Пока цель была в зоне поражения, "Петропавловск" вновь дал залп полным бортом, и тут же сам содрогнулся от удара. Снаряд с "Вестфалена" попал под каземат второго плутонга, расположенного напротив второй башни. Из амбразуры третьего казематного орудия вырвалось пламя, это вспыхнули картузы, приготовленные к стрельбе. Хорошо, что их было всего несколько штук, в противном случае последствия были бы плачевные, мог детонировать погреб, где находилось двести зарядов и снарядов. Но и этого хватило, чтобы угробить весь расчет третьего орудия, и двоих из четвертого. Наш залп тоже достиг цели и два снаряда попали в головной линкор. Стало заметно, что на нем что-то интенсивно горит, так как вверх подымался большой столб черного дыма. Но сам линкор не утратил своих боевых возможностей, и в этом мы скоро удостоверились, ещё один снаряд попал в нас, пробив верхний стодвадцатипятимиллиметровый броневой пояс и дюймовую вторую палубу, он ударил в пятидесятимиллиметровый скос броневой палубы, разорвавшись на ней, пробив её несколькими осколками, которые влетели в первое котельное отделение. Один из осколков попал в паропровод, раскаленный пар вырывался со свистом из пробитой трубы, заполняя собой всё пространство отсека. Другой осколок, встретив на пути одного из кочегаров и проделав в его груди огромную дыру, влетел в экономайзер, круша там трубки. Кипяток с паром начал затапливать отсек. Но не все поддались панике и занялись собственным спасением, у кого-то нашлись силы перекрыть подачу воды и потушить форсунки в топках. С потерей первого котельного отделения, в котором находилось три малых котла на нефтяном отоплении, наша полная скорость снизилась всего на полтора узла. Через минуту мы получили ещё один снаряд в корму, но уже с концевого линкора. Слава Богу, что этот снаряд не попал в румпельное отделение, а скользнув по броневой плите, взорвался на жилой палубе, наводя там страшный погром и вызвав большой пожар. За линкором потянулся огромный шлейф дыма. К этому времени дистанция до головного линкора сократилась до девяноста кабельтов.

Чтобы поддержать нас в бою и немного облегчить наше положение, два крейсера, "Адмирал Макаров" и "Баян" вышли из кильватерной колонны, сократили дистанцию с противником ещё на пять кабельтов и открыли огонь по концевому линкору. До этого по нему стреляла только "Полтава" одной из своих башен. Этот манёвр позволил ослабить огонь по нам, так как противнику пришлось две башни задействовать против крейсеров. "Полтава" и её противник вели интенсивную перестрелку. Они также обменялись парой попаданий, но без потери боеспособности. Целым в этой перестрелке пока оставался "Нассау" шедший третьим в колонне линкоров, вначале он оставался необстреливаемым с нашей стороны, это продолжалось до тех пор, пока он не всадил нам снаряд в корму. Только тогда "Полтава" пожертвовала одной башней, перенеся огонь на него, вскоре её своим огнём поддержали крейсера.

С каждой минутой боя огонь двух линкоров стал понемногу стихать, стало очевидно, что они экономят снаряды. И вот после очередного нашего удачного попадания, флагман Шмидта начал терять скорость, между трубами полыхал нешуточный пожар, но мы недолго радовались такой удаче. Это гадский "Нассау" влепил нам в третью башню, да ещё в боковую проекцию, и снаряд, пробив восьмидюймовую броню, разорвался внутри.

-Третья башня замолчала, на вызовы не отвечает — доложил артиллерийский офицер мичман Потапов, державший связь с орудийными башнями.

-Похоже что мы потеряли одну башню — тут же я услышал голос Свиньина. Башня прекратила стрелять.

Я посмотрел вначале на нашего флагманского артиллериста, потом перевёл взгляд на Пилкина

Пилкин тут же обращается к старшему офицеру линкора — Александр Николаевич, быстро выясните, что с третьей башней, может она продолжать стрелять или нет? Если что снимайте людей с не стреляющего борта и открывайте огонь.

Как только старший офицер ушел, тут же поступило донесение из артпогреба; В башне пожар, огонь, распространяющийся по элеватору, сумели отрезать, зарядный погреб затоплен во избежание взрыва. После этого попадания "Петропавловск" потерял четверть орудий главного калибра, а это значит, что у противника на какое-то время появилось преимущество в бортовом залпе.

Снаряд, пробив броню, попал в казенную часть среднего орудия, выводя его из строя. Полностью вышло из строя левое орудие, повреждено и правое, но есть шанс его ввести в строй. Взрывом приподняло крышу башни, и теперь она лежала с перекосом При взрыве все находившиеся внутри погибли, почти все артиллерийские приборы были уничтожены или вышли из строя. Вспыхнувший пожар начал распространятся по элеватору в зарядный погреб, но личный состав, который находился в погребах, не растерялся, и успел отсечь огонь от погребов. Но всё равно, во избежание катастрофы погреба были затоплены. Об этих повреждениях в третьей башне и не только в ней, я узнал из доклада старшего лейтенанта Лушкова, когда он вернулся после выяснения степени повреждений, нанесённых нам снарядами противника.

-Всего три попадания, и наш линкор как минимум на полгода выведен из строя — проговорил с болью в голосе Лушков.

-Не раскисайте лейтенант. Погреба осушить, правое орудие постараться исправить. Приказ понятен?

-Так точно!

-Исполняйте.

Я знал, что у наших линкоров тонкая шкура, но надеялся на госпожу удачу, а она так и не повернулась к нам лицом.

-Владимир Александрович, перенести огонь кормовой башни на этот чёртов "Нассау", а то он нас доконает, ещё несколько попаданий с него и нам придется выходить из боя. Так что помогите "Полтаве", и хотя бы на несколько минут сбейте ему прицел.

-Выше превосходительство, эсминцы противника выдвигаются из-за линкоров, по всей видимости, они готовятся к торпедной атаке — предупредил Свиньин.

-Поздновато вы надумали произвести свою атаку. Надо было в самом начале боя, когда у нас в прикрытие всего пять эсминцев было. Вот тогда бы, да всем скопом.... Может у вас что-то и получилось — это я высказывал свои мысли вслух, глядя через амбразуру на разворачивающиеся действия на море. Всё же двадцать эсминцев, да при поддержке линкоров и крейсеров, против девяти наших кораблей? А теперь поздно, нас нагоняют эсминцы минной дивизии, и они уже в двух милях позади.

Больше десятка эсминцев прорезав колонну своих линкоров и крейсеров, устремилось в нашу сторону.

-Противоминной артиллерии, приготовится к отражению минной атаки — прозвучал приказ Пилкина.

Наш главный калибр продолжал посылать снаряды в сторону горящего "Вестфалена", который продолжал вести за собой флот, и мы ещё раз попали в него. Его скорость заметно снизилась и теперь не превышала пятнадцати узлов, возможно мы смогли выбить ему несколько котельных отсеков. Да и огонь его заметно ослаб и причина не только в нехватке снарядов, но похоже на то, что он также потерял одну башню. К громогласным залпам главного калибра, присоединились частые и резкие выстрелы противоминной артиллерии.

-И всё же, Владимир Константинович, поздно они решились на эту торпедную атаку. Определённо поздно. К нам уже подошли первые эсминцы из минной дивизии.

Было видно как эсминцы второго дивизиона ведомые "Новиком" и "Победителем" выходили на перехват противника, а сзади их нагоняла тройка эсминцев из минной дивизии только что прибывших на помощь. Вот-вот и остальные подойдут. Ещё несколько минут, и они нагонят и поддержат остальных. Крейсера Вердеревского, опередив "Славу" и "Диану" на семь миль, через несколько минут пристроятся в кильватер "Баяну".

-Германским эсминцам чтобы подойти на пуск торпеды, надо сблизиться с нами до двух-трех миль. А чтобы наверняка выйти на ударную позицию, это ещё в два раза сократить дистанцию. Вот и подумайте, смогут они так близко подойти к нам? Я думаю нет. Поэтому им придется выпускать свои торпеды на пределе дальности.

-Да ни за что они не подойдут к нам так близко, Ваше Превосходительство — в юношеской запальчивости воскликнул мичман Никишин.

-Аэропланы с юга! Большие! Это верно "Ильи Муромцы". Таких больших у германцев нет — раздался голос одного из сигнальщиков.

Выше превосходительство! Там приближаются четыре воздушных корабля Сикорского и ещё семь поменьше — доложил через полминуты Никишин, о том, что происходит за бронированными стенами боевой рубки.

-Вот и обещанная воздушная поддержка. Что-то они долго добирались до нас, тут лететь сто тридцать километров, всего-то несколько минут — и я тут же замолчал.

А про себя подумал — "Совсем мозги потерял. Да с теперешними скоростями, этот путь займёт полтора часа, хорошо что, никто меня не понял, а то у господ офицеров вопросы могли возникнуть".

А эсминцы тем временем приближались — шесть миль, пять, скоро так они и к той точке подойдут, откуда можно произвести пуск. Три из четырнадцати эсминцев уже прекратили свою атаку, попав под раздачу снарядами. Два повернули назад, на них были видны пожары, ещё один беспомощно дрейфовал окутанный паром. Но остальные эсминцы рвались вперед, отвечая огнем на огонь, и платя смертью за смерть. Похоже, что их командиры решили, во что бы то ни стало лечь здесь костьми, защитить свои дредноуты, хотя бы и ценой собственной жизни, но и русских прихватить с собой сполна. Один из наших эсминцев стоял без хода и горел, похоже что слишком сблизился с противником и попал под снаряды противоминного калибра с одного из германских линкоров или крейсеров. Да и другим, похоже не сладко приходится, когда десятки кораблей и наверно сотня орудий палят друг в друга. Эсминцы противника прошли максимальную точку в четыре мили, но продолжали свою атаку, вокруг их беспрерывно вставали фонтаны воды и как тут понять, кто по кому стреляет. Да и попасть в такую мишень, которая движется со скоростью пятьдесят километров в час, да и носом к нам подставляя минимальную площадь для поражения, очень трудно. Над одним из эсминцев, что мчался третьим в группе атакующих, вспыхнула яркая вспышка, в воздух взлетели какие-то обломки, столб дыма следом пламя, он резко стал терять скорость. Это чей-то снаряд, выпущенный с наших кораблей, попал в торпедный аппарат, расположенный между коротким полубаком и ходовым мостиком, торпеда, приготовленная к пуску сдетонировала, а за ней и артпогреб носового орудия. Носовое орудие со всей прислугой исчезло за бортом, на ходовом мостике мало кто остался в живых. Был поврежден торпедный аппарат левого борта, а его расчёт, если кто и остался в живых, то был за бортом. В борту и палубе была огромная дыра от детонации двухсот килограмм взрывчатки в торпеде и не менее столько же в артпогребе, сам полубак надломился, обнажая внутренности. Как только вода хлынула в поврежденные отсеки, полубак не выдержал и отломился. Это всё длилось немногим больше минуты, но для тех, кто видел, этого хватило. Эсминцы стали поворачивать назад, на развороте выпуская свои торпеды, и теперь в нашу сторону шло не менее пятидесяти начиненных смертью торпед.

-Смотреть внимательно за поверхностью, если жить хотите, германец выпустил свои торпеды — отдал распоряжения Пилкин.

-Владимир Константинович увеличить скорость до самого полного — посоветовал я — попробуем проскочить. Торпедам с такого расстояния, надо десять минут хода, чтобы достичь нас. Да и на скорости корабль лучше управляется, чтобы уклониться он них.

Эсминцы противника, не выдержали такого плотного заградительного огня с наших кораблей, и разворачивались на обратный курс. Потеряв один эсминец потопленным, а несколько серьёзно поврежденными, они спешили под защиту, и на защиту своих тяжелых кораблей. Так как в этот момент наша авиация собиралась атаковать тяжеловесов.

Я прильнул к амбразуре, и стал наблюдать за действиями русской стратегической авиации. "Муромцы" медленно летели примерно на километровой высоте, их путь пролегал между двумя эскадрами. Это был второй боевой отряд в полном составе, который вёл его командир — лейтенант Лавров. Вот воздушные корабли начали склоняться в сторону противника и вытягиваясь в цепочку. Первыми на линкоры заходили гидросамолёты М-5 и ФБА, обстреливая палубы из пулемётов. Вроде бы, ну что может сделать пулемёт винтовочного калибра закованному в броню исполину? А он может своими очередями разогнать по убежищам находящийся на верхней палубе личный состав, приписанный к противоаэропланным орудиям и лишить дредноут или крейсер возможности стрелять по бомбящим его аэропланам.

Первым на их пути был "Нассау", который своим метким огнем попортил нам столько крови. Приближение самолетов противник встречал дымными шапками редких разрывов зенитных орудий. Вот первый аэроплан, снизившись настолько чтобы только не задеть мачты, пронёсся над палубой, за ним последующие. Сделав после атаки горку, они также по порядку прошлись над каждым линкором. Из-за дальности происходившего и малого размера самолетов, мы подробностей не видели, это рассказ со слов участника тех событий. Но я даже с такого расстояния смог разглядеть что "Муромцы" снизились над кораблями противника на половину той высоты, что у них была до этого.

Определённо это было сделано для более прицельного бомбометания. Когда самолет пролетел над линкором, я разглядел, как у его борта встали два больших фонтана не уступающих по размерам разрыву двенадцатидюймового снаряда. А может это и были наши снаряды, мы-то не прекращали обстреливать линкоры. (В последующем мы узнали, что каждый "Илья Муромец" взял максимально возможный груз, это по четыре восьмидесятикилограммовых бомбы, лейтенант Лавров взял одну десятипудовую и две трехпудовые) Следующий самолет также не попал, а вот летевший третьим "Илья Муромец" попал. Одна из его бомб, попала между первой трубой и правой бортовой от носа башней. Пробив верхнюю палубу, она взорвалась, ударившись о барбет башни главного калибра. Нет, башня не вышла из строя, как того нам хотелось. Вторая бомба попала в ствол стопятидесятимиллиметрового казематного орудия, отломив его, осколки, влетев в амбразуру, убили двух артиллеристов. На этом для "Нассау" всё закончилось, его больше никто не бомбил, но зато он всё же получил подарок с "Полтавы". Снаряд попал в носовую башню, в амбразуру левого орудия, выводя из строя его полностью, а башню, на некоторое время. Отличились и крейсера, попав три раза в линкор, за что удостоились более пристального внимания со стороны комендоров немецкого линкора, которые должок вернули — в "Адмирала Макарова" попал один одиннадцатидюймовый снаряд, вызвав пожар в районе третьей дымовой трубы.

Все три впереди летящих "Муромца" пролетели над вторым в колонне линкором, и не сбросив ни одной бомбы, устремились на флагман. Из шести сброшенных бомб на "Вестфален", только одна поразила его, упала в трёх-четырёх метрах от носовой оконечности, и пробив две палубы, взорвалась. Носовая оконечность была повреждена в каком-то метре от ватерлинии, С правой стороны обшивка была разрушена, несколько листов вывернуло наружу. Листы обшивки с левой стороны вспучило, многие заклёпки срезало и швы разъехались. Всё это теперь на ходу создавало помехи, листы обшивки играли роль рулей и тянули вправо, и теперь флагман Шмидта приобрел рыскающий из стороны в сторону ход. Скорость и без того была невысокой, а теперь её пришлось ещё уменьшить из-за боязни, что оторванные и деформированные листы под воздействием давления воды начнут и дальше разрушать борт.