До последнего вымпела

Должность командира корабля, пусть и небольшого, это, конечно, значительно более привлекательная перспектива, чем самое хлопотное, хоть и весьма почётное место на флоте — быть старшим офицером броненосца. И та, и другая должности соответствуют чину капитана второго ранга, но, будучи командиром миноносца, хлопот имеешь гораздо меньше, а жалование, кстати, повыше.

Так что Белозёров сдавал дела Василию ничуть не обиженным, а даже наоборот — с облегчением, и тон общения с его стороны был вполне дружелюбным и слегка покровительственным:

— Удачи в новой должности, Василий Михайлович. Честно говоря, я вам не завидую: это снаружи "Пересвет" выглядит вполне презентабельно, а знали бы сколько проблем в его "потрохах"! Не хватает всего. Каждую бухту провода приходится выбивать с боем, каждый мешок для угля...

— Так я и не ждал лёгкой службы, — откровенно ответил Соймонов. — И прекрасно понимаю, что само делаться ничего не будет, придётся попотеть. С сегодняшнего дня влезаю в вашу шкуру, зная, что проблем и неприятностей будет немало. И благодарю вас за всё, что вы сделали на корабле к моему возвращению.

— Да уж, поработать пришлось, — Белозёров оценил вежливость своего преемника и ответил благожелательной улыбкой, — но основные трудности у вас впереди — на днях прибывают офицеры и матросы с Чёрного моря для пополнения нашего экипажа. Сильно подозреваю, что ожидаются трения в кают-компании между ними и "старожилами", прошедшими через походы и сражения. А матросы... В стране-то ведь чуть ли не революция и как бы эти черноморские бездельники не притащили на эскадру социалистическую заразу. Я, честно говоря, с большим напряжением ждал этого и очень рад, что избавляюсь от необходимости решать грядущие проблемы такого плана.

В общем, простились офицеры вполне доброжелательно, а то, что лейтенант Белозёров не особенно ушёл от реальности, рисуя картину ближайших проблем для Василия, тому пришлось убедиться достаточно скоро.

Даже при очень хороших отношениях с сослуживцами стать главой кают-компании броненосца, на котором под два десятка офицеров (а скоро будет больше) в двадцать четыре года, это испытание. Однако "глаза боятся, а руки делают". Не сказать, что было легко, но особых конфликтов не возникало, и гасить их не пришлось. Вот с материальным обеспечением дела обстояли действительно очень тяжело: порт физически был не способен снабдить возвращающиеся к жизни корабли всем необходимым, разве что с питанием всё обстояло прилично, а вот любую "железку" из ведомства адмирала Греве приходилось буквально выдирать с мясом и кровью. И всё это через ревизора и старших специалистов броненосца — Василий борта не покидал и не виделся с женой уже вторую неделю, с самого прибытия во Владивосток. На берег отправлялись обычно Денисов, Черкасов или даже Эссен. Но и самому Николаю Оттовичу, несмотря на его мёртвую деловую хватку, зачастую не удавалось добиться желаемого результата.

И дело было даже не столько в "береговых бюрократах", сколько в треклятой пропускной способности Транссибирской магистрали. В европейской части России было почти всё необходимое Тихоокеанскому флоту, но не было возможности своевременно доставить это на Дальний Восток. И в порту, в результате, не хватало всего. От банального листового железа и стволов новых орудий, до современных дальномеров Барра и Струда, которых на эскадре осталось целыми только восемь штук.

Глава 7.

Обидно. Очень. Всем выловленным из воды "ослябьцам" дали кресты. А ведь он его заслужил больше чем многие из... Но, тем не менее, Артур, помимо воли, частенько косил глаза на своего "Георгия", качавшегося на груди.

С "Победы", куда перевели Вилката после чудесного спасения, его отпустили на берег в первый раз. И "оторваться" по-настоящему возможность появилась впервые. Новоиспечённый георгиевский кавалер страшно соскучился по пиву. Пусть на броненосце и была ежедневная чарка, но чертовски хотелось взять в руки большую кружку, сдуть с неё пену и влить в себя хмельную влагу долгими-долгими глотками.

Искать подходящий трактир долго не пришлось. Даже ста метров по Светлановской идти не было необходимости — "Козочка" находилась почти у самого порта. Матрос, плюхнувшись за стол, по-барски махнул рукой "челаэку". Тот немедленно подскочил и, прослушав заказ, буквально через минуту нарисовался с двумя кружками пива. Благосклонно кивнув, Артур отпустил полового и с жадностью приложился губами к "жидкому хлебу".

— Рупуже*! — матрос был сильно недоволен, — Ну как можно называть пивом такую дрянь!

На самом деле пиво было довольно неплохим, просто хотелось показать, что "пивали мы и получше".

А вот стрелок из-за соседнего столика, резко вскинул голову, и услышав литовское ругательство, пересел за столик Артура.

— Здравствуй, товарищ, ты откуда?

— С моря, — неприветливо посмотрел матрос на "сухопутную крысу". — Тебе чего?

— Да нет, я имею в виду, где родился и жил — судя по "рупуже" — мы земляки.

— Ну, из Ковно, а ты?

— Из-под Вильно. Выпьем?

— Так за тем и пришли. Давай.

Матрос и солдат чокнулись кружками, и пиво полилось по своему предназначению.

— За Цусиму? — ткнул пальцем в сторону креста солдат.

— Разумеется. Иначе бы здесь не сидел.

— А ты задумывался о том, что это не твоя война? И не моя. Это война Империи. Империи, которая держит в рабстве и твою Литву, и мою Польшу. Ты желаешь ей победы? Чтобы русский царь и дальше продолжал угнетать наши народы?

— Что-то я тебя не пойму. Нам что, проиграть нужно было?

— Это, несомненно, было бы лучше всего. Поражение России в войне — самая большая польза для народов, которые она поработила.

— То есть нам было нужно всем на дно пойти? — что-то звериное стало просыпаться в спокойном и флегматичном литовце.

— Ну не всем вам, конечно, но для нас, тех, кого Россия угнетает уже не первый век — конечно, было лучше, чтобы её армия и флот обделались в этой войне. Разве я не прав, товарищ? Разве ты не хочешь, чтобы твоя Родина была свободной?

Тут Артура "накрыло". Мысли и воспоминания о бое понеслись в мозгу со скоростью экспресса: Мы зря воевали? Я зря наводил свою пушку и попадал? Тебе, сука, мало порванных в куски снарядами и осколками моих "братишек"? Ты воду ту самую, горько-солёную, хлебал? Тварь!

Кулак матроса и кавалера, практически помимо воли его "владельца", впечатался в скулу пехотинца. Того мгновенно снесло со стула.

— Гнида! Ты хоть японца живого видел? Ты тонул? Ты шимозу нюхал? Нна! — Артур тоже выскочил из-за стола вслед за "земляком" и ботинок матроса смачно врезал под рёбра провокатора. — Жалеешь, что не всех нас акулы сожрали? Убью гада!

Сидевшие за столиком неподалёку солдаты, повскакивали со стульев и подались было на выручку товарища, но трактир всё же был портовый...

— А ну ША! — матросы с "Ретвизана", "Изумруда" и "Авроры", находившиеся здесь же, достаточно чётко показали, что своего в обиду не дадут. Но и Артура попридержали. — Ты чего, братишка, взбесился? Что он тебе сделал-то?

Ярость потихоньку проходила, и наводчик смог внятно донести до моряков суть происшедшего.

— Во мразь! — у матросов появилось желание уже всем вместе продолжить экзекуцию, но здравый смысл взял-таки верх:

— Да ну его к чёрту! — презрительно бросил один из изумрудовцев, — убьём ещё ненароком — нам же и отвечать придётся. Социалист это. Наверняка. Сдадим эту сволочь в участок, а там пусть полиция разбирается.

Даже стрелки, узнав в чём дело, не стали защищать "брата по оружию" и незадачливый агитатор был препровождён туда, где с ним уже общались люди, которым и положено этим заниматься.

Глава 8.

Вошедшее в свою силу летнее солнце, даже не попадая напрямую в высокие и широкие окна, буквально заливало светом кабинет командующего флотом на Тихом океане. Но отнюдь не наступающая на Приморье жара волновала собравшихся за столом Рожественского начальников отрядов — каждый знал, что накануне из Санкт-Петербурга вернулся контр-адмирал Вирен, и новые указания "из-под шпица" обязательно последуют. Кому-то могут дать новую должность, а кого-то — таковой лишить. Учитывая, что треть присутствовавших пока лишь "исполняли должности", заменив своих убитых или серьезно раненых командиров и еще не получив утверждения, этот вопрос был весьма животрепещущим. Да и сам общий замысел того, как, базируясь на совершенно, как оказалось, не готовый к приему такого огромного числа кораблей Владивостокский порт, должна действовать эскадра, в любом случае должен был если не исходить из здания Адмиралтейства, то хотя бы быть утвержденным там.

— Господа адмиралы и офицеры! — обратился, наконец, к собравшимся Рожественский, — Прежде, чем огласить поступившие нам из Санкт-Петербурга конкретные приказы, я хотел бы познакомить вас со своим видением политической стороны нашей нынешней ситуации. Скажу прямо: если бы такие силы, как сейчас, мы собрали, находились бы в Порт-Артуре, то, на мой взгляд, уже можно уже было бы считать, что война закончена. Однако Владивосток — это не Порт-Артур, — адмирал кивнул в сторону висящей на стене огромной карты, — здесь мы со всех сторон отрезаны от основных японских коммуникаций проливами, в которых ночами охотятся десятки японских миноносцев, и если крейсера имеют хорошие шансы миновать их невредимыми, используя свою большую скорость, то для броненосцев, а особенно наших "старичков", каждый проход через проливы — это большой риск. На новых же броненосцах, как вы все знаете, ремонт продлится еще некоторое время. — На слове "ремонт" адмирал поморщился так, что присутствующим показалось, что у него заболел зуб, хотя на самом деле просто за последние полтора месяца вечно проблемный ремонт измучил его сильнее, чем ранение. Тем временем, Рожественский продолжил: — Однако, безучастное сидение эскадры в Порт-Артуре было очень плохо воспринято в Санкт-Петербурге. И на суше, как вы знаете, войска до сих пор не могут прийти в себя после поражения под Мукденом. Поэтому нам никак нельзя быть безучастными сейчас, когда по крайней мере здесь, в Японском море, которое, кстати, решено на русских картах переименовать просто в Восточное, сила на нашей стороне! И, согласно поступившим приказам, — адмирал положил руку на лежащую перед ним папку с бумагами, — все части нашего флота получат свою часть работы, чтобы эту силу реализовать. Итак, — адмирал раскрыл папку и извлек оттуда первый документ, — начнем со стратегии в этой войне. Вернее в её продолжении. Прошу выслушать начальника штаба флота, контр-адмирала Клапье де Колонга. Прошу, Константин Константинович.

Бывший флаг-капитан Рожественского, получивший за поход и Цусиму и "Георгия", и орла на погоны, ставший контр-адмиралом, неторопливо принял папку из рук командующего и, не тратя слов на вступление, обратился к присутствующим:

— Господа, если рассматривать некоторую программу-максимум, то в обозримое время России нужно вернуть хотя бы потерянное за последний год. Про штурм Токио пока рассуждать не будем. Основную задачу будет выполнять наша Манчжурская армия, но ей, во-первых, необходима поддержка с фланга, а во-вторых, мы должны максимально затруднить противнику подвоз подкреплений и снабжение армии на континенте. Ну и, в-третьих, сделать невозможным или хотя бы очень затруднительным, подвоз всего, о чём только можно подумать в саму Японию. Не мне вам объяснять, что без сколько-нибудь стабильного снабжения из других стран, метрополия врага долго не протянет. Но этот, третий вопрос, вполне решается сам собой при достаточно активных действиях наших крейсеров, в первую очередь вспомогательных. Но их нужно обеспечить. К этому мы вернёмся позже. Сейчас, так сказать, о "главном направлении":

— Мы имеем полностью боеспособными "Полтаву", "Сисой Великий", "Наварин" и "Нахимов". Отремонтированы и вошли в строй "Орёл" и "Бородино". Ожидается на днях присоединение к основным силам "Пересвета" и "Победы". Но на все отремонтированные броненосцы только семь целых дальномеров Барра и Струда. Адмиралтейство обещает ещё несколько штук в течение месяца, но пока мы имеем то, что имеем.

По крейсерам: в строю "Олег", "Жемчуг" и "Изумруд", на днях, опять же, заканчивают последние приготовления "Баян" и "Богатырь". На "Громобоя" и "Аврору" в ближайший месяц можно не рассчитывать.

У противника же, если считать истреблёнными только те корабли, гибель которых мы однозначно наблюдали, в строю два броненосца (считая "Чин-Иен") и шесть броненосных крейсеров.* При этом в лёгких крейсерах у японцев преимущество значительное — тринадцать вымпелов против наших четырёх. Благо, что по скорости преимущество у нас — уйти от превосходящего противника может любой наш крейсер. Если, конечно, встреча произойдёт в открытом море.

С миноносцами дело значительно хуже — у японского флота просто подавляющее превосходство в кораблях этого класса. И подкреплений в этом плане нам ждать неоткуда.

— А в каком плане есть откуда? — не утерпел Ухтомский.

— С Балтики, Павел Петрович, — спокойно ответил Клапье де Колонг. — То, что снаряжается Третья эскадра, было известно давно, но теперь можно смело надеяться на её появление в здешних водах месяца через три. А это весьма серьёзное подспорье в войне: броненосец "Слава" один стоит японского

"Сикисимы", старички "Александр Второй" и "Николай Первый" очень прилично бронированы, да и пушки у них вполне грозные, броненосцы береговой обороны втроём стоят двух броненосных крейсеров противника, крейсера "Владимир Мономах", "Память Азова" и "Адмирал Корнилов" сильнее любого бронепалубного крейсера японцев каждый. А то и двух. А вот с миноносцами как раз большая проблема. Из больших — только "Видный", ну и несколько типа "Сокол". Но ведь наверняка часть из них не дойдёт из-за поломок. Увы.

* Гибель 'Асамы' в Цусимском сражении русские не наблюдали.

Линейный бой со всем флотом противника третья эскадра вполне может выдержать. Ну, хотя бы некоторое время — наверняка. Так ведь и мы в стороне оставаться не будем, выйдем навстречу.

Но это вступление, как вы сами понимаете. Теперь о том, что нам предстоит делать в ближайшее время: имеющихся у нас линейных сил, при всех проблемах, достаточно, чтобы спокойно выйти в Цусимский пролив и даже дальше и господствовать там над морем. Нам нечего бояться всего флота Японии в прямом столкновении. Днём. Но в темноте наши силы наверняка будут атакованы армадой миноносцев противника и нет никакой гарантии, что к утру, пара наших броненосцев и крейсеров не будут иметь по минной пробоине, а то и вообще окажутся потопленными. Вы согласны?

Лёгкое гудение за столом было вполне одобрительным — начштаба флота говорил вполне логично и разумно.

— Так вот, — продолжил адмирал, — для обеспечения фланга армии, которая собирается перейти в наступление, нам необходимо как бы двигаться вслед за ней вдоль береговой линии к Корее. Баз у нас, как вы прекрасно понимаете, там нет. У нас вообще только одна реальная база на Дальнем Востоке — Владивосток. Но береговая линия весьма удобна для стоянок эскадр — очень много бухт с подходящими глубинами. Чуть ли не каждые пятьдесят миль имеется вполне приличная стоянка. Есть предложение: постепенно захватывая побережье в надлежащих местах, оборудуя там временные порты, двигаться к Гензану. Ну, и как конечная цель — захватить этот порт, чтобы обеспечить к зиме незамерзающую базу для флота.