Волчица и пряности. Том 1

— Значит, волки тоже любят картошку?

— Мм. Мы, волки, вовсе не питаемся круглый год одним мясом. Мы едим и мягкие почки с деревьев, и рыбу. Овощи, которые выращивают люди, вкуснее почек. И ещё мне очень нравится, что люди нагревают мясо и овощи над огнём.

Говорят, кошачий язык не переносит горячего, к волкам это, по-видимому, не относится. Всего пару раз подув на горячую половинку, Хоро целиком запихала её в рот. Лоуренсу показалось, что кусок был великоват для её рта, и точно, она стала давиться, пришлось бросить ей мех с водой.

— Ффуф, я даже испугалась немного. Человеческая глотка слишком узкая, увы. Это так неудобно.

— Ты волчица, конечно, ты привыкла поедать пищу одним глотком.

— Мм. Видишь, у нас, волков, нет вот этого, — с этими словами Хоро подцепила пальцем угол рта, видимо, имея в виду щёки. — Поэтому мы не можем жевать медленно. Однако я и прежде картошкой давилась.

— О.

— Возможно, это судьба: картошка и я не созданы друг для друга.

"Это потому что ты слишком быстро ешь!" — подумал Лоуренс, но произнести это не решился.

— Ты говорила, — сказал вместо этого он, — что можешь различать ложь и тому подобное, верно?

Хоро повернула голову, продолжая слизывать сыр. Когда она уже была готова ответить, вдруг посмотрела в сторону и резко выбросила туда руку. Не успел Лоуренс спросить, в чём дело, рука Хоро замерла, что-то поймав.

— Я не думала, что здесь ещё и блохи есть.

— Этот твой гладкий мех наверняка отличное обиталище для блох.

Человек, перевозящий ткани или пушистый мех, нередко набирается блох, избавляться от которых приходится с помощью дыма.

На лице Хоро отразилось удивление, затем она выпятила грудь и надменно заявила:

— Ты и сам знаешь, что мой хвост очень красив и замечательно смотрится.

Глядя на очередное ребячество Хоро, Лоуренс решил вернуться к прежней теме.

— Ты говорила, что всегда знаешь, лжёт человек или нет, это правда?

— Хм? Ну, более или менее.

Хоро вытерла руку и снова принялась за картошку.

— Насколько хорошо тебе это удается?

— Например. Я знаю, когда ты только что упоминал мой хвост, ты на самом деле вовсе не желал его похвалить.

Лоуренс на мгновение застыл, на что Хоро радостно хихикнула.

— Хотя это не всегда получается. Будешь ты верить тому, что я скажу, или нет — это уже твоё дело.

Хоро произнесла эти слова с таким плутовским видом, что, казалось, в комнату проник бесёнок, а потом как ни в чём не бывало слизнула с пальцев сыр. Лоуренсу она невольно внушала опаску, но если он сейчас поведётся на её подначивание, что ещё Хоро придумает в следующий раз! Приведя мысли в порядок, Лоуренс продолжил:

— Ну, тогда скажи, как ты думаешь, можно ли верить тому юнцу?

— Юнцу?

— Парню, что говорил с нами в большом зале.

— О. Хе-хе, юнец, да?

— Что в этом странного?

— Ну, для меня вы оба юнцы.

Лоуренс подумал, что если он не найдёт достойного ответа, его будут дразнить снова и снова, но пришедший в голову ответ достойным не казался.

— Хех, ну, ты-то выглядишь немного более зрелым, чем он. Что до юнца — полагаю, он лжёт.

Лоуренс тут же успокоился и пробормотал: "Так я и думал".

Во время беседы в большом зале юный торговец Зэлен сообщил, что можно будет заработать много денег. По его словам, некую имеющую хождение серебряную монету вскоре будут чеканить с увеличенной долей серебра. Если так, в старых монетах будет меньше серебра, чем в новых, при равном номинале. Потому новые монеты будут дороже старых. Если знать, какую монету заменят, можно будет скупить много таких монет, а потом обменять на новые — с немалой прибылью. Зэлен утверждал, что знает, о какой из множества используемых в этих краях монет идёт речь. Но чтобы получить эти сведения, Лоуренс должен будет поделиться с ним частью прибыли. Конечно, Лоуренс не мог просто принять слова Зэлена на веру. Он не сомневался, что Зэлен то же предлагал и другим торговцам.

Хоро смотрела в пространство, припоминая детали разговора. Затем она отправила в рот картошину, которую всё это время держала в руке, проглотила её и сказала:

— Я не знаю, в каких именно словах была ложь, и вообще, детали разговора мне не очень понятны.

Лоуренс кивнул и стал размышлять. Он и не ожидал, что Хоро прямо скажет, в чём ложь. Если выдумкой не была сама замена денег, тогда Зэлен солгал в каких-то деталях насчёт монет.

— В этих делах с обменом денег вообще-то ничего удивительного нет, вот только...

— Ты не можешь понять, почему он лгал, верно?

Хоро выщипнула из картошины глазок и засунула её в рот. Лоуренс вздохнул. Похоже, он уже в полной власти Хоро.

— Когда произносится ложь, самое важное не в чём ложь, а почему она была произнесена.

— Как ты думаешь, сколько лет мне понадобилось, чтобы это понять?

— Вот как? Ты только что назвал этого мальчишку Зэлена "юнцом", но для моих лет, это всё равно, что горшок дразнит котелок, что тот закоптился, — Хоро гордо улыбнулась. Лоуренс вдруг пожалел, что она выглядит как человек. Такая юная на вид, она давным-давно постигла законы, на которые Лоуренс потратил столько усилий, это было унизительно. В его размышления вторгся голос Хоро.

— Если бы меня здесь не было, как бы ты поступил?

— Хм... сначала я бы попробовал понять, правду он говорит или лжёт. А затем сделал бы вид, что принимаю его предложение.

— А почему ты бы так сделал?

— Если он сказал правду, мне нужно лишь плыть по течению, и в конце я получу прибыль. Если солгал, значит, кто-то что-то затевает. В этом случае, если я буду осторожен и не дам себя обмануть, я и тогда смогу что-то заработать.

— Мм. Ну что ж, раз я здесь и уже сказала тебе, что он лгал, то что теперь?..

— Хм?

Лоуренс вдруг осознал, что в словах Хоро кроется глубокий смысл, потом до него дошло.

— А...

— Хех, тебе не нужно было с самого начала злиться, что я знаю больше тебя. Как бы там ни было, ты решил сделать вид, что принимаешь его предложение, верно?

Лоуренс взглянул на лукавую улыбку Хоро и не нашёл что возразить.

— Последняя картошечка моя.

Хоро, не слезая с кровати, достала её и с наслаждением разломила надвое. Раздражённый её поведением, Лоуренс был не в настроении поступить так же с той, что держал сам.

— Я волчица Хоро Мудрая. Как ты думаешь, во сколько раз я старше тебя?

Лоуренс понял, что Хоро сказала это нарочно, щадя его чувства, но от этого настроение ещё больше испортилось. Он через силу откусил кусок картошки. Он припомнил времена, когда был ещё учеником, а его родственник-торговец — учителем. Тогда он испытывал очень похожие чувства.

* * *

На следующий день поднялся свежий осенний ветер и разогнал облака. Служители Церкви вставали раньше торговцев, и когда Лоуренс проснулся, заутреня уже кончилась. Лоуренс был знаком с образом жизни церквей и не удивился. Потрясение ждало его, когда он вышел умыться у колодца: Хоро выходила из зала вместе с церковником. Когда Лоуренс увидел, что Хоро нет в комнате, он подумал, что она вышла в иное место. Конечно, на Хоро был плащ с капюшоном, и шла она, опустив голову, но поражало то, что она могла свободно и легко говарить со служителями Церкви. Беседа того, кто отказывается признать возможность богини урожая, с ней самой — это даже забавно, но Лоуренсу не хватило самообладания на такую забаву.

Распрощавшись с верующими, Хоро молча подошла к стоящему столбом Лоуренсу. Сведя перед грудью ладошки, она мягко произнесла:

— Я надеюсь, мой супруг может быть чуть-чуть смелее.

Лоуренс поднял бадью с колодезной водой и опрокинул её себе на голову, притворяясь, что не слышит, как хихикает Хоро. Вода была холодная — приближалась зима. Затем он стал с силой трясти головой — почти как Хоро хвостом накануне. Она, не обращая внимания на его усилия, проговорила:

— Я осознала, что положение Церкви весьма усилилось.

— Церковь всегда была сильна.

— Не так, как сейчас. Когда я родилась, всё было совсем по-другому. Тогда церковники просто трещали, что бог один, что мир создан двенадцатью ангелами и что люди в нём лишь гости. Природа — это не что-то, что можно создать! Я тогда даже думала: когда это они научились шутить.

Такие слова вполне могли принадлежать естественнику, желавшему уязвить Церковь, но они исходили от прожившей сотни лет богини урожая, волчицы Хоро Мудрой, от этого они показались Лоуренсу ещё значительней. Он отёр одежду и не забыл кинуть монетку в чашу для пожертвований. Церковники обязательно проверят чашу, и если она будет пуста, будут говорить разные неприятные вещи, отчего жадный постоялец почувствует себя неуютно. Постоянно странствуя, Лоуренс предпочёл бы не слышать в свой адрес зловещих пророчеств. Однако в чашу он опустил самую мелкую монетку, какая у него нашлась, — грубый, почерневший и сильно стёртый медяк.

— Думаю, просто время сейчас другое, со временем многое меняется, — похоже, Хоро задумалась о своей родине. От её полускрытого капюшоном лица веяло одиночеством.

Лоуренс мягко похлопал Хоро по голове и сказал:

— А ты сама изменилась?

Хоро безмолвно покачала головой, сейчас она выглядела почти ребёнком.

— Но раз ты не изменилась, значит, и твоя родина тоже наверняка осталась прежней.

Несмотря на молодость Лоуренс повидал немало трудностей. В своих странствиях он побывал в разных землях и странах, встречаясь с разными людьми, он набирался опыта. Поэтому он счёл себя вправе говорить Хоро такие вещи.

Странствующий торговец, даже если он покинул родину в гневе, всё равно её любит. Только с жителями родной деревни или города ему будет легко, только в них он будет полностью уверен. И когда странствующий торговец возвращается домой, где не появлялся много лет, местные воспринимают это как само собой разумеющееся.

Хоро кивнула и, показав глаза из-под капюшона, сказала:

— Чтобы ты меня утешал — это просто позор для моего звания "Мудрой".

Ухмыльнувшись, она повернулась и пошла в комнату. Лицо её выглядело так, словно она была благодарна Лоуренсу.

Если бы Хоро всегда вела себя как невероятно мудрый и много поживший человек, Лоуренс мог бы как-то к этому приспособиться. Но порой она вела себя совсем как ребёнок, оставляя партнёра в полной растерянности. Будь двадцатипятилетний Лоуренс обычным человеком, он давно бы уже женился и завёл детей, и они всей семьей ходили бы в церковь. Сердце торговца, оставившего позади изрядный кусок своей жизни, было одиноко, и поступки Хоро бесцеремонно вламывались в это сердце.

— Эй, иди быстрее! О чём задумался? — окликнула его Хоро.

Лоуренсу не верилось, что знаком с ней всего второй день.

* * *

Лоуренс сказал Зэлену, что принимает предложение. Конечно, Зэлен не мог поверить Лоуренсу на слово и рассказать, что знал, Лоуренс, в свою очередь, не мог заплатить залог, не продав свои меха. Потому они решили встретиться в городе Паттио и в присутствии нотариуса заключить договор.

— Очень хорошо, я выхожу прямо сейчас. Когда доберёшься до Паттио и закончишь свои дела, зайди в трактир под названием "Йорренд", там ты сможешь со мной связаться.

— "Йорренд"? Понял.

Затем Зэлен распрощался, демонстрируя свою симпатичную улыбку, закинул на плечо мешок с сушёными фруктами и зашагал прочь.

Для начинающего странствующего торговца самое важное, кроме самих денег, — побывать в различных землях, познакомиться с тамошними жителями, их делами и обычаями и постараться, чтобы запомнили и его. Самым подходящим товаром в таких случаях были сушёные фрукты или мясо: легко купить у местных торговцев, необременительно носить, и вполне можно использовать как повод для бесед в церквях и на постоялых дворах. Глядя вслед Зэлену, Лоуренс не мог не вспомнить, какую жизнь вёл сам, когда ещё не обзавёлся повозкой.

— А мы разве не с ним? — вдруг спросила Хоро, когда фигура Зэлена почти скрылась из глаз. Она не задала этого вопроса раньше, потому что была занята: убедившись, что вокруг людей нет, она разглаживала и расчёсывала руками мех на хвосте. Вынужденная постоянно прятать уши под капюшоном, она не могла заниматься своими русыми волосами и потому обвязала их кусочком верёвки, чтобы не спутались. Лоуренс хотел бы предложить ей гребешок, но его сначала надо было купить, и он решил купить гребень и заодно шапочку для Хоро, когда они доберутся до Паттио.

— Вчера весь день шёл дождь, дорогу сильно развезло. Человек сейчас будет идти быстрее лошади, и Зэлену не нужно будет нас ждать.

— Да, в этом есть смысл. Время — то, что для торговца ценней всего.

— Время — деньги.

— Хе-хе, интересные слова. Время — деньги, ха.

— Если у нас есть время, мы можем заработать больше денег, нет?

— Мм, в этом смысле да. Однако такие мысли мне совершенно чужды.

Хоро вновь посмотрела на свой хвост. Красивый, длиной чуть ниже колена, с густым длинным мехом, за который, если его состричь и продать, наверно, можно было бы выручить немалые деньги.

— Ты ведь сотни лет хранила крестьян, а для них тоже время очень важно, — Лоуренс смолк, подумав, что, пожалуй, не стоило напоминать об этом. Хоро посмотрела на Лоуренса и лукаво улыбнулась, намекая, что за ним теперь должок.

— Хмф. Куда смотрели твои глаза? Для тех людей важно не время, а окружение.

— Не понимаю.

— Слушай. Рассветный воздух — они просыпаются, утренний воздух — работают в поле, полуденный воздух — выдёргивают сорняки, дождливый воздух — вьют верёвки, весенний воздух — приветствуют новые ростки, летний воздух — радуются росту пшеницы, осенний воздух — празднуют сбор урожая и ждут весны в зимнем воздухе. Они совсем не думают о времени, всё их внимание обращено на воздух вокруг них. Так же и у меня.

Лоуренс не вполне понял, однако смысл в этих словах всё же был, и он уважительно кивнул. Хоро гордо выпрямилась и с шумным "пфф" выдохнула через нос. Именующая себя "мудрой волчицей" высказала своё мнение, словно раскрыла важный секрет или великую мудрость.

По дальней стороне дороги шёл человек, вероятно ещё один странствующий торговец. Уши Хоро скрывал капюшон, но хвост она прятать не стала. Проходя мимо, торговец кинул взгляд на хвост, но ничего не сказал. Ему и в голову не могло прийти, что хвост растёт из Хоро. Лоуренс на его месте предположил бы, что это просто шкура на её коленях, и прикинул бы её стоимость. "Не увидеть" и "не заметить" — очень разные вещи.

Удовлетворившись состоянием меха на хвосте, Хоро заправила хвост за пояс и повернулась к Лоуренсу.

— Соображаешь ты быстро, но тебе не хватает опыта.

Лицо под капюшоном казалось совсем юным, лицом девушки лет пятнадцати, а то и меньше. Но произнесённые слова подошли бы старому, умудрённому опытом, много повидавшему в жизни человеку.

— Но, с другой стороны, с возрастом ты станешь мудрее, — продолжила она.

Лоуренс знал, что Хоро вновь пытается его поддразнить, и постарался отплатить той же монетой:

— И сколько сотен лет мне ждать?

На лице Хоро мелькнуло изумление, затем она рассмеялась.