Из-за поврежденного эсминца Трухачев почему-то решил прервать крейсерство и возвращаться домой. Адмирал приказал "Победителю" немедленно взять "Забияку" на буксир. Тот попробовал подойти, но вышло так неудачно, что он чуть не протаранил поврежденный эсминец. За это кавторанг Дмитриев заработал несколько "лестных" выражений от адмирала, и, опасаясь за успешное выполнение повторного манёвра с его стороны, адмирал приказал нам взять на буксир "Забияку". У нас сей манёвр прошел удачно, не смотря на то, что на море опустилась ночная мгла, и приходилось подсвечивать прожекторами место спасательной операции. Но через сорок минут на борт "Забияки" завели два стальных буксира. Когда мы дали ход и постепенно увеличили его до четырех узлов, один из буксиров лопнул. Пришлось начинать всё сначала. А произошло это потому, что из-за заклиненного руля "Забияка" все время стремился вправо и натягивал буксир, который и не выдержал такого большого натяжения. Выпрямить руль пока никак не удавалось. Тогда было решено завести на "Забияку" якорный канат, тем более, что у нас из стальных остались только тонкие троса, непригодные для буксировки. Заведя якорный канат на "Забияку", закрепили его понадёжнее, и опять начали буксировку, и, доведя ход до пяти узлов, направились на север. В это время на повреждённом эсминце экипаж боролся за свой корабль, стараясь остановить затопление отсеков. Не прекращались работы и по высвобождению руля. Матросам приходилось работать в студёной воде в полузатопленных отсеках. В конце концов, им удалось остановить подтопление турбинного отсека и поставить руль более или менее прямо, и буксирные концы больше не лопались.
Дальше все прошло благополучно, вначале мы увеличили ход до семи узлов потом до девяти. Тем не менее, весь вечер и всю ночь мы провели в огромном напряжении, так как боялись, что ветер может разогнать большую волну и "Забияка" начнет вновь принимать воду. При усилившемся волнении буксиры могут лопнуть, и мы потеряем эсминец. Но ночь прошла благополучно, снегопад, который так нам досаждал, ближе к полуночи прекратился. С рассветом мы были уже на траверзе южной оконечности острова Готланд, в сотне миль от вражеского побережья. Пока мы тащили "Забияку", пожгли много нефти, и Григорий Ксенофонтович предупредил меня, что мы сами встанем из-за нехватки топлива, но не сейчас, а где-то на подходе к заливу. Тогда я обратился к адмиралу и доложил ему наши опасения и попросил передать буксировку "Победителю" или какому-то другому из кораблей. Тогда Трухачев приказал "Олегу" принять у нас буксир. Всё же крейсеру проще буксировать эсминец, чем нам.
Нам оставалось пройти ещё двести семьдесят миль, и мы рассчитывали к полудню следующих суток прибыть в Гельсингфорс, если только погода не подпортит. Других помех мы не рассматривали. Хотя была вероятность встречи с германской подводной лодкой, но только не с их кораблями, которые, в последнее время у в хода в Финский залив, не появлялись.
Чего опасались, того и дождались. Чем выше мы поднимались, тем становилось все холоднее и холоднее. К вечеру погода заметно испортилась, поднялся ветер, разгоняя волну, а потом началась метель. Пока погода была ещё ничего, то "Олег", с "Забиякой" на буксире, поддерживал ход не менее одиннадцати узлов. Но потом, на волнении, эсминец стало бросать из стороны в сторону, и чтобы буксиры не оборвало, пришлось уменьшить ход. Я не представляю, как тогда буксиры выдержали?!
Когда наступила ночь, нам пришлось очень туго. Было темно, температура упала до минус семи, стоя на ветру, да на открытом мостике, мы совершенно окоченели. Снег слепил глаза, так что мы с трудом держались в кильватере за крейсерами. Конечно, грех жаловаться, и не мне одному пришлось всё это испытать, но и другие также были не в восторге от погоды. Но больше всего, конечно, досталось тем, кто шел на эсминцах. О тех, кто был на "Забияке" и говорить страшно. К восьми часам утра, совершенно обледеневшие, с толстенным слоем льда на носу, надстройке и отводах, мы входили в Финский залив. В будущем, на новых эсминцах, я предлагаю устанавливать закрытые ходовые мостики. Это хоть немного, но облегчит, и без того нелёгкую службу на эсминцах, особенно в зимнее время.
После этого похода командующий флотом и вице-адмирал Кербер объявили нам особую благодарность за участие в спасении поврежденного эсминца, хотя это заслуга не только наша. Вот таким выдался наш последний "боевой" поход, хотя адмирал хотел совершить ещё один выход к берегам Германии, но погода больше этого не позволила. Как бы мы ни хотели продолжения теплой погоды, но наступала настоящая зима. Тем не менее, до тридцатого декабря, "Новик" держали в полной готовности, и только потом нам было разрешено отправиться в завод и приступить к плановому ремонту.
Как потом подсчитали доморощенные биографы эскадренного миноносца "Новик", этот поход стал тринадцатой минной постановкой с начала войны в его героической биографии. Всего, оказывается, им были поставлены пятьсот шестьдесят четыре мины. Немало.
-Так что, Алексей Константинович, достаётся вам эсминец, славный боевыми делами, и экипаж на нём отменный, в бою не подведёт, выручит в любой, даже в самой критической ситуации. Посмотрите сами, в экипаже нет ни одного нижнего чина, не награждённого крестом или медалью. А некоторые по праву награждены и тем, и другим, и не по разу. Про офицеров я и говорить не буду, и так всем известно, что именно "Новик" больше всех прочих отличился за эту компанию. А раз так, то и офицеров наградами не обошли. Пережитые опасности и трудности вас всех сплотили, внушили гордость за свой корабль, веру в экипаж, и уверенность в благополучном исходе войны. Все на флоте убеждены, что "Новик" — корабль, которому везет; что он всегда с победой выйдет из любого положения, как бы оно опасно ни было. Смотрите, Алексей Константинович, берегите и корабль и людей.
-Непременно, Михаил Андреевич, поверьте, я приложу все силы и умения, чтобы стать достойным вашим преемником.
-Таким же везучим мы считали и считаем вас, Ваше Превосходительство — продолжал Беренс, — с вами мы были всегда уверены, что в любом боевом походе нашей группе сопутствует превосходство над противником. Михаил Коронатович, а когда вы планируете возвращение в эскадру? Там вас вспоминают и ждут.
-А чем вам плох Пётр Львович? Я знаю, что он хорошо справляется с должностью начальника боевой тактической группы.
А про себя подумал — "Моряки вообще суеверны, а в военное время, тем более. У нас на флоте, да верно, и в других флотах, выделялись корабли и командиры, которых считали счастливыми и несчастливыми, вне зависимости от их личных качеств или заслуг. Этакими талисманами удачи или вестниками несчастья. Вот таким талисманом был эсминец "Новик", да и его командир Беренс был везучим, а тут выясняется, что он меня таковым считает. Да какой я везучий, если немец чуть меня не убил, всадив прямо в грудь две пули. Хотя как это ещё можно назвать по-другому, как не везение, если выжить после такого ранения"
-Адмирал Трухачев-то! Прихварывает он. Вот и после последнего похода слёг от нервного напряжения. Очень близко всё принимает к сердцу, и тут, из-за "Забияки" сильно переживал. Опасался, что не доведём его до базы.
-Михаил Андреевич, а можете вы мне показать такого командира, который не переживает за свой корабль. А тут ответственность за всю группу, вот и надорвался человек немного. Ничего, за зиму отдохнет, поправит здоровья, и можно вновь в море, германца бить. -Ваше Превосходительство, так вы что, не собираетесь возвращаться?
-Почему?! Как только, так сразу, обязательно вернусь. Но сейчас-то боевые действия не ведутся. Корабли ремонтируются и перевооружаются. Так что до весны у меня и на берегу много неотложных дел. А вот когда лёд сойдет, думаю, командующий найдёт, чем меня занять. Кстати, если у кого из вас на двенадцатое число нет неотложных дел, то приглашаю на испытания бронированной машины на гусеничном ходу.
Посмотреть диковину изъявили желание все. Быть может, в этом мире это будут "Бронеходные войска".
-Это пока первая из подобных машин, но не последняя, это точно. Сейчас на Путиловском собирают ещё несколько бронеходов, но более крупных. Вот их-то и намерены производить для нужд нашей армии. Вместе с броневиками они составят костяк новых боевых соединений и будут использоваться для прорыва вражеской обороны.
-Ваше Превосходительство, а вам это зачем? — задал вопрос Беренс, — какие-то бронеходы, броневики.
-Просто хочу сберечь больше солдатских жизней. Представьте только, господа, какое мужество требуется им, беззащитным перед немецкими пулемётами, идти в атаку, не имея даже теоретической возможности попасть во врага, так как враг просто далеко, и попасть в него не представляется возможным. Мы с вами господа офицеры, этого не представляем, так как не сталкивались с подобной ситуацией. Мы сражаемся, по большому счёту, на расстоянии, пушками, торпедами, минами. И к тому же, хоть и не полностью, но защищены броней, или хоть стальными бортами. Да, моряки тоже гибнут. Но в большей мере от осколков, от огня, а также тонут в воде. И позвольте напомнить, не в таких масштабах как на твёрдой земле. Я, конечно, понимаю, что каждого солдата не посадишь в бронеход. Но облегчить его солдатскую долю и сохранить при каждой атаке на позиции противника, хотя бы на четверть бойцов больше, чем это обычно бывает! — не это ли будет настоящее благо? И сколько вот так сможем сохранить жизней? Я полагаю что много. Следующий, шестнадцатый год должен стать годом нашего наступления. И в этом наступлении эти бронеходы будут играть не последнюю роль. Нам предстоит сначала вернуть все захваченные противником земли, а потом пойти на Берлин и Вену. Пора уже продажной старушке Европе вспомнить русское слово "Быстро!". Чтобы и в Берлине с Веной, после того, как русские вернутся домой, появилась куча "Бистро", пусть даже на немецкий лад. Сами понимаете, что в наступлении дорог каждый солдат.
-Ваше превосходительство, господа офицеры, — произнёс, вставая Пилкин, — предлагаю поднять бокалы за русского солдата и матроса.
Все поднялись, и от души чокнувшись, выпили до дна.
Слава вам, солдат и матрос. Вечная слава.
Итак, год одна тысяча девятьсот пятнадцатый закончился. Начинался год шестнадцатый. Что он нам принесёт? Что он принесёт России? Это будет год надежд или год разочарований?
Я и сам не прочь узнать, что мне ждать в этом году?
Конец второй книги.
Ростов-на-Дону 2013-14гг
.
.
.
