И еще — ему сильно не понравился диалог снимавшего здесь помещение Зандера с сержантом украинской самообороны. Они купились и говорили на русском, не зная, что Колридж прекрасно их понимает. И слова сержанта — они в курсе, и ответ Зандера — нет, свидетельствовали о том, что в странном здании происходит что-то, о чем Зандер знает. Но не его руководство в Лэнгли, и никакие американцы тоже знать не должны...
А это было интересно...
Рынок...
В Харькове рынок больше чем рынок — это легендарная Барбашовка, самый крупный рынок Европы, он входит в большую тройку советских рынков вместе с бишкекским Дордоем и рынком в Хасавюрте*. Это явление, это живой организм, это место работы десятков тысяч людей. Он же отчий дом для тысяч рэкетиров и бандитов... именно здесь, к примеру, обычным контролером начинал Билецкий, ныне депутат Рады, подполковник и "Белый вождь" для своих. Основная фанатская и нацистская тусовка Харькова — вся отсюда...
Американцам — было на все на это плевать... им надо было просто обменять груз на наличные, окей? Это везде так — Сирия, Турция, Африка, Балканы. Везде. Ты просто ищешь оптовика и меняешь деньги на товар. Они готовы были сделать хорошую скидку — за быстроту сделки и оплату наличными. Короче, американцы привыкли "делать сделки" и были уверены, что это хорошая сделка. Но это была Украина...
Они зашли на рынок... несмотря на то что он пострадал от обстрелов пару лет назад — все же он работал и даже частично восстановился. Атмосфера была нервозной... фронт был близко и на рынке было немало тех, кто продавал все и за любую цену, только чтобы получить хоть что-то и уехать из города. Еще было достаточно людей в военной форме, многие кстати без оружия. Но это всё — в остальном это был обычный большой рынок не слишком развитой страны, с китайскими и турецкими массовыми товарами, ролексами по десять долларов и адидасами по пять. Приметой того что когда-то все здесь было иначе была линия метро — этот рынок и назывался в честь названия линии метро, которая в свою очередь была названа в честь академика Николая Барбашова.
Быстро разобравшись, где тут продают продукты, Мюррей прошел в ряд, где торговали оптом. Торговали тут в основном крупами и макаронами в огромных, мешками упаковках. В соседнем ряду торговали мясом и местным специалитетом, салом. Это соленый свиной жир, ни один житель цивилизованного мира не мог себе представить, как это можно есть. Но это действительно ели с хлебом и сдабривали суп, так называемый борщ.
Мюррей нашел человека, который выглядел относительно честным и заинтересованным в том что он делает — у него было опрятное торговое место и подписи к товарам, которые он продавал, дублировались на английский. Стали общаться на некоей смеси русского и английского — Мюррей привычно играл роль этакого жуликоватого негра в стиле Эдди Мерфи, который решил немного подзаработать. Он и представить себе не мог, с какими людьми имеет дело, и поэтому легко согласился довезти товар на своей машине до гаражей неподалеку и помочь разгрузить. Тем более что деньги оптовик готов был заплатить сразу, на рынке. Ему как то и в голову не пришло что этот внешне честный и заинтересованный в хорошей сделке человек вместо того чтобы удовлетвориться скидкой в тридцать процентов даже не от полочных, а от оптовых цен — захочет убить его, чтобы забрать и товар, и деньги, и машину.
Но и бондики, привыкшие иметь дело с подобными себе, или с не готовыми к сопротивлению коммерсами — понятия не имели, что имеют дело с оперативниками одного из лучших спецподразделений в мире...
Атаку — Мюррей просек сразу... можно было либо резко остановиться, либо резко ускориться. На них напали, когда он выбрался из машины... это была улица между длинными рядами уродливых личных гаражей. Он выбрал первое, пропустил удар молотком на длинной ручке, который в ином случае пришелся бы по голове — и выхватил ЗИГ-365 с коротким глушителем. Это не было штатным оружием — но этот плоский и компактный двенадцатизарядный пистолет занимал в США первое место по продажам не просто так. В армии его часто покупали, например, летчики — как оружие выживания.
— Замри! — крикнул он по-русски — брось молоток!
Бандит выпустил молоток, он гулко шлепнулся на асфальт... но тут впереди появился видимо тот, кто должен был прикрывать бандитов, он был в военной форме и с автоматом Калашникова. Выстрелить он не успел — упал, получив сразу три пули в сердце. И Мюррей понял — что всех бандитов придется расстрелять. Он не хотел этого, он не хотел шума, он даже готов был отдать им товар просто, чтобы не раскрывать наличие здесь группы. Но они не оставили американцам выбора...
— Где ты их оставил?
— Там, мы вывезли их за пределы кондоминиума гаражей и как смогли, похоронили. Там была яма, мы присыпали их мусором. Но думаю, день или два — и их обнаружат.
— Черт...
— Босс, я не мог поступить иначе. Даже если бы я отдал им все бесплатно, они все равно убили бы меня и парней чтобы украсть машину.
— Ладно... черт, ладно.
История с Птицей... теперь еще и это. Их предупредили — низовые украинские военные могут отнестись к американцам враждебно. Потому что считают американцев виновными в происходящем на фронте, в том, что не дали вовремя снаряды и что-то там еще.
Интересно, как так получается, что мы наживаем врагов за наши же деньги? Почему этим украинцам не приходит в голову, что Америка, в общем-то, делает им одолжение, бесплатно отправляя оружие и боеприпасы. А могла бы и не отправлять...
— Вас кто-то видел?
— Думаю, нет, босс
— Думаешь или нет?!
Мюррей виновато развел руками
— Эти бандиты сами не были заинтересованы в публичности. Но вы же знаете...
Да уж. С тех пор как появились смартфоны, у каждого считай камера в кармане.
— Машина где?
— Оставили за две улицы. Совсем бросать не решились.
Да уж...
— К адресу не ногой. Погуляйте здесь и не отсвечивайте
— Понял, босс.
Колридж достал телефон. В современном мире было и кое-что хорошее — тридцать лет назад спутниковый телефон помещался в армейском рюкзаке. Теперь — в кармане.
— Гражданин, здесь Могильщик.
— Слушаю тебя, Могильщик
Разговор шел по гражданской линии — но Телеграм перехватить невозможно даже ФБР. Хотя использование этого приложения было нарушением протокола.
— Сэр, мы на месте. Нашли Неясыть.
— Птица в порядке?
— Да, в порядке. Готова лететь.
— Вас понял, Могильщик выступайте как можно быстрее. Саурон скоро падет, повторяю — Саурон скоро падет.
— Гражданин, у меня проблемы
— Не говори мне про проблемы, парень
Колридж эзоповым языком доложил о возможном обнаружении ОМП. Он использовал выражение "колчан со стрелами" — условное обозначение ядерного оружия.
— Могильщик, слушай меня. Саурон скоро падет, повторяю третий раз. Уходи оттуда немедленно...
— Гражданин, но как же
— Могильщик, я жду подтверждения
— Вас понял, сэр — устало сказал Колридж
— Так то лучше.
Гурски понял, в каком состоянии его оператор в поле и попытался подбодрить его как смог
— Могильщик, слушай меня. Мы уносим ноги из Додж Сити. Это приказ Камелота, понял?
— Да, сэр.
Под кодовым обозначением Камелот — проходил передовой штаб сил специальных операций НАТО в Таллинне.
— Я передам твою информацию наверх, и там попробуют что-то сделать. Но это потребует времени, а его нет. Потому...
...
— Просто уноси оттуда свою задницу, сынок.
— Вас понял.
А дальше...
Колридж не намерен был нарушать приказ. В конце концов — ради чего. Он искренне намеревался взять Зандера и его украинскую жену за шкирку, посадить в машину и уносить ноги как можно скорее, пока не настигли неприятности или пока войска Влада Ужасного не пошли в наступление. Но Украина лишила его возможности осуществить этот план, от которого было бы хорошо всем... просто потому, что это была Украина...
Два пикапа, точные копии того что он видел на заводе, пронеслись мимо, на одном был украинский флаг. Колридж понял, куда они направляются — в адрес...
Мать их...
Он набрал номер Птицы, старшего группы, оставшегося с Зандерами
— Сваливайте! Если не сможете не сопротивляйтесь.
— Принял. Сколько их?
— Десять зеленых.
Ничего не объясняя, он сбросил звонок, и набрал второй номер — Мюррея
— Пловец — назвал он его по позывному, что было само по себе сигналом тревоги — в адресе гости, десять зеленых
— У меня тихо, сэр.
Трое против десяти
— Доставай игрушки. Захвати и для меня.
— Принял.
Зандера не вывели, он вышел из подъезда сам вместе с командиром боевой группы. Они о чем-то эмоционально разговаривали, то ли на русском, то ли на украинском.
Интересные дела...
Все это Колридж наблюдал из-за машины, за которой он укрылся. В руках у него была хитрая штука — с вида обычная гражданская сумка, но раскроешь — изнутри это и бронежилет (плитник) и кэрриер на четыре магазина. Дернул, перекинул через голову — и вот ты уже боеспособный боец. Такую штуку разработали для операций в городах Ирака.
Причем ее можно и не раскладывать — а носить как сумку почтальона на ремне и пользоваться всем что внутри.
Накинув сумку на себя, Колридж снял с предохранителя свой D10RS — немецкий Хеклер-Кох 416 который был разработан как раз по заказу Дельта Форс в девяностые**...
Двое других бойцов уже заняли позиции, он это знал.
В прицел — он опознал в командире того самого, с завода. Которому он подарил американский флажок
Значит, Аллах Акбар...
Палец дожал спуск...
Украинцев перебили быстро и профессионально, не дав ни единого шанса. Дельта есть Дельта, на их стороне было преимущество внезапности и наличие снайпера. Все бойцы Дельты проходят подготовку для борьбы с терроризмом — а это значит, требование поразить при внезапном огневом контакте три цели не более чем за пять секунд. Причем каждая цель поражается двумя пулями. Но многие — превосходят это требование.
Зандер тоже ничего не понял. Вот — он разговаривает с украинским командиром группы, здоровенным парнем с нетипичными для военных вислыми "украинскими" усами — а в следующую секунду все украинцы, в том числе и тот с которым он разговаривал — лежат на земле, истекая кровью...
Подойдя, Колридж контрольными выстрелами добил украинцев, которые были в его поле зрения. Долгая война на Востоке, когда у многих бойцов противника есть пояса шахидов, внесла свои коррективы — теперь безопасным можно было считать только того противника, которого ты добил выстрелом в голову. Пленных теперь — всегда добивали. А при отборе в Дельту кандидатам теперь задавали вопрос, который лет десять назад был непредставим — готовы ли они расстрелять безоружного гражданского
* * *
если поступит такой приказ.
— Твои приятели? — спросил он у ошалевшего Зандера
И чтобы помощь ему прийти в себя — схватил за шкирку и сильно ударил головой об машину, расквасив нос
— Рассказывай, приятель... — почти равнодушно попросил Кольридж у привязанного к стулу Зандера. Они находились в каком-то брошенном коттеджном поселке западнее Харькова. Заняли первый попавшийся дом, хорошо пригодный для обороны — хозяева сбежали и им все равно дом не нужен. Они не знали, что этот поселок — находится на направлении главного удара российской армии, пытающейся отрезать Харьков и находящиеся там украинские силы...
— Какого черта? — возмутился Зандер — вы понимаете, что убили наших союзников. Мать вашу, да что с вами
— Моя мать тут не причем. Они нам не союзники, и мне шепнули на ухо, что тебе не стоит особо доверять. Что ты можешь быть гнилым яблоком.
Кольридж наклонился к уху Зандера
— И это так и есть, правда...
— Вы, ублюдки...
— Во что ты превратился... — прежним равнодушным тоном сказал Кольридж — ты стал предателем и лжецом
— Я не предатель! — вскинулся Зандер
— Предатель, и еще какой. Если ты не предатель — какого черта ты не сообщил в Лэнгли об оружии массового поражения в Харькове?
Зандер выпучил глаза
— Так вы знаете?
— Что знаю? Про ОМП на том заводе? Или про что?
Кольридж блефовал... он отчаянно блефовал. В России, где он жил подростком — он усвоил слово "понт". Понт — это когда ты представляешься тем кем ты не являешься. Пытаешься выглядеть более крутым, чем ты есть. Но это ни в коем случае не тупая выдача себя за другое лицо, чтобы например, получить по чеку — кстати, в США выдача себя за другое лицо является фелонией. Это попытка за счет наглого и самоуверенного поведения убедить противника, что у тебя есть ресурс, хотя на самом деле у тебя его нет. Что надо тебя уважать и с тобой считаться. Английский язык и близко не передавал смысл такого русского слова как понт. Как и многих других слов — вот почему учиться в языковой школе в Монтеррее было бесполезно. Там учили словам, но не смыслам...
Кстати, в России хороший понт и хорошие понтярщики — крайне ценились и пользовались уважением. Здесь Россия не была похожа на Соединенные штаты, где любой обман вызывал отвращение и гнев. В России очень любили, когда кто-то за счет умелого понта обыгрывал более сильного и ресурсного противника — возможно, потому что противником часто было государство в лице его представителей, пришедшее чтобы что-то отнять или заставить что-то сделать.
Вот почему Путин сейчас и выигрывает. Вот почему русские выигрывают. Для всех русских США сейчас тоже самое, что сталинское государство — огромная враждебная сила, опирающаяся только на принуждение и на глубоко чуждые мессианские идеи. Русские никогда не станут с таким сотрудничать — и при первой возможности разрушат его. Жаль, что ни в Лэнгли, ни в Пентагоне, ни в Брюсселе этого не понимают.
Но Кольридж понимал не язык, он понимал именно смыслы и использовал их... русский трудный подросток с улицы в спецназе армии США. И он опять выиграл. В который уже раз.
— Вы должны понять. Украинцы вынужденно пошли на это!
— Вынужденно пошли на что?
— У них не было другого выхода! Мы сами виноваты! Мы требовали, чтобы они сдали свое ядерное оружие России, и они сделали это! А теперь мы месяцами голосуем в конгрессе за помощь...
— Ты ублюдок! Они разместили это оружие в городе!
— Так нужно. Весь мир должен увидеть...
— Что увидеть?!
— Что эту войну надо прекратить любой ценой!
— Взорвав атомную бомбу!?
— Только так можно это прекратить! Все подумают, что русские применили тактическое ядерное оружие!
— А как же люди? Люди, которые остались в городе!
— Это необходимые жертвы. Без этого никак не обойтись.
...
— Украинцы принесли уже много жертв. Народ обескровлен, но не поставлен на колени. Они принесут еще жертву... все необходимое для победы. Путин не должен победить. Его надо сломить... любой ценой.
— Пристрелить бы тебя здесь, сукин ты сын...
Кольридж вышел из подвала. Его люди — все, он не потерял ни одного из них — ждали приказа
— Охраняйте его.
