Мир Лернера Или Земля-2

Видишь, конь с яйцами, пол жизни в клетке провел, а не обленился. Все ему бежать да бежать. Пустив его легкой рысью, засеменили по привычному маршруту, затем, перешел на шаг, остановился и напоил у маленького, чистого озерца. Увидь Казимир Адамович, какой водой я его пою, у него бы случился инфаркт.

— Достаточно пить, — дернул уздечку, — Привыкай Карат. Чувствует моя задница, что много дней нам придется вот так провести — мне в седле, а тебе пехом по дикой природе.

Вдруг Карат трижды резко наклонил голову вниз, словно соглашаясь.

— Невероятно, неужели твоя задница это тоже чувствует?— и шагом тронулся к возвышенности у дальних озер.

Андрей Николаевич и Славик с оружием были уже здесь.

Я слез с Карата, именно слез, так как спрыгивать на протезах — не фонтан, снял уздечку и нацепил поводья, затем скинул их вниз на траву и подошел к машине.

— Привяжи, не-то сбежит, как услышит выстрелы, смотри, какой зверь.

— Нет, Славик, не должен. А к выстрелам все равно приучать буду. Сначала стрелять буду рядом, потом сидя в седле. Правильно, Карат?!

Он, услышав свое имя, резко вытянул голову и, глядя на меня, навострил торчком уши.

— Молодец, Карат!— пусть чаще слышит свое имя и мои приветливые интонации.

Взял винтовку и прицепил ремень, пусть теперь висит на 'немце', так ее отныне и буду называть. Одел в положение: 'всегда готов к бою', подрегулировал его под правильную прикладку и несколько раз подхватил на изготовку. Все нормально, навыки, вбитые до автоматизма, никуда не делись.

Однако, тренироваться на смену магазинов и готовность к бою, еще придется и придется многократно. Магазин-то непривычный.

А вот пострелять, — это дело я люблю. На коротких дистанциях для поражения хоть неподвижной, хоть движущейся цели, мне даже прицельные приспособления не нужны. На средних — нужны. Однако, моторика движений и зрительные навыки настолько вбиты в мозги, что в мишень на дистанции до пятисот метров, не попасть невозможно.

Глава 5

Тренируясь сегодня САМ в стрельбе из пистолета, на полном скаку по расставленным сучкам и пенькам, мой жеребчик шел ровно и больше не шарахался. А вот вчера, а еще хуже позавчера, когда я тренировал ЕГО...

Когда упражнялся в снайпинге, Славик говорил, что Карат после каждого выстрела постоянно вздрагивает, но когда первый раз дал короткую очередь по сухому деревцу, он рванул от озера метров на сто и остановился, запутавшись в поводьях. Потом, после стрельбы, мне пришлось ковылять к нему, выпутывать переднюю ногу и успокаивать.

Подъехав к карьеру, привязал к дереву и рядом с ним опять стал постреливать по ранее намеченным целям, выбранным в качестве мишеней и снова подходить и успокаивать.

После первого выстрела, который сделал сидя в седле, он резко припал на ноги, чуть не взвился на дыбы и едва меня не скинул. Вымучили мы друг друга здорово.

Сегодня третий день подобных тренировок. Четырежды проскакал вдоль просеки, где Славик в упор валил в меня очередями из АКСУ. Холостыми патронами. Наконец, Карат начал соображать, чего от него добиваюсь и шарахаться от стрельбы перестал, его паническое состояние сходит на нет, хотя некоторое чувство страха от этого громкого треска и запаха сгоревшего пороха присутствует, судя по подрагивающей коже.

Вижу по настроению Славика, что заколебал я его уже, ждет — не дождется, когда отсюда уберусь. Видно, хочет домой, к семье.

Уберусь-уберусь! Завтра.

* * *

Моя квартира находилась в ипотечном кредите. Изначально собирался переоформить ее на племянника, старшего сына моей сестры. Он оканчивал университет и имел приглашение на работу в солидную компанию. Поэтому, по жизни мог быть вполне самодостаточным. Но моя мама пошла в банк и внесла недостающую сумму, взяв деньги, предназначенные на курс собственного оздоровления в медицинском центре эльфов. Я узнал об этом, когда пришло извещение о снятии имущества с залога.

— Что ты натворила, мама? А как же твое оздоровление? Могла бы еще на пятнадцать-двадцать лет продлить жизнь!

— Ты молод, сынок, и ничего не понимаешь. Без папы мне будет жизнь — не жизнь. Хорошо, что в свое время мы его оздоровили и он до сих пор жив и здоров, а нам уже недолго осталось. Тебя уж точно не дождемся. А квартиру, конечно, перепиши Машиному Лешке, он хороший мальчик, самостоятельный. Маша твои затраты в сто две тысячи евро вернет, я с ней говорила.

Моему отцу восемьдесят пять, маме семьдесят, старшему брату Николаю сорок четыре, сестре Маше сорок два, а мне двадцать девять лет. Скоро будет. Вот такие пироги с котятами.

Я не хотел, что бы они сегодня приходили провожать меня на операцию, но собралось все семейство, все племянники, даже Вовка, старший сын Николая, в погонах старшего лейтенанта с артиллерийскими петлицами, на два дня из другого города прибыл.

Рядом с нами, у входа в миссию, стояла еще одна группка людей. Эти кого-то отправляли на ТУ сторону.

— Сын моей знакомой не вернулся в назначенный срок,— говорила какая-то бабуля — И извещение о смерти не пришло, и страховку родным не выплатили. А в ЭГО говорят — жив, значит, домой возвращаться не хочет. Кто знает: правда, нет ли?

— Все, пойдем мы, — сказала Маша. Она вызвалась быть моей сиделкой.

Все мужчины, и большие и маленькие, посчитали необходимым слегка хлопнуть меня по плечу, а женщины и две девочки-племяшки — расцеловали.

На входе в центральный холл здания миссии ЭГО, нас встретил охранник-орк, посмотрел документы и сказал Маше:

— Ты! Два часа погуляй, а тебе в первую дверь налево, — ткнул пальцем в сторону коридора, нажал на кнопку переговорного устройства и добавил в микрофон, — Посетитель.

Приковыляв к двери, на которой отсутствовали какие-либо таблички и надписи, остановился. В коридоре стоял ряд пластиковых стульев, но никакой очереди не было. Вообще людей не было. Это раньше здесь были столпотворения, сотни людей в очереди, а сейчас сюда приходят только человек десять — пятнадцать в день: это или контингент, который переселяют добровольно — принудительно, или те, кому очень надо.

Волновался ли я? Да, очень.

НОГИ. ИНВАЛИДНОСТЬ — не дай Бог Вам и Вашим близким испытать весь тот ужас состояния тела и души.

Решительно толкнул дверь и вошел в кабинет. За столом сидел карлик. То есть гном. Он ничем особо не отличался от того гнома, который принимал меня первый раз.

— Сюда садись, — показал он на стул напротив, — Давай заявление.

Я подал ему заблаговременно заполненный бланк и стал осматривать помещение. Здесь тоже все было обычным — небольшой кабинет, элементарная офисная мебель: стол, шкаф, кресло; на столе никаких других бумажек, только корейский ноутбук и принтер.

— Ноги у тебя... все понятно. Знаешь, сколько стоит?

— Знаю, нет у меня таких денег, в заявлении все написал.

— Вижу, но спросить обязан. У тебя есть право выбора, которое ты можешь реализовать так или иначе. Или встать и уйти, — сказал и вопросительно уставился. Понимает же, говнюк, что если пришел с таким заявлением, то больше некуда бежать. Немного помолчав, сказал ему:

— Я выбор сделал.

— Очень хорошо. Что здесь дальше? Языки: немецкий. Оплату произвел? — посмотрел на экран, — Да, произвел. Условия и правила читал?

— Читал.

Он вытащил из принтера листик, что-то на нем черкнул и подал мне.

— Вот тебе направление. Выйдешь и через одну дверь, напротив, зайдешь на медицинское обследование. Иностранный язык тебе сделают по любому, но там у тебя будет последний шанс отказаться от контракта и жить здесь, как прежде.

'Не дождешься', подумал вставая со стула, и направился к двери. По пути взглянул в бланк направления и разобрал только фамилию и имя по-русски, все остальное было написано какими-то закорючками, похожими на иероглифы.

Дверь была мне знакомой, я постучал и вошел. Да, здесь была та самая эльфийка. Красивая, чертовка! Стояла у окна, одетая в розовое, с прошитой толстыми красными нитями оторочкой, слегка декольтированное платье. Очень хорошо подчеркивало стройную фигуру, полуголые руки до плеч и ноги с обнаженными коленками. Белый поясок и белые босоножки на невысоком каблуке. Глядя на такое совершенство лица и тела, разные мысли лезут непроизвольно.

— А! Опять пришел повеселить меня?!

— Если женщина действительно красивая, разве можно себе умышленно внушать: 'Это— жаба, это— жаба...'

— Очень многие человеки нас не любят, некоторые ненавидят, — серьезно взглянула своими слегка раскосыми глазами, — но при этом жаждут получить исполнение своей мечты.

— У большинства народа менталитет такой. Прошлые поколения воспитывались таким образом, и детей своих растили в том духе, что всегда кто-то, что-то им должен, или обязан чего-нибудь дать, просто так. Или взять за руку и куда-нибудь повести или что-нибудь показать. Не одно поколение нужно, что бы уничтожить вождистский и иждивенческий синдром. Уверен, все в жизни имеет цену. Если вы исполните мое самое сокровенное желание, разве за это можно ненавидеть? Наоборот! Так что я в Вашем распоряжении.

— Да, когда получают желаемое, все радуются, но когда просыпается воспоминание о цене вопроса, очень многие начинают ненавидеть терпеть, как здесь говорят. Ладно, садись на стул, сейчас подойдет другой доктор, он же тобой и займется.

В это время открылась дверь, и вошел худощавый блондин с характерным для эльфов разрезом глаз. Одет был по-летнему, в светлых тонов костюм и туфли.

— Давай направление, — пробежал листок глазами и положил на стол, — Так, язык. Немецкий язык я тебе поставлю, но сначала сделаем стандартную диагностику.

— А ноги когда?..

— Сегодня вечером, после того, как я тебя отпущу. Ложись на кушетку и расслабься.

— А протезы снимать?

— Не нужно. Мне и так все видно.

Я улегся на кушетку и постарался унять некоторый мандраж. Обычно всегда держу себя в руках, но не сегодня. От сегодняшнего дня жду очень многого.

— Хорошо,— сказал он и неожиданно ткнул меня пальцем в лоб. Словно электрический разряд прошел по телу.

— Все — все! Теперь все будет нормально, закрой глаза и расслабься.

...— Можно вставать, — услышал голос эльфа и открыл глаза. Увидел, как он подошла к столу, уселся и застучал по клавиатуре ноутбука. Голова была тяжелой, я что, уснул? Тут же опустил ноги и сел на кушетке.

— Ну что сказать, — начал он, — если не считать ног, то мозги, организм и тело — в полном порядке. Тело худощавое и сухое, без жировых отложений. Кости и сухожилья крепкие, узлы мышц хорошо развиты и распределены равномерно, как у гимнаста. Занимаешься спортом?

— Не профессионально. Так, лично для собственного удовольствия, но уже давно, с детства, — начал отвечать и не пойму, почему так тяжело говорить и языком ворочать.

— Понятно. Дальше вижу, что воевал и в боях получил три огнестрельных пулевых ранения.

— Два, — поправил его.

— Три. Два ранения одновременно, одно сквозное в правое бедро, второе в грудь, в районе третьего ребра справа. Благодаря своевременной медицинской помощи, все осталось без последствий. Внутренние органы совершенно здоровы. А вот третье, оно же самое первое, было по касательной в голову. На макушке узенькая полоска осталась, где даже волосы не растут. Было небольшое сотрясение но, к счастью, негативных последствий нет и мозги в порядке. Поэтому, никаких дополнительных коррекций делать не надо, — сказала и снова застучала по клавиатуре.

— А... когда с немецким?

— Повтори еще раз свой вопрос. И на каком языке ты со мной разговариваешь?

'Das noch? ( Что повторить?) Ja-ja, Hol's der Teifel, ich sprece Deutsch... (Да-да, / много непереводимых ругательств/ я же говорю по-немецки...) А думал я на каком?'

— Вот именно! — слегка ухмыльнулся, продолжая печатать, — Сейчас ты получишь диск с немецким текстом на пятьдесят тысяч слов, будешь читать многократно в голос и вырабатывать моторику губ и языка.

Он вытащил из шахты ноутбука маленькую пластинку, носитель памяти, положил в пластиковую коробочку и подвинул на угол стола.

— Забери. И пересядь ближе, — показал на стул.

Приковылял к столу и устроился напротив эльфа.

— Благодаря прокачке мозгов у тебя появился бонус. Даже два. Первый — это эмпатия. Сможешь ли ты глубоко воспринимать внутренний мир любого существа, сейчас говорить рано, но понимать эмоциональное состояние живых существ, находящихся рядом — вполне. Второй — это интуиция. Опять же, возможностей дара предвидения не наблюдается, но куда не надо совать голову — будешь чувствовать.

— Что-то совсем ничего не чувствую.

— Ты и не должен сейчас что-то чувствовать, с точки зрения эмпатии, — я для тебя закрыт. Опасности для тебя тоже никакой не предвидится, поэтому интуиция спит. Скоро эти чувства разовьются так, что даже будут вызывать дискомфорт, но потом жить с этим привыкнешь и душевное состояние войдет в привычную колею, — помолчал, внимательно глядя мне в глаза и продолжил:

— Теперь займемся твоими ногами. Давай диск с анкетой.

Я вытащил и передал флешку, которую он вставила в компьютер и снова застучал по клавишам. Сверял с первоначальной информацией, наверное. Короче, выполнял процедуру всем известную уже более двадцати лет.

— Совпадение основной части с оригиналом полное, но в приложении появилось дополнение. Так, что здесь? Первое и главное — жеребец Карат, документы, паспортные данные: если они совпадут при проверке перед переходом портала, то проблем не будет, пройдет. Если же будет подмена, то сам знаешь,— на мясо. И еще. Для лошади трехдневное питание, плюс сбруя и средства ухода. Как и для всех живых существ, весь вес не должен превышать сорок килограмм. Теперь второе — Венская миссия, зачем? Желаешь разыскать Николаса Брауна? — опять резво защелкала клавишами, — есть такой, родилась в Венне, 21год, рост 179, вес 72. Что ж, когда там будешь— найдешь без проблем. Значит, по Австрии сегодня для тебя уже вопросов нет, язык поставлен. Туда после операции тебя и адресуем. И последнее, — перед тем, как ляжешь на стол, обязан предупредить: тебе будет поставлена специальная магическая метка. Знаешь зачем?

— Знаю. Что бы не сбежал.

— Немного не так. Нам безразлично, сбежишь ты или нет, никто тебя ловить не собирается. Но если по окончанию реабилитационного периода, а он у тебя пять дней, не явишься в Венскую! (специально говорю с ударением) миссию, у тебя мгновенно начнется гангрена и необратимые! (опять делаю ударение) процессы в организме. Поэтому, еще раз подумай, у тебя есть последний шанс отказаться.

— Я не передумаю!

— Тогда условия стандартные, срок тебе 10 лет. Распишись здесь и здесь и отправляйся на второй этаж.

— Благодарю, Вас.

В небольшом холле на втором этаже было три входных двери и стояло несколько журнальных столиков с креслами. Уселся в одно из них и стал ожидать вызова. Рядом сидели два старичка, лет по семьдесят. Непроизвольно услышал их диалог.

— И таки не понимаю, Яша, как вам разрешили пройти курс здесь, да еще Российскую скидку дали? Ведь все знают, что Вы живете в Америке?