Однако и этот — последний — источник сил уже явно достиг предела. Все новые и новые призраки представали перед взором императора. Укоряли его и мучали, заставляли отвечать и оправдываться.
— Ты пожертвовал мной, — вещала некромантка с вскрытыми венами, — заставил замкнуть кольцо вокруг Стоградья. А ведь я родилась там, ты знал это, о великий император?
— Нет... не... знал...
— Меня похитили торговцы живым товаром. Продали в Империю Тьмы, где мерзкий лич воспитал меня как оружие. Но оружие это пустил в ход именно ты, ты...
— Не... было... выбора... — прохрипел Шахрион, цепляясь правой рукой за каменный выступ и подтягивая тело на пару футов вперед.
— Конечно же. Какой выбор, когда следует победить.
— Вы...жить. — Левая рука метнулась вперед, находя место для хвата.
"Теперь — потянуть тело. Так, есть. Еще два фута. Дальше".
— А нельзя было решить дело миром? — подал голос новый гость — арбалетчик в бригантине, в самом центре лба которого торчала стрела исиринатийского лучника. — Чтобы простые люди не гибли на полях сражений.
— Простые... люди... так не... разговаривают, тварь, — прохрипел Шахрион, собрав остатки сил и подтянувшись обеими руками вперед.
С каждым футом, отвоеванным у Тени, сил оставалось все меньше, как физических, так и ментальных.
"А может, просто закрыть глаза и сдаться"? — промелькнула в голове неожиданно ясная и четкая мысль. — "Не... дождешься... Тварь" ...
Тени очень, очень не нравилось то, что он приближается к месту из видений, а потому — никаких поблажек нематериальной твари!
Но легко было сказать нечто подобное, исполнить оказалось куда сложнее. Ползти вперед, в полной тьме, даже примерно не представляя, правильно ли движешься... Было нетрудно представить, почему Безумец проиграл.
"Но я... не сдамся"! — яростно подумал Шахрион и в этот самый миг в самой глубине тьмы он ощутил нечто, напоминающее пульсацию бьющегося сердца.
Сам того не ведая, император ускорился насколько было возможно, и двинулся к конечной — он был уверен в этом — цели. Спустя минуту, а может час или сутки левая рука отказалась ему повиноваться. Просто и безыскусно — раз и все. Будто кто-то дернул рычаг.
Но даже это не остановило Черного Властелина, потому как пульсация усиливалась, заполняя все, оттесняя на задний план головную боль, призраков и страдания измученного тела. А потому — вперед и только вперед.
Неожиданно по глазам ударило яркой вспышкой и Шахрион закричал, жмурясь. Некоторое время он лежал без движения, потом медленно и аккуратно приоткрыл глаза, снова зажмурился, опять приоткрыл. Так он игрался некоторое время, пока, наконец, не смог оглядеться.
Он находился возле ничем не примечательной части тоннеля, отличали которую лишь два факела, воткнутых в металлические держатели, намертво прикрученные к камню. Два факела, горящих удивительно ярким черным пламенем.
Пульсация усилилась до предела, она била, точно набат, заполняя собой все вокруг, даруя надежду и наполняя сердце радостью.
"Это... тут".
Шахрион, собрав последние силы, протянул руку вперед, как вдруг...
Не позволю!!!
Удар, который на него обрушила Тень, нельзя было сравнить ни с чем, пережитым Черным Властелином доселе. Тварь, судя по всему, все это время копила силы, и теперь атаковала с яростью обреченной, загнанной в угол крысы.
Хлипкие ментальные блоки, что еще каким-то чудом держались внутри черепной коробки, пали, будто их и не было. Чужое сознание, чуждая любому человеку сущность, победно хохоча, ворвалась внутрь тела, заполняя собой все пространство, откидывая душу куда-то на задворки, перехватывая контроль над телом.
Правая рука, занесенная вверх, опустилась... И указательный палец в последний момент коснулся камня.
Пульсация усилилась, на камне один за другим начали проступать древние магические символы, до сих пор применяемые некромантами в сильнейших своих чарах, а затем... стена всосала тело, уже не принадлежавшее императору в себя, как будто того тут и не было.
Черное пламя в факелах мигнуло и погасло, погружая коридор во тьму.
* * *
Седьмой день первого месяца осени 4-го года со дня Реставрации (по имперскому летоисчислению), ночь.
Пробуждение было тяжелым и болезненным. Нет, не так. Слово "болезненный" слабо отражало суть явления.
Китарион застонал — исключительно потому, что вопить не позволяло пересохшее горло — и попытался оглядеться. Он находился в просторной комнате, укрытый сразу тремя теплыми шерстяными одеялами. В камине весело потрескивало пламя, пожиравшее сухие поленья, а ставни были наглухо закрыты, не пропуская внутрь свежий воздух, из-за чего в помещении стоял тяжелый удушливый аромат лекарственных трав, и было тепло, точно в бане.
Несмотря на жару, его бил дикий озноб, а по всему телу разлилась такая слабость, что, наверное, сейчас с ним бы справился не то, что ребенок, но даже хомячок.
Кольценосец вновь застонал и попытался приподняться, но сильные руки тотчас же уложили его обратно, а знакомый сухой и раздраженный голос произнес:
— Лежи и не вздумай двигаться, ты еще слишком слаб.
— Кштиритион? — едва слышно прошептал кольценосец, с трудом поворачивая голову в направлении говорившего. — Где я?
— Во дворце наместника, где же еще?
— Сколько... сколько времени прошло?
— С момента нападения? Трое суток. И все это время мы с Инуче пытались выдернуть тебя из рук Матери. Ну, точнее, пытался лишь верховный, я же вливал в него силу, сам понимаешь...
— Ну да, — Китарион изобразил подобие улыбки, — некромантия — не самая лучшая школа магии, когда речь заходит о спасении жизни.
— Именно, — без улыбки подтвердил некромант.
— А где... где верховный?
— Как только убедился, что ты выживешь, прихватил всех рыцарей смерти, посадил на коней столько арбалетчиков, сколько получилось, после чего галопом отправился в Черную Цитадель.
— Но зачем?
Кштиритион посмотрел на генерала, точно на умалишенного.
— Кажется, яд оказался сильнее, чем мы думали, — буркнул он, — потому как тебе явно размягчило мозги. Напряги извилины и вспомни, что случилось той ночью в подвалах дворца.
Китарион напрягся и перед его мысленным взором возникла закутанная в черное фигура...
"Это был эльф, я точно помню, проклятый Матерью эльф"! — подумал кольценосец.
— Эльфийский убийца... — прохрипел он.
— Ага, причем нацелившийся не на нашего благородного пленника, а на тебя. Хотя не только: той же ночью мы потеряли двух тысячников, десять сотников и пятерых некромантов. Остроухие работали группой и действовали очень умело. Эх, не добили мы их, не добили... Но главной мишенью был ты.
Даже в нынешнем своем состоянии Китарион прекрасно понимал, что это значит: враги обрушили удар на командование армии, а точнее — на живую его часть, сея хаос и лишая войско управления.
— Что с лиоссцами?
— Бич Пустыни и его сын в порядке, а наша милая принцесса вместе со своей свитой спешно отбыла на восток, устрашенная, — тут некромант стал даже язвительнее, чем обычно, — случившимся. Мы с Инуче не стали ее задерживать. Какой смысл, свою роль в спектакле она отыграла, а доказать мы все равно ничего не сумеем.
"С этим не поспоришь".
Было совершенно ясно, что принцесса, умело отвлекшая обоих магов, имеет какое-то отношение если и не к нападению эльфа, то уж к атаке на тюрьму точно. Вот только ясность нельзя предъявить в суде. Кштиритион наверняка допросил покойных убийц, но можно было не сомневаться, те получили задание от какого-нибудь неприметного человечка, который давным-давно растворился на просторах континента, а то и уснул вечным сном с последующим сожжением тела и развеиванием золы над морем.
А значит, благодарных союзничков можно пока отбросить, как несущественный фактор. Важно другое...
— У Инуче... есть право отдавать команды рыцарям смерти?
— Да, — в голосе Кштиритиона послышалась обида, — даже у меня нет, а он, оказывается, особым соизволением владыки подобной привилегией наделен.
"Владыка предвидел нечто подобное", — без особого удивления подумал Китарион, — "предвидел и подготовился, чтобы рыцари смерти не остались без командира в случае гибели всех высших офицеров армии".
Да, рыцари смерти являли собой пример высшей нежити, обладавшей разумом и способной к членораздельной речи, все так. Вот только свобода воли у них отсутствовала, а потому, в случае гибели всех офицеров, имевших право отдавать приказы, эти сильнейшие существа превращались в бесполезных кукол, способных выполнять лишь ограниченное количество команд, вложенных в них некромантом.
— Кто-то постарался сделать так, чтобы столичные отряды задержались на востоке как можно дольше, — прошептал он.
— Ага, — хмуро кивнул Кштиритион.
— Получилось ли связаться с владыкой? У наместника должен был быть один из трофейных тириомалей.
— Он был. Жаль только, что наместника нашли в собственных покоях с перерезанным горлом, а его тириомаль куда-то пропал. Кстати, помимо наместника и офицеров погибли два десятка купцов и дворян.
Китарион грязно выругался.
— Вот и я того же мнения обо всем происходящем.
— И что, как ты думаешь, происходит?
Некромант нахмурился, став даже мрачнее, чем обычно.
— Из Черной Цитадели идут странные слухи. Вроде бы, на владыку совершено еще одно покушение. Говорят, тот заперся в своих покоях и ничего не предпринимает. Столица бурлит, а патрули усилены новоприбывшими легионами маршала Иритиона. Но это все — сведения недельной давности. Что там творится сейчас, не знает, наверное, никто, кроме непосредственных участников. Понимаешь?
Китарион понимал, именно поэтому он, превозмогая слабость, сел на кровати и потребовал:
— Пусть мне принесут одежду. Сегодня же мы отправляемся на запад.
Кштиритион лишь скептически ухмыльнулся.
— Вот уж не думаю. Никуда ты отсюда не выйдешь.
— Тогда бери оставшихся воинов и иди сам!
Некромант посмотрел на него, как на умалишенного.
— Ты серьезно думаешь, что мы успеем? Пешком?
Кольценосец заскрипел зубами в бессильной ярости.
— Тогда что ты предлагаешь?
— А ты еще не понял? Отдыхать, набираться сил, и ждать вестей о триумфе владыки. Это все, что нам остается.
Глава 25.
Где-то, когда-то
Шахрион со стоном открыл глаза и огляделся. Темно, хоть глаз выколи. Где-то позади мерно капает вода.
Кап-кап-кап...
Тихо, умиротворяюще...
"Так, стоп"! — император резко сел и с удивлением коснулся головы. Та не болела.
Совсем.
Шахрион сглотнул и попытался вызвать огонек, и, о чудо, сила с легкостью отозвалась, затопив помещение неярким теплым светом.
Теперь получилось оглядеться, хотя, говоря начистоту, смотреть было особо и не на что: небольшая комната с саркофагом в центре и каменной дверью, прорубленной в стене.
Император сперва решил проверить дверь: потыкал ее, пнул, попытался дотянуться магией — безрезультатно. Как он и предполагал, та не поддавалась, а когда ее коснулись чары, на камнях проступили древние магические символы, которые в Империи Тьмы не использовали, наверное, лет пятьсот.
— Понятно, — проворчал он, в очередной раз поразившись легкости, затопившей сознание. Легкости, от которой хотелось петь и плясать.
"Только ощутив невыносимое страдание можно понять всю радость простых вещей", — подумал император. — "Интересно, а где Тень"?
Спутницы, которая — Шахрион был уверен — перед самым попаданием сюда взяла его тело под полный и окончательный контроль, ну, или оказалась в каком-то мгновении от этого. Он ощущал ее присутствия, будто находился в одном из видений. Правда, в последнее время даже там не удавалось скрыться от непрерывной головной боли.
"Ладно, неважно, перейдем к главному".
Император подошел к саркофагу.
Обычный гроб, без украшений, барельефов или надписей. Просто грубо обтесанный камень и тяжелая крышка сверху. Ничего больше.
Шахрион склонился над гробом и попытался сдвинуть крышку при помощи магии. Безрезультатно.
Вздохнув, император упер руки в шероховатую плиту и, напрягшись, толкнул от себя.
С душераздирающим скрипом та подалась и Черный Властелин, ободренный этим успехом, повторил свое усилие. Затем — еще раз и еще. Каждый раз крышка чуть-чуть сдвигалась назад, и каждый раз черная щель, мрак которой не разгонял даже свет магического фонаря, становилась все шире и шире.
Наконец, император поднатужился в последний раз, и, резко надавив на крышку, победил ту. С грохотом каменная плита рухнула на пол пещеры, и Шахрион узрел содержимое каменной могилы: труп высокого человека, облаченного в до боли знакомые черные доспехи. Под головой его лежал, ничуть не истлевший за века, черный плащ, кисти рук, держали рукоять длинного меча, самого красивого, что только Шахрион видел в своей жизни. Ни единого пятнышка ржавчины не было видно на превосходном лезвии шириной в половину ладони, ни следа дефекта или щербинки на режущей кромке, которая выглядела так, будто в состоянии справиться даже с камнем.
Само совершенство.
Непроизвольно Шахрион протянул руку к мечу, пытаясь разжать мумифицированные пальцы мертвеца, и в этот самый миг холодная, точно снег зимой рука, ухватила его за кисть, а труп открыл глаза, полыхающие безудержным алым светом.
Приветствую, император.
Голос, раздавшийся в его голове, был очень хорошо знаком Черному Властелину. Слишком хорошо.
— Приветствую, владыка, — прошептал он. — Не мог бы ты отпустить мою руку?
Конечно, прости. Но впредь, пожалуйста, не хватай то, что принадлежит мне
— Ты мертв, а покойники не властны над вещами.
Внутри головы послышался смех.
Мертв? Ну что ж, можно сказать и так. Но, тем не менее, я живее всех живых.
Холодные пальцы разжались и Шахрион смог отдернуть руку, а мертвец сел, положив меч на дно саркофага, огляделся и, видимо, оставшись довольным увиденным, оперся на каменные стенки, после чего — поднялся во весь свой немаленький рост и выбрался из гроба.
Несколько мгновений они — Черный Властелин и его далекий предок — смотрели друг на друга, после чего Шахрион Первый клацнул зубами.
Рад, что могу лицезреть тебя во плоти. Прошлый император не сумел добраться до гробницы.
— Безумец?
Он самый.
Повисло тягостное молчание, которое, наконец, прервал император.
— Владыка, пожалуйста, скажи, у меня есть шанс вытащить эту тварь из головы?
Шанс — есть. Не очень большой, но все же. Но для этого тебе придется убить бога. Последнего из оставшихся в живых.
Челюсть Шахриона медленно начала опускаться.
— Не хочешь же ты сказать, что Тень — это Мать Тишины? — прошептал он, ощущая, как ноги становятся ватными.
Как же сильно она ослабила твой разум... Не понять столь очевидной вещи можно лишь находясь под влиянием очень мощных чар.
