Князь Тишины

—  Мне плохо, — умирающим голосом сообщила Погодина, оседая на землю.

—  Надо уходить, — озабоченно сказала Эзергиль. — Судя по светящейся паутине, эти твари охотятся по ночам.

Я вцепилась себе в волосы, распихивая ногами пауков. Они обиженно пищали и не расходились. Мысленно я уже дала зарок поставить крест на демиургии, если выберусь из своего домена живой.

—  Эзергиль! — воззвала я в отчаянии. — Спасай! Как выходят из домена?

—  Ты правильно сказала — через дверь.

—  Где же тут дверь?!

Эзергиль засмеялась. Должно быть, мне показалось в полутьме, подумала я. Как можно смеяться, когда рядом умирает от жажды Иван и сама себя переваривает Погодина? Что за душевная черствость?

—  Есть такие двери, в которые выходят только один раз. Кстати, их большинство, — сказала Эзергиль. — Следовательно, когда создаешь мир, первое, что надо обеспечить, — удобный и безопасный выход. Эй, Катька, хватит умирать. Паук был не ядовитый.

Распластавшаяся на тропе Катька издала стон и приподнялась.

—  Я вам это еще припомню, — пообещала она. — Со мной такие шутки даром не проходят. Блин, как рука-то болит!

—  И поделом, — пробормотала я. — Мало тебя покусали.

—  Если бы ты в самом деле умудрилась создать домен, мы бы тут все к утру скончались, — насмешливо заявил Иван, помогая Катьке подняться.

Тут до меня дошло. Ух как я разозлилась!

—  Вы разыграли меня, паразиты! Лес ненастоящий! Так я и думала — что-то здесь неправильно...

—  Лес настоящий, — возразила Эзергиль. — Я сделала эту модельку по твоему описанию. Кое-что, конечно, поменяла. Пауки неядовитые, грибы тоже. Будь ты поопытнее, сразу догадалась бы, в чем дело.

—  Это, типа, посвящение в ученики, — добавил Иван. — Чтобы на своей шкуре прочувствовала, что такое демиургия. Было очень прикольно понаблюдать, как ты мечешься...

—  Сейчас ты начнешь метаться! — пригрозила я, оглядываясь по сторонам в поисках чего-нибудь тяжелого.

—  Эй, ребята, — окликнула нас Эзергиль. — Отвлекитесь, дело еще не закончено. Геля, ты хочешь узнать, как выходить из домена, или нет? Тогда слушай. Сначала запоминаем место входа — это самое важное. Дверь там, но поскольку она открывается только в одну сторону, ее не видно. Наша задача — сделать ее двухсторонней. Для этого представляем, как дверь выглядит снаружи, как можно подробнее, пока она не станет реальной. А потом выходим.

—  Все это хорошо, — кивнула я. — Но я не помню, где мы зашли.

—  Я-то помню, — снисходительно сказала Эзергиль. — Разворачиваемся обратно.

Мы шли по тропинке под навесом из светящейся паутины. Далеко в небе виднелись необычные созвездия, в лесу то там, то сям вспыхивали чьи-то глаза. Но я уже не боялась. Волшебный лес расколдовали, он стал безопасным и неинтересным. "Когда буду создавать домен, придумаю что-нибудь другое", — решила я.

За очередным поворотом моим глазам открылось диковинное зрелище: среди темного леса, на невесть откуда появившейся полянке стояла наша художка. В окнах горел свет и мелькали чьи-то тени.

—  И что теперь? — спросила я на всякий случай.

—  Чего-чего, — удивилась Эзергиль. — Пошли в мастерскую. Заберем сумки, одежду и по домам. А то поздно уже.

ГЛАВА 5

Лазербол и "Рагпарек"

Попадает DOOMep в ад, ему говорят: "Ну, три последних желания?" А он отвечает: "Пушку, IDKFA [Код бесконечных боеприпасов.], IDDQD [Код бессмертия.], и держитесь, гады!!!"

Старинный геймерский анекдот

Моя первая попытка демиургии, несмотря на всю ее провальность, закончилось в общем благополучно — за одним неприятным исключением. Этим исключением была вполне реалистически прокушенная рука Погодиной. И хотя я в этом была абсолютно неповинна, Катька, как выяснилось впоследствии, затаила злобу именно на меня. И, дождавшись удобного случая, отплатила, как настоящий мастер Чистого Творчества, — аккуратно, изысканно и жестоко.

Так случилось, что вскоре после моего появления на спецкурсе Д отделение иллюзий охватило повальное увлечение лазерболом. О походе во Дворец молодежи, откуда поползла эта зараза, я узнала совершенно случайно. Моя лучшая подруга Маринка, с которой мы дружим с детского сада, как-то раз на перемене следила за очередным парнем своей мечты и нечаянно подслушала разговор компании иллюзионистов, с жаром этот самый поход обсуждавших. Если бы она оставила подслушанное при себе, и мне, и многим другим людям удалось бы избежать массы неприятностей. Но чтобы Маринка что-нибудь не разболтала "по секрету" всем окружающим, такого чуда в природе еще не случалось.

Началось, как водится, с ерунды: несколько парней сходили сыграть в этот самый лазербол во Дворец молодежи. Их вшестером провели в круглое "космическое" помещение, там они разделись до пояса, всем выдали бронежилеты, шлемы и бластеры и запустили в лабиринт. Устройство лабиринта, по словам Маринки, вызывало у иллюзионистов наибольший восторг: закоулки, тупики, темно и мрачно, повсюду дым, подсвеченный мелькающими разноцветными прожекторами, не видно ни фига, и музыка грохочет. На противоположных концах лабиринта находились "базы". Задача — прорваться в базу противника и расстрелять ее. Также засчитывается каждое попадание в шлем или бронежилет. Они там носились как угорелые минут сорок: кто-то кинулся на штурм базы, точно камикадзе, и тут же получил полный лазерный заряд в лоб, кто-то скрылся в засаде да так и просидел там всю игру, кто-то в лабиринте заблудился и долго орал: люди, где вы, убейте меня, пожалуйста!

Казалось бы, сходили и забыли. Но кому-то из иллюзионистов пришла в дурную голову мысль перенести аналог лазербола в коридоры училища. Несколько дней иллюзионисты носились на переменах, сшибая с ног тех, кто не успевал прижаться к стенке, и швырялись огненными шариками, которые с грохотом и сполохами взрывались при соприкосновении с жертвой. Это безобразие продолжалось дня три, пока огненным шаром нечаянно не залепили в самого Николаича. Директор озверел и приказал прикрыть веселье. Иллюзионистам ничего не осталось, как покориться. Больше шарики в училище не взрывались. Но самые внимательные, в том числе и я, заметили, что игра — втихомолку, тайком, в глубоком подполье — продолжается, и не только продолжается, но вроде бы даже эволюционирует.

Происходили, например, такие сцены. Весь поток — человек семьдесят — сидят в глубоком молчании и слушают лекцию, посвященную образу бизона в искусстве раннего мезолита. Вдруг какая-то девчонка, очень серьезная и старательная с виду, поднимает руку и делает легкое метательное движение. В ту же секунду с передних парт доносится удивленный возглас, а потом — страшная брань. Взгляды всех присутствующих обращаются на чертыхающегося парня. На вид он целый и невредимый, но зол так, как будто его холодной водой из-за угла облили. Препод, разумеется, выгоняет его из аудитории. Парень, мрачно обводя глазами ряды, выходит. Из-за двери несется ругань. Развеселившийся народ перешептывается, гадая, в чем дело. Серьезная девочка и ухом не ведет, пишет себе конспект, только улыбается уголком рта.

Шли дни, напряжение росло. Иллюзионисты вели себя как заговорщики государственного масштаба, кучковались на переменах, обсуждали какие-то девайсы, сыпали совершенно непонятными именами и названиями и периодически вели себя неадекватно, сползая под парту посреди лекции, неожиданно замирая на месте или разражаясь воплями безо всякого повода. Изредка я краем уха ловила обрывки загадочных разговоров примерно такого содержания: "... Он кинулся на меня сзади, и я ударил его пяткой с разворота так, что чешуя во все стороны полетела, а другой тем временем подкрался и жвалами меня за ботинок — хап! Сразу сто очков минус. Ах ты, думаю, сука, у меня уже пар из ушей, а из-за тебя мне тут еще двадцать минут лишних рубиться?! И я его схватил за задние клешни — он пищит, жгучей слюной брызжет — и об стену, об стену!!!" Часто в разговорах мелькало таинственное слово "Рагнарек".

Я понятия не имела, что собой представляет эта новая игра, да и не интересовалась особо, пока однажды случайно не угодила прямо на ее финал — впрочем, скорее всего, никакой случайности в этом не было. Как-то раз, уже после занятий, я приехала сдавать хвост по черчению. Я шла себе по полутемному второму этажу, когда из-за угла выскочила девчонка с яркими черными глазами, судя по прикиду — иллюзионистка, но явно не первогодок. Господи, неужели опять лазербол, подумала я, привычно отступая к стенке. Пробежав метров десять, девчонка круто затормозила и оглянулась назад, переводя дыхание. Лицо у нее было предельно напряженное — чем не спринтер на последних секундах дистанции. Меня она как будто не видела. Из-за угла между тем появился парень. Так же бурно дыша, он вертел головой, сжимая в руке какой-то продолговатый черный предмет. "Да ведь он же не видит ее! — поняла я. — Он ее ищет и в упор не замечает!"

—  Эй, Один! — неожиданно крикнула девчонка. Она стояла прямо напротив меня и, выкрикнув это странное имя, быстро сделала шаг влево, едва меня не толкнув. В ее руке появилось, словно из воздуха, такое же устройство, как у парня, — похожее на дистанционный пульт управления от телевизора, только почти без кнопок, а с одной стороны у него торчали под углом два металлических зуба.

Глаза "Одина" вспыхнули — он заметил ту, кого преследовал.

—  На этот раз ты просчиталась, Скульд! — радостно завопил он и кинулся в атаку. — Сейчас я тебе дам пня! В рог закатаю!

Скульд застыла на месте, стараясь даже не дышать. Я постаралась последовать ее примеру: отчасти, чтобы не портить людям кайф, а отчасти — ради собственной безопасности. Кто их знает, чем они тут занимаются, а "пульты" мне и вовсе казались довольно-таки угрожающими.

Один пронесся мимо нас и затормозил метрах в двух позади. На его лице отражалась досада — он опять потерял противника. Лицо Скульд было напряженным и неподвижным, как будто она к чему-то прислушивалась. Она тоже не видит Одина, догадалась я. Что же это за игра такая? Магические прятки?

В этот момент Один совершил нечто неописуемое. Он издал торжествующий вопль, ринулся вперед и как баран налетел на стену в конце коридора, даже не попытавшись затормозить. Раздался глухой удар. Я невольно вскрикнула. Один мешком рухнул на пол. Скульд встрепенулась, в одно мгновение оказалась рядом с ним, вскочила ему на спину и приставила "пульт" к затылку поверженного противника.

—  Сдаешься?

Один нечленораздельно выругался.

—  Сдаешься?

Скульд щелкнула "пультом", и между металлическими зубами промелькнула здоровенная белая искра. Один конвульсивно дернулся, пытаясь встать, но Скульд надежно уселась у него на спине. Да это же просто электрический шокер, сообразила я. Чертовски неприятная штука, особенно если включить на полную мощность. Жестокие, однако, у иллюзионистов игрища!

—  Третий раз спрашиваю — сдаешься, ас?

—  Да-а-а, — прохрипел Один. — Хватит шею поджаривать, паразитка!

—  Давай шокер. Восемь — шесть в пользу асов. Кто-то скоро отправится в Нифльхейм, ха-ха...

Скульд слезла со спины Одина и помогла противнику встать.

—  Еще не известно, как дела у остальных, — буркнул Один, отряхивая штаны и свитер. — Может, на других ярусах асы ваших обставили. А круто ты меня заманила. Я, в полной уверенности, что ты прячешься за следующим поворотом, с размаху впилился в эту долбанную стену...

Скульд довольно хихикнула:

—  Пришлось поводить тебя по этажам, пока у тебя окончательно не пропало ощущение направления. Когда я заметила, что ты уже не рубишь, где находишься, то повела тебя к фальшивому коридору. Впредь обращай внимание на сквозняки. Это дело тонкое, на бегу не больно-то распознаешь, но иначе никак не определить, настоящий коридор или нет. Это уровень мастера. Кстати, тут появились умельцы, которые научились создавать иллюзию сквозняка. Ты как, в порядке? Синяк-то будет какой красивый, хи-хи-хи... Пошли, отметимся у Фрейи, заодно узнаем, как дела у остальных...

Дружески беседуя, иллюзионисты прошли мимо меня, как мимо пустого места, и исчезли за поворотом. После этого приключения мой абстрактный интерес к забавам иллюзионистов превратился в конкретное непереносимое любопытство. Судя по всему, иллюзионисты создали некое игровое пространство, которое только им и было видно, и разработали такие правила, чтобы игроки не особенно бросались в глаза остальным ученикам. Сюжетно игра как-то была связана со скандинавской мифологией, по крайней мере, слова "ас" и "Рагнарек" ассоциировались у меня именно с ней.

Я насела на Маринку: описала ей подсмотренную мной сцену побоища и принялась подбивать ее вытянуть из предмета слез и воздыханий, какой-такой тайной игрой поглощен весь курс иллюзий.

—  Это ведь отличный повод для общения с твоим красавцем — как его там? — искушала я подругу. — Скажи ему: шла по коридору, увидела игру, теперь не могу ни есть, ни спать, и только ты один можешь мне помочь...

—  С какой стати он будет мне что-то говорить? — сопротивлялась Маринка. — Пошлет подальше.

—  Ты что?! Да он счастлив будет, что ты к нему сама обратилась! Помнишь, ты говорила, что он на тебя позавчера нежно посмотрел три раза, а на той неделе на ногу специально в дверях наступил. У него на лице написано, что он по тебе сохнет!

В итоге доводы на Маринку подействовали, и она пообещала поговорить со своим иллюзионистом. Но иллюзионист, как и следовало ожидать, рассказывать об игре наотрез отказался.

—  Сказал, эта игра только для своих, — мрачно сообщила подруга. — А всяким реалистам там делать нечего. Рожденный ползать, дескать, летать не может.

Прошло несколько дней. Ценой невероятных волевых усилий я преодолела муки зависти и постаралась выкинуть чужую игру из головы. Тем сильнее удивила меня Марина, с сияющей физиономией окликнувшая меня в буфете.

—  Гелька, победа! — крикнула она таким тоном, каким обычно по телевизору говорят: "Вы выиграли миллион!"

—  Все устроено, — сообщила она, когда мы уединились на исписанном подоконнике. — Сегодня, в половине пятого, в столовке тебя встретят и отведут, куда следует.

Я ничего не понимала.

—  Будешь играть!

—  Во что?

—  В "Рагнарек"!

Тут до меня дошло.

—  Рассказывай, быстро! — в волнении приказала я.

Оказывается, вчера к Маринке подвалил парень ее мечты в компании нескольких однокурсников и потребовал разъяснений. Его интересовало, откуда девушка узнала об игре, что конкретно узнала, и кто, кроме нее, еще в курсе дела.

—  И ты все разболтала?!

—  А что тут тайного? Я просто сказала им, что одна девчонка с курса реальности догадалась насчет "Рагнарека" и жутко хочет сыграть. Все развеселились, стали всякие шутки шутить, и тут такая темноволосая девчонка с длинной челкой спрашивает: "Это не та ли, которая на той неделе жалась к стенке на первом уровне Асгарда?" Я говорю — вроде она. А как ее, спрашивает, зовут? Ну, я сказала. Тогда эта девчонка и говорит: "Пусть приходит. Почему бы не провести эксперимент? Запустим ее в Нифльхельм и посмотрим, чего стоят реалисты". Так вот! — гордо закончила Маринка, явно ожидая, что я кинусь ей на шею от благодарности и нежных чувств.