Легенда о небесном страннике. Часть 1.2

— Это кажется понятным и объяснимым для тебя или для меня, — сказал капитан. — Но ты стал бы вести переговоры с лионгами, например? — спросил Рой, раскуривая трубку.

— Зачем? — не понял Мио.

— Вот именно, зачем?

Капитан затянулся и выпустил в потолок струйку прозрачного красноватого дыма.

— Для эрлийцев мы ничем не отличаемся от лионгов или каких-нибудь других тварей. Они называют нас "эсины". Знаешь, что это означает на их языке? Эсин... — червь! Они считают нас слишком примитивной цивилизацией, чтобы вести переговоры на равных. Гораздо проще поработить дикарей и заставить работать на себя, а не выслушивать нелепые и абсурдные условия. Сделать эсинов рабами. Чем они и занимаются на завоёванных территориях.

Возможно, со временем, зайдя в тупик, нам придётся прийти к разумному компромиссу. Эрлийцы малочисленны. Продолжение войны губительно в первую очередь для них. А значит, придётся искать соглашение. Но пока всё продвинулось не дальше временного пакта о ненападении. Никто не знает, когда будет нарушен этот пакт. Говорят, эрлийцы взяли передышку в связи с предстоящей коронацией нового арджента. А нам просто некуда было деваться. Нам нужно время, чтобы набраться сил, восстановить ресурсы, технику, людей. Теперь понимаешь, в каком положении я нахожусь, сохранив жизнь инопланетнику?

— Наверное, не стоило этого делать, — прошептал Мио, сжимая кулаки и чувствуя, что испытывает горячее желание самолично прикончить находящегося в медицинском отсеке эрлийца.

— Может быть, — капитан вздохнул и налил себе вина, — но ты должен узнать ещё кое-что. Начистоту говоря, не уверен, что стоит рассказывать, вываливать сразу, но это просьба твоего отца. Да и кто знает, где мы завтра все будем.

Глаза капитана затуманились. Мио показалось, что он погрузился в воспоминания. Наверное, так оно и было.

На некоторое время в каюте установилась тишина, а затем капитан поставил бокал на стол и сцепил руки в замок, разглядывая свои узловатые крепкие пальцы.

— Ты спросил о своей матери. Думаю, ты достаточно взрослый, чтобы узнать правду. Это непросто будет принять, Мио. Тебя никто и не заставляет принимать. Постарайся просто понять, обдумать, — он помолчал несколько мгновений, и Мио, кажется, перестал дышать. — Твоя мать...она была ЭРЛИЙКОЙ.

Мио показалось, что он ослышался.

После всего рассказанного капитаном, признание насчёт матери произвело эффект разорвавшейся бомбы. Мио поднялся и снова сел, слишком потрясённый, чтобы что-то сказать.

— Не всё эрлийцы одинаковы! — резко осадил капитан, заметив реакцию. — Твои родители любили друг друга, — прибавил он тише. — Им пришлось скрывать свою связь. А потом стало слишком поздно. Вряд ли отец тебе рассказывал, но ему пришлось побывать рабом.

И Харавей поведал ошарашенному Мио историю молодости и жизни отца, то, как он был захвачен в плен, как познакомился с его матерью.

— Твоя мать, Сольвей, была знатного рода. Из высших. Лееров, как они называют себя. Но она отказалась от своего народа и сбежала с твоим отцом. Ты вряд ли представляешь, что это значило для неё — связать собственную жизнь с эсином. Вечно прятаться и жить в страхе. Твою мать лишили всех званий и приговорили к смерти. Они с твоим отцом скрывались, но их выследили. Сольвей погибла, спасая тебя. Алекс ничего не мог сделать. Он очень тяжело переживал, так и не смог смириться, винил во всём себя. Но ещё больше боялся за твою жизнь. Ты вырос на корабле, в небе, как настоящий Небесный странник.

Знаешь, о чём мечтал твой отец? Чтобы ты имел возможность жить нормальной жизнью, как большинство обычных людей, и никогда не прикасался к штурвалу. Парадокс, правда? — Харавей грустно вздохнул. — Но он знал, что ты станешь пилотом и пойдёшь по его стопам. Я прав?

Мио судорожно кивнул, слишком потрясённый и потерянный, чтобы говорить сейчас. Заметив его состояние, капитан поспешил закончить:

— Что бы я ни рассказал, решение, как жить и поступать дальше, остаётся за тобой. Но ты должен полностью понимать ситуацию и соблюдать осторожность.

Рой замолчал, не зная, как сформулировать, предпочитая, чтобы Мио сделал выводы сам.

— Любое обследование, любая военная медкомиссия... Нельзя рисковать, понимаешь? Никто не должен узнать о тебе.

Мио молчал, не реагируя. Только что капитан поставил жирный крест на его карьере. Какой реакции он ожидал? Мыслей не было. Подросток пытался уложить в голове информацию, слушал механически.

— ...Как бы больно и трудно тебе не было, уважай память о своей матери. Она была достойной женщиной и любила тебя.

Капитан привстал и расстегнул рубаху, снимая с шеи круглый посеребренный медальон. Нажал невидимую пружинку и протянул мальчику, словно раскрытые створки раковины.

— Это твоё. Алекс не смог передать.

Мио осторожно, с замирающим трепетом, взял медальон у него из рук.

С фотографии на внутренней стороне на него смотрела печальная девушка. Удивительно красивая, с тонкими чертами лица и роскошными серебристыми волосами. К груди она прижимала темноволосого младенца в пелёнках, точную копию себя.

Пальцы Мио дрогнули. Он медленно опустился в кресло, не в силах оторвать взгляд от этих черт, незнакомых и одновременно родных до боли. Ни единого сомнения не осталось.

Он вспомнил. Вспомнил! И комната дрогнула, расплываясь неверной предательской влагой.

Он увидел.

Мама смотрела на него, светло улыбаясь, напевая колыбельную мелодичным нежным голосом.

Мы с тобою станем ветром.

Ты мои слова услышишь.

Унесёт нас бесконечность.

Свет подарит нам покой.

Мы взлетаем ввысь, всё выше.

В точки превратятся крыши.

Воспарим с тобой, как птицы,

Над землёй... И ты увидишь...

Там, за небесами, есть волшебный город.

Он для тебя лишь одного.

Там, за небесами, есть волшебный город.

Вместе мы найдём его...

— Я думаю, тебе стоит сейчас побыть одному.

В голосе капитана проскользнули ноты неловкости и сочувствия.

— В общем, вот так оно всё на самом деле обстоит, — добавил Харавей с неуклюжей виноватостью. — Не стоило всё это рассказывать?

Мио без слов махнул рукой, заставляя горло протолкнуть застрявшие слова.

— Рано или поздно вам пришлось бы это сделать... Лучше сейчас. Спасибо.

Он опустил голову, водя пальцем по ручке кресла.

— Я не сожалею ни о чём, — Мио оттолкнулся руками, встал, разглядывая медальон со смешанными чувствами, — просто, я слишком... Вы понимаете, моя мама... Я всегда скучал по ней. А теперь вспомнил, какая она была. Она была очень добрая.

Он бережно закрыл медальон и надел цепочку на шею, пряча диск под воротником.

— Пойду, — проговорил мальчик тихо.

Капитан кивнул без слов.

Карамир выглядел подавленным, но держался удивительно ровно и спокойно для ситуации.

— Извините.

Он развернулся и вышел. Капитан несколько секунд в молчании глядел ему вослед, а затем, размахнувшись, с силой швырнул бокал об стену, выплёскивая злость и досаду. Брызнули осколки, на стеновой панели остались алые потёки.

Он рассказал правду, как просил Алекс. Но он не сказал настоящую правду, и, наверное, так никогда и не сможет ему рассказать. Дай бог, чтобы мальчик никогда не узнал о своём прошлом и о том, кто он на самом деле. Подобной информации парень просто не переживёт.

Глава 4. Правда или ложь.

Мио, не раздеваясь, упал на кровать, почти рухнул лицом вниз. Вытащил медальон, открыл и долго-долго смотрел на изображение матери.

Мама всегда любила его...

Любила и отдала жизнь за то, чтобы он, Мио, жил и был счастлив. Миоарель — теперь это имя наполнилось тревожным знанием. Миоарель. Эрлиец. Эрлиец!

Захотелось завыть от отчаяния.

Мама любила его. Всегда любила. И никогда мама не хотела войны. Мама не была эрлийкой.

Мама отказалась от своих собратьев. Его мама. Он никогда не станет похожим на тех ублюдков, о которых рассказывал капитан. Мать тоже ничего общего не могла иметь с ними.

Там, за небесами, есть волшебный город.

Он для тебя лишь одного.

Там, за небесами. Станешь ты свободным.

Вместе мы найдём его.

Ничего общего?

Мио стиснул зубы и прокусил губу почти до крови.

Даже эта внезапно всплывшая в памяти песня показалась жуткой и зловещей, имеющей новый глубинный смысл. На секунду Мио сделалось страшно. Словно паранойя обуяла. Показалось, будто медальон ожил, стал тёплым. И эта встреча с капитаном, и информация, которую он поведал, не были случайностью. Происходящее виделось предопределенным, абсолютно неизбежным. Стало трудно дышать. Сердце сжало непонятное мучительное предчувствие. Как будто что-то плохое должно произойти. Ты это понимаешь, но ничего не можешь сделать.

Он вскочил, оглядываясь по сторонам в поисках неведомых чудовищ, но их не было, как и ожидалось.

Парень обхватил себя за плечи и, подобрав ноги, прижался спиной к стене.

Эта война всё перевернула с ног на голову. Война эсинов за свою свободу и право на жизнь. Война, которая длится и длится. И будет длиться ещё много лет, пока они не проиграют, не смирятся.

Там, где правят высшие, люди живут хорошо. У них есть приличная еда и много воды. Работа, за которую они получают кредитки. Существует социальная система и... хозяева, которые в любой момент могут унизить, убить — сделать всё, что угодно.

На шахтах каждый год погибают тысячи людей Ради того, чтобы добывать махниевый камень, жизненно необходимый высшим для энергетических установок.

Можно смириться с рабством и выжить, а можно продолжать войну. Детям очевидно, что мирный договор ни что иное, как отсрочка в войне. Короткая страшная отсрочка, после которой начнётся настоящий ад.

Мио должен будет сражаться. За свою свободу. Убивать ненавистных эрлийцев до последнего своего вздоха. Но тогда и его мать... Нет! Невозможно.

Но получается, теперь, обладая новым знанием, он осознанно должен воевать против тех, в чьих жилах течёт та же самая кровь. И кто-то из этих людей, возможно, этот вонючий эрлиец, может оказаться для него братом. Нет! Неправда! И, хар, как всё запутанно!

Мио поднялся и принялся мерить шагами узкое пространство каюты. Захотелось увидеть эрлийца. Увидеть, чтобы убедиться, что у них нет ничего общего, что они совершенно не похожи.

Мио зажёг свет и, подойдя к зеркалу, принялся тщательно изучать своё отражение. У него такие же хрупкие кости, вытянутый узкий овал лица и удлинённые, подёрнутые прозрачным ледком сине-зелёные глаза.

На мгновение показалось, что из зеркала на него глянуло ненавистное эрлийское лицо. Нет! Они не похожи! Совсем не похожи. Ничего общего. Ни-че-го!

У Мио тёмные волосы и смуглая отцовская кожа, совсем не похожая на бледное лягушачье брюхо эрлийца.

Мио вышел из каюты. Навстречу попадались знакомые члены экипажа. Приветливо кивали, улыбались, отпускали безобидные шуточки. Он тоже улыбался, здоровался в ответ и зубоскалил, чувствуя, как постепенно отпускает сдавившая сердце свинцовая тяжесть.

Карамир вошёл в медицинский отсек. В этот час там никого не было. Он даже не спросил у Эрины, где находится пленный эрлиец и как он себя чувствует. Неужели ему было настолько всё равно? А сейчас? Что он испытывает сейчас?

Мио прошёлся по белоснежной, почти стерильной комнате, заставленной довольно дорогим и подчас непонятным оборудованием, заглянул в дополнительный отсек. Обычно здесь проходили операции, но Эрина мудро решила поместить здесь пленника. Как говорится, с глаз долой — из сердца вон.

Мио вошёл в бесшумно распахнувшиеся двери и сразу увидел узкий металлический стол, превращённый в некое подобие кровати. На нём, укрытый тонкой простынёй, лежал эрлиец.

Выглядел он ужасно. Кожа на лице казалась совсем прозрачной, губы приобрели синеватый оттенок, а запавшие полукружья глаз представляли из себя нечто фиолетовое.

В комнате сквозило. В операционной стояла жуткая холодрыга. Мио остановился у стола и долго разглядывал измученное, но, несмотря на все испытания, остающееся очень красивым лицо. Удивительное, совершенное, словно вырезанное из мрамора неведомым талантливым мастером, искусно выточившим каждую деталь. Безжалостная холодная красота высшей расы, полная высокомерного превосходства, которое так нестерпимо хочется разрушить.

Не удержавшись, он протянул руку и коснулся впалой ледяной щеки.

Он почти покойник, — неожиданно промелькнуло у Карамира в голове. Не задумываясь над тем, что делает, подросток вышел и, распотрошив шкаф, нашёл несколько одеял с подогревом.

Эрина виделась ему мягкой женщиной, но даже она, позабыв о сострадании, оставила эрлийца умирать. Мио хотелось плакать. Он ненавидел этого человека, но ничего не мог сделать с собой. Он желал, чтобы этот эрлиец сдох, но внезапно понял, что не может этого допустить, потому что новое знание выжигало ему душу. Что изменилось? Ничего. Но что-то изменилось.

Ему не стоило знать этой правды, правды, к которой он оказался просто не готов.

Мио, вытирая злые слезы, укрыл эрлийца одеялами, включил регулятор и принялся искать блок, в котором Эрина хранила аптечку. Он не был особо силён в медицине, но, как каждый военнообязанный, проходил обязательный курс и поэтому разбирался в названиях лекарств и способах их применения.

Наконец, он отыскал небольшой полукруглый ящичек и, вытащив пистолет, принялся заряжать ампулу.

— Похоже, он всё-таки небезразличен тебе? — Эрина стояла в дверях и внимательно наблюдала за его действиями.

Мио остановился, не зная, что сказать и как объяснить свой дурацкий поступок.

— А я всё ждала, когда ты придёшь, — девушка жёстко усмехнулась. — Значит, говоришь, что видишь его в первый раз? Какая трогательная забота! Я сейчас заплачу.

— Когда ты давала клятву врача, — процедил Мио, не поднимая головы, — ты давала клятву оказывать помощь любому человеческому существу, невзирая друг это или враг. Этот человек спас мне жизнь. Может, он мой враг, но я не могу позволить ему умереть здесь вот так, словно выброшенной собаке. Если ты не собираешься выполнять свой долг, не мешай мне выполнять свой.

— А ты упрямый, — сказала Эрина, — и злой. Настоящий волчонок.

Она подошла к Мио и попыталась взять у него пистолет. Мио не отдавал.

— Что теперь? Укусишь? — спросила Эрина и звонко рассмеялась при виде яростных глаз. — Извини, Мио, я не собиралась издеваться или обижать тебя, просто ты очень забавно выглядишь, когда сердишься. Отдай мне пистолет, — попросила она мягко. — Я оказала ему помощь, а ты своими действиями просто его убьёшь. Эрлийцы стоят на иной ступени развития, если я тебе ещё не рассказывала об этом. Сними с него одеяло. Он замедлил метаболизм и сейчас медленно регенерирует. Когда ты повысишь температуру его тела, он придёт в сознание. Как думаешь, насколько приятно пережить метаморфозы собственного тела в болевом режиме? Он не только отдал тебе свою маску, но и перевёл на тебя поле своего защитного костюма. У него половина костей переломана. Когда мы вас извлекли, этот парень представлял собой кусок кровоточащего мяса.