— А кому сейчас легко?— Геринг неожиданно резво вскакивает с места, подняв свой маршальский жезл над головой, как дубину. — Пехотинцам, проливающим кровь на полях Генерал-Губернаторства или их жёнам, гибнущим в тылу под английскими бомбами по нашей, между прочим, вине?
Подковки красных сапог рейхсмаршала застучали по дубовому паркету.
— Что я должен сказать фюреру? — Геринг останавливается у очередного генерала и бросает ему в лицо злые слова, обдавая тяжёлым запахом парфюма. — Что мои истребители кучка жалких трусов? Вы этого от меня хотите?
Обежав стол, он останавливается, переводит дух и смотрит на собравшихся невидящим взглядом:
— Мы имеем лучших в мире лётчиков, лучшие в мире самолёты, поэтому фюрер и германский народ ждут от нас побед! Ничего кроме побед! Если вы не сумеете этого добиться, то вам на смену придут другие, которые смогут. Боденшац, продолжайте.
Москва, Кремль, кабинет Сталина.
15 июня 1941 года, 20:00.
— Здравствуйте, товарищи, присаживайтесь.— Сталин коротко пожимает руки Будённому и Захарову и продолжает свой путь по кабинету.
'Чего это Хозяин вызвал их сейчас?— Боковым зрением отмечаю недоумение и в глазах Кирова.— Ведь заседание Ставки ещё через полчаса'.
— Начнём с вас, товарищ Захаров,— вождь останавливается напротив начальника Генерального штаба и внимательно смотрит на него,— чем вы объясните наши последние неудачи на фронте? Говорите честно, как коммунист, ничего не приукрашивая.
''Неудачи'. Всё относительно, в моей истории за подобные 'неудачи', участвующим в них соединениям, звание гвардейских давали... Да, не удалось разгромить окружённые немецкие дивизии, да, большинству из них удалось выскользнуть на запад, но ведь с потерями и практически без тяжёлого вооружения, так сказать, налегке'.
— Причин много, товарищ Сталин,— не отводит взгляд генерал армии.
— А мы никуда не торопимся, товарищ Захаров,— расчёсывает усы вождь кончиком мундштука,— но постарайтесь всё-таки выделить главные из них.
— Основной причиной высоких потерь наших стрелковых соединений,— 'Быстро, не задумываясь, 'с сердцем' говорит НГШ, как о наболевшем',— и связанной с ней трудностью в достижении решительных целей, считаю недостаточную выучку командного состава всех уровней. На первом этапе в течение первых нескольких дней войны действия наших командиров подчинялись плану, который был до мельчайших подробностей разобран на штабных играх, а для полкового уровня с выездом в поле, что позволило в некоторой степени купировать эти недостатки. Сгладить наши недостатки помогло достижение нами оперативно-тактической внезапности, серьёзное превосходство над противником в личном составе и тяжёлом вооружении, особенно на направлении главных ударов, так и отсутствие у противника непрерывной линии оборонительных сооружений на границе. Однако надо отдать им должное, противник быстро оправился от первого удара, ему удалось в кратчайшие сроки организовать устойчивую круговую оборону вокруг ключевых пунктов, где были сосредоточены крупные склады с вооружением, боеприпасами, топливом и продовольствием. И на этом этапе проявились все наши недостатки, которые нам помог вскрыть Корпус офицеров Генерального штаба...
Киров морщится и опускает голову.
— ... Выяснилось, что многие начальники штабов дивизий совершенно не уделяет внимания вопросам разведки,— по виску Захарова скользнула струйка пота,— не ведут её непрерывно, как того требует Положение устава по разведке, и не имеют под руками резервов разведки. Поэтому, когда в штаб приходит из корпуса приказ о высылке разведки, дивизия, не имея у себя разведки, отдаёт приказания полкам, те батальонам и так далее. И как правило данных разведки приходится ждать по двое суток и более, а то и вовсе не дождаться. Получается, что война ведётся вслепую, без разведки местности, не зная где у противника стыки, где огневые точки. Как следствие — артиллерийская подготовка ведётся по площадям, а не по выявленным целям, в результате — оборона противника остаётся неподавленной, а мы имеем неудачную атаку и большие потери. Пушки, миномёты и пулемёты плохо сопровождают стрелковые подразделения в атаке, отстают. Получается, что оперативно уничтожить огневые точки противника, мешающие нашей атаке, подавить нечем...
— А что же танки?— хмурится вождь.
— Танки непосредственной поддержки пехоты, товарищ Сталин, зачастую ведут атаку по шаблону, не выявив позиции противотанковой артиллерии и тоже несут большие потери, не выполнив задачи. И таких случаев десятки. Но как только во главе стрелкового соединения оказывается командир, который со своим штабом сумеет наладить разведку противника и взаимодействие приданных частей, так ситуация разительно меняется. К сожалению, такие командиры сейчас на фронте в меньшинстве и победы нам даются большой кровью.
— Что собираетесь предпринять, товарищ Будённый,— тяжёлый взгляд вождя упирается в подтянутую атлетичную фигуру маршала,— чтобы исправить положение?
— Не хватает у нас командиров, товарищ Сталин, которые горят на поле боя,— горячится тот,— всё подмечают, где какая заминка происходит и быстро решение принимают. Расплодились бюрократы, которые без приказа начальства шагу не могут сделать. Гнать их надо поганой метлой, а на их место смело продвигать отличившихся, не глядя — кто что кончал и какие у него заслуги в прошлом были.
— Кто же вам, товарищ Будённый,— делает больше паузы между словами вождь,— мешал это делать раньше, или пока жареный петух не клюнет...?
— Не видны они в мирное время, товарищ Сталин, оттирают их в сторону всякие разные...
— Всякие разные,— эхом повторяет вождь и отходит от стола в сторону белой, выложенной плиткой печи.
— ... Я вот что думаю, Коба,— сопит в задумчивости маршал,— что найти дельных командиров так уж быстро не получится. Но можно дать возможность большему количеству людей себя проявить? Как говорится, может разукрупнить нам пока стрелковую дивизию до, скажем так, усиленной бригады. Тут есть и другая выгода — не многие из командиров дивизий, особенно развёрнутых по мобилизации, доросли ещё до неё. Понимаю, конечно, что ударная сила дивизии просядет, но восполнить это дело можно их количеством. Да и управлять ей станет полегче.
— А Генеральный штаб что думает по этому вопросу?— Оживляется вождь, возвращаясь к Захарову.
— Надо взвесить все за и против, товарищ Сталин, но на первый взгляд трудностей с его реализацией быть не должно.
— Подумайте, но не затягивайте с этим,— вождь, не останавливаясь, идёт к письменному столу и берёт в руку листок бумаги со столешницы,— и ещё одно, премьер-министр Великобритании Черчилль прислал мне письмо, где пишет, что британская разведка обнарудила на границе Франции с Испанией большое скопление германских войск в количестве сорока дивизий. В ближайшее время возможно выступление германской армии против республиканцев. При этом англичане ожидают, что Хунта будет поддерживать в этом противостоянии нейтралитет и, в случае удачного для германской армии развития событий, войска генерала Молы откроют ей путь к Гибралтару. Прорыв немцев к Гибралтару и переброска к нему авиационных частей, которые смогут базироваться на аэродромах Хунты, поставят британские войска на Скале в крайне трудное положение и может привести к её потере и блокаде Германией судоходства в Гибралтарском проливе и, как результат, задержкам или даже прекращению ленд-лизовских поставок в СССР по 'Южному маршруту'. Далее Черчилль просит нас оказать любое содействие с целью срыва германских планов. Товарищ Захаров, как вы полагаете — такое развитие событий вообще возможно?
— Думаю возможно, товарищ Сталин,— начальник Генерального штаба всем телом разворачивается на стуле к вождю,— после заключения перемирия, вывода советских и германских войск из Испании и частичной демобилизации вооружённых сил сторон в 1939 году, в республиканской армии осталось примерно 120-130 тысяч человек в 21 пехотных дивизиях и танковых бригадах, около 600 танков и 900 самолётов старых типов и неизвестной боеготовности — Т-26 и И-15, И-16. Примерно такие же силы имеют войска националистов, разделённые поровну между фалангистами и 'молистами'. Потенциально и те, и другие могут удвоить свои силы, как это было в 1939 года до заключения перемирия, но быстро это не осуществить — необходимы крупные финансовые вливания и время. Что касается германских сил, то в 40 дивизий можно оценить всю их группировку на Западе. По данным нашей разведки силы, которые немцы могут выделить для операции в Испании составляют — это танковый корпус в составе двух танковых и одной моторизованной дивизии, и пехотной армии, состоящей из двух армейских корпусов и одного горного. Прикрывать с воздуха их будет 8-ой воздушный флот. Полагаю немцам будет вполне по силам стремительным ударом разгромить или блокировать регулярные республиканские войска и основными своими силами выйти к Гибралтару, но для оккупации Испании таких сил явно недостаточно и поэтому без помощи сил националистов, которые будут поддерживать порядок в тылу с задачей взятия Гибралтара не справиться. Если же националисты не захотят продолжения гражданской войны и останутся нейтральными, а республиканские войска уклонятся от прямых столкновений с германской армией крупными силами и изберут тактику партизанской борьбы, которую они многократно отрабатывали под руководством наших специалистов, то немцам придётся уже довольно скоро после начала войны уносить из Испании ноги. То есть, ключевым вопросом является участие или неучастие в германской операции националистов.
— Я считаю, товарищ Захаров,— вождь возвращается к столу для заседаний и встаёт рядом с начальником Генерального штаба,— нам следует быть готовым и к последнему варианту. Имеются заслуживающие доверия сведения, что полковник Ягуэ, который командовал войсками националистов под Мадридом, готовит переворот. Он является очень популярным в среде националистов и фалангистов военачальником, поэтом ни генерал Мола, ни Примо де Ривера не решились оставить его в своих армиях. Кроме того, Ягуэ пользуется большим уважением в германским Генеральном штабе ещё со времён 'Легиона Кондор'. Сейчас он находится под домашним арестом в Севилье.
'Информация получена от Идена, который прилетел вчера в Москву, совершив длинный перелёт из Лондона на 'Либерейторе' с посадкой в Каире. Впрочем, почти слово в слово она содержалась и в радиограмме из Альхесироса — немецкого центра радиоразведки у Скалы — в Берлин, и полученной нами через 'Листа' из Лондона. Похоже, что англичане, как и мы, научились читать немецкие шифровки. Но тут важнее не то, что Иден сообщил Сталину на словах, а то, о чём он умолчал. Дальше в шифровке шла речь о контактах агентов абвера с представителем республиканского генерала Касадо, который командует Мадридским гарнизоном, о сдаче города немецким войскам. Надеются, что золото, которое англичане платят генералу перевесит, или тупо не хотят светить своего агента в военном руководстве Республики? Поздно, сообщение для Ларго Кабальеро уже ушло в Испанию, вот только захочет ли тот что-либо предпринять против генерала? Как бы то ни было, Гитлер лезет в ещё в одну авантюру. Неужели ему мало проблем на Востоке? А с другой стороны, если ничего не предпринимать, то Испания в короткой перспективе может стать отличным плацдармом союзников на континенте и это если не принимать во внимание вольфрам, пути доставки которого в Германию будут плотно перекрыты'.
Берлин, Тиргартен, набережная Шпрее,
Старое здание ОКВ, штаб-квартира Абвера.
15 июня 1941 года, 20:00.
— Экселенц,— задремавший в кресле Канарис вздрагивает от скрипучего голоса полковника Остера, бесшумно вошедшего в кабинет начальника,— арестованы Гальдер и Бек. Полчаса назад люди Гейдриха увезли их в неизвестном направлении, в их квартирах проходят обыски.
— Фромм заговорил?— Встрепенулся адмирал, с тревогой глядя на полковника.
— Скорее всего,— кивает Остер,— Фромм встречался с Беком и Гальдером в открытую. Возможно также что часть их бесед записывалась на плёнку, поэтому отпираться ему было трудно.
— А...,— осекается Канарис.
— Я с генералами лично не встречался,— опережает начальника полковник,— только через их родственников и то по службе. Сначала Гальдеру и Беку придётся выдать их. Однако ни в чём нельзя быть уверенным, рано или поздно ищейки Мюллера выйдут и на меня, поэтому медлить нельзя. Сейчас уже не до нашего плана. Необходимо обязательно одним ударом уничтожить Гитлера и Гейдриха и по возможности — Геринга. В крайнем случае с последним можно будет договориться, ведь без Гитлера он ничего из себя не представляет. Уверен, что и Мюллер согласится на сотрудничество. Оставшись без своих главарей, эсэсовцы не смогут долго сопротивляться армии.
— Вы так уверены в единстве вермахта?— Морщится Канарис.
— Я совсем в этом не уверен, экселенц,— сжимает кулаки Остер,— но у нас с вами нет другого выхода. Всё решает время. Сначала Германия должна быть избавлена от 'ефрейтора', а потом будем думать...
— Думать надо всегда, полковник.— Шипит адмирал, поднимаясь с места.— Вы должны были 'прощупать' Манштейна и Рундштедта?
— Пока удалось найти верного человека, экселенц,— склоняет голову Остер,— который пользуется их доверием. Это 1-й офицер Генерального штаба при штабе Группы армий 'Центр' полковник фон Тресков...
— Фон Тресков, фон Тресков,— морщит лоб Канарис,— это не на него ли наша контрразведка собирала материал, как на неблагонадёжного?
— Так точно, на него, экселенц, но этот материал я уничтожил. Фон Тресков боевой, решительный офицер и большой патриот Германии.
— Фюрер принял решение лично возглавить Главное командование Сухопутных войск,— Канарис подходит к окну и отодвигает штору,— завтра он планирует прибыть в Цоссен и сообщить об этом Рундштедту лично...
— Экселенц,— голос Остера задрожал от радости,— завтра фон Тресков тоже будет в Цоссене на совещании у Манштейна.
* * *
— Почему взрывчатка британская?— Морщится фон Тресков, заметив английские надписи на обёртке.
— Она лучшая, полковник,— с жаром отвечает Остер,— лучше нашего 'пластита', кроме того, выдача 'пластита' находится под жёстким контролем...
— Не хочу, чтобы меня считали английским диверсантом,— кусает губу фон Тресков.
— Этого не случится, потому что вы всё сделаете правильно. Когда Гитлер умрёт — благодарная Германия поставит вам памятник в центре Берлина, а весь мир будет считать своим героем. Никому не будет дела до того чья была взрывчатка.
— Вы правы,— кивает тот,— Господь пообещал Аврааму, что не погубит Содом, если в городе останутся хотя бы десять праведников. Я надеюсь, что он ради нас пощадит Германию.
— Завтра в Генеральном штабе в 9:45,— облегчённо выдыхает Остер и берётся за большой кожаный портфель,— я буду ждать вас в туалете у приёмной Манштейна, где передам вам точно такой же, в стенках котором будет спрятано два килограмма взрывчатки. Этот портфель для вас, берите его, там мы обменяемся ими. Вы должны будете потянуть вот за этот шнурок в подкладке, это активизирует химический взрыватель. Заранее придумайте предлог, чтобы покинуть после этого покинуть кабинет начальника Генерального штаба. Через 10-15 минут произойдёт взрыв. Мы рассчитываем, что ваше совещание посетит Гитлер и выступит с речью, если же этого не случится, то вам надлежит как можно скорее избавиться от портфеля. Вопросы есть? Нет... Тогда удачи вам и храни вас господь.
