Черный Властелин сглотнул.
— Расскажи мне все, молю, — попросил он.
Мертвец кивнул и подошел к стене, положив на ту ладонь. Открылась потайная дверь, ведущая в длинный тоннель.
Идем, — произнес он, первым ступая внутрь.
Шахрион, не тратя ни секунды, последовал за своим предком.
Некоторое время они двигались в полной темноте, затем вдалеке забрезжил слабый, едва различимый свет. С каждым шагом тот все разгорался, наполняя собой тоннель без стен, пола и потолка. Еще несколько шагов... и они оказались посреди равнины из самого первого видения.
Вместо мертвеца рядом с ним стоял высокий статный мужчина средних лет, одетый в черные, как ночь доспехи. Его роскошный плащ разевался на несуществующем ветру, а гордое, будто бы высеченное из мрамора лицо, до боли походило на десятки изображений, увековечивших великого предка.
Не было ни трупа, ни неясной клубящейся фигуры, закутанной во мрак. Лишь истинный Черный Властелин, тот, кто создал Империю Тьмы, поглотившую большую часть континента.
Шахрион Первый двинулся вперед, и Шахрион Третий пошел следом. И вновь его взору открывалось действо жертвоприношения.
— Когда все это началось, — заговорил, наконец, Шахрион Первый, — мы все были простыми кочевниками. Жили тем, что пасли скот, да путешествовали по равнине, которую теперь именуют Стоградьем. Во времена моей молодости на ней не было ни единого города.
Он невесело усмехнулся и уточнил:
— По крайней мере того, что вы назвали бы городом. Десяток деревень, обнесенных земляным валом и частоколом — вот и все, что можно было отыскать, да и то, для этого пришлось бы скакать несколько дней подряд...
Он задумчиво зажмурился, глядя на то, как два трясущихся юнца протягивают шестерым существам, призванным из-за Кромки, окровавленное тельце младенца.
— Но мы такие были не одни, как ты понимаешь. Множество иных общин занимались тем же самым.
— Вы проиграли войну? — спросил Шахрион.
— Войну? — в голосе императора древности появилась насмешка. — Никто никому не объявлял ее. Вся наша жизнь являлась одним сплошным сражением, не прекращающимся ни на секунду. Но — да — племя проигрывало, а значит, лучшее, что нас ждало — это быстрая смерть. Кочевникам, знаешь ли, рабы ни к чему. Их не прокормить.
— И тогда вы решились на это? — Шахрион указал на обряд.
— Да... — прошептал Шахрион Первый и повторил за потомком, — на это... В самом центре Стоградья есть одно место...
Он взмахнул рукой, видение исчезло, а равнина начала стремительно меняться: медленно вырос холм, затем подле него — эльфийская роща, которую сменила церковь, в свою очередь ставшая руинами.
И у Шахриона мурашки пошли по спине. Он узнал это место. Не хватало только многолучевой звезды, выложенной при помощи золотого песка, да двух фигур в балахонах черных и алых тонов.
— Узнал? — безмятежно поинтересовался древний император.
— Да, — одними губами прошептал Шахрион. — Именно здесь...
— Вы с личем произнесли Безымянное заклинание. В тот момент вы уже плясали под мелодию нашей богини. В этом месте граница между мирами истончена до предела, так всегда было и так всегда будет. Люди, да и не только они, издревле знали об этом, приносили здесь жертвы богам, общались с племенными духами, короче говоря, заглядывали в бездну. Но мы пошли дальше, о да. Отчаяние — это страшная сила, позволяющая творить такие глупости, на которые никогда не решился бы при иных обстоятельствах.
— Вы принесли жертву.
— Не просто жертву. Мы убили собственного первенца, нарушив все возможные и невозможные табу, потому как в этом месте издревле под страхом смерти было запрещено проливать кровь разумных.
— Почему?
— Кто знает. Полагаю, это правило оставил безымянный мудрец прошлого, сумевший заглянуть за Кромку и разглядеть во тьме очертания чудовищ. Разве это важно?
— Не думаю.
— Верно. Кровь была пролита, и она привлекла несколько... сущностей, назовем их так. Существа эти отличались невероятным могуществом, но были совершенно чужды нашему миру. И все же, они пришли. Пришли и поделились со смертными своей силой.
— Не бесплатно?
— Конечно же, — ухмыльнулся император, и в это самое время долина поплыла, подернулась дымкой и стала меняться.
Спустя несколько секунд Шахрион узнал второе свое видение — штурм крепости.
— Мы склонились пред ними и назвали богами. Эти твари — Шестеро, — продолжал император древности. — Как видишь, мы с женой, а также — четверо сильнейших избранных — получили магические силы, но не только. Помимо обретения дара мы все были отмечены шестеркой.
И вновь повторялись картины штурма, однако на сей раз за ними последовало нечто иное, то, чего раньше Шахрион не видел: победители начали выводили пленных воинов за пределы стен и ставили тех на колени.
— Первое время мы просто радовались, — продолжал император, — но затем настало время платить. За обретенное могущество нас обязали даровать жертвы. И мы их даровали.
Шестеро начали ходить перед пленными и что-то шептать им в уши. Кто-то — кивал, и тогда его оставляли в покое, кто-то — нет, и их судьба решалась тут же — людей, ответивших отказом, тотчас же выволакивали вперед и рубили им головы.
— Как видишь, в те времена нашим богам не требовались ни храмы, ни жрецы. Они обходились прямыми жертвоприношениями, не особо заботясь о наличии посредников. Думаю, мне не нужно тебе объяснять, сколь много энергии можно извлечь из жертвенной крови.
— Из боли мучимых до смерти можно получить куда как больше.
Шахрион Первый кивнул, и они оказались посреди безумного ночного празднества.
— Мучимых так вот?
— Да.
— Что ж, ты прав, так — куда больше. Но это, — древний император обвел рукой кошмарную мистерию, — случилось куда позже. Примерно спустя сотню лет после прихода Шестерых в этот мир. Мы тогда железной рукой объединили все людские племена на части земель нынешней Исиринатии, южной Радении, Империи Тьмы и даже — части Прегиштании, после чего — уперлись во владения орков и эльфов, в страну дварфов. Тогда все они были в расцвете сил, а потому война вышла долгой и кровавой. К этому моменту наши боги уже прочно укоренились в мире, но в первые годы своей жизни... — он зажмурился и вновь изменил видение, вернув образ казни пленников... — им просто хотелось как-то выжить, а потому мы не мудрствовали и рубили головы.
— Стало быть, аппетит наших богов, — эти слова давались Шахриону все еще с некоторым трудом, — рос во время еды?
— О да! Чем больше людей им поклонялось, тем большего они жаждали. За две сотни лет, прошедших с момента призыва, мы извели десятки, если не сотни тысяч душ. Алтари Шестерки алели от крови, им поклонялись миллионы, но этим тварям всегда было мало! Они — ненасытные чудовища — желали новых верующих, новой крови, новых страданий. Ритуалы становились все изощренней, пытки — все кошмарней, мучения — все продолжительней.
Видение опять сменилось. На сей раз вниманию Шахриона предстал огромный город, выстроенный посреди равнины, окруженной милями и милями полей, садов и пастбищ. Стены его — старого типа, какие не возводились уже сотни лет, возвышались на добрых двадцать футов над землей, а количество квадратных башен, поражало воображение.
— Где мы?
— Над Сумрачным Городом.
Шахрион напряг память и сумел вспомнить название древней столицы Империи Тьмы, существовавшей в столь незапамятные времена, что не сохранилось даже сведений о том, где она вообще находилась.
— Он был выстроен в Стоградье?
— Конечно, а где же еще? Когда мы объединили все кочевые племена и захватили ряд городов-государств, то согнали сюда всех мастеров, которых сумели. А сотни тысяч рабов принялись добывать мрамор и гранит в Горах Ужаса. Четыре десятка лет работы, неисчислимое число умерших, и величайший город тех времен вырос в чистом поле. Затем, в течении последующих ста лет, имперский тракт соединил его с восточной и западной оконечностями государства. Хотели построить еще один такой — с севера на юг, но не успели. Впрочем, об этом я поведаю тебе чуть позже, идем.
Они наблюдали за городом как бы с высоты птичьего полета, а затем начали спускаться, оказавшись, наконец, на главной площади, где возвышался колоссальных размеров храм. Могучее тяжеловесное здание, опиравшееся на массивные мраморные колонны, покоилось на фундаменте такой высоты, что для того, чтобы подняться к позолоченным воротам, следовало преодолеть три десятка ступеней.
И по этим-то ступеням текла людская река. Тысячи, многие тысячи одетых в праздничные тоги людей поднимались по ступеням к храму.
Шахрион Первый, двигаясь прямо сквозь людей, которые, естественно, были лишь тенями древности, провел своего тезку внутрь, туда, где размещался огромный зал, заполненный так, что яблоку негде упасть. Лишь в самой дальней его части, там, где возвышались шесть громадных статуй, отлитых из чистого золота, было просторно. Там уже все было готово для жертвоприношения, там же разместились и шесть хорошо уже известных императору фигур.
Все они были облачены в красивые одежды и каждый держал в руках пыточные инструменты.
Вот многоголосое пение вознеслось к сводам крыши, отразилось от них, наполняя храм гулом многотысячного хора, и стражники ввели первых жертв — двух орков, трех людей и одного эльфа.
Сноровисто и деловито они растянули пленных на дыбах, установленных подле каждой из статуй, и принялись за работу.
Даже Шахриону стало не по себе от того, что вытворяли с жертвами. Ни молитвы, ни пение не в состоянии было заглушить их невыносимо громкие вопли. И даже закрыв глаза Черный Властелин видел потоки силы, формирующиеся над статуями и втягивающиеся... Куда?
Шахрион прищурился.
Нет, не в статуи, в людей! В шестерых правителей!
Осознание этой мысли заставило императора пораженно застыть.
— Понял, наконец? — усмехнулся Шахрион Первый. — Даже удивительно, что так долго приходил к этой мысли. Не спросил, каким это образом нам удавалось править сотни лет, как контролировали огромную страну, почему не воевали друг с другом...
Черный Властелин сглотнул.
— Они... боги, — и все-таки это слово давалось ему тяжело, — овладели вашими телами?
— Да, — коротко отозвался Шахрион Первый. — правда, не совсем так, как ты представляешь себе это. — Это был очень долгий и медленный процесс, ведь тварям было весьма непросто укорениться в материальном мире. Более того, далеко не каждый носитель дара был в состоянии стать сосудом. А потому, они не торопились, медленно, но верно, сливая свою сущность с душой пускай и могучего, но смертного. Они заменяли наши мысли, они исправляли наши поступки, они влияли на наше поведение. Делалось все столь мастерски, что нам казалось, будто все, что происходит, делается нами же, причем — исключительно по доброй воле.
— Но ты прозрел?
— Я — да. Моя воля оказалась слишком сильной, а потому то, что мы именуем Матерью Тишины, не смогло полностью добиться своей цели и спустя где-то две с половиной сотни лет после призыва я начал замечать странности. А потом — понял, что происходит.
— И что же случилось после?
— Вот это!
Шахрион Первый щелкнул пальцами и праздничное жертвоприношение во славу тварей из-за границы мира растаяло. Они все еще находились в храме, вот только пол его по щиколотку заливала кровь, а жадное пламя вздымалось под самый потолок, напрочь игнорируя тот факт, что колонны, вообще-то, изготовлены из мрамора.
Шесть золотых изваяний были разбиты на осколки, и весь, буквально весь храм устилали иссеченные на куски тела.
Древний император, не говоря ни слова, покинул храм и Шахрион последовал за ним. Его предок остановился на ступенях, и произнес:
— Смотри.
И Черный Властелин смотрел...
Город горел, пламя вздымалось, наверное, едва ли не над каждым вторым домом, осыпая снопами искр сражавшихся людей. Воины в кожаных доспехах и кольчугах схлестнулись с облаченными в черное легионерами, чьи щиты были изукрашены до боли знакомым Шахриону гербом — черным вороном, раскинувшим свои крылья.
И каждый — каждый из этих воинов являлся живым мертвецом, причем — высшим. Такого количества рыцарей смерти Черный Властелин еще никогда не видел, и, судя по всему, те, кто с ними сражался — тоже.
Вопли, грохот битвы и ревущее пламя создавали непередаваемую какофонию ночного кошмара, в который погрузилось воспаленное тяжким недугом сознание. Но увы, этот кошмар и не думал кончаться. Прямо на глазах Шахриона десяток воинов в черном повалили статую Отца, установленную на площади, после чего принялись лупить по ней кирками, разбивая на куски. Им наперерез тотчас же устремились завывающие нечто нечленораздельное люди, вооруженные кто чем попало.
— Фанатики, проклинающие предателей своих божеств, — в голосе императора послышалось ничем не скрываемое презрение. — Когда я понял, чем на самом деле являются мои благодетели, было еще не поздно. Лайрион — мой кровный брат и маг воды, и Ниссеонна — моя жена и первая чародейка света — все еще сопротивлялись, я сумел открыть им глаза на происходящее, и мы решили ударить, пока не стало слишком поздно. В первую очередь, нужно было лишить Шестерку последователей.
— И поэтому ты уничтожил собственную столицу?
— Да. Здесь было больше всего храмов и жрецов. Здесь приносилось больше всего жертв и возносилось больше всего молитв. Здесь они черпали силу. Я лишил их этого, а затем...
Горящий город истаял, сменившись бескрайней равниной, до краев заполненной войсками.
Такого количества солдат Шахрион не видел никогда в жизни. Десятки, сотни тысяч воинов сошлись в яростном сражении. Магические всполохи то тут, то там слизывали своими языками целые тысячи в полном вооружении. А в самом центре, окружённые грудами мертвых тел, сошлись двое: воин в черной броне и мужчина, за чьей спиной развевался алый плащ, а в руках пламенел меч, сотканный из языков огня.
Миг, сражение двух полководцев приблизилось и Шахрион смог наблюдать самую его кульминацию. Мужчина в алом атаковал своего противника с поразительной скоростью, обрушив на того столп огня шириной в добрый десяток футов. Маг в черном укрылся за щитом, сотканным из ночного мрака, бросив, однако же, в своего врага сразу два костяных копья невероятных размеров.
— Мы тогда еще не умели смешивать стихии, — с некоторой ноткой зависти в голосе признался Шахрион Первый, — а потому каждый бился только своей магией.
Пламя иссякло и черный щит превратился в громадных размеров косу, которая снизу-вверх рубанула мужчину. Тот выставил вперед свой пламенный меч, но его враг только и ждал этого — он вытянул вперед левую руку, сжал ее в кулак, и из-под земли огненного мага вытянулись теневые копья, которые, пробив защиту чародея, пронзили того во множестве мест.
Маг в черном в ту же секунду сократил дистанцию и снес своему врагу голову, после чего обрушил кошмарной силы магический удар на его душу, разрывая ту в клочья.
— Я одного за другим убил трех своих товарищей. Убил трех богов, — проговорил Шахрион Первый и поле боя заволок туман, а в следующую секунду на том месте, где сошлись громадные армии, не осталось ничего, кроме чахлой осенней травки, примятой мерзко моросящим дождем.
