Мир Лернера Или Земля-2

— Ой, такое скажете, — ее бледные щеки слегка порозовели.

— Хочу! Герр Пауль, я с вами, на все готов! Все, что скажете, мы с Ианом все сделаем!

— Вот видишь, парень, как все отлично решилось.

Глаза Анны резко покраснели, из них ручьем хлынули слезы.

— А я умирать собралась. Боялась только, что пойдет мой мальчик с какими-то чужаками в рейд и сгинет, как отец его, а Иан останется один, — и взахлеб разрыдалась. Она действительно, давно приготовилась к смерти и смирилась с этим. Сейчас же испугалась другого, — надежды на жизнь.

— Мама, ну мамочка! Перестань! — к ней подбежал Генрих и крепко обнял.

— Все! Хватит! — мне от ее эмоций стало не по себе, — Сами поели, а там Иоанн голодный, забыли о нем!

— Да-да! — Анна вскочила, подавляя всхлыпы, и стала платочком вытирать слезы, — Мой мальчик голодный, сейчас все приготовлю.

— Не нужно готовить, его Генрих сменит, и он через полчаса будет дома, — поднялся из-за стола и направился к вешалке с верхней одеждой, — Жду вас, госпожа Анна, завтра в десять утра у эльфийской клиники.

Из дома решил свалить по-быстрому, не могу спокойно терпеть ни женских слез, ни причитаний. Вышли на улицу, подтянули лошадям подпруги и отправились в конюшню.

Сегодня назначена встреча с неболтливым ювелиром, к которому рекомендовал обратиться, как это ни странно звучит, Ванька. Мальчишку на-побегушках из конюшни, клиенты часто не замечают и внимания вообще не обращают. А он слышит и впитывает массу новых знаний, особенно, если они периодически повторяются и при этом, парень ничего не забывает. Естественно, что он стал носителем некоторой информации, о которой знают немногие деловары города.

В моих планах на недалекое будущее, было желание сделать одной женщине подарок, не только безделушку, которую уже приготовил, но что-нибудь посерьезней. На мой вопрос, не знают ли ребята, где здесь поблизости ювелирные мастерские, Ванька тут же спросил:

— А Вам какой ювелир нужен, герр Пауль, разговорчивый или молчаливый? — после этих слов, я чуть в осадок не выпал. Оказывается, Ванька знает о двух ювелирах то, что они сами хотели бы сохранить в тайне.

Одного из них, Абрама Маркса, посетил сразу же. Перед этим отобрал из пакета с золотыми изделиями, на мой взгляд, два самых шикарных гарнитура: один — из белого золота, перстень и сережки с бриллиантами, и второй — в желтом золоте перстень, сережки и кулон, все с крупными изумрудами. Первоначально он посчитал, что я хочу их продать и, внимательно рассмотрев, сходу предложил за первый сорок тысяч, а за второй — шестьдесят. Пожилой ювелир был ментально закрыт, но все равно понятно, что это не более, чем полцены. Отрицательно покачал головой и сказал, что пришел не для этого. Попросил внести изменения в огранку всех камней, а к каждому изделию добавить какой-то новый элемент, например, дубовый листочек.

— Так вы говорите, сменить внешность? — он понимающе покивал головой. Около часа рассматривал изделия и работу сделать согласился без лишних слов. Да, на Земле вряд ли бы приняли подобный заказ от постороннего человека.

— Дубовые листочки будут выглядеть немного тяжеловато, — поправил меня ювелир, слегка картавя, — Не в смысле веса, а в смысле эстетического содержания. На белый гарнитур можно добавить маленькие трилистники: два на перстень и по одному на сережки. На мочках уха смотреться будут неплохо. Что же касается изумрудов, то любые добавки металла только порушат красоту ансамбля. Здесь лучше всего изменить завитушки на оправах, а под кулон цепочку с другим плетением нацепить.

— И сделать на внутренней поверхности каждой вещи маленькое клеймо, — подал ему бумажку, на которой русскими буквами было написано: ППК.

— Сделаю.

— И уложить все это в красивые футляры. Все.

— Сделаю. С вас двенадцать тысяч, деньги вперед.

Да, знал, что будет дорого, но не думал, что настолько. Впрочем, не возмущался и не торговался, вытащил жизняк и оплатил. Перечисление денег прошло без проблем.

А вчера забрал у него оба гарнитура. Не знаю, стали ли они лучше, они и до этого были прекрасны, но то, что внешне изменились, это факт. Но теперь-то точно знал, кому именно достанется эта красота.

— Герр Абрам, — решил рискнуть, — У меня есть еще золотые изделия, вот их хотелось бы продать.

— Они подобны тем, с которыми я работал?

— Нет. С камнями есть, но ничего серьезного.

— И сколько там таких изделий?

— Около четырех с половиной килограмм.

— Хм, хм. Хорошо, приносите завтра ближе к вечеру, будем посмотреть.

— И еще, герр Абрам, сегодня мы с вами сделали хороший бизнес, — поправил на поясе оба Глока и кивнул на дверь, за которой ощутил двух мордоворотов, угрозы от них не чувствовал, но настороженность была, — Надеюсь и завтра, мне не придется разочароваться, и все мы будем живы и здоровы.

— Молодой человек, — сказал дедушка по-русски, — Ви думаете старый Абрам вижил из ума и больной на всю голову? Нет, он прекрасно знает кто ви, он читает газеты. Старый Абрам видел много разных фильмов, но в кине, о котором ви подумали, сниматься не будет. Ви меня уважяете, я — вас уважяю, мы с вами уважяемые люди, — он снял с головы обруч с лупой и вытер лысину огромным носовым платком, — Жду вас завтра к четырем часам вечера.

И вот это завтра — наступило. Никто никого не обманул. По крайней мере, предложение дедушки Абрама меня вполне устроило: металлолом оценили в девяносто тысяч, а все оставшиеся камни — в семьдесят две. С жизняка на жизняк платеж не прошел, поэтому мы вместе сходили в банк и к моим оставшимся миллиону ста семидесяти тысячам с копейками, добавилось сто шестьдесят две тысячи.

Дома во Фляге еще остались золотые монеты на двести семьдесят семь тысяч, но они не поржавеют, это — настоящая наличная валюта. Ну а лошади, Вещи и оружие — подождут. Здесь, как говорил актер Этуш в знаменитом старинном фильме 'Кавказская пленница' — Торопиться не надо.

* * *

Оформить призыв на службу в армию добровольца Генриха Шредера, как будущего штатного снайпера спецподразделения Объединенного штаба, для меня не составило никакой сложности, поэтому. Буквально на следующий день посыльный комендатуры доставил ему повестку.

Личный состав разместили в трехэтажной казарме Венской бригады. Ее планировка была непривычной: на каждом этаже вдоль центрального прохода шли отдельные комнаты, слева и справа. В каждой из них размещались одиннадцать коек для бойцов штатного отделения, в том числе, пять — двухъярусных и одна отдельная, для комода. Два таких помещения и маленькую каптерку, передали на полтора месяца в наше распоряжение.

Майор Здунек выдернул на сборы не каких-нибудь с-бору-по-сосенке, а настоящих профессионалов. Были откомандированы по четыре штатных бойца из разведподразделений всех трех бригад, а так же семеро резервистов — тоже не человеки-с-улицы, из них двое — Венские полицейские и оставшиеся трое — из различных охранных фирм.

Все — люди разные, попали в этот мир не по своему желанию, а точно так же, как и большинство — по воле непреодолимых обстоятельств. Но кое-что их объединяло: там, на Земле, они хоть и служили в разных армиях мира, но были профессионалами войны. И еще. Никто из них не вспоминал свою бывшую жизнь, большинство обзавелись семьями и детьми, нашли здесь свою новую родину и, в отличие от меня, возвращаться никуда не собирались.

Несмотря на разность характеров, свояк свояка видит издалека, народ освоился быстро. Ознакомившись с личными делами, без подсказок начальства сформировал четыре группы и назначил четверых унтер-офицеров их командирами, а обер-фельдфебеля Алекса Крюгера, призванного на сборы из состава егерей Мюнхенской бригады — временно исполняющим обязанности помощника командира отряда.

Утвержденным планом-графиком занятий, основное внимание уделялось не теоретическим вопросам, а практическим действиям: выдвижению подразделения на дальние подступы к анклаву, рекогносцировке и элементарной съемке 'ничейной' местности, боевому слаживанию, с выполнением положенных тактических приемов, как всего отряда, так и отдельных разведывательных групп.

За полтора месяца мы осуществили шесть дальних рейдов, на расстояние от восьмидесяти пяти до шестисот километров, в основном, на стыки зон влияния всех трех бригад. Вездеходы-снегоходы, на всем протяжении этих многодневных переходов показали себя отлично. Но особую радость в работе вызывало использование четырех артефактов — Телефонов и четырех, по одному на каждую группу, беспилотных летательных аппаратов. По идее, они летать не должны, то есть, на территориях с частыми аномалиями не должен работать электронный блок управления. Но здесь он имел какой-то совершенно непривычный внешний вид — небольшая металлическая коробочка с двумя разъемами. Какая там внутри электроника и как это все работает — не понятно, но БЛА летал и выполнял свои функции прекрасно. В результате, на огромной штабной карте исчезло четырнадцать белых пятен.

Нам было известно, что командование бригад отпускало своих лучших бойцов на сборы неохотно. Получив обратно группы егерей с высокой степенью боевого слаживания, массивом новых разведданных, а также, прибывших на вездеходе и оснащенных беспилотником со съемочно-передающей аппаратурой и тепловизором, все трое бригадных генерала были в высшей степени довольны: они, наконец, от объединенного штаба получили практическую и действенную помощь. Теперь все знали, что в течение последующих двух лет подобная оснащенность утроится.

Нельзя сказать, что эти полтора месяца были для меня праздником души. Дальние и длительные рейды в Дикое поле по зимней целине, где пути подходов и отходов засыпаны сугробами, сон в термомешках прямо на снегу, выматывают и напрягают неслабо и душевному равновесию не способствуют. Но, все же, от нахождения в адекватной среде профессионалов, быстро слаженной команде с понятными взаимоотношениями, получил немалое удовлетворение.

Во время близкого общения с людьми, постиг многие знания о мире, в который попал: об анклавах Землян, территориях обитания аборигенов, а так же о нелюдях, дикой фауне и измененных тварях и мутантах. Здесь же впервые узнал о существовании настоящих домовых, об их трудолюбии и беззаветной преданности дому, а так же о 'меченных', то есть, людях, получивших внешние изменения тела или некоторые сверхспобности, или то и другое вместе.

Вот, куда ходить на охоту, теперь точно знаю; в рейдах наблюдал немало диких животных, иногда, целые стада травоядных и стаи хищников. Однако, на глаза не попадалась ни одна мутировавшая тварь, возможно, завидев снегоходы, они успевали прятаться, а возможно, что более правдоподобно, большинство из них зимой впадает в спячку. Говорят, всякая гадость начинает лезть наружу и Дикое поле становится опасным, когда немного потеплеет. Впрочем, тогда же выходят на большую дорогу промышлять и другие твари — бандиты и грабители, как в человеческом, так и в орочьем обличии.

В любом мире, любители легкой наживы — бессмертны. Их ежегодно отлавливают, отстреливают или вырезают но, постоянно переселяются с Земли новые и новые люди, очень часто не совсем законопослушные, а также подрастает молодая воинственная поросль среди аборигенов, которые в грабежах видят смысл жизни, и начинается все по-новому. Приходит весна, и они вылезают опять; зимой, конечно, тоже шухерят, но гораздо реже.

За весь период сборов, личный состав в казарме отдыхал всего лишь девятнадцать дней. Впрочем, отдых — мягко сказано. Кроме обычного подъема (к моменту которого прибывал лично), обязательного физо, занятий по рукопашке и стрельбищ, майор Здунек устраивал разбор рейдов, а также проводил штабные учения по воссозданию штатных и разрешению нештатных ситуаций.

Первоначально, обер-фельдфебель Крюгер зашугал рядового, или как правильно это звание здесь звучит, солдата Генриха Шредера по нарядам, как самого молодого салабона. Пришлось поговорить с бойцами и рассказать, кого бы из него хотелось слепить. Тогда-то снайпер Валдис, егерь Венской бригады, стал его наставником и к делу, кстати, подошел жестко.

— Понять, из чего у мужчины яйца, можно только под обстрелом, — частенько говаривал он и заставлял Генриха ползать под огнем пяти автоматов и пении снайперских пуль. И тот после первого же концерта обмочился, но ребята над ним не смеялись, а Валдис хлопнул по плечу и сказал, — Не переживай, парень, когда в лицо попадут брызги крови и мозгов того, с кем только что делил кусок хлеба, это со многими случается. Боязнь и трусость — это совсем разные вещи; не страшно, если обгадилось тело, страшно — если обгадится твоя душа.

И сейчас, несмотря на окончание периода сборов, Генриху предстоит шуршать еще полтора месяца в Венской бригаде, правда, Валдис возмущался, что за оставшееся время ничему толковому обучить не успеет.

Все дни были насыщены событиями, и время пролетело незаметно.

При подведении итогов, подразделение получило хорошую оценку командования и дополнительные премиальные к денежному довольствию, которые народ единогласно решил спустить в кабаке.

Мне по должности не положено пьянствовать вместе с подчиненными, но зайти на несколько минут и поднять полбокала вина за успех и удачу тех, с кем бок обок провел полтора месяца, посчитал необходимым. Тем более, что если вначале бойцы восприняли меня настороженно, то по прошествии пары дней, стали относиться правильно: не только с точки зрения субординации, но и с точки зрения понимания моих требований и команд.

Когда прощался, ощутил их эмоции и понял, моя репутация сложилась, она неплохая, и в таком виде будет распространена в среде тех, с кем придется работать в дальнейшем.

Сам я тоже, сабантуй не зажал. По рекомендации майора Здунека, организовал в офицерском клубе вечерний коктейль для офицеров штаба и комендатуры. С дамами. И живой музыкой.

Как это ни удивительно, но пришли, ангажируя жен и девушек все приглашенные. Даже генерал Функ, хотя пришел один и присутствовал недолго, всего с полчаса. Оказывается, здешний народ любит красиво отдохнуть и вкусно покушать, особенно на шару, поэтому, обычным коктейлем не обошлось и к двум часам ночи от четырех с половиной тысяч денег, полученных у казначея за полтора месяца службы, осталась сущая мелочь. Но, все это ерунда, главное — имидж, и мне было приятно в конце вечера прощаться с людьми, которые хоть и были под шофе, но уходили с чувством удовлетворения и благодарности.

Проводив последнюю пару и рассчитавшись по счету, мы с Мартой на уставших от танцулек ногах, но с хорошим расположением духа под редко падающими снежинками, пешком отправились домой.

На такой благоприятной ноте завершился мой самый первый шаг вхождения в местное общество.

* * *

Действительно, по местным меркам считаюсь человеком далеко небедным, даже, совсем наоборот. Но кто сказал, что людям богатым жить хорошо? Не верьте!

Лень ленится, от ничегонеделанья становится тоскливо. Правда, дважды отвлекался. Один раз ездили с Ванькой на охоту: из дробовика картечью трех гусей взял на перелетах, а второй — ходили на рыбалку: надергали по десятку щук. Ваньке крупных, от четырех до шести килограмм, попалось три, а мне всего одна, остальные — карандашики. Вот и все заботы-развлечения.