— Слушаюсь, ваша светлость! — ответил Эгмемон. — Сейчас всё устроим.
Он метнулся из кухни, а через пять минут вернулся с сухим костюмом и в сопровождении Эннкетина с расчёской и феном. За ширмой из плаща, который держал Эгмемон, Джим переоделся в сухое и сел к столу. Пока Эннкетин сушил ему феном волосы, он пил маленькими глотками горячий асаль. Сложную причёску на ночь не имело смысла делать, и Эннкетин только заплёл ему косу и уложил её в узел на затылке. Следы слёз были устранены умыванием над кухонной мойкой и припудриванием лица.
— Ну, вот и готово, ваша светлость, — сказал Эгмемон. — Вы снова как нежный бутончик. Мм! — Эгмемон поцеловал кончики своих обтянутых тканью перчатки пальцев.
Лорд Дитмар в беспокойстве расхаживал по кабинету. Джим не имел привычки убегать и прятаться от него, но сейчас он куда-то пропал: его не обнаружилось ни в детской, ни в ванной, ни в спальне. Фалдор сказал только, что Джим куда-то ушёл, а куда, ему было неизвестно. Тогда лорд Дитмар позвал дворецкого, но и всеведущий Эгмемон ничего не знал о местонахождении Джима. Накинув плащ, дворецкий вышел в сад, хотя было маловероятно найти Джима там в такой дождь.
А через двадцать минут Джим сам появился на пороге кабинета, но уже в другом костюме. Всмотревшись в его лицо, проницательный лорд Дитмар не заметил на нём ничего, что могло бы навести его на причину этого странного исчезновения: лицо Джима было ясным и безмятежным.
— Эгмемон сказал, вы ищете меня, милорд. Я вышел прогуляться в сад перед сном. Не знаю, почему мне вдруг взбрело в голову пройтись в дождь. Сейчас такая свежесть!
— Ты так внезапно исчез, что я немного забеспокоился, — сказал лорд Дитмар, беря его за руки. — Я хотел тебе сказать, что Фалдор попросил меня отпустить его.
— Я знаю, милорд, он мне уже сказал, — ответил Джим с еле слышным вздохом.
Он приник головой к груди лорда Дитмара и обнял его.
— Наверно, он прав, мой милый, — проговорил лорд Дитмар, прижимая Джима к себе и целуя в макушку. — Так будет лучше. Я уже связался с Мантубой, у них есть ещё такой человек... Он выпускается буквально на днях и скоро будет у нас. Я запросил его внешние данные... Могу тебя заверить: этот парень на Фалкона не похож ничуть.
Джим вздохнул.
— Выходного пособия Фалдору я не могу дать, я и так заплатил центру за него немалые деньги, — сказал лорд Дитмар.
— Но куда он подастся без денег? — встревожился Джим. — Как ему быть дальше?
— Я дам ему хорошую рекомендацию и направлю его к лорду Райвенну, — сказал лорд Дитмар. — У них с Альмагиром малыш; думаю, они не откажутся от помощника-воспитателя, за которого, к тому же, не нужно платить Мантубе. Впрочем, с такой рекомендацией его возьмут везде.
Последствия поцелуя среди яннановых веток Джиму пришлось переносить ещё полторы недели. Они с Фалдором почти не разговаривали, и его взгляда Джим боялся, как удара ножом в сердце. Сказать по правде, ему даже хотелось, чтобы Фалдор поскорее ушёл и перестал быть ему живым упрёком. Детям Фалдор не говорил, что он скоро их покинет, и держался с ними как ни в чём не бывало, проявляя большое самообладание.
Новый воспитатель прибыл вечером 25-го амбине, в десять часов, когда дети уже спали. Сзади его нельзя было отличить от Фалдора: точно такой же стриженый затылок под синей шапкой с козырьком и стройная фигура в синей форме и чёрных высоких сапогах на застёжках-липучках. С точно таким же чемоданчиком он поднялся на крыльцо и был встречен Эгмемоном тем же самым вопросом:
— Ты кто?
— Выпускник номер 46282.71356 мантубианского центра по подготовке персонала, — ответил новый воспитатель, выпрямившись и поставив пятки вместе. — Направлен к вам в качестве специалиста по уходу за детьми.
Он был натуральный блондин со светло-серыми глазами, по-детски добрыми и ясными, а его тёмно-пшеничные брови казались постоянно приподнятыми как бы в удивлении. Эгмемон усмехнулся.
— Экий ты птенец... Имя у тебя есть, выпускник?
— Айнен, сударь.
Джим сам встретил нового воспитателя. Ему с первого взгляда понравились его светлые добрые глаза и удивлённые брови, мягкая линия губ и мелодичный голос. Казалось, он сам был сущее дитя.
— Что вы ещё умеете помимо вашей основной специальности, Айнен? — спросил Джим.
— Я владею специальностью учителя-гувернёра в рамках базового образования, а также телохранителя и переводчика, — ответил Айнен. — Ещё я могу быть дворецким, барменом и уборщиком. Я из нового поколения универсальных клонов, которые владеют бСльшим набором специальностей, чем предыдущие поколения.
— Это хорошо, — вздохнул Джим. — Что ж, Айнен, пойдёмте, я покажу вам детей... Они спят, так что давайте потихоньку, чтобы не разбудить.
Они поднялись в детскую. Сначала они зашли в комнату к Илидору и Серино, где ночник отбрасывал на потолок медленно плывущие световые точки, превращая его в звёздное небо. Илидор спал в обнимку с любимой игрушкой — серебристым космическим истребителем, а у Серино был плюшевый зелёный дракончик. Айнен с улыбкой склонился над кроватками, и Джиму подумалось, что плохой человек не мог бы так улыбаться.
— Наверно, будет лётчиком, — прошептал Айнен, склонившись над Илидором.
— Не дай бог, — вздрогнул Джим. — Довольно с меня одного Странника.
— Простите? — не понял Айнен, приподняв и без того удивлённые брови.
— Да так, мысли вслух, — ответил Джим. — Это мой старший, Илидор, ему через два месяца будет три года. А это Серино, он младше на полгода, и он приёмный. Его настоящий родитель — наш садовник Йорн, и мы позволяем ему видеться с ребёнком. Но это ещё не все дети, есть ещё двое — близнецы Дейкин и Дарган. Они в соседней комнате.
В комнате близнецов горел синий ночник. Фалдор, склонившийся над двойной кроваткой, поднял лицо и выпрямился. Джим сказал вполголоса:
— Фалдор, твой преемник приехал. Его зовут Айнен.
На лице Фалдора не дрогнул ни один мускул. Он подозвал Айнена к кроватке и сказал:
— Смотри, это Дейкин и Дарган. Дейкин слева, а Дарган — тот, что справа. Я ухожу, ты теперь будешь вместо меня, парень. За близнецами уход несложный, они ещё совсем крошки, а со старшими будь внимателен. Слушай внимательно и запоминай.
Фалдор стал рассказывать Айнену, что Илидор и Серино уже знают и умеют, во что он с ними играл и какие вёл занятия. Введя его в курс дела, он повернулся к Джиму и спросил:
— Я могу отбыть, ваша светлость?
— Погоди, Фалдор, — проговорил Джим глухо. — Отправишься утром. Сейчас, если хочешь, ты можешь побыть с детьми... попрощаться с ними.
— Благодарю вас, ваша светлость, — тихо сказал Фалдор. — Я хочу побыть с Илидором.
— Иди к нему, — кивнул Джим.
Фалдор неслышно проскользнул в соседнюю детскую, где под медленно плывущим звёздным небом спали Илидор и Серино. Джим, проводив его взглядом, повернулся к Айнену, который стоял у кроватки близнецов.
— Спать будете там, за ширмой. Эгмемон даст вам постельное. Вы голодны?
— Немного, ваша светлость, — ответил Айнен.
— Тогда идёмте на кухню.
Они спустились. Кемало сидел за столом с меланхоличным видом и наблюдал, как кухонный работник мыл пол. На столе перед ним стояло блюдо с пирожками, один из которых повар задумчиво жевал. При появлении Джима паренёк, убиравший кухню, испуганно вытянулся, а Кемало проглотил и лениво поднялся из-за стола.
— Что угодно вашей светлости?
— Вот, это Айнен, — представил Джим нового воспитателя. — Он будет теперь вместо Фалдора.
— А Фалдор что же, уходит? — нахмурился Кемало. — Вы его уволили?
— Он сам пожелал уйти, — ответил Джим. — Милорд Дитмар его отпустил. Айнен теперь будет исполнять те же обязанности. Дай ему что-нибудь поесть, он проголодался с дороги.
Кемало кивнул на блюдо на столе.
— Пирожки будешь?
Айнен, сглотнув, кивнул. Кемало налил кружку молока и поставил на стол.
— Садись, парень, ешь.
Айнен взглянул вопросительно на Джима, тот кивнул. Сев к столу, Айнен вежливо взял пирожок и аккуратно откусил. Ел он не жадно и воспитанно, но сквозь вежливость и воспитанность явственно проглядывал здоровый аппетит. Джим, постояв пару секунд, вернулся в детскую.
Фалдор сидел на маленьком детском кресле у кроватки Илидора, неподвижный, как изваяние, не сводя с личика спящего ребёнка пристального взгляда. Джим, понаблюдав за ним из-за портьеры, чуть слышно вздохнул и пошёл в спальню.
Айнен, вернувшись с кухни с сытым желудком и постельным комплектом под мышкой, ещё раз вспомнил требования, с которыми его только что ознакомил дворецкий: аккуратность и чистоплотность, чистая обувь и рубашка, короткая стрижка. Близнецы спали, и Айнен пошёл за ширму, на своё персональное место для отдыха. В отгороженном ширмой уголке была надувная кровать, тумбочка и вешалка. Вещи его предшественника Фалдора ещё не были убраны, и Айнен, не решившись их убирать сам, положил свои вещи на тумбочку и потихоньку заглянул в соседнюю детскую.
— Извините, — шёпотом он окликнул Фалдора, неподвижно сидевшего у кроватки старшего ребёнка. — Мне бы надо расположиться... А там ваши вещи.
Фалдор встал.
— Сейчас уберу.
Он снял с кровати постельное бельё, освободил вешалку и уложил свой чемоданчик. Поставив его у стены, он сказал:
— Располагайся. Только спать тебе недолго: скоро надо кормить близнецов. Ночные кормления будут на тебе, господин Джим по ночам спит.
В пять утра дом был ещё погружён в тишину, сад тоже дремал в голубой предрассветной дымке, и единственным звуком в этом голубом прохладном безмолвии была утренняя птичья песня. Повар Кемало был уже на ногах: он поставил перед Фалдором его последний перед уходом завтрак. Присев за стол напротив него и подперев рукой пухлую щёку, он смотрел, как Фалдор ест, а потом спросил:
— Чего ты уходишь-то? С господами не срослось?
Фалдор, подумав, кивнул.
— Странно, — проговорил Кемало. — Господа-то вроде хорошие... Чем они могли тебя обидеть?
— Ничем, — ответил Фалдор. — Никто меня не обидел.
— А зачем тогда уходишь? — непонимающе нахмурился повар.
Фалдор молча ел. Кемало вглядывался в него с минуту, а потом сказал:
— Ну-ка, посмотри на меня.
Фалдор вскинул на него взгляд, и повар понимающе кивнул.
— Всё ясно... Втрескался?
— Я ничего такого не говорил, — ответил Фалдор глухо. — С чего ты взял?
Кемало вздохнул и покачал головой.
— Если из-за этого уходить, то мы все тут уже давно уволиться должны, — усмехнулся он. — Мы все господина Джима боготворим, но не уходим же! Где нам ещё такое хорошее место найти?
Фалдор молча ел пирожок.
— А один голубчик, чтобы остаться, даже причиндалы чуть себе не удалил, — сказал Кемало.
Фалдор вскинул взгляд, сдвинув брови.
— Эннкетин?
— Он самый, — усмехнулся повар. — Тоже втрескался без памяти в господина Джима, а милорд об этом узнал. Сначала на время сослал к садовнику в помощники, а потом сказал: если хочешь продолжать служить моему спутнику, изволь там всё отчекрыжить... Потому как — а если не сдержишься? Этот голубчик и согласился. А хозяин не стал его холостить: проверял он его этаким образом, как выяснилось... Назад на прежнюю работу вернул, но взял с него слово, чтоб тот в отношении господина Джима — ни-ни, в противном случае — пинка под зад и в свободный полёт, на поиски нового места работы. И ты знаешь, подействовало... Мозги на место у парня встали. Теперь не только при прежней должности, но уже и в дворецкие метит. Как отслужит своё Эгмемон, так он над всем персоналом станет главным. Будет говорить мне: Кемало, сделай то, Кемало, сделай сё... Раньше был этакий вертопрах с кудряшками, а теперь стал важный... Лысый! — Кемало усмехнулся, тоже взял себе пирожок и зажевал. — Что я могу сказать? Молодец парень, не промах. Глядишь, и правда дворецким станет. Видишь, что делается? Иные так за своё место цепляются, что готовы над собой что угодно сделать, а ты... Гордый!
Фалдор ничего не ответил, продолжая есть. Кемало вздохнул и спросил:
— Ну, и куда ты теперь?
Фалдор пожал плечами.
— Не знаю... Может быть, в армию.
Кемало выпучил глаза.
— Да за каким хреном тебе в солдаты? Ты же с детишками нянчился, какой из тебя солдат!
— Какой? — Фалдор закатал рукав и поставил локоть на стол. — Давай руку — покажу, какой!
— Чего? — усмехнулся повар. — Бороться со мной хочешь? Не смеши. Я тебя, дохлячок, в один миг положу!
— Посмотрим. — Фалдор поиграл кулаком. — Давай.
— Ну, давай, коли руки не жалко, — согласился повар.
Он закатал рукав, открыв свою толстую могучую руку, покрытую бледными редкими волосками, поставил локоть на стол и взялся за руку Фалдора.
— По моей команде, — сказал он, примеряясь поудобнее. — Начали!
Он обрушился на "дохлячка" со всей своей природной силой, но того, что он обещал, не произошло: рука Фалдора не сдвинулась, хотя на ней вздулись жилы. Повар кряхтел, отдувался, весь побагровел, но у него ничего не получалось. Фалдор, стройный и с виду даже хрупкий, казался отлитым из стали, и сдвинуть его руку было так же невозможно, как поднять мизинцем космический корабль. Кемало, сколько ни бился, сколько ни напрягался, так и не одолел его. И это Фалдор боролся ещё вполсилы. Когда он налёг в свою полную силу, могучая рука повара, толщиной с ляжку обычного человека, задрожав от невероятного усилия, начала склоняться в сторону поражения. На лбу Кемало вздулись от натуги вены, на глазах выступили слёзы, а Фалдор с улыбкой, спокойно и почти без усилий уложил его руку. Едва она коснулась костяшками столешницы, он тут же её отпустил. Кемало, отдуваясь, вытер со лба пот.
— Фух... Ну, ты и силач! А по твоему виду и не скажешь. Ты вообще из чего сделан?
— Из того же, из чего и ты, — ответил Фалдор спокойно, снова принимаясь за прерванный завтрак. — Из плоти и костей. Просто моя вторая специальность — телохранитель.
Кемало встряхнул рукой.
— Ну, так бы сразу и сказал... Да, кажется, я слегка потерял форму. Извини, приятель, беру свои слова назад. Лётчиком тебя, может быть, и не возьмут, но в десант — запросто. А чего к детишкам больше не хочешь?
Фалдор помолчал, потом ответил нехотя:
— Я в каждом ребёнке буду видеть Илидора. Я не хочу этого.
— Что ж, твоё дело, — сказал Кемало.
Джим потихоньку встал с постели. Лорд Дитмар ещё спал, и он, запахнув халат, вышел на балкон навстречу утренней прохладе. Уже почти рассвело, розовые лучи были уже готовы брызнуть из-за горизонта и прогнать последние голубые тени под деревьями. Слушая одинокую птичью песню в утренней тишине, Джим стоял среди цветущих кустов розовой и жёлтой церении в кадках, облокотившись на балконный парапет, а потом забрался на него с ногами, хотя лорд Дитмар запрещал ему это. Хотя тот сейчас ещё спал, всё же в доме нашёлся человек, сделавший Джиму замечание.
— Ваша светлость, лучше не сидите так, — послышался голос Фалдора. — Одно неловкое движение — и вы можете упасть.
— Тебя это волнует? — тихо проговорил Джим с горечью.
