилась смена позывных и используемых радиочастот. Всё это сильно облегчило работу немецких служб радиоперехвата и позволило в течении нескольких дней более или менее точно определить группировку и состав наших войск на театре военных действий. Однако тревогу забили германские переводчики — в эфире стали появляться переговоры на совершенно незнакомых им языках, они даже затрудняются отнести эти языки к определённой языковой группе. Вместе с тем радиообмен в наших сетях уровня дивизия — корпус — армия так и остался недоступным для дешифровки. Самым тяжёлым ударом начала войны для германской службы связи явилась потеря как минимум шести шифровальных машин 'Энигма' самых последних модификации особенно в вариантах Абвер и Люфтваффе, комплектов сменных роторов к ним и шифровальных блокнотов за май-июнь 1941 года. Последнее, вместе с прерыванием проводной связи, привело в данный момент к огромным трудностям при организации связи в германской армии, поскольку необходимо в неотложном порядке заменить все действующие шифроблокноты и срочно начать работы по замене сменных и постоянных роторов, всех находящихся в использовании 'Энигм', что потребует значительных усилий и времени, которые Гаук оценивает примерно в три-четыре месяца'.
Шамов с досадой глядит на часы, пододвигает к себе стопку с протоколами допросов пленных немцев и погружается в чтение.
'Так, унтер-офицер Шульц,— часто моргает подполковник красными глазами,— 292-я пехотная дивизия, 507-й пехотный полк отмечает хорошее вооружение советского пехотинца самозарядными винтовками и его храбрость, вместе с тем замечает странности и ненормальности в тактике — '... Повсеместное нарушение элементарных вещей в атаке, которые известны каждому солдату вермахта: наступает медленно в полный рост не пригибаясь, плотными группами; пересекает гребень холма, вместо того, чтобы двигаться по скатам. Поэтому имеет большие потери от германских пулемётов. Главный недостаток — почти не ведёт огня из своего оружия. Пехота плохо поддерживает атаку своих танков, отставая от них на сотни метров. Останавливается в первой же занятой траншее, вместо того чтобы преследовать отступающего противника. Отдельные солдаты увлекаются сбором трофеев на поле боя. Слабая дисциплина на переднем крае — бойцы не скрываясь перемещаются в 250-400 метрах от позиций противника'. '.
'Это кто?— Шамов берёт в руки очередной листок. — Артиллерист, командир 37-миллиметровго противотанкового орудия. Очень хвалит наши 'новые средние танки', которые, как 'горячий нож сквозь масло' проходят сквозь немецкую оборону. 85-милиметровая пушка этих танков превосходит по мощности и дальности огня все германские пушки, за исключением 'Ахт-ахт'. Отмечает, что с нашими лёгкими танками его пушка вполне справляется с расстояния 500 метров. Кроме того, экипажи лёгких танков часто совершают одну и ту же ошибку, они часто останавливаются на поле боя, чтобы оглядеться и найти цель, сами становясь при этом становясь хорошими мишенями. 'Русская артиллерия бьёт очень точно, хорошо поставлена разведка целей, основные потери мы несём от артогня. Миномёты часто стреляют мимо цели'.'.
* * *
— Попрошу в течении получаса никого ко мне не пускать,— Манштейн опускает телефонную трубку и снова берётся за перо.
— 'Мой фюрер,— выводит его рука на бланке генштаба каллиграфическим почерком,— считаю своим долгом сообщить вам о том, что штаб оперативного руководства ОКВ в связи с подготовкой Генеральным штабом Сухопутных операции 'Тайфун' по уничтожению вторгшихся русских войск на территории Генерал-Губернаторства, значительно превысил свои полномочия. Так при составлении Директивы номер 27 от 25 мая 1941 года вместо того, чтобы очертить основные задачи верховных командований родов войск генерал Йодль прямо вторгается в зону ответственности руководства Сухопутных войск, распределяя их силы по театру военных действий, назначая командиров соединений и устанавливая сроки и глубину операций. При этом создаётся впечатление, что начальник оперативного штаба не в полной мере знаком с составом этих соединений и их текущими возможностями, либо преднамеренно завышает последние'...
Манштейн аккуратно прикладывает промокашку к написанному, подкручивает винт самописки:
— ...' Так, например, указывая 35-му армейскому корпусу задачу выйти к 20 июня к Барановичам, Йодль упускает из вида, что на пути дивизий корпуса находится такая относительно крупные водные преграды, как Висла и Западный Буг, а эти дивизии в боях с противником, согласно доклада Генерал-инспектора инженерных войск генерал-лейтенанта Якоба, потеряли материальную часть своих пионерских батальонов, в частности моторизованные мостовые колонны тип В и тип К, что не позволит дивизиям самостоятельно форсировать эти реки. Подобная ситуация сложилась у 16-и из 29-и пехотных дивизий Группы армий 'Центр', пяти танковых и 2-х моторизованных дивизий 2-й Танковой группы. Всего же попали к русскими, были ими повреждены или уничтожены около 25 процентов мостовых колонн инженерных войск вермахта, что ставит под вопрос нашу возможность в ближайшее время проводить крупные наступательные операции на большую глубину. Не меньший урон понесла санитарная служба. Согласно доклада Главного санитарного инспектора вермахта генерал-полковника Хандлозера к русским попали крупные склады с медицинскими препаратами и диагностическим оборудованием, почти все рентгеновские аппараты, подготовленные для Восточной кампании'...
Начальник Генерального штаба пододвигает к себе 12-часовую сводку штаба Люфтваффе и быстро пробегает её глазами.
— ...'Нет никакого сомнения,— после минутного колебания его золотое перо вновь решительно заскользило по бумаге,— что руководство Люфтваффе пытается приукрасить складывающуюся обстановку на Восточном фронте, сводя всё к благоприятному для нас соотношению потерь самолётов. С началом активных действий авиации противник уверенно сохраняет численное преимущество в воздухе над линией боевого соприкосновения. Наши пехотные части подвергаются непрерывным атакам с применением кассетных бомб, подозрительно напоминающих нашу 'SD-2' — 'бомбу-бабочку', со стороны русских штурмовиков, которым наши истребители, в силу их малочисленности, не могут помешать. Для здравомыслящих офицеров Генерального штаба совершенно очевидно, что без завоевания господства в воздухе нашей авиацией операция 'Тайфун' будет обречена на неудачу. Ещё больше подкрепляет нас в этой мысли новейшее русское оружие, которое они впервые массово применили в бою — это в первую очередь новый русский средний танк, станковый пулемёт и самозарядная винтовка, которые уже радикально меняют ситуацию на поле боя. Что касается артиллерии, то наряду со ставшими неожиданными для нас на поле боя подвижными ракетными установками залпового огня, накрывающими огнём большую площадь, мы видим некоторые старые, но модернизированные системы, огонь из которых ведётся по выявленным целям. Отмечается оперативная корректировка огня, что свидетельствует о развитой связи и отлаженном управлении'.
* * *
— Господин фельдмаршал,— в трубке телефона раздаётся встревоженный голос адъютанта,— на проводе начальник штаба Группы армий, хочет переговорить с вами. Вы будете ему отвечать сейчас или ещё не вернулись в Варшаву из поездки на фронт?
Командующий 4-й армией раздражённо крякает и недовольно бросает в трубку:
— Соединяйте...
— ... Хайль Гитлер, Ганс,— приветливо продолжает Клюге бодрым тоном,— как погода в Позене?
— Для кого как, господин фельдмаршал,— холодно отвечает Грейфенберг,— я звоню вам по поручению командующего Группой армий 'Центр' фельдмаршала фон Бока, чтобы выразить свой протест вашим своевольным решением о вводе в бой 4-й танковой дивизии. Вы пользуетесь ситуацией, что во второй танковой группе ещё не назначен командующий. Подобные действия совершенно недопустимы, и командующий Групп армий уже обратился в Генеральный штаб с просьбой об отстранении вас от командования 4-й армией...
— Вот как,— одутловатое лицо Клюге покрывается красными пятнами,— в таком случае я буду вынужден обратиться с рапортом напрямую к фюреру, где не щадя ни чьего самолюбия опишу катастрофическую ситуацию, которая сложилась на моём участке фронта, а также назову тех, кто ответственен за неё. Расскажу, как штаб Группы армий игнорировал мои доклады об огромном росте концентрации русских на границе. Как вы, генерал, вместе с командующим Группы армий запрещали мне немедленную передислокацию к границе двух моих армейских корпусов 13-го и 43-го, а два других армейских корпуса 7-й и 9-й до русского нападения так и остались размазанными по огромной территории в 300 километров по фронту и 150 километров в глубину. В результате на границе от Острова до Бреста встречать большевистские орды пришлось всего 3 дивизиям — двум пехотным и одной кавалерийской. Вы, Грейфенберг, и ваш шеф виноваты в окружении и разгроме почти половины моей армии!..
