Мир Лернера Или Земля-2

Марту отправил утренним автобусом, ехать ей всего ничего — два часа. Это мое путешествие продлиться двое суток, хорошо хоть погода стояла солнечная и безветренная, а морозец был не ниже двух градусов. Так что чувствовать себя буду комфортно. Да, тяжело привыкать к неторопливому течению процессов и неспешному образу жизни.

Слышал, что вот уже несколько лет в центральную часть Вены на лошадках путь заказан, значит, буду останавливаться где-то на окраине. Марте сказал, что бы информацию о себе оставила в бармена таверны, которая находится в порту Северного озера.

На выезде из Герца, весь народ поголовно вооружался до зубов: карабинами, винтовками, автоматами и пулеметами. Видел даже несколько калашей сотой серии под пятерку, больше всего, что под натовскую. Хотя, много лет на этой дороге никаких эксцессов не было, да и четыре конных патруля курсировали туда-сюда постоянно но, как говориться, береженного и Бог бережет.

Дорога шла вдоль бурного ручья с обледенелыми берегами, воды которого устремились в Рейн. По пути следования справа, через каждые четыре-пять километров располагались небольшие, на несколько домов, фермерские поселения. В некоторых из них встречались пабы или кофейни. Но полноценный отдых можно было получить в трех поселках на триста-четыреста домов, расположенных в сорока-сорока пяти километрах друг от друга, как раз на расстоянии дневного перехода. Мое движение было гораздо быстрее любой повозки, поэтому, на ночь остановился во втором по счету поселке, на полпути к Вене.

Лошадей можно пристроить, фактически, у каждого мотеля. Кроме полноценных конюшен для длительного содержания, роль таковых исполняли еще и навесы, крытые и огороженные оцинкованным профилем. На ночь Карата и Ланга ставил в конюшне, а при остановке на роздых и обед, заводил именно под такой вот, огороженный навес.

Путешествие проходило достаточно спокойно и без происшествий, но нервная система все равно была в напряге, однако, за двое суток стал привыкать к такому состоянию души и тела.

Вену на горизонте увидел задолго до сумерек. Сначала возникло огромное ледяное, покрытое снегом поле Северного озера, затем, вышка КПП и уходящая вдаль густая сеть ограждения из колючей проволоки. И дома, разные и много.

Когда подъехал ближе, слева и справа заметил по две башни с торчащими пушечными и пулеметными стволами. Танки были укрыты в специальных рвах. Сам подъезд представлял собой дополнительное оборонительное сооружение и был выполнен в виде ломаной змейки, огороженной с обеих сторон строительными бетонными блоками. Это делало невозможным сквозной и быстрый прорыв противника. У самых ворот под снежными шапками прятались колпаки железобетонных ДОТов, из бойниц которых торчали крупнокалиберные стволы. Да, все серьезно. Как потом стало известно, в городе имеется пять таких сухопутных блок-постов и один речной. Каждый из них охраняет кадрированный пехотный батальон, минометный и танковый взводы. То есть, батальоном там и не пахнет, даже казарма построена только на полноценную роту, но бойцы каждые три месяца проходят ротацию и можно сказать, что в случае нужды, город может оперативно выставить под ружье хорошо подготовленную бригаду. Таких бригад, которые прикрывают подходы к немецко-говорящему анклаву три. Из них только Мюнхенская участвовала в серьезных боевых действиях, восемь лет назад с дикими орками. И то, не долго — так называемая десятидневная война. Однако, войска поддерживаются в тонусе, свою территорию держат под контролем, окружающую местность патрулируют, а прорвавшихся из аномальных зон тварей отстреливают. Ну, и стычки с дикими аборигенами бывают, куда ж без них.

В город въезжали вместе с повозкой, которую догнал у шлагбаума. Молодой гефрайтер (ефрейтор), одетый в очень приличный зимний бундесверовский комплект, затребовал разрядить автоматическое и длинноствольное оружие и проконтролировал его упаковку в чехлы. В городе таскать не положено.

Оказывается, нужная мне таверна — это отель 'Таверна', с баром, рестораном, обширной стоянкой для машин и конюшней. Находится в четырех километрах вдоль набережной, по пути к Восточному выезду из города. Поэтому, нацепив чехол с 'немцем' на переднюю луку седла, отправился дальше. Слева находились какие-то портовые постройки, заснеженные пирсы и башенные краны, ожидающие открытия навигации. Справа на небольших участках, огороженных невысоким деревянным штакетником, стояли небольшие одно и двухэтажные домики. Выглядели не шикарно, все же окраина города, но аккуратно.

Как только въехал во двор гостиницы и спешился, навстречу выскочил парнишка, лет пятнадцати:

— Господин останется на ночь?

— Да.

— Разрешите заняться Вашими лошадьми?

Отвязал поводья Ланга и передал ему.

— Вьючной займись, а этот, — погладил голову Карату, — от чужих людей воспринимает только воду и пищу и то, только в помещении конюшни. Во всех остальных случаях, всех проходящих мимо людей и лошадей пытается либо укусить, либо лягнуть копытом. Немного невоспитан, имей это ввиду. Поэтому, показывай дорогу к коновязи, когда устроюсь в гостинице, приду и обихожу его сам. В стойло потом поставим.

Карата расседлал, снял уздечку, перецепил поводья и привязал. Из вьючных мешков ничего брать не стал, хотя там кроме овса, лошадиных прибамбасов и некоторой одежды, находились и серьезные ценности: прецизионный ствол к 'немцу' и около тысячи штук разных патронов. Помог парнишке отстегнуть мешки, отнести к деннику и зацепить на крюки. Хоть он и говорит, что воры здесь не шарятся, но я больше доверяю Карату, он-то уж точно никого не подпустит, забьет и порвет любого чужого. А вот седельные сумки — опустошил, все вещи вытащил и переложил в рюкзак.

Мальчишка начал таскать воду лошадям, а я выполнил полсотни приседаний, дабы разработать подвижность суставов и разогнать кровь, затем, закинув рюкзак на плечи и захватив чехол с оружием, направился к парадному входу отеля.

На ресепшене хозяйничал седовласый худенький портье с выкрашенными в радикально черный цвет усиками под 'фюрера'. Представился и спросил у него:

— Здесь меня никто не ждет?

— Да, Вас дожидаются двое молодых людей. Просили сообщить, когда прибудете.

— Сам сообщу. В каком они номере?

— В 315-ом. По внутреннему телефону можно набрать 3-15. И еще, вчера звонила девушка по имени Марта, просила позвонить по этому номеру, выход на городскую АТС через девятку, — подал записку, затем, зарегистрировал меня в журнале, содрал двенадцать единиц за одноместный номер с удобствами и десятку за постой, прокорм и чистку двух лошадей. Не стал ему говорить, что одну из них почищу самостоятельно. Мальчик там, вроде бы трудолюбивый, пусть будут чаевые.

Комната была маленькой, с аскетическим набором мебели: полуторная кровать, стол и стул. В одной половинке стены был встроен одежный шкаф, во второй — дверь вела в туалет-умывальник-душ. Окно выходило во двор. Подошел к шкафу и скинул на пол рюкзак. Вдруг затрезвонил древний телефон, висевший на стенке у входной двери.

— Да?

— Хелло! Это ты к Нику Брауну приехал? — в трубке раздался мужской нахальный голос. Ага! Видно, как только я ушел на лестничную площадку, так 'фюрер' сразу же сообщил о моем прибытии. Наверное, денежку отрабатывает.

— Нет, я не к нему приехал. Простите, не знаю, как вас зовут?

— Не понял, — сказал тот и отключился, в трубке послышались короткие гудки. Ну и фиг с тобой. Сказал три с половиной слова, а ощущение от общения — неприятное.

Не откладывая дела в долгий ящик, отправился на конюшню.

Карат высоко подняв голову вверх, раздувая ноздри выпятил грудь, издавая тихое гигиканье пританцовывал на ногах и косил своим большим лиловым глазом на соседний загон. Что это с ним? А! Рядом вороная кобыла с белыми чулками! Такая себе ничего, кобылка, не знаю, каких она кровей и понимаю в этом мало, но экстерьер неплох. Ого! То, что появилось у Карата между ногами, пританцовывать ему совсем не мешает.

— Что, Карат, тебе через пару дней только три года будет. Не рано ли на девок потянуло?

Расстегнул сумку, где хранились средства по уходу за лошадьми и, в первую очередь, приподняв каждую ногу проверил копыта и подковы. Здесь все нормально, ни расчищать, ни поправлять ничего не нужно. Взял скребок... да что это такое? Он весь дрожит и хозяйство не успокаивается, напряжено, как кол.

— Эй! Парень! — кликнул молодого конюха.

— Уже вижу, господин. Кобылка 'потекла', сейчас переставлю ее в денник, они оба волнуются, как раз в нормальную половую зрелость вошли, — парень подбежал, отвязал, похлопал ее, погладил, дернул за ухо, — Тоже молодая, года четыре, и не покрывалась ни разу.

— Тебе знакома эта лошадь? Или хозяина знаешь?

— Нет, господин, — мальчишка повел переставлять кобылу, а я принялся чистить Карата.

— И все же, парень, — крикнул громче, — Мне интересно, откуда ты знаешь, про кобылку-то?

— Даже не знаю, как Вам сказать, господин, — после того, как управился, он подошел ближе, — Я родился недалеко от Вены и сколько лет себя помню, столько в них и понимаю. В животных. Особенно в лошадях. Нет-нет, господин, Вы не подумайте, я не меченый, здесь во многих людей просыпается какой-нибудь дар. Вот и у меня. Могу подойти к лошади, положить руки ей на грудь и увидеть все болячки, если таковые есть.

— Диагностика, — подсказал ему.

— Да, диагностика. Так вот, это полукровка, но кобылка хорошая, если бы понесла от Вашего жеребца, то потомство было бы отличным. А еще я с любой лошадью могу договориться, даже с Вашей.

— Интересно. Тебя как зовут и сколько тебе лет?

— Иоан. Шестнадцать. Будет.

— А платят сколько?

— Пятьсот шестьдесят на двоих, мы здесь вдвоем с братом работаем.

— С таким даром можно было бы найти и более интересную работу.

— Многие говорят, господин, что я еще слишком молод для интересной работы. Да и с моим даром... не то, что бы таких людей было много, но они встречаются. Еще амулеты ветеринарные продаются, здесь человеку и дар не совсем нужен. А брат весной хочет с рейдерами уйти, он уже взрослый, ему семнадцать лет исполнилось.

— Быть рейдером, парень, это сложно, бродить по Дикому полю, с его аномалиями, это опасно. Нужно быть подготовленным человеком.

— А мы готовимся, господин, физкультурой занимаемся, ежемесячно выделяем по семьдесят пять единиц денег на пятьдесят патронов девятки. У нас два парабеллума и британский Armalon Pistol Carbine под этот патрон, мы тренируемся. Копим брату на лошадь.

— Шли бы вы на какой-нибудь завод работать. За пару лет стали бы хорошими специалистами, получали бы неплохие деньги.

— Это так, господин, все нормальные люди так делают. Но нам нельзя, нам нужны деньги, быстро и много. Мама у нас болеет, амулет 'Здоровье' уже не помогает, еще в течение года можно вылечиться у эльфов, но необходимо найти восемьдесят тысяч. Поэтому-то, нужно идти в рейдеры. Я бы тоже пошел, но не возьмут, у меня нет ни оружия, ни лошади.

— А отец ваш где?

— Пропал папа, одиннадцать лет назад ушел в поле и не вернулся.

— Из родни еще есть кто-нибудь?

— Две сестры старшие, но они уже вышли замуж, даже две племянницы есть. Я уже дядя! — парень выпятил грудь и гордо вздернул подбородок.

— Да-да, ты уже не мальчик. Бери теперь расческу и иди помогать. Карат! Это Ванька. Сейчас расчешет тебе гриву, — сказал ему по-русски и тот, на удивление, не возражал.

* * *

Телефон зазвонил повторно, когда раздевшись догола, собрался идти в душ.

— Да?

— Ты Пауль Корецки или нет? — услышал голос прежнего абонента, уже на пол тона выше.

— Представьтесь, пожалуйста.

— Ганс меня зовут.

— А фамилия как?

— А зачем тебе моя фамилия?

— Ты же мою хочешь узнать, да? Вот и я хочу.

— Гогенцоллерн! — сказал, как выплюнул.

— Люди с такой фамилией на Землю-2 не попадают. Однако, ладно, меня зовут Пауль Корецкий, слушаю тебя внимательно.

— Тогда чего ты гонишь, мы ведь знаем, что ты к Нику Брауну приехал?

— Еще раз говорю, я не к нему приехал, но встретиться с ним надо. Ты знаешь, где он?

— Конечно, знаю.

— Через сорок минут спущусь в холл. Все, до встречи, — повесил трубку и отправился в душ. Все интересней и интересней, но ничего, очная встреча с командой встречающих, ситуацию обязательно прояснит.

Сначала вымылся под теплыми струями воды, потом, минут десять поиграл контрастным душем и почувствовал себя человеком. Переоделся в чистую одежду, снял трубку телефона, уселся за стол и позвонил Марте.

О! Боже мой! Какой возвышенный слог! Сколько радости и счастья!

— Пауль! Пауль! Меня взяли на работу помощником геолога, представляешь?! Семьсот пятьдесят единиц оклада, с перспективой роста, представляешь?! Сначала предложили в лабораторию офис-менеджером, но когда узнали, что умею стрелять, сразу же отправили к начальнику геологической партии. И она меня взяла! Сегодня был первый рабочий день.

— У тебя начальник — мадам?

— Да! Такая женщина серьезная и спортивная, похожа на мою тренера по плаванию. И командовать умеет, сразу видно. Но мне она понравилась.

— Да, девочка моя, руководить партией даже не в Диком поле а, просто, на дикой природе, какая-нибудь мямля не сможет. Ты где поселилась?

— Дом почти в центре, в десяти минутах ходьбы от офиса. Нет-нет, ты не подумай, я помню о лошадях, здесь по окружной улице, потом, со стороны южных ворот на лошадях можно ездить. Возле этого дома и конюшня предусмотрена, везде очень чисто и симпатично. Квартиры есть и маленькие и побольше. Только я еще окончательно не поселилась, тебя жду. А пока квартирую временно, вот, у одной нашей девочки... Приезжай сюда скорее!

— Марта, дорогая, я только приехал, устал очень. Завтра с утра нужно будет отправиться дальше, в Монако. За пару дней решу вопросы и потом встретимся.

— Ууууу...

— Не укай, я тебе еще надоесть успею, не будешь знать, как от меня отвязаться.

* * *

Выехали в восемь утра, как и договорились. Вьючную лошадь с собой не стал брать, лишь доплатил десятку за двое суток содержания. Ванька сказал, что б не переживал, мол, присмотрят. На Восточных воротах задержались, здесь мы были не единственными, перед нами выехало три машины, но на КПП делалось все быстро. Дождавшись разрешения, вытащили и снарядили оружие, прицел на 'немца' установил коллиматорный. Попрощались с нарядом, и рядовой боец открыл шлагбаум.

Что собой представляют мои сопровождающие, разобрался еще вчера. Это были два качка, даже верхняя одежда не скрывала размеров прокачанных мышц. Оба светловолосы, голубоглазы, одеты были в черные джинсы и черные свитера, полы которых прикрывали верх тактической кобуры, поэтому, модели пистолетов идентифицировать вчера не сумел. Один был лет двадцати пяти, огромным, под два метра роста с совершенно тупой рожей и тяжелым подбородком. Второй — чуть постарше, немного ниже меня, с небольшим шрамом на щеке и с проблесками интеллекта в глазах.

Только мельком взглянув на эти физиомордии, сразу же их возненавидел. К мочке левого уха горилообразного была привинчена золотая свастика, во второго — свастика висела на цепочке, в виде серьги.